Командировка Дерена 2

Глава 30 Дерен

Долина проклятых

От крика девушки, казалось, дрогнуло само небо. И тут же с вершин заснеженных гор сорвались чёрные тучи и потекли в долину.

Дерен понимал, что это иллюзия, но никак не мог избавиться от мысли, что в набегающих человечьей волной проклятых не больше разума, чем в этих тяжёлых сгустках стремительно приближающейся грозы.

Он был готов к нападению. Набравший вес «маятник» резко увеличил амплитуду движения, сминая первый ряд вооружённых врагов, заставляя их забывать про оружие и цель нападения.

Растерянные люди падали на землю, роняли своё нелепое оружие, хватались за головы, не понимая, где они и что с ними. Но сзади уже напирали их разгорячённые собратья, отталкивали упавших, лезли вперёд.

Проклятых было слишком много, а убивать Дерен не хотел.

«Маятник» нельзя усилить локально, для самых наглых. Ментальный удар не выбирает, и первыми погибнут как раз самые слабые.

И ошеломлённые люди бежали, а то и ползли к очерченной невидимым маятником границе. И застывали, тараща нечеловеческие глаза: с бледными склерами, с белёсыми радужками и бурыми пятнами зрачков.

— Ну что же ты щадишь их, слабак? — Яресней торжествующе захихикал. — Убей! Докажи, что сильнее! Чего ты боишься, Вальтер Ларго? Что передóхнут их болезненные детишки? Так они всё равно передохнут здесь! Посмотри, как они выродились на этой проклятой земле? В холоде и без солнца!

Дерен и без разглядывания толпы помнил, как выродились «здешние». Ему совсем не хотелось опять видеть их так близко.

Он качнул маятник, чтобы удерживать на расстоянии слегка оклемавшихся от ментального удара людей.

Где-то у камней закричали, и жалобно заплакал ребёнок.

— Ты не выдержишь постоянного давления, Вальтер Ларго! — хихикал Яресней. — Сколько ты ещё простоишь вот так? Полчаса? Час? Ты слаб! Ты не можешь убить даже человеческий хлам! А ведь они всё равно сдохнут! Убей их и беги! Отдай нам девчонку? Может, регентша даст за неё хотя бы пару генераторов? Или сдайся сам? Уж для тебя-то у нас найдётся работа!

Старик веселился, прекрасно понимая, что выхода у Дерена нет. Никто не сможет вечно удерживать толпу. Силы живого не бесконечны.

Имэ загнал беглецов в замечательную ловушку…

Если Дерен убьёт сейчас невинных людей, то сам станет, как проклятые. Если сдастся — то ещё и послужит для них генетическим материалом.

— Ты слаб, Вальтер Ларго, потому что спасаешь не себя, а отвратительных тебе чужаков, белоглазых уродов! — смеялся старик Яресней. — Ты должен выбрать себя, если хочешь выжить! Пойми же, мальчик: есть только твои интересы. Есть только твои друзья, твоя кровь, твой род! Только их положено защищать! Остальные двуногие — пыль под твоими ногами. Дорога, чтобы идти к цели. Кто они для тебя? Эти орущие младенцы? Из-за них ты не можешь противостоять мне! Не можешь бросить девчонку из чужого дома! Ты же Аметист, Вальтер Ларго? В тебе кровь Великого Дяди! Ты избранный! Смирись с этим, и твоя кровь выведет нас всех из ледяной пустоши! Ты спасёшься, только если пойдёшь за своей кровью! Спасёшь её и себя!

Дерен не отвечал. Он не собирался тратить силы на безумного старика.

Зато теперь к нему пришло наконец понимание, почему Великий Дядя вообще пошёл на предательство.

Казалось бы, такой сильный истник, и вдруг…

Сейчас, когда Дерен стоял в эпицентре сражения, «паутина» просто взбесилась. Линии переплетались, меняли цвет, завязывались узлами, вспыхивая и слепя глаза…

Сто лет назад, в страшную хаттскую войну, события, наверное, менялись так же быстро. Только масштаб был гораздо больше.

Люди и машины безжалостно уничтожали друг друга. Битвы вспыхивали во всех концах Галактики. Одни люди предавали, другие спасали планеты ценою своих жизней.

Слишком многое зависело тогда от мгновенного выбора многих и многих воль. Рвалась сама реальность, не выдерживая новоизобретённого оружия.

И паутина мира была спутана так, что определить победителя не могли даже самые сильные истники.

Исход войны был неясен для людей, а гибель близка.

Если бы хатты победили, они уничтожили бы всех, имеющих хоть какую-то власть над реальностью. Ведь они рассуждали логически и не стали бы оставлять внутри завоёванного мира ядро новых будущих войн.

Если бы машины одержали верх…

Дом Великого Дяди был бы уничтожен.

Сведён под корень.

Эти варианты истник видел так же ясно, как Дерен видел сейчас варианты гибели своей и Сайко.

И Великий Дядя струсил. Он решил, что машины победят людей.

Нет, он, конечно, алкал и бессмертия, но прежде всего — спасал свою шкуру и жизни людей своего рода.

Служить машинам для него было всё-таки лучше, чем лежать в земле.

Что есть унижение, так ли оно велико, если впереди только смерть?

Что есть стремление идти до конца, если самое ценное — жизнь — будет утеряна?

Ради чего бороться, если ты не видишь исхода битвы?

Великий Дядя слишком привык полагаться на точное знание будущего. Но в хаттскую в галактике разом столкнулось столько воль и потоков, что он растерялся. Струсил. Ослеп.

Дерен улыбнулся, осознав трусливую беспомощность слишком сильных. Умирать он не боялся. И ощущал в этом опору для себя и для маленькой девочки, прижавшейся к его спине.

Страх смерти был в нём гораздо слабее страха опозориться перед самим собой.

Он пришёл в долину не для забавы. У него есть цель, и она будет достигнута. И в этом его сила. В цели — которая больше страхов текущего мира.

А значит, за его спиной есть пока неведомая опора. И мир защитит его.

Сайко плотнее прижалась к Дерену, и он ощутил прилив сил. «Воинство» Яреснея тоже не продержится долго. А с таянцами он управится и ножом.

— Вы зовёте нас проклятыми! — каркал старик, не понимая, что слова его кормят Бездну в нём же самом. — А всё наше проклятие — стремление выжить. Вы придумали какое-то «человечество» с его добром и справедливостью. Нет никакого добра, Вальтер Ларго! Есть только стремление выжить!

Дерен не отвлекался на слова. Браслет пишет, если потом понадобится для отчёта. А ему всё это неважно. Главное не то, что мы говорим, а что делаем.

Пилот видел, что белоглазые устали от постоянного давления. Но видел и то, как четверо фальшивых таянцев пробираются к нему всё ближе, давят общей массой сознаний, пытаясь противопоставить это движение движению «маятника».

Да и Яресней, хоть и нёс бред, не стоял без дела. Он работал с чужими ритмами, пробуя защиту Дерена то так, то этак, чтобы продавить или проломить.

Старик владел искусством маятника не так уж и плохо. Будь он лет на сто помоложе…

Рассчитывал Яресней и на слова. Пытался выбить Дерена из эмоционального равновесия. Cбить настрой. Надеялся, что пилот всё-таки слышит его, и отдельные слова цепляют сознание.

Но Дерену было не до слов. Таянцы сумели-таки подобраться к нему на расстояние удара.

Не все. Но Бородач с тесаком продавил ментальную преграду и взмахнул оружием.

Движения его были медленными в расчёте на домагнитку, и удара ногой он не ожидал, а зря.

Однако это движение сбило концентрацию Дерена.

Толпа качнулась вся, беспорядочно, но опасно. И над ней что-то сверкнуло вдруг лёгким росчерком в потемневшем небе.

Дерен думал, что кто-то не удержался и пальнул вверх, позабыв, что пленники нужны живыми, и только раздавшийся следом удар грома напомнил ему о грозовых тучах в небе.

Гром был тяжёлый, раскатистый. И с гор что-то откликнулось ему таким же громовым, но звериным рёвом.

Рёв отразился от камней, заметался отзвуками по долине, не давая понять, откуда же он донёсся.

Белоглазые почему-то смешались и полетели на землю не хуже, чем от ментального удара. А те, что стояли ближе к камням — женщины, дети, подростки — с криками кинулись врассыпную.

На ногах остались таянцы да Яресней. Но и они уставились на Дерена расширенными от ужаса глазами, словно у пилота вдруг выросло ещё две головы.

Тот не понимал, что происходит. Пользуясь передышкой, он сбавил обороты маятника и глотал холодный воздух, стараясь восстановить силы.

— Вальтер — обернись! — зашептала Сайко. — Сзади! Там!..

Дерен оборачиваться и терять таянцев с Яреснеем из виду не собирался.

Он выбросил вперёд руку с браслетом, отдавая команду снять голограмму того, что за спиной, и показать ему.

Голограмма вспухла над браслетом, но пилот уже и сам понял, КТО там. Потому что на этот раз рычание раздалось прямо из-за спины.

Над Дереном и Сайко нависал здоровенный вайшуг, раза в полтора больше утреннего знакомца.

Шерсть его торчала дыбом, игольчатая, блестящая. Огромные клыки в распахнутой пасти были в ладонь таянца, не меньше.

— Ничего не бойся, — повторил Дерен Сайко.

И потянулся мысленно, касаясь сознанием неожиданно тёплого сознания зверя.

«Я — человек», — сказало он вайшугу.

И ответ пришёл тут же: «Я голоден».

«Я — не твоя еда».

«Ты тот, из Бездны?» — Дерен ощутил холодок узнавания.

«Да, это я».

«Отойди».

Дерен с болью сожаления посмотрел на одурманенных звериным «гипнозом» врагов. Все, кто не успел убежать, лежали или сидели сейчас на земле. Живые, но потерянные и словно бы пьяные.

Они заранее отдали зверю ту замечательную жизнь, о которой только что орал Яресней.

— Твоё желание выжить — слишком короткое, — выдавил Дерен, найдя глазами старика. — Оно лежит ниже воли, но пожирает волю, когда вместе с ним к небу поднимается страх. Так, кажется, сказано в самом древнем кодексе первых колонистов?

Вайшуг зарычал. Низкий вибрирующий звук потёк над долиной, и одурманенные заулыбались. Вайшуги съедают добычу, не причиняя ей боли.

Рычание давило на сознание, подчиняло, отнимало желание бороться. Замерли даже таянцы и Яресней. Старик разом осип, не сумев ответить на обидные слова.

Не оборачиваясь, Дерен, крепко обнял и прижал к себе Сайко, и лишь потом шагнул в сторону, увлекая её за собой.

Они с вайшугом узнали друг друга. Это был тот самый зверь, которому пилот показал весь ужас пустоты между звёзд в свой первый визит в долину проклятых.

Вайшуг хорошо запомнил холодного и невкусного человека. Лишь девушка с белыми волосами, Изабелла Кробис, была слабым местом в его сознании. Теперь человек остался один, и в нём больше не ощущалось ничего уязвимого. Только холод.

Дерен посторонился, и зверь прыгнул вперёд, подхватывая пастью одно из безвольных тел.

Поднял его, завертел головой, прикидывая, сможет ли прихватить ещё? И только тут заметил прижавшуюся к Дерену Сайко.

Уставился стеклянными глазами. Уронил на снег слюну.

Дерен задавил ужас, оставляя сознание холодным.

Тщетно. Вайшуг почуял, что его старый знакомец не так равнодушен и одинок, как кажется. И что этот тёплый комок за его спиной не так уж ему безразличен.

Зверь втянул ноздрями воздух. Бросил безвольное тело и зарычал.

И тут из-за ближнего камня под ноги Дерену и Сайко с визгом кинулись айю: впереди вожак, за ним — самочки и доросток.

Вожака трясло от страха, но он встопорщил загривок, оскалился и зарычал с хихиканьем и визгом, закрывая собой девушку.

Таянцы словно опомнились от визга айю. Они ощетинились оружием, но стрелять боялись. Многослойные шерстинки вайшуга отражают свет. С одного выстрела его не убьёшь. А разъярённый раной зверь куда опасней того, кто собрался спокойно обедать.

Сайко обняла вожака айю за шею, успокаивая его:

— Тише, тише! Он нас не тронет! — приговаривала она срывающимся от страха голосом. — Дерен сам его съест!

Дерен снова толкнул «маятник» — если у вайшуга есть подобие сознания, значит, и для него можно создать ментальную стену.

— Прочь! — приказал он.

Вайшугу «маятник» не понравился. Он попятился, рявкнул на айю, оглянулся на разбросанную кругом добычу… Помнил, что шустрые волколисы могут утащить еду из-под носа.

— Убирайся прочь! — повторил Дерен.

Зверь рыкнул, подхватил пастью безвольное тело и вразвалочку потрусил обратно, в сторону перевала.

— Хватайте Вальтера Ларго! — опомнился Яресней, маяча таянцам и тыча пальцем в Дерена. — Быстрее, а то начнётся гроза! Он устал! Он больше не сможет держать свой маятник! Вяжите его и убейте девчонку!

Вожак айю, сообразив, что уж этому-то противнику он сейчас головёнку откусит, оскалил зубы и зарычал с вызовом и мелодичным перезвоном. Так айю гонят добычу.

Самочки вскочили. Охота на людей была для них делом привычным.

— Стреляйте в зверей! — завопил Яресней.

Дерен вытащил слим. Неизвестно, что за защита на бородатых, но ведь не попробуешь — не узнаешь.

Если магнитка завяжется на доспех, так большая часть людей лежит сейчас на земле. Может, и не заденет никого.

— Вайшуг, назад! — закричала Сайко. — Иди назад! Сожри их всех! Фас!

В отличие от Дерена, она постоянно оглядывалась в сторону перевала. И первая заметила, как из-за камней появилась сначала одна белая туша, потом… вторая!

Эти два вайшуга были поменьше первого, но они уверенно трусили на голос девушки.

— Мать зверья! — потрясённо сказал бородач с тесаком, роняя своё богатырское оружие. — Девочка — мать зверья!

Он попятился, размахивая руками.

— Стреляйте в зверей! — орал Яресней таянцам, но тщетно.

Бородачи медленно отступали к камням, то скрещивая руки, то прижимая их к груди, словно молились.

Молния осветила полнеба, и грохот раздался прямо над долиной.

— Уходи, Яресней! — заорал бородач, чей тесак так и остался лежать у ног Дерена. — Гроза идёт! Даже небо на тебя злится! Уходи!

Старик с проклятьями кинулся к камням, петляя, как заяц.

Над долиной снова вспыхнуло и громыхнуло, и Дерен, ощущая, что колени подгибаются от усталости, обернулся и крикнул:

— Ну, выходи уже! Устроил комедию!