Король Неверленда

Глава 28

Уинни Дарлинг

Я никогда раньше не видела эту комнату, но женщина передо мной кажется знакомой. У неё густые каштановые волосы, стянутые сзади заколкой, а в руках коробка.

Рядом стоит сундук прабабушки Венди.

– Кто ты? – спрашиваю я, но голос звучит нечётко, словно я под водой и женщина меня не слышит.

Она наклоняется, отпирает сундук и откидывает крышку. Как и сейчас, внутри он оклеен бумагой кремового цвета с узором в виде маленьких оранжевых цветочков.

Отложив коробку, женщина лезет в сундук, стучит по стенке, и оттуда выдвигается ящик.

– Я и не подозревала, что там такое есть.

Незнакомка опускает небольшую коробку в потайное отделение и задвигает его обратно в стенку. Затем поднимается на ноги и отряхивает ладони таким жестом, будто только что закончила сложную работу.

– Он никогда её не получит, – произносит голос у меня за спиной.

Я оборачиваюсь одновременно с женщиной с каштановыми волосами и вижу выходящую из тени фигуру с тонкими крыльями и яркими блестящими глазами. Но самое поразительное – окружающее незнакомку мягкое золотое сияние. Она светится, как звезда в ночном небе. И очень похожа на Тилли, но всё же немного отличается.

Женщина с каштановыми волосами стоит не шевелясь, глаза у неё блестят, взгляд устремлён вдаль.

Сейчас она напоминает мне маму.

Крылатая подходит ближе и кладёт руку на голову собеседнице.

В комнате вспыхивает ослепительный свет, заставляя меня отвернуться.

И в этот момент я вижу лицо ребёнка, выглядывающего из шкафа.

Когда свет гаснет, женщина с каштановыми волосами уже лежит на полу, неподвижная, немигающая. Она не дышит.

Крылатая, уходя, добавляет себе под нос:

– И свою Дарлинг он тоже никогда больше не получит.

Я просыпаюсь.

Кровать пуста, и я на секунду теряюсь, пытаясь вспомнить, где нахожусь.

– Вейн? – зову я.

Ответа нет.

Откидываю простыню и выхожу из комнаты. В спальне темно, но снаружи льётся дневной свет. Близнецы на чердаке – в баре вместе с Вейном.

– Дарлинг. – Кас поднимается мне навстречу. – Как ты себя чувствуешь?

– Где он?

– Кто?

– Питер Пэн.

– Сейчас день, – скучающим тоном сообщает Вейн. – Он у себя в гробнице.

– Где?

– Под башней.

– Где она?

Парни молча смотрят на меня.

– Ладно. Сама найду.

Я возвращаюсь тем же путём, которым пришла. У дома только одна башня с северной стороны, так что я направляюсь туда и достаточно легко обнаруживаю дверь.

– Далеко ты не пройдёшь, – вдруг произносит Вейн у меня за спиной.

Не обращая на него внимания, я распахиваю створку и вглядываюсь в башенную мглу. Звук эхом отдаётся в огромном тёмном пространстве.

– Чтобы попасть в гробницу, нужен ключ, – говорит Вейн.

– Тогда дай мне его.

– Зачем? – Теперь он стоит прямо за спиной, возвышаясь надо мной.

– Мне нужно кое-что спросить.

– Что?

– Спустись со мной и узнаешь.

– Если ты разбудишь Пэна днём, он вполне может убить тебя.

Я демонстративно выпрямляюсь и жду, скрестив руки на груди.

Любопытство берёт верх над Вейном. Он начинает спускаться первым, я следую за ним, ведя ладонью по кованым перилам.

Лестница крутая и извилистая, но от стен исходит мягкий свет, и я умудряюсь не упасть. Когда мы добираемся до самого низа, воздух становится таким холодным, что я вздрагиваю. Мы сейчас глубоко под землёй.

Вейн отпирает замок – дальше пустой коридорчик и вторая дверь – и говорит:

– После тебя.

Я берусь за ручку и тяну створку на себя.

Эта комната правда как гробница. Здесь царит кромешная тьма.

Я шарю по стене.

– Где тут выключатель?

Вейн с ворчанием пробирается мимо меня. Секунду спустя вспыхивает лампа, и комнату заливает золотой свет.

В центре стоит гигантская кровать с балдахином. Ещё я вижу комод, высокое кресло и многочисленные стопки чего-то вроде журналов в кожаных переплетах.

Постель пуста.

– А где…

– В чём дело?

Голос Пэна исходит из тени. Он едва различим в тёмном дверном проёме – как в тот раз, когда мы впервые встретились в старом викторианском поместье. Тогда я боялась того, что он воплощал.

Теперь не боюсь.

Я подхожу к Пэну, останавливаюсь примерно в паре футов.

– Скажи, что это за существо – очень похожее на Тилли, тоже с крыльями и с сияющими глазами?

Он мрачнеет и спрашивает хмуро, почти рыча:

– Зачем тебе это знать?

– Просто скажи мне.

– Динь, – отвечает Вейн вместо него. – Это фея Динь-Динь.

Я оборачиваюсь.

– Что с ней случилось?

– Я убил её, – произносит Пэн. Вздыхает и трёт глаза. – К чему это всё? Я очень устал, Дарлинг.

– Это касается твоей тени.

Теперь он проявляет больше интереса к разговору. Подходит к краю кровати и садится, будто стало тяжело стоять. Я вдруг понимаю, что впервые вижу Пэна голым по пояс, в одних свободных пижамных штанах, и могу рассмотреть татуировки, набитые между шрамами.

Он весь покрыт ими.

– Непосредственно мою тень забрала Дарлинг, но весь план придумала Динь с помощью одного из Потерянных Мальчишек. Тутлза.

– Тутлз. – Какое странное имя. – А зачем это нужно было фее?

– Потому что она была влюблена в Питера, – отвечает Вейн.

– Тогда какой смысл? Если бы она любила тебя…

– Возможно, Динь-Динь и любила меня, – пожимает плечами Пэн, – но девчонок Дарлинг ненавидела больше.

– То есть?

– То есть… ну, вообще это я полюбил одну из них. Самую первую Дарлинг.

В груди у меня моментально заканчивается воздух, заставив упасть на кровать рядом с Пэном.

Когда я решила спуститься сюда, то не ожидала получить такой ответ. Но теперь всё обретает смысл.

Во сне Динь-Динь сказала: «…он никогда не получит свою Дарлинг».

– Она убила ту, первую Дарлинг, – говорю я. Питер рядом со мной тяжело вздыхает. – А потом ты прикончил фею.

– Я тогда был не в состоянии думать, – признаётся он. – Иногда я действую раньше, чем начинаю соображать. После гибели Динь и первой Дарлинг найти мою тень стало намного труднее. Но воспоминания могут передаваться по наследству, а у первой Дарлинг была младшая сестра. Это маловероятно, но я надеялся, что хоть крупица знаний могла передаться по её линии.

Маленькая девочка в шкафу. Должно быть, та самая сестра.

– Так вот почему ты нас забираешь. Чтобы найти хотя бы след своей тени.

Пэн кивает.

– Кажется, я знаю, где она.

Он вскидывается, всё ещё лохматый после сна, с расширенными от предвкушения глазами.

– Говори.

– В сундуке моей прабабушки Венди.