Колыбель для мага

Глава 6

В щелку по-зимнему плотно закрытых ставней все-таки просочился тонкий утренний солнечный лучик и попал на щеку сладко спавшей Аннеке. Вставать не хотелось: вчера она допоздна засиделась за гаданием. Во время гадания в зеркале почему-то появился каменный выступ, похожий на человеческое лицо. Тот, из их пещеры. Он шевелил каменными губами, что-то хотел сказать, но юная ученица знахарки не смогла его понять. В ее сон дух пещеры не пришел, она не помнила, что ей снилось сегодня.

Полежать не удалось: котик по имени Черненький с громким мурлыканьем терся головой о ее волосы, а пес Малыш лизал босую ногу, высунувшуюся из-под мехового одеяла. Этим оба намекали, что пора уж и позавтракать.

Утро прошло неспешно, в привычных делах, и только когда солнце стояло уже высоко, а Тэш все еще не вернулась из пещеры, где сегодня ночевала, Аннеке решила отнести ей в пещеру на завтрак горячую, только что испеченную лепешку и узнать, не нужна ли Тэш ее помощь. Она оделась потеплее и пошла по горной тропинке, где ее нога знала каждый камень, негромко напевая. Кое-где на камнях лежал снег, торчали сухие, покрытые инеем травинки. День выдался не позимнему солнечный и безветренный, и снег под лучами искрился очень красиво. По ярко-голубому небу совсем близко проплывали легкие облачка. Аннеке любила находить в облаках очертания разных цветов и зверей. Она не спешила, наслаждаясь свежим воздухом, теплом солнца и созерцанием, как вдруг в той стороне, где был их пещерный храм, громко завыла собака. Узнав голос Крепыша, Аннеке с какой могла скоростью бросилась по тропинке к храму, оттащила в сторону грубо сколоченный из горбыля щит, закрывающий вход, и на подгибающихся ногах, чувствуя слабость во всем теле и стук крови в ушах, вбежала в пещеру.

Тэш лежала неподвижно лицом вниз крестом в центре начертанной пентаграммы. Аннеке растерянно остановилась за пределами линий, боясь вмешаться. Но раз свечи догорели, то ритуал можно считать законченным. Еще не веря, в случившееся несчастье, она несколько раз окликнула наставницу и, не получив ответа, вошла в круг, склонилась над Тэш, перевернула ее на спину и испуганно вскрикнула: Тэш страшно изменилась. Вместо крепкой, все еще красивой и моложавой женщины перед Аннеке лежала глубокая старуха, тощая, совершенно седая, с запавшими глазами и заострившимся носом. Ее руки и ноги были ледяными, сердце билось слабо и неровно. Все-таки еще билось.

Тэш стала совсем легкой, и Аннеке смогла перенести ее на ложе из сена, потеплее укутала шкурами, развела огонь в очаге пожарче, чтобы заварить целебное питье. Потом принялась растирать наставницу и вливать между ее крепко сжатых зубов горячий настой. Руки сами делали свое дело, а в голове не было ни одной мысли. Подступило странное равнодушие. Какая-то часть Аннеке словно наблюдала за происходящим со стороны и удивлялась собственному бессердечию.

Наконец Тэш открыла глаза.

— Аннеке, девочка, ты пришла… Не бойся, смотри, что я принесла… Зря поторопилась… Время было очень уж удачное… В другой раз могло и не получиться… Не так легко попасть туда, где я это взяла… Устала очень… Ты испугалась, Аннеке? Все будет хорошо…

Аннеке, наконец, заплакала, уцепившись за руки наставницы. Та одной рукой погладила девушку по щеке и раскрыла другую руку. На ладони лежало что-то… нечто… Оно было как сгусток света… Оно было как драгоценный ограненный камень, или как огромная капля воды, в которой отразилось небо. На этом чуде очень трудно было сфокусировать глаза. Оно было, и его не было, настолько оно было невозможным, чудесным, нездешним.

— Что это? — выдохнула, наконец, после долгого молчания Аннеке.

— Это чудо, за которое любой маг отдал бы что угодно, какую угодно цену. Кажется, оно досталось мне слишком дорого… Но ничего… я отдохну… давай свой настой… очень хороший… Сейчас мне будет лучше…

Аннеке снова заплакала, и, забыв про чудесную вещь, принесенную Тэш, бросилась снова поить ее настоем, укутывать, растирать ноги и руки. Казалось, это помогло. Тэш слегка порозовела, поговорила успокаивающе с Аннеке, отдав указания, как ее лечить, какие взять травы, какие достать амулеты, начала рассказывать, где побывала, где достала чудесный предмет, для чего он может им пригодиться.

— С ним для нас нет теперь невозможного… Моя наставница рассказывала мне об этой вещи… и как проникнуть туда, где она лежит… Эту вещь наставница называла Солью Мира… С ним мы будем счастливы, и поделимся счастьем с теми, кто к нам придет.

Аннеке весь день хлопотала возле Тэш, слушала ее прерывающийся голос, с тревогой наблюдая за тем, что знахарка потихоньку слабела. Аннеке лихорадочно думала, к кому обратиться за помощью, и не могла вспомнить ни о ком. Другие знахарки жили слишком далеко, и позвать их Аннеке еще не умела. Заглушая страх работой, девушка в очередной раз перебирала амулеты и травы, стараясь вспомнить, что она еще может сделать для Тэш, когда наставница слабым голосом позвала ее к себе.

— Дай мне руку, Аннеке… Кажется, за Соль Мира я заплатила непомерно высокую цену, но, значит, так суждено и должно было случиться. Теперь ты заменишь меня здесь…

— Как же я заменю тебя? Я ничего не знаю… не помню… только чуть-чуть выучила травы… и заклинания… слишком мало…

— Ничего, девочка… Ты так долго жила рядом со мной, все видела… У тебя талант… А потом ты поймешь, что важна только твоя собственная сила, а заклинания и рецепты трав не так уж и важны. Если суждено, ты узнаешь, как пользоваться… Не торопись… Не плачь, когда-нибудь мы снова встретимся… Храни Соль Мира…

— Не уходи, не покидай меня, — плача, просила Аннеке, но Тэш ее уже не слышала

Весь день Аннеке просидела у ложа наставницы, без движения, без мыслей, без чувств, забыв обо всем. Наконец поднялась и начала обряжать Тэш в любимое ритуальное облачение, вплела в ее волосы амулеты, сложила на груди холодные руки. Из ладони Тэш выкатилась Соль Мира. Она уже не казалась Аннеке чудесной, она стала зловещей, Соль Мира отняла жизнь у Тэш, и охотнее всего Аннеке забросила бы ее в пропасть поглубже, но это желание было ребяческим. За эту вещь была заплачена слишком дорогая цена, и девушка, вспомнив последние слова знахарки, спрятала ее в ладанке на груди.

Уже готовясь поджечь факелом погребальный костер, Аннеке вдруг наткнулась взглядом на кожаный браслет с каменными подвесками, оставшийся на руке Тэш.

— Ты не помог ей, — с упреком сказала браслету Аннеке, — Но все равно останься со мной на память.

— Можно, Тэш? — спросила она наставницу, снимая браслет, и ей показалось, что Тэш слегка кивнула. Или это ветер шевельнул седую прядь волос?

Совершив погребальные обряды, Аннеке вернулась домой. Все в доме напоминало ей о Тэш. Казалось, та вышла куда-то и скоро вернется, позовет воспитанницу тереть травы или слушать поучения. Аннеке села на лавку в комнате, где Тэш принимала больных, и стала вспоминать день, когда мать привела ее сюда. Вспомнила, как испугалась Тэш в первый миг, но постаралась не показать виду. Как тайком рассматривала ее, сидя у ног матери, и Тэш нравилась ей все больше и больше. Странно, что тот далекий день запомнился так четко и ярко, ведь девочка была совсем мала. Тэш, молодая, красивая и загадочная, казалось, стояла перед глазами и ласково говорила:

— Аннеке, хочешь погостить у меня?..

Как быстро и незаметно пролетело счастливое время!.. Что же делать теперь? Пожалуй, надо вернуться в деревню к матери… Но возвращаться к матери совсем не хотелось. Хотелось забиться на кровать и плакать, плакать, звать Тэш… Но Тэш не придет теперь, и слезы за три дня все уже выплаканы… Может быть, выйти замуж за Файдиаса? Но замужество тоже не привлекало. О, если бы Тэш оставалась с ней!.. Вновь градом хлынули слезы.

В дверь тихонько стукнули. Аннеке машинально вытерла глаза, пригладила волосы и вышла на крыльцо. Весь двор был заполнен людьми. Молодая женщина с ребенком на руках робко сказала:

— Мы все привели больных… Позови, пожалуйста, Тэш. Вас так долго не было обеих…

Аннеке еще раз поправила волосы и громко объявила, глядя поверх голов и, стараясь не сморгнуть слезы, готовые вновь выплеснуться из глаз:

— Тэш ушла от нас навсегда.

Люди постояли некоторое время молча, вздыхая, потом, ссутулившись, повернулись расходиться. Только молодая женщина с ребенком, постучавшая в дверь, не уходила и смотрела на Аннеке. Ребенок негромко и монотонно скулил.

— Постойте, — сказала Аннеке. — Вернитесь.