Красота внутри

Часть 3. Быть человеком.

Игнат

Много лет назад.

Дыхание сбилось, в боку колет, но я все равно бегу. Сердце норовит вырваться из груди, пока я несусь, не разбирая дороги. В ушах гул и крики, слышу их и ускоряю бег, даже зная, что сбежать не могу. В ловушке, в чертовой ловушке! Знала бы мама, как я сейчас ругаюсь, получил бы от нее по ушам: за злословие и за то, что посмел сбежать с дома.Нет, ну а что она хотела? Чтобы я все время сидел в нашем мрачном замке? Да там же скучно до одури! Что я там не видел? Старые книги, пыльные помещения и надоедливые няньки-скелеты, с которыми не то что поговорить, поиграть нельзя. «Но вот в деревне, – думал я, – в деревне дети и куча веселья». Точно уж поинтересней поднятого волка грызущего самого себя – ну и мерзость. И что я могу по этому поводу сказать сейчас, когда меня преследует «добродушная» детвора с палками и камнями в руках? Все равно веселее, чем дома! Что бы там мама не говорила, здесь даже дышится свободой от ее тоталитарного гнета! Я эту фразу, между прочим, целый день учил, собираясь вставить во время разговора с матерью. И обязательно скажу ей, и много ещё чего сообщу, что за все восемь лет моей жизни накипело. Женщины, особенно матери – такие страшные, у меня от них голова болит. Небольшие улочки и дома, укрытые желтой черепицей, кончаются. Дальше идет только извилистая, почти заросшая тропа куда-то на холм. Выбора у меня особо нет, бегу по ней и через пол сотню метров обессиленно падаю на колени перед металлическим забором.

Грудь раздирает от боли, кашляю сильно, упираясь руками о пожухлую траву. Топот и крики приближаются, знаю, что должен убегать, но правда в том, что сил больше нет. Физические нагрузки – явно не моё.

– Что, выдохся дохляк? – первым ко мне подбегает высокий и худой парень с волосами цвета какашки.

Эта скотина с разбега дает ногой мне в живот. Ощущения неприятные, я даже крикнуть не могу, весь воздух словно выбили с меня. С открытым ртом заваливаюсь на бок, держась за живот руками. У него нет ни палки, ни камня, потому он бьет ногами, пока я пытаюсь защититься руками.

– Мелкий засранец! – вопит, когда я кусаю его на щиколотку и пытаюсь оттолкнуть.

Сколько ему? Четырнадцать? Здоровый какой, а не знает, что младших обижать нельзя! Мама так говорит, а потом прибавляет, что если очень сильный, то можно. Но разве этот парень, с волосами цвета какашки, такой? На гору взбираются ещё и его дружки, такие же большие и обнаглевшие. У меня в голове возникает стойкое сравнение с поросятами. В грязи, злые и здоровые по сравнению со мной. Отползаю к воротам, но они закрыты – бежать некуда.

– Нет, пан, ты никуда не убежишь! Мы тебя сейчас так уделаем, что твоя чокнутая мамка не узнает! – подает голос паренек с веснушками.

– А что я такого собственно сделал? – говорю с улыбкой, хотя и напуган.Их много, а я один и перевес силы явно не на моей стороне. Да ещё и мама родовой огонь так не вовремя запечатала!

«Наказание, наказание… бла-бла-бла…» – что-то говорила она, ставя печать у меня на шее. А за что было так со мной поступать? Подумаешь, залез в лабораторию дедушки и что-то там взорвал? Откуда же мне было знать, что для смешивания разноцветных жидкостей в колбах нужно знать эту... как ее? Химию! Я же клятвенно обещал, что ее выучу и в следующий раз постараюсь не взрывать «единственную память о больном на всю голову дедушке». Похоже, нелюбовь к родителям у нас передается вместе с кровью и угрюмостью. Был бы у меня сейчас мой родовой огонь, я бы им задницы поджарил, вот ух и ах и вообще – показал кто здесь главный! Но огня нет, благодаря некой вредной женщине, так что меня просто побьют ни за что!

– Ты сломал наши качели! – кричит кто-то из толпы в ответ.

– Разорвал наш мяч! – бросает в меня камнем какой-то босой мальчик.

– Забрал и сломал мою игрушку! – кричит тот, что ростом с меня.

– Задрал мне юбку! – возмущенно визжит какая-то девчонка с кривыми косичками и в коротком, явно маленьком для ее возраста, платье.

– Столкнул нас яму для перегноя! – вопит самый большой и толстый из них.

При перечислении всех моих заслуг я скривился только на заявлении о задранной юбке, вот чего не делал, того не делал. А что я виноват, что их игры показались мне скучными? С ними только гоняться интересней, чем со скелетами – они же не видят меня.

– Парни, но весело же было, не так ли? Может, вы меня отпустите, и ещё побегаем? – предлагаю, пытаясь подняться на ноги.

Детвора замолчала, злобно зыркая на меня глазами.

– Бей его! – крикнула девчонка, и они навалились на меня всем скопом.

Били больно, со всей силы, не остановились даже когда я начал плеваться кровью и перестал кричать. Остановились только потому, что устали. Боль была адской, такой нестерпимой, которую я не ощущал никогда. Мне казалось, я скоро умру от рук взбешенной детворы и это было плачевно. Мама бы никогда не одобрила такого поведения, но мне страшно. Безумно страшно, если быть честным. Мои обидчики сидели на траве или просто тяжело дышали, готовясь к новой попытке забить меня до смерти. Они ненавидят меня не за то, что я пришел в их деревню и сломал игрушки. Сначала мы нормально играли, все было хорошо, но как только они задали один вопрос, все изменилось.

– Откуда ты? Где живешь? – спросил кто-то с них.

– Да вот с того замка, что на горе, – с гордостью указал я на вырубленный в скале дворец.

Мрачный и величественный он является наследственной резиденцией Графа Зеленого Огня больше трех столетий. Мама как-то в наказание заставила выучить все наше родовое дерево, так я выучил только до Вильзепупа Трута Первого – дальше учить не смог в силу комичности имени пра-пра-пра-пра… и ещё немного прадедушки. Похоже я не единственный в своем роду с глупым именем.

После моего признания их отношение изменилось. Кажется, я вспомнил, что это за девочка, это она первая закричала: некромант! Я тогда даже, как идиот, огляделся, подумал она это не про меня. Вот после этого меня попытались в первый раз побить. Убегая от них, я и натворил все те проступки, в которых меня обвиняли.

– Гребаный некромант, папа говорил о вас! Вы едите младенцев по ночам, и из-за вас болеют дети! Вы – корень зла! А твоя мама настоящая ведьма, ездит в колеснице из костей ночью и страшно смеется.

Тот парень с пахучего цвета волосами так уверенно говорил, что его уставшие дружки воспряли духом праведного гнева, снова поднимаясь на ноги. Сдавленно простонал, когда первый из них бросил мне в голову камнем и попал в ухо.

«Пощады просят только слабаки», – помню слова матери и потому не смею просить их остановиться.

Мне страшно, страх заставляет испуганно закрыть глаза и быстро дышать. Хочется, чтобы все скорее закончилось, но оно всё не кончается. Зато я чувствую жизнь, живую энергию, как ее мама называет. Эта энергия исходит не от малышни, а от совсем другой толпы. Они открывают ворота изнутри своими костлявыми пальцами. Скелеты, не те, что у нас дома, другие. Пожолклые, старые, в рваной одежде. Но не только они здесь, есть и более свежие мертвецы.

– Бабушка? – испугано шепчет девчонка в странном наряде.

Самый «свежий» мертвец открывает калитку, это пожилая женщина в платке и темном платье протягивает руки к девочке. На ее маленьком лице появляется настоящий испуг, да и не только на ее.

– Бежим! Спасайтесь, кто может! Некромант! – кричат дети невпопад. Некоторые из них так быстро бежали, что скатились с горки, а затем побежали дальше в деревню и все это под мой смех. Раз уж моя мать страшно смеется то и я должен, ведь я все-таки страшный некромант! И плевать мне, что еле живой! Что кровь хлещет из носа и все болит, главное – это ощущение силы и то, что меня боятся! Вот это круто, а не те глупые тренировки, о которых говорит мне мама. То не делай, туда не ходи, это не взрывай… плевать! Теперь я знаю, как мне стать крутым!

Мой восторг не прекращается даже тогда, когда та самая бабулька берет меня за руку и пытается укусить. Отмахиваюсь от нее, не особо понимая, почему мои же трупы обступили меня со всех сторон. Мой страшный смех сам по себе переходит в крик, когда один из скелетов пытается содрать с меня кожу с мясом.

– Игнарешнар! – слышу злой мамин крик и мечтаю спрятаться за трупами, чтобы она меня не нашла.

Закрываю руками голову, потому что вслед за маминым криком идет громадная волна огня, которая сбивает всех оживших мертвецов и сжигает их полностью.

– Что я тебе ради дохлых эльфов говорила, сын? НЕ ПОДНИМАТЬ МЕРТВЫХ! Сколько раз я тебе это говорила? Ну хотя бы в этом месяце? Вспомни! – раскричалась матушка, пока я думал, как мне сбежать от нее.

– Не знаю, может два? – бросаю наугад, чтобы она не заметила, как готовлюсь уползти куда подальше.

– Двенадцать! Двенадцать раз, сын! Мало того, что ты зверьков всяких поднимаешь, так теперь все деревенское кладбище поднял! Что я скажу родным этих людей? Я уничтожила их родственников, потому что мой сын дурью маялся? Ты хоть понимаешь, что теперь из-за этого будет?

– Внеочередной парад под стенами замка? – предполагаю, поднявшись и вжав голову в плечи.

– Парад? Это так называешь их ежегодную попытку поджечь наш дом? – фыркает зло женщина, уперев руки в бока.

Мама говорит, что настоящий некромант должен ходить в плаще, весь в черном, но сама предпочитает зеленый цвет нашего огня. Он повсюду в нашем доме, да и в нашей одежде.

– Но у них же ни разу не получилось! – говорю с улыбкой и немного гордо. Все-таки бросаться в них шариками с водой – одно из любимых моих развлечений. Тот день, когда они нападают, у меня в календаре отмечен как праздник.

– Какая разница, подумай, что вообще значит этот факт! Мало ли что этим тупицам взбредет в голову в следующий раз? Может им удастся придумать нормальный план по нашему истреблению.

– Но так ведь даже лучше, какая им разница лежат кости их родных под землей, или стали пеплом и разлетелись? Если нет, то зачем было закапывать своих родных? Оставили бы дома, как мы поступили с Косточкой.

Косточка – наша собака, когда была живой, я ее обожал. Когда умерла от старости, я тоже обожаю, просто слегка побаиваюсь.

– Им важно не это, а то, что ты нарушил покой их родных.

– Какой покой, они же умерли?! Им и так все равно! – возмущаюсь, пока мама берет меня за руку и ведет к нашей карете. Обычной, между прочим, просто заправленной скелетами лошадей.

Мама вздыхает, садясь вместе со мной на бархатное сиденье и глядя мне в глаза.

– Когда ты повзрослеешь, обязательно появится кто-то, настолько важный для тебя, что ты не сможешь без него жить, вот только тогда тебе захочется знать, что он всегда в безопасности. Даже после смерти.

Смотрю на нее скептически.

– Мам, я ничего не понял, в твоих словах слишком много требований. Давай я сделаю только первое из них – выросту? – предлагаю ей с улыбкой.

Мама отвечает мне на это тоже улыбкой и гладит по волосам. К этому моменту все мои раны уже зажили и исчезли, в отличие от памяти.

– Жду не дождусь, может хоть тогда, ты перестанешь делать глупости.

***

Машина мчится по улицам города, виды за окном совсем не трогают мою душу. Повсюду плакаты террориста номер один, но они даже не вызывают у меня улыбку. Пустота внутри отдает снова мерзким звуком, от которого ноет в висках. Болит голова и что-то внутри колется, словно там зашили колючий кактус.

Сбежала с эльфом? С тем самым эльфом?!

Колется там, где сердце. Вспыхивает правая рука, я смотрю на огонь, он слегка успокаивает меня. Тушу огонь, сжав руку в кулак, пламя вспыхивает сильнее, а затем гаснет.

– Тебе не стоит так горячиться, – говорит, сидящий на соседнем сиденье голос разума.

– Я не горячусь, – отвечаю несколько резковато, явно понимая, что это ложь.

Поворачиваюсь к истерично хихикнувшему попутчику. Сидит расслабленно, попивает из бокала, похоже, новая должность добавляет ему наглости пить не со мной, а при мне. Ладно, воспользуюсь этим моментом, чтобы получить от него то, что хочу.

– Объяви…

– Нет! – резко вскрикивает Серж, разлив какую-то жидкость. – Никакой войны с Западным лесом!

– Наместник, – шиплю сквозь зубы, как издевательство, – а не слишком ли вы стали уверены в себе? Это я тебя поставил на должность, думаешь не смогу с нее снять?

– Чтобы объявить войну эльфам? Из-за страшной бабы? Ты вообще в своем уме?! – кричит Серж в порыве злости.

Нам обоим нужна минута, чтобы остановить желание разбить друг другу лицо.

– Она не страшная.

– Страшная, если рискнула пойти против тебя. К тому же полностью не в себе, если сбежала от тебя… уже в третий раз? – Серж улыбается так, что еще больше хочется съездить ему по физиономии.

Какая разница, в какой раз она сбегает? Я до сих пор не могу понять, зачем пытаюсь ее поймать. Чтобы наказать, достаточно наконец подписать приказ. Но он опять сгорит быстрее, чем я возьмусь за ручку. Может, мне просто хочется увидеть ее? Нет, бред же! Чего я там не видел? Красивые ноги, сексуальная попка, плоскость вместо груди, да и лицо у нее… что я там увижу нового? В квартале красных фонарей найдутся куда сексуальней, красивей, да и сговорчивей, чем одна наглая великанша. Наведаться что ли туда, чтобы отвлечься? Вот только боюсь, что разнесет там все под чистую одна ревнивая великанша. Как она одним ударом сносит целое здание! Я знаю, это прозвучит странно, но какая же она, черт побери, сексуальная в этот момент.

– Чего улыбаешься? Представляешь, каким способом будешь убивать эльфа? – спрашивает Серж, совсем сбив меня с мысли.

– Эльфа? – повторяю немного запоздало, не понимая его.

Улыбаюсь? Я? С чего бы мне… Чёрт, опять глупостями страдаю. Уж лучше бы была снова пустота, вспоминать о ней помимо воли куда хуже, чем стараться не думать. Кажется, все напоминает о ней, от кителя, что так роскошно сидел на ней голой, до заднего сиденья автомобиля, где мы сидели рядом по дороге в ресторан. Возможно, из-за последнего сажусь теперь всегда на другое сиденье, напротив Сержа. Надо покончить с этим, надо покончить с ней, подписать указ. Если бы это был указ на объявление войны этим жалким ослам, ни секунды бы не сомневался. Сомневаюсь? Подходящее ли это слово? Нет, во всей видимости, нет.

– О, я так понимаю, ты вспоминал что-то очень пикантное, раз уж сидишь теперь с таким глупым выражением лица? – иронизирует Серж, заставляя в который раз пожалеть о своем выборе.

Вот закончится все это, обязательно его в обычного солдата разжалую, гада болтливого.

– Глупое выражение лица только у тебя, как и полагается послушной марионетке. Будь добр, скажи водителю поторопиться, мне ещё собирать совет для снятия тебя с должности Наместника.

– То есть по поводу войны ты не придумал? Как тебя с таким мировоззрением взяли в советники короля? Да и вообще в политику?

– Знаешь, когда единолично уничтожаешь всю Вторую Луговую армию эльфов, не задают лишних вопросов, – напоминаю ему с легким желанием прибить во взгляде.

– О, давно же ты не хвастался этим фактом… Видишь в небе облако летит? Так вот, небо, по которому оно летит только приблизительно, очень приблизительно, сравнится с раздутым эго военного министра Игнарешнара Трута.

– Серж, может, чтобы ты так не восхищался моими достоинствами, мне укоротить единственное твоё достоинство? Головушку отрубить? – предлагаю сквозь зубы.

Мы обмениваемся взглядами, и в конечном итоге Серж проигрывает. Кашлянув и обозвав меня себе под нос «напыщенным индюком», выполнил мою просьбу.

– В центре пробка, что прикажете делать? Ехать по окружной? – отозвался водитель со слегка озабоченным видом.

– С каких это пор в центре столицы пробки? – бормочет Серж с недовольным видом.

– Доберись к резиденции эльфов Западного Леса быстрее, а то моё терпение далеко не безгранично.

– Слушаюсь, господин министр, – испугано отозвался водитель, и машина начала сворачивать.

– Мы что по тротуару едем? – прокомментировал вид за окном Наместник с долей негодования.

– Получай удовольствие от нарушения правил, тебе уже недолго осталось быть Наместником, – замечаю с саркастичной улыбкой.

– Знаешь, я бы на твоем месте не радовался, – бормочет недовольно генерал, отставив бокал в сторону.

– А я и не радуюсь, – откидываюсь на спинку сиденья.

– После нападения о тебе такие слухи ходят, что совсем неудивительно, что все служащие боятся тебя как огня. В данном случае больше, чем нарушения правил дорожного движения.

Серж хмурится, недовольно и поучительно сверлит меня взглядом, чем только веселит. Что плохого в том, что подчинённые меня боятся, как огня? Это же просто удовольствие одно видеть, с какой самоотдачей и быстротой они стремятся выполнить моё поручение и свалить от меня куда подальше.

– Завидуешь? Тебе то они кланяются и стремятся угодить в собственных корыстных целях, – улыбаюсь с иронией.

– Знаешь, – наклоняется вперед и заставляет меня сделать то же самое, говоря шепотом, – а ты оживился, как только речь зашла о ней, неужели, наконец, решился подписать указ?

Смотрю ему в глаза и молчу некоторое время, пока сам Наместник откидывается на сиденье, сделав какие-то свои выводы из моего молчания. На его лице улыбка, вроде как он рад и думает, что нашел мою слабость.

– Почему мы остановились? – спрашиваю, заметив отсутствие движения.

– Господин министр… там, там впереди лес, я не могу проехать, – испуганно затараторил водитель.

– Что за бред? Откуда в центре города лес? – возмущаюсь, пока не замечаю удивленное лицо друга.

Серж открывает дверь и выбирается наружу, не скрывая все увеличивающегося удивления. Мне не остается ничего иного, как выбраться следом и так же изумлённо застыть.

– Ты тоже это видишь? – переспрашивает Наместник у меня, смотря на лес посреди главной улицы, в самом сердце столицы.

Откуда взялась эта куча деревьев в центре столицы, посреди проезжей части? Деревья не простые, настолько большие, что не охватить руками, с мощным стволом и широкой листвой, такие есть только в Западном эльфийским лесу. Их так много, что темно, словно не день, а ночь. Ещё утром этого леса само собой здесь не было, как иначе объяснить наличие перевёрнутых машин и вопящих людей в них. Все время звучит клаксон автомобилей, это делают те «счастливчики», которые во время применения магии короля Западного леса оказались поднятыми на приличную высоту.

– По-моему в мирном договоре был пункт, касательно применения королевской магии на территории нашей страны, и он гласит, что эти действия можно воспринимать, как объявление войны.

На моем лице улыбка, при виде которой Серж не просто кривится, а зло прищуривается.

– Игнарешнар, – повторяет моё имя с угрозой, так что делает мою улыбку ещё больше, – я думаю, у этого явления есть объективные объяснения.

Не удерживаю смешка, но наш любопытный разговор приходится прекратить. На другой стороне улицы комиссары пытаются навести порядок, но похоже люди с ближайших домов, владельцы побитых машин, да и просто зеваки превышают блюстителей порядка числом и готовы вот-вот их самих сжечь на костре.

– Объективное объяснение? – не скрываю иронии в голосе.

Чуть дальше по дороге был перекресток с огромной статуей покойной королевы, судя по оторванной руке, на капоте одной из машин. Большинство ближайших к дороге домов с выбитыми окнами, в некоторых даже трещины по фасаду прошлись. И это все при том, что улица центральная, здесь одна квартира стоит состояние, не то что жилой дом.

– Министр, затевать глупую войну с Западным лесом из-за какой-то бабы я не стану! – зло поднимает на меня голос Серж, не понимая, что я этого и добивался.

– Наместник, – я так же говорю громче, – вы ничего не собираетесь делать с этой проблемой?

Прежде чем Серж успел вставить хоть слово, нас уже не только услышали, но и заметили ближайшие водители.

«Наместник! Сам Наместник здесь!» – раздались голоса повсюду и нашу машину начали обступать люди. Одна бабка, размахивая сумкой, вопила что-то о ведьмах и сворованной собаке, перекрикивая остальных людей. В этой шумихе, окруженный со всех сторон Серж выглядел по крайней мере глупо.

– Если я правильно вас понял, то в этом инциденте вы не будете никого наказывать? – официальным тоном обращаюсь к нему, так чтобы подогретая толпа не только расслышала, но и сделала выводы.

– Игнарешнар! – кричит Наместник на меня зло, но его голос и мой откровенный смех исчезает в шуме толпы.

Меня отделяют от наместника, но я не особо стараюсь противостоять этому, наоборот направляюсь прямиком в лес, подальше от всех. Стоило зайти глубже, как наткнулся на разрушенную статую королевы, ее словно разорвало, или же снесло силой одной вредной великанши. Она поссорилась с тем длинноухим ослом?

– Даже не сомневался, что ты будешь здесь, – слышу совсем рядом знакомый голос. Его обладатель в неприметной серой одежде и ярким зелёным шарфом на шее подошел поближе к статуе.

– Впервые ты появился, когда мне действительно нужен, – не скрывая укора в своих словах слегка поворачиваясь к собеседнику. – У меня для тебя задание.

– Дай угадаю, ты хочешь, чтобы я нашел Клару? – этот шалопай улыбается, будто бы имеет право так со мной разговаривать, заставляя пожалеть о том дне, когда дал ему свободу.

– Нет, – отзываюсь снова, – для тебя у меня другое задание.

– Уверен? – снисходительно улыбается, точно знает меня лучше, чем я сам.

– Уверен, Отто, – отвечаю, не пряча своего раздражения. – Найди Вальтера и его жёнушку. Что-то подсказывает, что он знает больше, чем я о сложившейся ситуации.

– И зачем мне это? Я же свободный человек, зачем мне тебя слушаться? – насмехается этот глупый подросток.

– Свободный, но уже не человек. Мне ничего не стоит сделать из тебя просто кучу гниющего мяса, так что не забывайся.

Мальчишка опускает взгляд и улыбается.

– А я и забыл, – говорит, прожигая меня взглядом, – что ты не знаешь, что такое на самом деле быть человеком.

Это он так пытается играть на моей совести? Ее у меня нет и никогда не было. Сколько бы лет он не служил мне, как юн не был при жизни, по-прежнему не больше тени когда-то жившего человека. Не только Отто, все они, поднятые моей проклятой силой.

– Давай без сентиментальности, делай, что тебе велят, – отзываюсь холодно, осматривая разрушенную статую.

– Хорошо, – наконец соглашается, будто бы делая мне одолжение.

Совсем скоро он поймет, все поймут, что без моей силы никому из поднятых мной не жить. Почти никому.

– Но ты уверен, что так для нее будет лучше?

– В смысле? – немного рассеянно переспрашиваю, замечая на верхушке одного из деревьев автомобиль с номерами Западного леса.

– Тот человек, он нашёл ее.

Его слова имеют какой-то подтекст, смысл которого я не понимаю. Оборачиваюсь, ищу его взглядом, но из-за стволов деревьев не вижу.

– Отто? – зову, чувствуя себя странно.

Сердце не на месте, что-то было в его словах такое, что не дает покоя. О ком он говорил, да и зачем это сделал?