Командировка Дерена 2

Глава 40 Дерен

Крейсер «Бодрум» — воздушная резиденция «Патти» в небе над Асконой

Когда Дерен протянул руку Сайко, он уже совершенно забыл про кровь, всё ещё выползающую потихоньку из-под спецбраслета.

Разблокировать девайс здешние техники сумели, хоть и не в раз, но про имплант не знали. А тот уходил из слот-гнезда спецбраслета прямо под кожу, вцепляясь «лапками» в иннервированные ткани запястья.

В общем, браслет, даже разблокированный, всё равно не снимался. Стали сдирать «с мясом» — хлынула кровь.

Недоделанные палачи — к изумлению Дерена — испугались. Медиков среди них не было: два техника да алчущий допроса «под излучением» Аарум.

Аарум даже позеленел бедняга. Он же был «убийцей в белых перчатках». Вывинтил сознание, и бряк — чистенький труп. Или сотня трупов.

А тут — кровища! Оказалось, она пачкается и пахнет! Какое некуртуазное испытание нервов!

Ааруму принесли нюхательную соль, иначе он валялся бы на полу на манер Сайко, а Дерен кое-как держался, чтобы не заржать в голос.

И тут до кучи на браслет стукнулся капитан Пайел. Барон слил ему часть грантской истории, и кэп желал посмотреть: цел ли виновник.

Сработала ли его бешеная интуиция или это была роковая случайность, но она спасла Дерена от расставания с браслетом.

Аарум выгнал техников и удалился, пообещав пленнику десять минут конфиденциальности. А там и Линнервальд прилетел.

События срослись вроде бы вполне естественно, но когда Дерен увидел хитрые глазки брата Ове, чинно сидящего у медкапсулы с наследницей, он понял — его рук дело.

Старый истник филигранно работал с событиями ближнего ряда, но лечить на расстоянии он не умел. Кровь всё ещё просачивалась из-под спецбраслета Дерена. Имплант сидел глубоко, и потому медицинская программа никак не могла справиться с повреждением.

Рана не болела, Дерен про неё почти забыл, только иногда вытирал выступавшую кровь. А вот Сайко взглянула на его руку, вскрикнула, закатила глаза и начала падать в обморок уже по-настоящему.

Пилот успел подхватить её. Лёгонькую в сознании, а сейчас вдруг обмякшую и потяжелевшую.

Линнервальд недовольно обернулся, нахмурился:

— Что с ней опять?

— Я же предупреждал! — взвыл Аарум. — Наследница нездорова! Погружение в Источник — экзистенциальный стресс для ее юного организма! Она должна остаться в боксе, на крейсере! Ей нужен присмотр специалистов!

— Да бред эти ваши стрессы! — Дерен поудобнее перехватил девушку, подул ей в лицо, и она открыла глаза.

Это был уже самый обычный девичий обморок — на пару минут от силы.

— Думаю, лучше задержаться немного и вызвать медика, — с неудовольствием проговорил Линнервальд.

Он торопился — не хотел, чтобы его обогнали сплетни о прибытии наследницы. На крейсере достаточно обслуги, чтобы эта история уже просочилась в дэпы. Воюй потом со слухами и домыслами, как с ветряными мельницами.

— Ерунда, — отрезал Дерен. — Я донесу её до ангара. Главное — свалить уже с этого гостеприимного корабля.

— Нет-нет! Поставь меня! — возмутилась Сайко. — У тебя рука болит! Это тебе нужно медика!

— Пройдёт, — улыбнулся Дерен. — Браслет справится.

Ему было неожиданно приятно от такой заботы.

— Нет поставь! — Сайко решительно вывернулась из его объятий. — Только возьми меня за руку. Пожалуйста. И… покрепче, ну, как в горах.

Дерен выпустил девушку, быстрым движением взял её кисть в захват и повёл к двери. До него дошло наконец, что на самом деле Сайко очень боится того, что с нею случилось. Но держится как настоящая леди, даже его чуть не обманула.

Линнервальд покачал головой, явно возмутившись в душе насчёт этикета. Но это было его проблемой. Дерена такие глупости не царапали.

Советников он и так фраппировал предостаточно, пусть обтекают. «Лишнего» они уже ничего не подумают — всего насмотрелись.

Пилоту тоже было как-то спокойнее, когда он крепко держал маленькую руку в своей. Так держат ладошки детей — Сайко обхватила его палец, а он заключил её кисть «в капкан». Надёжный захват.

Среди экзотов было ещё опаснее, чем в горах. Вайшуг сначала наводит морок, а уже потом выскакивает из сугроба. А эти… Шакалы!

Пилот шёл и ругался про себя на алайском, на пайсаке, даже по-экзотски — набрался при храме словечек.

— Что ты себе позволяешь! — напустился на него в катере Линнервальд.

— Уже и подумать нельзя? — удивился Дерен.

— На твоём лице можно было прочесть всё!

— И то, что по-алайски?

— Ты думаешь, советники чести не знают алайского?

— Ну, если знают — приглашу на кальянчик в торгпредство, — огрызнулся Дерен.

Он устал. А ещё раздражало, что Имэ ушёл из рук. Скорее всего, как раз к алайцам и полетел, сволочь, у него там привязки серьёзные.

— Вальтер!

— Тш-ш, — Дерен кивнул в сторону кресла, где сидела наследница.

Сайко откинулась на спинку и спала. Она битый час имитировал обморок. А вообще-то — это очень непросто: контроль сердечного ритма, давления…

Дерен улыбнулся: другая бы бросилась приводить себя в порядок, мыться, искать подходящую одежду. А Сайко кинулась его защищать. Путь слабостью, а не силой, но в чём отличие, если результат был достигнут?

Девочка оказалась прилежной ученицей: работоспособной, чуткой. У неё трудный путь, но новый регент — очень хороший наставник.

Дерен бы и сам у него поучился. Такое владение мелочами!.. Старик буквально жонглировал случайностями.

Если бы не обморок Сайко и хитрости старого истника — советник чести успел бы содрать с Дерена спецбраслет и запихать его обладателя в волновую клетку.

Вообще-то, браслет совсем не мешал этого сделать. Но кто-то сказал Ааруму, что для истника в имперском военном спецбраслете — волновая клетка не страшна.

На самом деле наличие девайса особой роли не играло. Он, разве что, не дал бы Дерену сдохнуть — колол бы что-нибудь компенсирующее.

Однако Аарум, как понял пилот из ругательств и отдельных реплик, уже лажанулся недавно с Имэ, сбежавшим вот из такой же клетки. А потому всю дорогу к Гране изучал слухи и сплетни, опасаясь, как бы и Дерен от него не слинял. Редкий идиот.

Хотя… Может, и вырастет из него лет через пятьдесят хороший истник? По меркам Содружества, Аарум был ещё дико молод. Сродни пилотам Империи, попавшим на свой первый крейсер. В неполные двадцать два они по самостоятельности ходили на цепочке такой же длины, как здесь сорокапятилетние.

И пусть Аарума много лет готовили убивать, но «малолеткой»-то его воспитали с раннего детства. И рядом со стариком и внутренне вполне взрослым Дереном, он тупил как мальчишка.

Пилот вздохнул: всё-таки Содружество было той ещё шарадой. Казалось бы — такие же люди, но традиции и воспитание делали их поведение полным бредом. Если бы не имплант…

Он посмотрел на спящую Сайко, улыбнулся, и стал просматривать письма от Рэма. Заархивированные, они давно ждали его на маяке.

На «Патти» Дерен сам унёс полусонную Сайко в предоставленную ей каюту. Уложил замарашку прямо в одежде на кипенно-белое покрывало.

Линнервальд ждал его в кабинете, и пилот, понимая, что разговора не избежать, быстрым шагом миновал все красоты воздушной резиденции.

Особенно хотелось посмотреть оранжерею, но время поджимало. Сообщение с «Персефоны» уже светилось красным шариком среди чатов и почтовых архивов. Значит, оранжерею он посетит в другой раз. Не судьба.

Линнервальд тоже, наверное, торопился. Слухи о возвращении наследницы бежали впереди него, как охотничьи псы.

Когда Дерен вошёл в кабинет регента, тот распоряжался, чтобы на «Патти» доставили из усадьбы одежду для Сайко. Не возвращаться же ей в мужском охотничьем костюме грантсов.

— Прежде, чем мы начнём разговор, регент, я хочу, чтобы ты выпустил из усадьбы Рэма Стоуна. Он же там у тебя под замком сидит? — объявил Дерен с порога.

Линнервальд нахмурился, но коснулся коммуникатора, набирая приказ для охраны.

— Ты знаешь, что это мальчишки вспугнули Имэ? — спросил он.

— Вспугнули? — слегка удивился Дерен.

— Они на него охоту устроили! Ночью пробрались в особняк!..

— Все целы? — перебил пилот. — И Мартин?

Рэм мог опустить подробности ночного приключения, связанные с ранениями и травмами.

— Да, — кивнул регент. — Хоть это и удивительно. Для плебеев затея была смертельно опасной.

«Что уж тут удивительного? — подумал про себя Дерен. — Брат Ове и здесь переиграл Тихушника».

Понять бы, как он сумел это сделать? Ведь Имэ казалось, что он действует сам. Планы, наверно, вынашивал, козни строил, и вот…

Дерен уже слегка разобрался в механизме воздействия на узлы и причины событий, но то, что делал старик, казалось ему невозможным. Если бы он сам не видел работу брата Ове на крейсере советников чести…

— Я хочу выслушать твою версию произошедшего, — прервал его мысли регент.

Дерен быстро и чётко рассказал о сражении в Долине проклятых.

Он не хотел врать — зачем? Умолчал лишь про инфокристалл с хаттскими списками и нападение неудачливого жениха Изабеллы.

Нет, он не пожалел Наймара. Но пусть до него доберутся сначала имперские особисты.

Кристалл и отнятый у беловолосого гэт были отдельной историей, и к регенту она отношения не имела.

— Значит, ты полагаешь, что сеть причинности была соткана не Ингвасом Имэ, а братом Ове? — уточнил регент, когда Дерен закончил рассказывать.

— Ты можешь спросить у него самого, — дёрнул плечом Дерен. Регент же видит, что он не врёт, какого Хэда цепляется?

Линнервальд задумчиво уставился куда-то в пространство.

Дерен понимал теперь, что регент видит сейчас перед глазами линии вероятности разных событий, окрашенные в цвета Домов Содружества и людских страстей. Красивый, постоянно меняющийся узор.

Ханер камат. Паутина реальности… Живая, многозначная сеть квантовых вариантов событий, где в каждом узле сидят полуживые коты Шрёдингера…

Этот вариант видения был сложнее эйнитских «линий эйи», учитывающих только критические события текущего мира, зато не в пример интереснее.

Правда, безграмотному неофиту умение видеть линии паутины не давало почти ничего, кроме, может быть, головной боли. Нужен был опыт многих десятков, а лучше сотен лет, как у эрцога Локьё или этого тихонького старика, Александра Пресохи, чтобы читать паутину, как книгу.

А сто лет пилоту ещё нужно суметь прожить.

— Регент, а почему предателей продолжают держать в резервации на Гране? — спросил Дерен. — Ведь тех, кто воевал в хаттскую, среди живых давно уже нет. Это их дети, внуки, правнуки. Они-то чем виноваты?

— Ты же знаешь — есть такой феномен, как скверна, — нахмурился Линнервальд.

Дерен дёрнул плечом. Теория скверны до сих пор была непонятна учёным.

Были версии, что это особый род информационно-психического заражения. Ведь резервация проклятых, как магнит притягивала аристократов и очень негативно влияла на их отношение к миру.

Разрушительное действие информации, опирающееся на изъяны в биологической природе человека, — вот болезнь, которую в Содружестве пока ещё не умели лечить. А в Империи военных предателей лечить и не собирались. Зачем тратить эрго на то, что хорошо лечится смертью?

— Я был там два раза, — не согласился Дерен. — И я не ощутил никакой скверны. В резервации сейчас окончательно сходят с ума и без того глупые люди. Они не понимают, что не нужны миру со своими убеждениями.

— Это не убеждения, Вальтер, а заражение. Проклятые не осмысливают, а принимают порочный концепт целиком, на веру. Их сознания, заражённые скверной, можно только стереть в психмашине. Есть определённые наработки психотехников по лечению этого странного недуга, но они пока нестабильны, и мы не можем говорить, что в состоянии перевоспитать тех, кто заточен в резервации. До той поры, пока мы не научимся этого делать — они будут сидеть там. Если они вырвутся, то перезаражают других. А если дорвутся до власти — галактика погибнет, охваченная битвой двуногих, ненавидящих всех и вся.

— То есть сражаться они будут не за власть? — уточнил Дерен. — Ведь все текущие войны человечества велись за власть, меня так учили.

— Нет, Вальтер. Предатели людей не стремились захватить власть. Власть осталась бы у машин. Проклятые убивали себе подобных, чтобы успешнее сдаться хаттам. Значит, власть им была не нужна.

— Но таких вообще много среди людей, регент, — удивился Дерен. — Тех, кто идёт под сильную руку и боится сам принимать решения. Значит, и они легко могут предать, чтобы обрести более сильных хозяев?

— Да, — с неудовольствием кивнул регент. — Среди черни такое есть. Но это — тактика слабых, они не аристократы и не правят в Содружестве. И знают теперь, что может случиться с предателями, когда жадность заставляет выбрать уже не род человеческий, а его врагов.

— То есть болезни черни и знати — разные, хотя все мы принадлежим к одному человеческому роду? — Дерен сдержал улыбку.

— Истники — не совсем обычные люди, мальчик, — нахмурился Линнервальд.

— Это надо ещё доказать, — качнул головой Дерен. — Я думаю, ты ошибаешься, регент. Все люди — одинаковы, и проклятые — всего лишь трусы. Просто трусливый истник опаснее трусливого простолюдина.

— Вальтер, теорией скверны занимаются группы очень достойных учёных! — возвысил голос регент. — Она ведёт себя как вирус, как информационное заражение! В этом проблема!

— А я сказал — трусы! — упрямо повторил пилот.

— Вальтер, этот вопрос не могут решить уже сто лет, — терпеливо повторил Линнервальд, — почему ты решил, что справишься за пару суток? Никто не знает, почему развитое сознание вдруг выбирает для себя самые низменные биологические стратегии, состоящие в подчинении более сильному. Ну, сам подумай. Вот Ингвас Имэ — образованнейший человек своего времени, эрприор, духовный пастырь. Его обучали работе с сознанием, он знает суть процессов, которые в нем происходят. Что заставляет таких как он?..

— Страх, регент. Исключительно страх. Имэ так боится за свою никчёмную жизнь, что бросается на твоих людей, как загнанная в угол крыса.

— Так это из трусости он противопоставляет себя всему Содружеству? — снисходительно парировал Линнервальд. — Пытается столкнуть галактику в новую войну?

— Он видит во мне и в тебе угрозу своей безопасности. И стремится её уничтожить. На галактику ему наплевать.

— А его племянник? Ведь Имэ должен оберегать свою кровь прежде себя?

— Кому он должен? — сдержанно фыркнул Дерен. — Да никогда он не дорожил Эберхардом. Ты бы видел, регент, в каком состоянии мы забрали пацана от алайцев! Племянник для него — сродни маскировке. Вы думали, что Имэ вас не тронет, пока Эберхард «в заложниках» у Локьё? А он просто ждал удобного момента!

Линнервальд задумался, помолчал и спросил вдруг совсем иное:

— А всё-таки — почему твой капитан пощадил Эберхарда?

— Так капитан, кто угодно, только не трус, — улыбнулся Дерен. — И это тоже заразно, регент.

«Ага, генерал Мерис тебя так и зовёт — зараза», — подумал Линнервальд.

Дерен плохо читал у него с лица, но сейчас движение мысли было слишком явным и очевидным.

Да, Мерис так и звал его за глаза: «Эта зараза Дерен».

Пока капитан был болен, а Дерену приходилось командовать «Персефоной» напополам с капитаном Келли, разведчики частенько кидали ему по сети эту генеральскую фразу: «Зараза».

Дерен кивнул регенту на так и невысказанное и поднялся из-за стола.

— Мы ещё не договорили, — нахмурился Линнервальд. Он достал из карманчика на груди аметист, величиной с яичко воробья. — Держи. Это твой первый камень. У тебя ещё 26 дней отпуска — и ты больше не вернёшься в усадьбу. Наследницей теперь есть, кому заниматься. А на остаток срока я забираю тебя в свою родовую резиденцию «Иро». Там нет никаких Имэ, и тебе некому будет мешать. Начнёшь учиться работать с паутиной, а твоё родство с Домом будет оформлено официально.

Дерен взял в ладонь тёплый шарик, улыбнулся игре света: камень был очень красив.

— Спасибо, регент.

— Не думай, что, подтверждая твоё родство, я делаю тебе снисхождение, хоть ты бандит и… — Линнервальд вздохнул. — Империи нужны знания, а Содружеству — новая кровь. Тут всё честно.

— Благодарен, — по-уставному кивнул Дерен. — Но, к сожалению, я не смогу с тобой полететь, регент. Приказ у меня другой, вот.

Он вытянул из браслета голограмму сообщения, всё ещё горящую красным.