Король Неверленда

Глава 25

Уинни Дарлинг

Рубаха Питера Пэна хранит его запах – аромат диких лесов и бурных ночей.

Я укутываюсь плотнее, чтобы сберечь хоть немного тепла, и следую за провожатым через лес.

Когда мы выходим на открытое место, с которого виден дом, я на секунду останавливаюсь, так как впервые вижу его фасад. Это внушительное здание, со всех сторон окружённое джунглями. Деревья вокруг усеяны красочными цветами, над крышей поднимаются несколько пальм. Окна светятся, изливая яркое золотое сияние в сгущающуюся ночную тьму.

Мама говорила, что на острове есть волшебство. Конечно, близнецы творили магические иллюзии, но теперь я понимаю, что она имела в виду на самом деле. Лагуна, похожие на русалок плавающие души, живой сияющий дом.

Мне уже нравится на острове – значительный сдвиг восприятия, учитывая, что я мало где успела побывать.

Здесь многое кажется знакомым, почти родным, будто возвращаешься домой после долгого путешествия. В таком месте хочется вздохнуть с облегчением.

У меня никогда не возникало такого ощущения. Никогда в жизни.

Вслед за Пэном я поднимаюсь по ступенькам на балкон, а затем вхожу на чердак. В кроне гигантского дерева в центре дома устроилось целое облако маленьких светлячков.

– Вот вы где, – ворчит Вейн. – Где вас носило?

Пэн огрызается:

– Там.

Вейн смотрит на меня блестящим фиолетовым глазом. Я не могу понять, о чём он думает, хотя обычно очень хорошо разбираюсь в людях. Вероятно, поэтому он и раздражает меня до чёртиков. Невозможно проникнуть за выстроенные им стены и заглянуть внутрь.

Вейн – шкатулка-головоломка, и я хочу найти ключ, чтобы вскрыть её.

Появляются близнецы.

– Тилли уже в пути.

Питер Пэн щёлкает пальцами и указывает на Вейна:

– Отведи остальных Потерянных Мальчишек в дом и вели им не высовываться. Баш, Кас, добудьте Дарлинг сухую одежду и помогите собраться.

Сердце подскакивает к горлу, кровь приливает к вискам, стучит в ушах. Вот оно. Вот как это происходит.

Я не хочу терять рассудок.

– Дарлинг. – Кас останавливается передо мной. Волосы снова собраны в пучок на затылке, в янтарных глазах плещется тревога.

– Я не желаю, чтобы это происходило.

Он хмурится.

– Король получает то, что хочет.

Я судорожно хватаю ртом воздух.

– Пожалуйста, Кас.

Он обхватывает меня за плечи и уводит в спальню.

Меня бьёт дрожь, но в то же время я словно в оцепенении.

Вот как это происходит. Вот как это начинается.

– Зачем ей лезть мне в голову? Разве нельзя меня загипнотизировать или что-то в этом роде? Подумай сам: если бы кто-нибудь из нашей семьи знал, где тень, мы бы уже всё вспомнили. Кас, прошу тебя. – Я ловлю его руки, крепко сжимаю.

Он печально склоняет голову.

– Я не могу этому помешать, Уинни. Как и ты.

Входит Баш.

– Послушай, Дарлинг. Пусть тебя и ветерок с ног сшибёт, но вот в этом, – он ерошит мне волосы, – ты сильнее, чем думаешь. И ты спокойно дашь нашей дорогой сестрёнке залезть тебе в голову и поможешь нам найти тень Питера Пэна. Хорошо? Я верю, что ты справишься. Верю, что ты особенная, не такая, как все девчонки Дарлинг, которые были до тебя.

Я пытаюсь сглотнуть растущий ком в горле.

– Ты так думаешь?

– Ага. – Он ухмыляется. – Мы же тебя трахнули.

Кас тут же даёт брату подзатыльник, и Баш, дотянувшись, отвечает ему тем же.

Я хочу помочь Пэну.

Хочу быть той, кто нашла его тень.

Но не хочу в процессе потерять рассудок.

Мне столько всего довелось вытерпеть. Я выздоровела после якобы колдовских зелий, от которых меня несколько дней рвало. Выдержала, когда меня резали, а потом собирали мою кровь, чтобы рисовать ей узоры на потолке.

Раз я всё это пережила, смогу справиться и сейчас.

Это проклятие для всех нас, и с ним в кои-то веки будет покончено.

– Ладно, – соглашаюсь я, вылезая из рубахи Питера Пэна. – Я выдержу.

– Вот и правильно, – поддакивает Кас. – Я пойду поищу, нет ли у Черри сухой одежды.

Когда он исчезает за дверью, Баш подходит ко мне и берёт за руку. Теребит в пальцах мой браслет, поворачивает его вокруг запястья.

– Это не обычный подарок.

– Я знаю. Это поцелуй.

– Да, но не только. – Баш улыбается и продолжает хриплым и низким голосом: – Браслет наполнен волшебством. Он защитит тебя. Тебе нечего бояться.

Я знаю, что он владеет магией. Возможно, это правда.

Поэтому киваю.

В отличие от моей матери, её матери и матери её матери, я смогу преодолеть это испытание невредимой.

Всё будет хорошо.

Чистое платье Черри мне велико и сползает с плеч, и я поминутно беспокоюсь, не видно ли мою спину.

– Дарлинг, – зовёт Пэн.

Я выхожу на чердак – там ждут он, близнецы и Вейн. Весь остальной дом будто вымер.

– Готова? – спрашивает Пэн.

– Думаю, да.

Снаружи отчётливо доносится стук копыт по булыжникам.

Баш подходит к окну.

– Она здесь.

Хотя это меня здесь собираются ментально пытать, я чувствую, как от близнецов буквально фонит нервным возбуждением. Они волнуются перед встречей с сестрой.

Пока мы ждём на чердаке, я пытаюсь не ёрзать на месте, но у меня не получается. Я тоже комок нервов.

Сестра близнецов – королева. Фея.

Из-за этого я бы очень хотела с ней познакомиться, но то, что она будет делать, меня пугает.

Когда она поднимается по лестнице, я задерживаю дыхание.

И изумлённо ахаю, когда в дверях наконец появляется фигура королевы фейри.

Она выглядит в точности как сказочная фея.

И у неё есть крылья. Большие, паутинно-тонкие, они крутым изгибом поднимаются за её спиной, медленно трепеща и переливаясь в свете фонарей. А поймав особенно яркий отблеск, мерцают радужным перламутром, как раковина «морского ушка».

Тёмные волосы, заплетённые в несколько косичек, обвивают изящную золотую корону, в центре которой сверкает драгоценный камень.

Как и у близнецов, у вошедшей девушки высокие резкие скулы и тонкий прямой нос, но лицо заметно сужается к подбородку, тогда как у братьев черты более угловатые.

Встретив её взгляд, я отмечаю, что глаза у неё мерцают и меняют цвет так же, как и крылья.

Она великолепна.

И кажется ещё более сказочной, чем сам Питер Пэн.

Я моргаю несколько раз, будто проверяя, не обманывает ли меня зрение.

– Тилли, – произносит Питер Пэн. – Рад тебя видеть.

Гостья улыбается ему, но лучистое сияние её глаз меркнет – похоже, между ними двоими что-то не так.

А Питер Пэн об этом знает?

Королева протягивает ему руку, изящно изогнув пальцы. Он приподнимает её и касается костяшек губами.

Это радует Тилли. Будто бы поцелуй – это демонстрация власти, а ей нравится повелевать.

Наверное, Питер Пэн правда зависит от её милости. Ведь только она может влезть мне в голову.

Затем королева фейри переводит взгляд на близнецов, стоящих по обе стороны от меня, и с её лица пропадает даже тень радости.

На них Тилли смотрит холодно и отстранённо.

– Братья, – произносит она.

– Дорогая сестра, – отвечает Баш.

– Мы рады встрече, Тилли, – добавляет Кас.

Она не реагирует, хотя я явственно вижу, что близнецы ожидали большего, чем короткий обмен репликами.

– Это нынешняя Дарлинг? – осведомляется королева, бросив взгляд на меня.

Очень трудно не потупиться как дура.

– Привет.

– Эти дикие мальчишки не забывали о манерах?

Вейн фыркает.

Я старательно игнорирую его.

– Да. Они хорошо со мной обращались.

Ну и ещё иногда они называли меня шлюхой и трахали на столе.

Но лично я бы предпочла последнее нынешней сцене.

На самом деле я бы чему угодно это предпочла.

Хочется вернуться в тот миг, когда моей единственной целью было собственное удовольствие.

– Подойди, сядь. – Королева указывает на кресло.

Я неохотно приближаюсь и опускаюсь в него, сложив руки на коленях, чтобы было не так заметно, как дрожат пальцы. Я вся взмокла, у меня буквально поджилки трясутся.

– На это уйдёт от силы несколько минут, – произносит Тилли у меня за спиной, и по плечам немедленно расползается липкий страх.

Сердце бешено колотится, желудок скручивает. Думаю, будь рядом ведро, меня бы вырвало.

Тилли тянется к моей голове, и меня передёргивает.

– Всё в порядке. Я всего лишь положу руку вот сюда. – Она перебирает мои пряди и прижимает пальцы прямо к коже под волосами. – Готова?

Господи, нет. Нисколько.

А если и вовсе не существует никаких воспоминаний об украденной тени? Что, если всё это напрасно, и всем женщинам Дарлинг повредили мозги ради охоты за призраками?

– Приступим, – говорит Тилли, и мой череп пронзает ослепительная боль.