Командировка Дерена 2

Глава 27 Дерен

Перевал. Долина проклятых

Чем больше Дерен размышлял о накате и инициации духом зверя, тем яснее становилось, что диссертации ему не видать.

Если сам он и оказался слепым ташипом, то явно не генерал спецона Вилим Мерис, давно и тщательно опекавший и капитана Пайела, и его людей.

Корабли, на которых служил капитан Гордон Пайел (в миру — Агжей Верен), всегда подчинялись лично генералу Мерису. И нужно было не знать, что за человек Мерис, чтобы не заподозрить неладное.

Засланный особист, исколесивший весь Юг. Съевший за сто лет противостояния спецслужб Империи и Содружества не меньше дюжины собак, ташипов, гикарби и прочей малосъедобной живности.

Феноменальный стратег и тактик — очень редкое сочетание, когда один и тот же человек видит вдаль так же хорошо, как и вблизи.

Имперец с нулём ментальных способностей, истинный северянин, но при этом — полностью иммунный к психическому насилию, так распространённому на Юге Галактики.

Про генерала Мериса рассказывали, что он пользуется запрещёнными в Империи имплантами, дабы сохранять контроль над сознанием. Ведь воевал он с экзотианской знатью, в совершенстве умеющей подавлять волю.

Но кто из известных Дерену особистов сам видел эти импланты?

А ведь генерал Мерис в бункере не сидел. Он часто бывал и на «Персефоне», и в эйнитской общине, соприкасаясь с выученными истниками Храма и со стихийными — вышедшими из-под руки капитана Пайела.

А когда вокруг сплошь спецон да разведка — хоть что-то да просочилось бы.

Железо ненадёжно. Иначе в Империи пошли бы на легализацию боевых имплантов хотя бы на время войны.

Но импланты сводят с ума, сбоят, их приходится менять, обслуживать. А вот устойчивость к накату, приобретённая, к примеру, вследствие длительного контакта с командующим Объединённым Югом Колином Макловски или капитаном Пайелом — штука надёжная.

Дерену давно уже надо было об этом задуматься. Ведь он же знал от крёстного, возглавлявшего сейчас военно-космические силы Объединённого Юга, что генерал Мерис всегда был очень дружен с Колином Макловски.

Всег-да!

С тайянским лордом, инициированным духом зверя почти полторы сотни лет назад. С вайшугом в обличии человека. Ходячим накатом, с глазами без радужки, а словно бы из единого чёрного зрачка.

Когда Империя ещё не раскололась на Северную и Южную, а Колин Макловски был ещё только лендслером наземных сил и сидел в ставке спецона на Аннхелле, они с Мерисом уже отлично знали друг друга.

И генерал Мерис был удивительно предан лендслеру, даже когда того «списали в утиль» за неимперское мышление в отношении смешанного населения на Аннхелле, Мах-ми, Прате…

Имперское начальство хотело войны с Содружеством, упрямый лендслер не хотел резать для этого людей. Понятно, что его убрали от руля. Непонятно — как не убили.

Или понятно, если вспомнить про Мериса, сумевшего в это трудное время сохранить должность заместителя лендсгенерала по личному составу.

Тихая такая должность. Но с широкими полномочиями.

Спасая Макловски, разжалованного до сержанта, генерал Мерис должен был стопроцентно получить критическую «дозу общения», даже если до этого избегал прямого контакта.

И ведь это именно Мерис добился возвращения Макловски и вытащил потом с Севера ничем не примечательного пилота, всей заслугой которого были два года полётов в паре с опальным вайшугом.

Но Мерис что-то подозревал уже. И, наверное, решил опытным путём проверить, может ли парень, контактный с Макловски, воевать на Юге, не опасаясь психического воздействия экзотских шпионов, которыми в то время был просто набит Аннхелл.

Генерал Мерис приблизил парня, дорастил до капитана крейсера, а потом использовал его, как машину для создания себе подобных, подсылая на «Персефону» то группу десанта, то разведчиков.

И тасуя потом людей капитана Пайела, как ему было нужно, ведь это же были и его люди тоже.

Никаких подозрений у северного руководства эти манёвры не вызывали. А генерал Мерис постепенно окружал себя людьми, устойчивыми к волевому насилию. И успешно зачищал имперский Юг от широко разинутых жадных ртов обедневших аристократов Содружества.

Долгое время капитан Пайел был для Мериса единственным проверенным источником ментальной «заразы» (не считая самого Макловски).

За два-три года тесного общения в не таком уж большом корабельном нутре «Персефоны», где никуда не сбежать, бойцы или отсеивались за полной бездарностью, или перенимали от капитана устойчивость к накату.

Но и только.

Прошло, пожалуй, года четыре, а может, и все пять, когда зазвенели первые звоночки: среди экипажа «Персефоны» подросли те, кто тоже мог управлять чужой психикой. Рос, Неджел (себя Дерен не считал, у него сразу было «рыльце в пушку», и если бы не крёстный — спецона бы ему не видать).

Однако хоть какие-то ментальные способности проявлялись хорошо если у каждого сотого из контактных с капитаном. Да и разброс по силе и способностям был огромный.

Похоже, ментальный контакт с инициированным духом зверя будил в человеке только то, что было заложено в него природой.

А вот устойчивость к психическому воздействию вырабатывалась почти у всех.

Ай да Мерис, ай да хэдов сын…

Вопрос: знал ли о его играх командующий, тот самый «вайшуг» и первое звено в этой странной цепи?

Если нет — то это очень смешная история.

Но это означало и то, что Дерену нужно молчать о своём открытии. Ведь все, кому надо, знают уже. И молчат.

Разве что капитану нужно будет потом доложить. Кому же приятно, что тебя используют втёмную?

Дерен остановился, поджидая Сайко. Он шёл впереди, она сзади. А кругом были только камни и скалы.

Стайка айю пару часов шла следом за Сайко и Дереном, но потом пропала.

Девушка всё время оглядывалась, однако не звала вожака. Смирилась, что звери ушли по своим зверячьим делам.

А может, раненый вожак просто не стал рисковать и спускаться в долину по узкой неверной тропе, а залёг зализывать разодранный бок?

Дерен не стал его зашивать, понимая, что ухаживать за швом зверь не умеет и только разлижет его, а вот с раной как-нибудь справится.

Сайко тоже остановилась. Обхватила руками плечи. Впереди был очередной обрывистый спуск, а ей было страшно спускаться.

Однако Дерен уже не боялся, что девушка оступится и сорвётся вниз. Он отыскал в модуле патрульных страховочную альпинистскую сбрую, военную, лёгкую и прочную, и привязывал Сайко к себе.

Теперь дело пошло быстрее. Он только проверял время от времени, держат ли ещё девушку ноги, а потом шёл вперёд, спускал её. И снова по кругу…

Вот так они постепенно приближались к долине, где стояла община добровольных изгнанников.

Потому и шли вниз, избегая проверенных троп. В горле долины был пункт пропуска, там их могли ждать спецы Линнервальда. Это всё ещё была территория, охраняемая Содружеством.

Но Дерен вёл Сайко горными тропами, ориентируясь на карту, выданную Илией.

И они прошли мимо рухнувшей вышки и разорванного периметра импульсной защиты. И спускались там, где их не мог ждать никто.

Снега на камнях постепенно становилось всё меньше, пока он не исчез совсем.

Перед последним крутым спуском девушке стало так жарко, что она скинула пушистую шубку, а Дерен упаковал ее в мешок.

От своей куртки он избавился ещё раньше. Просто оставил на камнях.

Дерен и Сайко преодолели курумник — каменную осыпь. Дальше тропа шла полого, и внизу уже было видно гостеприимную зелень долины. Нужно было пройти несколько километров по открытой местности, нырнуть в лесок и под его защитой добраться до поселения Брата Ове.

Они сняли альпинистскую сбрую и устроили привал, чтобы преодолеть потом открытую часть, до пушистых зарослей псевдососен, как можно быстрее.

Дерен понимал: если за ними следят с орбиты или ищут дронами, то именно в долине одинокие путники будут особенно заметны.

Сайко преследователи не волновали. Она жевала бутерброд, разглядывала карликовые высокогорные цветы и вздыхала.

Дерен видел по теням, пробегающим по её лицу, что ей очень хочется позвать айю. И увезти всю стаю с собой, пусть живёт в парке.

— Ты говорил, что айю всеядны? — тихо спросила она.

Дерен вызвал перед глазами информационную справку с импланта и честно перечислил всё, чем питаются эти удивительные хищники.

Айю действительно были всеядны. Ели мох, лишайники, обдирали кору с деревьев и выедали камбий. Правда, только, если не было мяса.

Сайко из солидарности с айю пожевала розочку заячьей капусты, умостившуюся прямо на камнях. И Дерен тоже сунул в рот листик, чтобы знать, от чего лечить шуструю наследницу.

Трава оказалась безвкусно-кисленькая.

— А овощи айю тоже едят?

— Да. Но любимая их добыча — куру. Это такие толстые нелетающие птицы. На зиму они обрастают жиром и спят в снегу. Айю выкапывают их, находя по запаху. Одной такой жирной тушки им хватает на пару дней.

— Куру — это куры?

— Скорее всего. Ты же помнишь, что переселенцы с Земли часто выбирали похожие на земные названия. Но звуки изменяются постепенно. Так родину айю переселенцы назвали Тайна — то есть что-то неразгаданное, скрытое. Они и за сто лет не смогли разобраться с циклами ее климата, головы ломали. Ну и звери там чудные. Доставили работы учёным.

— А что с ними не так? — удивилась Сайко. — Они же такие милые.

— Тогда ещё не было понятия о пси-воздействии. На Земле его считали шарлатанством. И на Тайэ высадились не легковерные обыватели, а большая группа учёных с семьями. Они не были готовы принять изменившийся мир.

— Но они приручали айю?

— Нет, в природе айю обычно не берут в партнёры людей.

— А как же мы?

Дерен на секунду закрыл глаза, сверяясь с имплантом. Но данные по Тайэ даже у таггеров были крайне скудные.

— Я не знаю, Сайко, — признался он. — Считается, что айю могут только охотиться на людей. Всё их пси-воздействие — это предложить человеческому самцу честный поединок за территорию. Наш вожак, наверное, сначала просто запал на тебя. Он молод, стая у него пока маленькая. А ты такая белая и пушистая в своей шубке. И ты была для него не немая, как первые переселенцы с Земли, а такая же «пси». Он, наверное, принял тебя за другую породу айю.

— Ты шутишь и дразнишься! — для виду рассердилась Сайко.

— Конечно, шучу, — рассмеялся Дерен. — Видимо, дело в твоём запахе. На Тайэ и сейчас никто не посылает в ледяную пустыню маленьких девочек. Вот пацаны — те иногда попадали в разные переделки в ледяных пустошах. И по весне сталкивались с такими же молодыми хайборами. И «сходили с ума» — так думали первые колонисты.

— А что с ними случалось?

— Подростки, попадая под воздействие такого же юного самца, усиленно ищущего себе друзей, начинали считать себя хайборами. Боялись людей, охотились вместе с новым другом, ели сырое мясо. Но только мальчики. С девочками ничего похожего не происходило. Или об этом просто нет никаких данных в доступных мне источниках.

— Значит, девочка могла вот так же встретить айю и влюбиться в него? И потому девочек не пускали гулять одних, до замужества?

Версия была дельная, и Дерен забеспокоился.

— А ты влюбилась?

— Наверное, нет, — вздохнула Сайко. — Я ведь не одна — я с тобой. Но мне очень хочется забрать айю домой.

Дерен вздохнул, но наследница не дала ему ничего возразить.

— Молчи, я всё понимаю. Здесь его дом, у нас ему будет жарко и одиноко. Это хорошо, что он сам убежал.

Противореча сказанному, по щекам Сайко потекли слёзы.

Дерен поднял руку и опустил. Он не умел утешать плачущих девочек. Но и смотреть на слёзы ему было неловко и даже больно.

— Здесь его мир, — сказал он, осторожно подбирая слова. — Ему тут будет лучше.

— А он не умрёт от раны? — спросила Сайко и всхлипнула.

Дерен молча вызвал над браслетом медзаключение. Он понимал — скажешь: «Не плачь» — так от этого она и разревётся.

— Я орехи взял из модуля, — выдавил он наконец. — И печенье. Нормальное, не из сухпайка.

Сайко благодарно кивнула, сглатывая слёзы.

Дерен протянул ей печенье, отвернулся и стал смотреть вниз. В долину.

Вдруг появившееся беспокойство он сначала связал со слезами девушки, но теперь понял — ошибся.

Его тренированная интуиция уже не первый час напряжённо искала ошибку в том, что он совершил, и толчком стали размышления о таянских зверях.

Осознав своё отличие от истников Содружества, Дерен понял, что поторопился «играть с паутиной». Он не знает и не понимает этой игры. А раз так — его слишком легко обмануть.

Ещё вчера Дерен был уверен, что сам решился везти Сайко на Грану. Ведь что он мог сделать ещё?

Он должен был вытащить девушку из ментальной петли.

Должен был показать ей золотого телёнка.

Он прилетел с этим знанием на Аскону. А цвет Оникса проще всего понять и увидеть в общине брата Ове.

Ему нужно было сразу везти Сайко на Грану.

Но… Он медлил, потому что полагался тогда только на собственное чутьё.

И вдруг события — словно бы вытолкнули его!

И в паутине этих событий ощущалась теперь чья-то осторожная, но уверенная рука, умеющая раскладывать случайности, как камни на горном обрыве — задень один, и лавина камней устремится вниз!

Дерен ощутил давящее беспокойство.

Линии паутины всё так же менялись перед его глазами, сливаясь в ближнем будущем в туманную дымку узлов, но…

Он слишком мало понимал в этой пляске, чтобы идти за ней. Развитое чутьё подсказывало ему — опасность! Здесь, рядом!

— Сайко, идём быстрее, — попросил Дерен и закрыл глаза.

Паутина всё так же плескалась многоцветием нитей. Однако… и здесь не всё было ладно — её дальний край стал вдруг наливаться багровым.

Дерен не знал, что это означает, но стало ещё тревожней. Угроза была впереди, а как её обойти, если долину пересечь нужно?

Наследница только-только открыла пачку печенья, но тут же сунула её в карман и встала.

— Тебе тоже неспокойно? Я думала, это потому, что айю ушли. Но сейчас мне кажется, что угроза совсем другая.

— И мне. Так что — давай ноги в руки!

Он крепко взял Сайко за руку, и они быстро пошли вниз по руслу высохшего ручья. Здесь по весне сбегала вода с гор.

Идти было удобно — под ноги ложилось где каменистое, а где и сухое песчаное дно. Невысокие обрывистые берега немного укрывали их от случайных взглядов.

Но долина приближалась — и там не скроешься.

И вот уже горы остались позади, а впереди высились только отдельные камни, разбросанные когда-то уходящим ледником.

Дерен резко остановился, понимая, что дальше идти нельзя.

— Там люди! — прошептала Сайко, вцепившись в его руку. — Я вижу багровые отсветы их сознаний! Мне рассказывали, что так горит скверна! Проклятье предателей!