Красота внутри

Часть 9. Графиня

Клара

Меня замутило сильно, даже не так, желудок срочно потребовал убрать из себя все недавно съеденное. Не знаю, где мы оказались, но я еле успела найти емкость, прежде чем меня вывернуло наизнанку.

– Где это мы? Это ты нас переместила? – испуганно выдала Серафима, заставив меня ещё и разочарованно застонать.

И балласт здесь, даже Чебурек и тот возле ног вертится. Мерзкая пушистая дрянь! Серафима осторожно ступает в почти полной темноте, ищет что-то, возможно выход.

– Фу, какая мерзость! – прокомментировала она моё состояние. – Вот зачем было столько еды переводить? Еда как не в себя, честное слово! Ты свинья что ли?

– Сама ты… – не договариваю, ибо снова выворачивает в вазу.

– Угу, угу, – с пренебрежением фыркает Серафима. – Это ещё хорошо, что мы сюда попали, а не сгорели живьем от родового огня того бандита.

Родового огня? А разве это не просто магия Вани была? Ай, плевать, живы, частично целы, жить можно. Хотя в данный момент хочется умереть. В обнимку с вазой снова содрогаюсь от рвоты, жалея, что вообще к еде прикасалась сегодня.

– Ты ещё долго блевать будешь? – с тем же отвращением интересуется Серафима. – Это место на подвал похоже, похоже я нашла лестницу наверх.

Подвал? Слегка огляделась по сторонам, но ничего не увидела. Темнота, подвал, какое-то нехорошее у меня предчувствие. Да ещё Чебурек к ноге все трется, раздражает. Попыталась пнуть этот балласт, но вместо ожидаемого «мяу», услышала что-то очень знакомое, больше похожее на писк.

– Да не наступай ты на крыс, они здесь такие здоровые, что Чебурек их даже боится, у меня на плече прячется, – невозмутимо запричитала Серафима.

Крысы? Крысы?! Истерика подкатывает в то же мгновение, а тело дрожит, особенно руки. Пытаюсь рассмотреть этих тварей, но слишком темно и чего таить страшно. Такое чувство, что их маленькие лапки ползают по всему телу, даже под одеждой. Острые зубы врезаются в кожу и поедают меня заживо. Их много, они повсюду, пытаются добраться до глаз, даже если я закрываю руками лицо. Те дни в подвале детдома возвращаются и кажутся явью, словно все эти годы были только моей фантазией, а на самом деле я там. Много шорохов мелких лапок по полу заглушает только мой крик, когда вполне реально что-то касается моего плеча.

– Кларка, ты чего охренела? – визжит Серафима, когда пытаюсь отмахнуться от нее, а затем сама сваливаюсь в ее объятия. – Успокойся, это же просто крысы!

Не могу сказать и слова, желая хотя бы не опуститься до обычной женской истерики и слёз. Чебурек спрыгнул с ее плеча и воинственно зашипел, но почему-то не на крыс, а в сторону лестницы, куда меня с горем пополам тащит Серафима. Наверху послышался шум, а затем нас ослепил свет подсвечника.

Женщина с черными волосами в старомодном платье удивленно подняла бровь, осматривая нашу странную парочку.

– Ну и кто из вас, молодые барышни, невеста моего сына? – спросила она, презрительно осмотрев нас с головы до ног.

Не могу говорить, меня все ещё трясет, и я чуть ли не буквально вишу на шее Серафимы. Компаньонка в свою очередь, чуть не падая от такой ноши, все же задала резонный вопрос.

– А кто ваш сын?

Нет, это явно не тот вопрос, который волнует меня в первую очередь. Вот нашла, о чем спрашивать в такой момент! С трудом отрываюсь от такой бесполезной, как оказалось, опоры. Мне вот лично плевать кто ее сын, важно только где мы находимся, чего эта полоумная от нас хочет, и, главное, как отсюда выбраться. На дрожащих ногах поднялась на несколько ступней, а затем чуть не упала на странную женщину, в последний момент успела ухватиться за дверной косяк. Остановилась, тяжело дыша.

– Что с вами милочка? – не особо взволновано поинтересовалась женщина. – Вам нехорошо?

– Да мне просто шикарно, – еле выговариваю, выйдя наконец из подвала и подпирая ближайшую стену.

– Не обращайте внимание, у нее похоже несварение, – махнула на меня рукой Серафима поднявшись следом. – Всю вашу страшную вазу облевала, бедняга.

– Вазу? – немного удивлено приподняла бровь незнакомка. – Там нет ваз, только урны с прахом моих предков.

Так, похоже в моем желудке что-то осталось, и оно просится наружу. Беременность отнюдь не такая радость, как я себе представляла. Прикрываю рот дрожащей рукой, чтобы немного сдержаться.

– Ну зачем вы это сказали?! – завизжала Серафима взглядом ища мою вторую жертву. – Она же вам все здесь облюет!

Хорошо хоть вручив мне вазу с засохшими цветами, она умудрилась ветки вынуть, до того, как меня снова не настигла радость беременности.

– Это была икебана из редких эдельвейсов, а вазе приблизительно триста лет, – гробовым голосом выдала незнакомка, как раз, когда меня отпустило.

– Старушка, я все понимаю, но зачем держать в подвале урны с прахом предков и таких здоровых КРЫС?!

При последнем слове перешла на крик, еле сдержавшись, чтобы не тряхнуть незнакомку как следует.

– Кларка, это невежливо, – испуганно шепнула на меня Серафима.

– Вы пришли в мой дом, осквернили урну моего предка и испортили драгоценный для меня букет и вазу и смеете что-то требовать у меня? – подняла голос женщина, но все ещё с ледяным выражением лица.

– Это не мы, это все она, – даже наглядно потыкала в меня пальцем мелкая предательница.

– Ага, я смею требовать, – киваю, стараясь не замечать, как дрожат мои руки.

Ногой толкаю дверь в подвал, как раз после того как проскальзывает Чебурек и зло шипит на незнакомку. Она коту тоже не нравится, даже больше чем я, значит, есть что-то в ней плохое, кроме холодной надменности.

– У вас чрезмерное самомнение милочка, – презрительно хмыкает женщина, пока я чуть не плачу от тоски по своей ауре, – что удивительно, с такой-то внешностью.

Будь аура при мне, эта старомодная дама уже бы во все ноги бежала отсюда. Как избалованный ребенок зло топчу ногами от бессилия.

– До вашего, по-видимому, далеко, – передразниваю ее, – с вашей то внешностью.

Женщина молчала, испытующе смотря на меня, а затем перевела взгляд на Серафиму, решив делать вид, что я здесь пустое место.

– Вижу, вы не умеете выбирать себе друзей, – вроде сочувствует ей старушка.

– Мы не друзья, – заявляем с балластом хором.

Пренебрежительно фыркаю, закатив глаза и решаю, что пора уходить, где бы мы ни были. Моя компаньонка решает по-другому, пока я еле иду по коридору в сторону, надеюсь, выхода, Серафима вовсю обхаживает незнакомку. С чего бы это она так себя ведет?

– Вы простите эту деревенщину, у нее ни манер, ни хорошего воспитания, – неодобрительно, еле скрывая ухмылку, мотнула на меня головой паразитка. – Мне даже кажется, что она чем-то больна. Если бы не скверное нынешнее положение, в жизни бы не допустила к себе такое жалкое существо.

– Жалкое?! – у меня даже бровь дергается от такой наглости.

Почти уже дошла до большой прихожей, где зажжен старый камин, но тут же обернулась.

– Жалкое?! Это я жалкая?! – кричу и, схватив первое, что попалось под руку, бросаю это в обнаглевший балласт. – Это ты за мной таскаешься!

Серафима завизжала и спряталась за подозрительно спокойной старушкой.

– Статуэтка святой Камелии из бивня мамонта, возрастом в триста пятьдесят лет, – сухо и так же бесстрастно уведомила она нас, – последняя в своем роде, так что стоимость ее оценить невозможно.

– Думаете я вам должна возместить ущерб? – не скрываю своей насмешки.

– Сомневаюсь, что вы даже в глаза подобные суммы видели, невоспитанная девушка, – сделала несколько шагов в мою сторону хозяйка дома. – Это просто разумное предупреждение, что не стоит касаться того, что стоит больше чем ваша жизнь.

А вот это уже похоже на угрозу, так что у меня невольно появляется улыбка на губах. И это она меня так решила запугать?

– Резонные слова, – с каким-то намеком кивает на женщину за ее спиной Серафима, – тебе стоит подумать, что ты делаешь.

Осматриваю незнакомку ещё раз под настоятельными кивками Серафимы, у бедняжки скоро нервный тик будет. Черные волосы с элегантными кудрями, тусклые зеленые глаза, губы в яркой красной помаде и очень бледная кожа как у аристократки старых времен. На ней зеленое платье из кружева и дорогой ткани, скрывающее все тело от шеи до запястий. Даже ног и тех не видно под длинным подолом платья.

– Ох, какие в наше время нравы пошли, – смеётся натянуто балласт, когда хозяйка оборачивается к ней, – не правда ли?

– Мне сложно судить о том, какие в ваше время нравы, – оценивающее окидывает ее взглядом женщина, – но то, что я вижу, меня не радует.

Закатываю глаза, пока Серафима стыдливо прячет глаза, прикрывая свое чересчур открытое декольте. Кажется, пришло время балласта развлекать «добродушную» хозяйку, так что неровной походкой подхожу к камину. Тепло! Такое ощущение, что я в каком-то старом замке, высокие потолки и стены в зеленых гобеленах. Над камином висит огромная картина на старый манер, но разглядеть, что на ней нарисовано сложно из-за освещения. Немного грею руки возле открытого огня, а затем пытаюсь понять где дверь, попутно замечая, что почему-то нет ни одного окна.

Сейчас глубокая ночь и, судя по собачьему холоду, что стоит здесь, снаружи ещё холоднее. Недовольно оборачиваюсь на хозяйку дома и смущенную Серафиму. Что-то здесь не так, а где ее слуги? Дом то большой, может даже замок, судя по лестнице и второй этаж имеется.

– Серафима, – зову балласт, отступая попутно к двери, – вероятно нам пора заканчивать пользоваться гостеприимностью хозяйки.

Не могу скрыть улыбку с лица, пятой точкой чувствую, что сейчас нас хозяйка неприятно удивит.

– Ты так д-думаешь? – заикается балласт, глядя почему-то мне за спину.

Ой, ни к чёрту у меня реакция стала, раз не заметила ходячий скелет во фраке и подносом в руках, что подкрался со спины. Теперь-то ясно чего Серафима заикаться начала.

– Раз уж вы явились, будет грешно отпустить вас не напоив чаем, – комментирует старуха будничным тоном появление живого скелета в гостиной.

Серафима хватает меня под локоть и с большими от испуга глазами наблюдает за тем, как скелет расставляет на кофейном столике три чашки на блюдечках и разливает горячий черный чай по кружкам.

– Присаживайтесь, – показала на старый кожаный диван рукой хозяйка и сама присела в кресло рядом с абсолютно прямой спиной.

Мы с балластом буквально рухнули на диван, схватившись друг за друга, но по разным причинам. Серафиме само собой было страшно, а мне как ни странно тоже, но по слегка другой причине. Зеленый цвет повсюду, старые вещи, останки мертвых в подвале и конечно ходячие мертвецы наталкивают только на один и не очень приятный вывод – наверное, я познакомилась с несостоявшейся свекровью.

– Она некр…

Серафима испуганно спрашивает на ухо, пока хозяйка мешает сахар в чае ложечкой. На ее руке при этом поблескивает кольцо с большим зеленым камнем, очень похожее на то, что я в свое время своровала у некроманта. Киваю, потому что не в состоянии сейчас говорить. Он здесь? Думаю, нет, но это пока, страшно подумать, что от нас в таком случае хочет мать некроманта. Как-то не так я представляла первую встречу с родственниками моего ребёнка, да что там таить, я надеялась, что ее вообще никогда не случится.

– Может, вы нас просто отпустите? – говорю сквозь зубы, прикрывая живот второй рукой.

– Отпущу? – хозяйка презрительно приподнимает бровь. – Раз уж мой сын прислал мне двух незнакомок, более разумно будет дождаться его прибытия.

– Игнат скоро будет здесь? – вырвалось у меня в испуге так, что невольно привлекло слишком много внимания к моей персоне.

– До обеда не появится, эта зима порадовала снежной погодой, боюсь горы непроходимы даже для такого способного мага, как Игнаришнар.

Она отставила кружку, так и не отпив из нее, и с неким живым интересом осмотрела нас с Серафимой. В голове только две панические мысли о том, что некромант скоро будет здесь и что легко сбежать не получится, раз уж мы в горах.

– Так вы мама Игнаришнарчика? – уж больно обрадовалась Серафима. – Графиня Зеленого Огня?

– Я Маргарита Трут, – представилась женщина и несколько вопросительно подняла взгляд, словно мы сразу же должны тоже представится.

– А я Серафима Скот, – обаятельно улыбнулся балласт, даже взяв в руки предложенную чашку чая.

– Сестра того самого Вальтера? – удивленно приподнимает бровь женщина.

– О, вы знакомы с братом? – натянуто улыбается Серафима, делая вид, что отпивает с чашки.

– Лично не встречала, но во время учебы Игнат часто рассказывал о нем, как о своем друге, – с нотками неодобрения ответила женщина, преподнеся кружку к губам и почему-то сверля меня взглядом.

– Да, они очень дружили, – неловко смеется балласт и прячется за кружкой с чаем.

Что-то не похоже, чтобы эти двое дружили, скорее уж считают друг друга врагами. Учитывая, что один пытался убить другого, это как-то не тянет на дружбу.

– Ну а Вы? – обращается уже ко мне графиня.

Улыбаюсь вместо ответа и тянусь за кружкой, но так и не беру ее.

– А это Кларка, она детдомовская, – с нотками снисхождения отвечает за меня балласт.

– Даже так, – голос утонченной графини приобретает ещё более снисходительного тона.Взгляд говорит, что я не ровня ни ей, ни ее сыну, что значит, меня можно списать со счетов. Вот бы ее отправить «в полёт» и сбить эту аристократическую спесь.

– Вы очень красивы милочка, – обращается уже к балласту, – но слишком вульгарно одеваетесь.

Серафима неловко засмеялась, скрестив руки на груди и прикрыв ее своими волосами. Надо же, как она отчитывает бедолагу всего лишь за платье, интересно, что она скажет о ее шестом замужестве. Губы пересохли, потянулась за кружкой, все же решившись отпить.

– Для будущей Графини Зеленого Огня такое поведение непростительно, – все так же поучительным тоном заявляет женщина, – как и такие сомнительные знакомые, как ваша компаньонка.

Что-то хрястнуло, это я кружку так сильно сжала, что она разбилась на кусочки в руке. Один из осколков прорезал руку до кости и застрял, но я не почувствовала боли.

– Ты что творишь? – взвизгнула Серафима, в ужасе глядя на мою руку.

– Надо быть осторожнее, – снисходительно прожигает взглядом графиня, – эта чашка стоит…

– Меньше чем моя жизнь, – перебиваю, договорив ее фразу и недовольно кривлюсь, вытаскивая из руки осколки.

Регенерация папы при мне, рана тут же заживает, оставив после себя только кровь. Скелет убирает осколки чашки на поднос и вытирает пол от чая. Балласт вручает мне салфетку, смотря слегка озадаченно то на меня, то на хозяйку.

– Рада, что вы это понимаете, – сухо бросает мне графиня.

Ничего не отвечаю на это. Поджимаю губы и терплю, хотя внутри бурлят вулканом ярость со злостью, я же до боли прижимаю руку к животу.

– Ты чего? – шепчет обеспокоенно балласт, пока Чебурек, зло шикнув на графиню, усаживается мне на колени.

– Брачные браслеты? – отмечает графиня украшение на руке Серафимы, но та поспешно прячет руку, недовольно кривясь.

– Это просто недоразумение, – бормочет с улыбкой балласт, ища взглядом у меня поддержки.

– Не думала, что Игнат решит сделать тебе предложение таким способом, – хмыкает графиня с тем же холодом в голосе. – Он всегда ненавидел все, что связано с его отцом.

– Его отцом? – вырывается у меня от недоумения.

– Он ненавидит его, – вздыхает с раздражением женщина, отпивая чаю, – и все что с ним связано.

Мы с балластом с недоумением переводим взгляд на браслет на ее руке, а затем снова на хозяйку дома.

– Его отец Яришяр Ледяной, Правитель единой Эльфийской Империи, Король Восточного Леса.

У нас с балластом открылись от удивления рты.

– Эльфы – мерзкие создания, – с отвращением произносит графиня, гордо расправив плечи.

– Не то слово, – соглашаемся мы с балластом, неловко оглядываясь друг на друга.

– Хорошо, что Игнат больше пошел в меня, – отмечает женщина, приподнимаясь с кресла.