Конец кошмара

39. следы

Я вернулся в коридор.

Таня проследовала за мной.

После этого я предложил проверить прочие комнаты. Быстрее было бы заниматься этим раздельно, но Таня явно не хотела отходить от меня на слишком большое расстояние и вообще упускать меня из виду. К этому времени она пришла в себя и даже пыталась шутить обо всём происходящем, но всё равно была бледной и всё время держалась возле меня, заплетаясь под ногами, как напуганная собачка.

Пришлось постараться, чтобы незаметно от неё сунуть руку в карман и вызвать компас.

Фух… По крайней мере эта моя способность ещё работает.

После этого я хотел проверить магию, но проговорить «Амонус Гранде» и устроить светошоу так, чтобы Таня этого не заметила, было довольно проблематично.

Были у меня мысли ничего от неё не прятать, но продемонстрировать Тане мои волшебные способности, а затем проговорить нечто бредовое, чтобы она точно убедилась, что просто видит сон, но затем я немного подумал и решил, что делать это было опасно. Всё происходящее казалось удивительно реальным; я бы не поверил, что это сон, даже если бы за дверью притаился розовый слоник. А потому высока вероятность, что, если начну вести себя как сумасшедший, тем самым я только напугаю Таню.

Был и другой вариант: использовать мои силы в качестве доказательства и рассказать ей правду. Про кошмар, Их, и т.д. Но это, опять же, несло за собой огромные риски.

Наконец можно было выдумать другую складную историю, но заниматься этим прямо сейчас было немного проблематично. Я никогда не считал себя заправским импровизатором. Мне удалось обмануть Тали и немногим ранее Натаниэля, но лишь потому, что первая хотела быть обманутой, а второй, как мне кажется, давно уже подозревал, что странный дух, который временами берёт контроль над его телом, никакой не призрак древнего пирата.

К тому же всё это сулило той ещё головной болью, если… нет, когда мы отсюда выберемся.

Поэтому, чем придумывать сказки, чтобы объяснить происходящее, лучше я просто буду вести себя как подобает взрослому человеку и служить уверенной опорой для ребёнка перед лицом неизвестного.

Наконец я уловил момент, когда мы стояли в прихожей и Таня нервно смотрела на закрытую дверь.

— Нужно в туалет?

— … А?

— Можно и в пустыне, конечно, но дома удобней.

Она помотала головой.

— А мне нужно. Скоро вернусь.

С этими словами я быстро прошёл в ванную и закрыл за собой дверь. Затем вздохнул, вытянул руку и прошептал:

— Амонус гранде.

На моей ладони мелькнул тусклый огонёк.

Ну ладно. Оно работает. По крайней мере я не был совершенно беззащитными.

Я попробовал усилить заклятие и вскоре ощутил перед собой незримую преграду. Я нахмурился. Нечто подобное я уже ощущал в Мире Ямато, где материальный барьер был настолько крепким, что я не мог использовать магию выше определённого ранга.

Здесь (где?) тоже имело место нечто подобное, только ещё более выраженное, и я серьёзно сомневался, что смогу разрушить материальный барьер этого мира, даже если использую силу веры. На данный момент мои способности дотягивали только до Третьего ранга.

Неприятное открытие, ничего не скажешь.

Я достал компас и переключил его на режим для поиска порталов.

Стрелочка немедленно повернулась.

Я запомнил направление, в которое она показывала, затем действительно воспользовался туалетом и вышел в коридор. Стоило мне открыть дверь, как раздался шорох. Таня отпрянула и неловко улыбнулась. Я мысленно вздохнул и сказал:

— Пошли.

Когда мы вышли на порог, перед нами стали простираться пространные дюны. Песчаные волны бежали до самого горизонта, переливаясь в чистое безоблачное небо; мир казался одновременно миниатюрным и бесконечным.

— Можем нам подготовиться?.. — неуверенно спросила Таня.

— В смысле?

Она тыкнула себя в живот.

— … Может.

Мы вернулись в прихожую и закрыли дверь. Затем набрали еды из холодильника и стали обшаривать кладовку, на полочках которой лежали всевозможные безделушки, которые имеют свойства скапливаться у людей, доход которых превышает их потребности.

— И которые страдают кризисом среднего возраста, — быстро прибавила Таня.

— И у них, да.

Наконец я взял листочек и предложил нам с Таней записывать самые необходимые вещи для выживания в пустыне. Не знаю, насколько это было целесообразно, и насколько пустыня на улице действительно была нормальной и земной, но по крайней мере это занятие должно было помочь отвлечь её от мрачных мыслей.

— … И ещё бейсбольную биту.

— Зачем?

— Отбиваться от скорпионов.

— Тогда лучше клюшку для гольфа.

Наконец мы собрали дорожную сумку, плотно оделись, — чтобы не обгореть от палящего солнца, которое уже постепенно приподнимало температуру в пределах моего дома, и ещё потому что ночи в пустыне бывают довольно холодными, — и отправились в нашу экспедицию.

Прямо за скрипучим от песка порогом находился небольшой пригорок. Мы забрались на него и стали смотреть по сторонам. Однотипная пустыня простиралась в безграничные дали. Ни один кактус не разбавлял уныние местного пейзажа.

Я достал компас. Стрелка показывала налево.

— Пошли.

— Эм, — замялась Таня, когда я уже собирался спуститься вниз.

— Что такое?

— Может, поискать следы?..

— Следы?

— … Её.

— А, ну да, не помешает, — я кивнул и невольно отметил про себя, что формально нашей первостепенной задачей было найти Аню… хотя почему формально? Я задумался. Почему-то всё это время я не испытывал особенной тревоги за последнюю. Наверное, причина была в том, что я не верил, что Аня действительно могла находиться в пределах этого мира.

В конце концов, в пользу данной теории было всего два аргумента.

Первый: смятые покрывала.

Однако она могла смять их ещё до момента переноса.

Второй: если перенесло меня и Таню, значит, наверное, и её тоже.

Впрочем, нельзя забывать, что я и Таня были, скажем так, «особенными» существами. Я представлял собой кошмар, Таня — плод моего воображения, и, хотя Аню тоже можно было считать последним, — как, наверное, и добрую половину моего мира к этому моменту, — она всегда была более… обычной.

Лицо Тани представляло собой чёрную бездну, когда я смотрел на неё в зеркало.

В свою очередь Аня всегда оставалась относительно нормальной. Да и дудка, насколько я помню, просила меня приглядывать именно за Таней. Она говорила мне беречь «её», а не «их». Почему — не знаю. Возможно, она действительно была особенной; возможно в ней сквозили воспоминания Фантазмагорикуса; возможно была другая, до сих пор непонятная для меня причина, но в любом случае я невольно вскинул брови, когда, пройдя на веранду с обратной стороны дома, действительно заметил следы на песке…