Колыбель для мага

Глава 21

Аннеке и Нагути-ко снимали ритуальные облачения. Нагути-ко прошлась по комнате, небрежными взмахами руки гася многочисленные свечи, все, как одна, розовые. Осталась гореть лишь маленькая, заполненная душистым маслом лампа перед небольшой статуэткой, изображающей Великую Мать, да узенькая ленточка огня в угасающем камине. В этом неверном свете длинные распущенные волосы Нагути-ко, казалось, испускали оранжевое сияние. У обеих девушек возбужденно светились глаза, щеки разрумянились, а на лицах блуждали улыбки. Заказанный им любовный ритуал прошел удачно, силы ушли по назначению, да и самим немного перепало. Вздумай молодые волшебницы сейчас посетить какое-нибудь людное место, от поклонников отбоя бы не было. А людных мест даже в этот поздний час в столице было предостаточно, только выбирай да не ленись наряжаться и ехать. Но как раз наряжаться, причесываться и краситься Аннеке и Нагути-ко не хотелось. И так хороши. И вообще, зачем суетиться? Приятная компания завернет к ним в гости сама, стоит только по-настоящему захотеть.

Девушки переглянулись и рассмеялись. Ритуал настроил их скорее на мечтательный лад. Такое настроение годится для того, чтобы поболтать и поделиться секретами. Хотя какие между ними могут быть секреты? Но нет, у Аннеке один секрет все-таки был. Никому, кроме Димира, она не показывала Соль Мира. Да и ему не стоило, но так уж получилось.

Наконец ритуальные предметы аккуратно завернуты в шелковые платки, убраны и запечатаны, прочитаны охранные заклинания, закрыты магическими знаками окна и дверь. Знахарки перешли в маленькую гостиную. Слуг давно отпустили, и подавать себе чай и фрукты пришлось самостоятельно. Спать не хотелось: после ритуала в обеих бурлили силы, и совершенно неожиданно для самой себя Аннеке начала рассказывать Нагути-ко о своих чувствах к Димиру. Та слушала с любопытством, по старой привычке наматывая на каждый палец руки по прядке волос. Пока она не выдрала себе все волосы, Аннеке встала, распутала пальцы подруги и всучила ей четки в одну руку, а в другую — маленький жезл из неведомой кости. Кость эта походила на человеческую и иногда в новолуние вызывала странные, непонятные видения, и подруги все пытались разгадать тайну этого жезла, канувшую в забвение вместе с его прежними владельцами.

Нагути-ко недовольно заворчала:

— Ну, рассказывай же дальше! Он очень тебе нравится? И возьми, пожалуйста, эти свои игрушки! Они лишь мешают мне слушать! Он красивый?

Рассказ забрал радостное оживление Аннеке. Она вновь по своему любимому обыкновению завздыхала:

— Красивый? Да, пожалуй, красивый… Ты же видела его недавно на празднике!

— Ну, я особенно не приглядывалась. Это же твоя симпатия. Что было бы, если бы он мне понравился?!

— Не такой, какими любят изображать мифических героев придворные живописцы, но красивый. Но эту красоту трудно оценить: на него смотреть как-то жутковато. Особенно глаза… Но я поняла сейчас: да, очень красивый. И очень опасный. И очень мне нравится. И я очень его боюсь.

Глаза Нагути-ко сияли. Она надела четки на правую руку как браслет и снова принялась на-матывать прядь волос, но уже не на пальцы, а на костяной жезл. Девушка заявила авторитетным тоном:

— Никого и ничего не бойся! Разве тебя этому не учили?

И добавила уже обычным голосом:

— И чего тебе бояться? Ты сама неслабая волшебница. Да, да! Мы с тобой уже не знахарки, мы волшебницы, и не последние! Ну, разве что, действительно, надо быть поосторожнее и стараться не становиться на пути этого твоего Димира. А в остальном… Не понимаю, чего ты теряешься?! Надо с ним только встретиться еще раз, а там… Чего ты хочешь? Выйти замуж и родить сына — великого мага? Или лишь встречаться для развлечения иногда? Все в твоей власти. Когда ты вот так, искоса, поглядываешь, думаю, никто не устоит!

— Если бы…

— Вот уж точно. И перестань вздыхать! Гадать, пожалуй, сейчас уже поздно, но вот завтра — обязательно!

— Я даже гадать на него боюсь, он наверняка почувствует.

— Ну и пусть почувствует! Какому мужчине не понравится женское внимание?!

— Все равно не стоит.

— Но почему?

Тут Аннеке (терять нечего, все равно все разболтала) рассказала Нагути-ко всю печальную историю знакомства с Димиром. Та слушала, широко раскрыв глаза и терзая пряди своих волос цвета заката. Выслушав, пожала плечами:

— Ну и что? Все нормально! Если бы ты была обычной девушкой, ты встретила бы любимого в обычном месте, ну, хотя бы на танцах или на ярмарке. А так как ты волшебница, то нашла свою любовь в необычном месте, при волшебных обстоятельствах.

Аннеке вздрогнула и резко повернулась к подруге.

— Как это «ну и что»? Он же меня не любит! Он лишь хочет меня использовать!

— Ну и что? Каждый человек любит, как умеет, и часто не стесняется при случае использовать любимого, а тот обычно еще и рад помочь.

— Опять ты говоришь «ну и что»? Тебе-то ничего, а мне важно!

— Что тебе важно?

— Чтобы меня любили так, как мне нравится!

Нагути-ко засмеялась.

— Ну, теперь ты даже посягаешь на свободу любимого. А кто все время мне выговаривает за каждое пустяковое нарушение? Ты зря огорчаешься: если бы он тебя не полюбил, то в вашем мире серого песка просто выпил бы твою жизнь. Многие маги на его месте так бы и поступили. Да я сама, окажись я в подобной ситуации вместе с противником… Ты ему наверняка сразу понравилась, просто поразила! Завидую!

— Но ведь когда мы вместе, наша сила приумножается!

— Тем более. Поглотив твою жизнь, Димир стал бы десятикратно сильнее. Это точно. Я читала о таком раскладе.

— Ты меня пугаешь! Быть может, он не знает!

— Знает, будь уверена! Уж если я знаю, то он тем более. Будь осторожна и научись противостоять этому ритуалу.

— Да я о таком и не слышала!

— Ну, сегодня Димир тебе еще не угрожает, время есть, найдем в книгах, успокойся!

Рыжеволосая волшебница потянулась и устроилась в кресле поудобнее, поджав под себя ноги, заложив одну руку за голову, а другой рассеянно чертя в воздухе костяным жезлом слабо светящиеся руны, не имеющие, впрочем, особого смысла. Нагути-ко выглядела смущенной, как будто хотела что-то сказать, но это казалось неудобным. Она помолчала и спросила, сильно покраснев:

— Ты очень любишь своего Димира?

Аннеке задумалась и долго молчала, вновь вспоминая все происшедшее. Потом ответила:

— Очень. Нет. Не знаю.

— А Файдиас?

— Файдиас, конечно, очень милый. Особенно милым он был раньше, в деревне, где мы жили в юности. Теперь-то он стал ужасно чем-то похож на Димира. Но я все равно отношусь к нему, как к близкому родственнику, как к брату… А что? Да мы ведь и обменялись оберегами, значит, мы в самом деле брат и сестра! Я все время об этом забываю! Как, кажется, это давно было!

Нагути-ко торопливо оборвала мечтательные воспоминания Аннеке.

— Прекрасно! Тогда ты не рассердишься, если я возьму Файдиаса себе? Раз он тебе не нужен? В смысле, он все равно останется твоим названным братом!..

Аннеке посмотрела изумленно.

— Разве можно вот так, просто, взять человека, да еще мага, себе? Ты хочешь сделать приворот? Разве с ним получится? Боги ведь разгневаются! Свобода во…

Нагути-ко возбужденно и немного деланно рассмеялась.

— Ну, Аннеке, ну что ты говоришь, как будто маленькая!? Ну кто будет лишать твоего Файдиаса свободы воли? Да его, пожалуй, лишишь! И чему тебя только учили? Хотя твои наставницы были уже старыми и не думали о любви… Зато наши клиенты как раз в основном только любовью и интересуются! Учись! Неужели ты думаешь, что я прямо сейчас побегу наливать свою кровь ему в вино? И крови жалко, и я боли боюсь ужасно, да и он не станет пить такое, любой почувствует что-то неладное, не говоря уж о маге! Но редкий мужчина откажется от женщины, которая в него влюблена, если она не дура и не уродка. А если она ему хоть чуть-чуть нравится… А я ему нравлюсь, конечно, не так, как ты, но нравлюсь! И я совсем не плоха!

— Прости меня, Нагути-ко, сегодня я как-то плохо соображаю. Уж конечно, ты не плоха, ты просто замечательная: умница, красавица и волшебница, каких поискать. И любой будет счастлив… А ты так сильно любишь Файдиаса? Я не знала. Могла бы хоть намекнуть.

— Ну вот я и намекаю. — Буркнула Нагути-ко, как бы случайно закрыв лицо волосами и отвернувшись.

Девушки замолчали. Аннеке лихорадочно думала, что бы такое сказать, пока молчание не станет тягостным и не повредит их дружбе, и искренне обрадовалась внезапному появлению Пушистика.

Пушистик окончательно освоился в новом мире, с азартом стараясь удивлять подруг калейдоскопом образов, каждый раз новых, в которых появлялся, говорил уже совсем как человек, держался покровительственно и вечно лез с советами. Сегодня он влетел в окно в виде огромной летучей мыши, а в свободное кресло плюхнулся уже молодой ученик мага, со значком гильдии и ритуальной косичкой в волосах. Такую косичку учитель-маг заплетал каждому новому ученику, а по окончании обучения состригал, оставляя ее себе или передавая в гильдию, в зависимости от уговора. Посторонний скорее всего не заметил бы в этом юноше ничего странного. Если, конечно, не всматриваться в глаза. Один глаз казался обычным, но вот другой… Серый водоворот… Впрочем, Пушистик в глаза встречным старался не смотреть.

— Добрая ночь, девочки! Как дела? Кстати, может, вам будет интересно: за вами наблюдают, и довольно давно!

— Здравствуй, Пушистик! И кто же за нами наблюдает? Неужели ты? Подслушивать нехорошо! — вразнобой заговорили Аннеке и Нагути-ко, радуясь окончанию ставшего тягостным разговора.

— Во-первых, я попрошу прекратить называть меня Пушистиком! Я не домашнее животное, а разумный представитель иного мира, Странник. Вот купите себе кота и называйте, как хотите. А я уже просил называть меня Эктор.

— Ну, хорошо, хорошо, извини, Пуш… Эктор! Так расскажи же скорее, зачем ты прятался и подслушивал?

— Я вовсе не прятался и не подслушивал! Вернее, прятался, но не от вас, а когда прилетел и заметил, что за вами кто-то следит.

Аннеке сразу встревожилась, а Нагути-ко продолжала улыбаться, считая слова Пушистика его очередной шуткой.

— И кто же это был? Ты его узнал?

— Нет, не узнал, к моему огромному сожалению. Но это был сильный маг. Очень сильный. Но он не был враждебным. Сначала он просто смотрел и слушал, как бы знакомился, потом хотел что-то сообщить или предостеречь, потом передумал, а когда я материализовался у вас, и вовсе исчез.

— Что он хотел сообщить, ты понял?

— Нет. Я же сказал, это был очень сильный маг.

— Сможешь его узнать? А может, это Файдиас? — краснея до слез, спросила Нагути-ко.

— Ну, уж Файдиаса я сразу бы узнал. Совсем недавно мы с ним славно погуляли. Может, я и смогу найти вам этого мага, но для этого потребуется время.

Аннеке зажгла для Пушистика-Эктора ароматические палочки: он их обожал, хотя в его мире ничего подобного не было. Там отсутствовали запахи, но непонятной прихоти природы Эктор мог запахи как-то ощущать и различать довольно тонко.

— Слушай, Нагути-ко, а разве не Файдиас самый сильный маг в Отиохиате?

— Конечно, нет. У него же есть учитель, правда, говорят, что в последнее время он сильно состарился и потому ослаб. Ну, и еще есть пара-тройка волшебников, сравнимых с Файдиасом по силе. Но не могу представить, зачем бы мы понадобились кому-нибудь из них. Наверняка это был Файдиас! Замаскировался как-то, что не узнать. Ну, я ему задам! Подслушивать!

Нагути-ко из красной сделалась пунцовой. Аннеке тоже покраснела.

— Боги, если он все слышал?! Что же будет? И как с ним теперь разговаривать? И твои… наши планы! Что теперь нам делать?

Нагути-ко мотнула головой так, что волосы разметались по плечам.

— Да ничего страшного! Даже лучше! Я сперва испугалась, а теперь поняла: все хорошо! Любому мужчине приятно внимание, я уже тебе это говорила. Теперь Файдиас уж точно меня заметит. А может, это и не Файдиас…

Аннеке кивнула.

— Скорее всего, это не Файдиас. Тот не удержался бы от какой-нибудь шутки или выходки, а уж при появлении Пушистика ни за что не стал бы исчезать. Он обожает всякие магические существа.

— Опять «Пушистик»! Сколько говорить, меня зовут Эктор! — взвилось «магическое существо».

Аннеке хихикнула:

— Мы все носим имена, данные нам кем-то другим, и совсем необязательно они нас устраивают. Мое, например, мне дала бабушка, а мне больше понравилось бы имя Мирция или Эхойя. Чем ты лучше?

— А вот тем! Улечу сейчас, только вы меня и видели! И ничего не расскажу! И вообще ничего рассказывать не буду! Все буду узнавать, а вам ни-ни, ни полсловечка! Тогда и узнаете, чем я лучше!

У Пушистика-Эктора от возмущения даже тело стало туманным и потеряло четкие контуры.

— Ну, так как меня зовут?

— Ну, конечно, Эктор, милый Эктор, мы так тебя любим! — защебетали наперебой девушки, — А что ты узнал, расскажи скорее!

— Ну-ка, повторите еще раз!

— Эктор!

— А еще раз?

— Ну, милый Эктор, пожалуйста!

— Нет, еще раз повторите, как меня зовут! Чтобы привыкли, наконец!

— Ах, так, противный Пушистик! Давай-ка, Нагути-ко, твои кристаллы, наложим на него заклятье, чтобы не дурил людей! То он мальчик, то пес, то кустик у дороги! Кознодей, вот он кто! Кого он нам советовал купить?

— Кажется, кота!

— Вот и славно! Зачем покупать, деньги тратить? Сам станет сейчас котом, нам на радость!

— Ладно-ладно, девушки, я и так всегда вам на радость! Нагути-ко, ты что, шуток не понимаешь? Перестань сейчас же тыкать в меня своими кристаллами! Уй-юй, щекотно же!

— Тогда немедленно рассказывай!

— Расскажу, расскажу, все сейчас расскажу, только уберите эту сетку!

Бедный Пушистик тараторил заискивающе, пытаясь просочиться через кокон из светящихся нитей, в который одним взмахом костяного жезла заключила его Нагути-ко. Но удрать никак не получалось: нити наматывались все гуще. Аннеке захлопала в ладоши:

— Нет-нет, не пускай его, а то сбежит! Пусть сперва расскажет все, что узнал!

Нагути-ко грозно свела к переносице брови и, с трудом сдерживая смех, сделала несколько загадочных жестов руками, приговаривая сладким голосом:

— Не волнуйся, он нам сейчас все-о расскажет!

Перепуганный Пушистик заверещал, но светящийся кокон растаял, бедняга шлепнулся на ковер и растекся серой лужицей. Впрочем, через минуту он угнездился в кресле в прежнем виде нахального ученика мага, и, помахивая ароматической палочкой, заявил:

— Может быть, я вас и прощу, но вряд ли это случится скоро!

— Пушистик!

— Эктор! — одновременно сердито воскликнули обе волшебницы.

— Все-все, рассказываю! Так вот. О чем я хотел рассказать? Да, вот это! Прямо сейчас, ну, уже не сейчас, а час назад к королеве без доклада и стука в дверь влез какой-то противный старикашка, одетый, будто только что из канавы или из ассенизационного обоза. И это на прием к королеве! А она ничего, даже не нахмурилась, принимала гостя, как любимого дядюшку, только что не целовала. И чувствую, она его опасается. А тот завел какой-то странный разговор, про батюшку королевы графа Кэрила, и почему в вотчине Кэрилов так колдунов много, наверное, места особые, или пища способствует? Общался ли со своими колдунами граф Кэрил? А сама королева в молодости? И есть ли действительно от них какой толк? Тут королева совсем уж позеленела, старичку чуть не кланяется, дрожащим голосом говорит, что жизнь в девичестве в отчем замке почти и не помнит, очень уж молода была, а здесь придворными колдунами и знахарями премного довольна, всегда их призывает, если что-нибудь заболит. И старикашке — раз — перстень с руки, дорогущий, платиновый, с алмазом и изумрудами. Тот посмотрел, да еще носом покрутил, но взял, нацепил на свою клешню немытую и отбыл, да еще наглость имел благословить королеву. А та всю прислугу выгнала и рыдать. Еще ревела, когда я к вам полетел.

Нагути-ко пожала плечами:

— И что бы это значило, что-то не пойму. Из-за чего королева может так расстраиваться? Старикашка какой-то, да еще как золотарь одетый, странно… Никогда не видела здесь никого похожего… Аннеке! Что с тобой? Ты так побледнела! Тебе плохо? Мартия! Мартия, вставай, бегом, неси душистый уксус! Да воды неси! Аннеке, да что с тобой, в самом деле?

Не дожидаясь Мартии, Нагути-ко подхватила со столика флакон с розовой водой и щедро плеснула на Аннеке. Брызги попали в глаза. Аннеке ахнула и бросилась вытираться, забыв про дурноту. Пушистик не мог пропустить такое развлечение и с громкими стонами обмахивал девушек огромным, но совершенно призрачным веером, от которого пользы быть не могло, зато добавлялось суматохи на радость шалуну, которого замешательство Аннеке ни чуточки не тронуло.

Отдышавшись, Аннеке заявила:

— Надо немедленно уезжать!

— С ума сошла? Зачем? Только устроились, приобрели прочное положение, связи, завоевали доверие, и уезжать? Мы никогда не жили так хорошо и весело! Да и куда можно уехать?

— Нагути-ко, я ведь только что рассказала тебе свою историю, только что! И ты не понимаешь, зачем уезжать?! Ты спрашиваешь, куда? Да куда угодно, подальше, и имена сменить! Королева, сама королева напугана, кто-то все узнал… Королеву-то вряд ли опорочат, а вот на знахарку всегда удобно свалить любую вину.

— Да какая вина? За то, что первая королева умерла, уже казнили какого-то лекаря, даже не главного, а его помощника, якобы не так лекарство сделал. А что еще-то случилось?

— Не знаю. Но что-то случилось, раз королева рыдает после того, как ей напомнили про ее девические годы.

— Да тебя семь лет не было, мало ли что она могла за это время натворить! Не спеши, убежать мы всегда успеем.

— Не знаю, не знаю. Забыла, как мы из Ахта удирали?

— Ну и что, ведь удрали же! Ты, Аннеке, опять забываешь, что мы могущественные волшебницы…

— Да помню я, помню!

— Вот и подожди волноваться, сперва надо все выяснить точно. Представляешь, как будет обидно, если мы сейчас откажемся от такого хорошего места и уедем, а потом узнаем, что дело всего лишь в том, что королева, будучи девчонкой, назвала своего коронованного жениха дураком и наколдовала ему прыщ на носу. У тебя могущественный талисман, который может нас выручить в любую минуту. Кстати, я не понимаю, почему ты им совершенно не пользуешься?! Вот на прошлой неделе, например, затонул корабль герцога Фэя с грузом тканей и украшений из Тью. Можно намекнуть герцогу, что мы сумеем помочь, и десятая часть груза наша. Я присмотрела чудную виллу за городом, с фруктовым садом и фонтаном… Твой талисман ведь легко может поднять корабль со дна моря?

— Думаю, может. Но я не хочу пользоваться им по пустякам. Мне кажется, Соль Мира способна уничтожить все живое и мертвое. С ней надо обращаться с величайшей осторожностью. Я — его хранительница, а не повелительница. Да и зачем нам вилла за городом, если нас все время вызывают проводить ритуалы к вельможам?

— Значит, вельможи сами будут приезжать к нам, оно и удобнее, не надо таскать с собой сундуки с магическими вещами. Все ты думаешь об осторожности, а наш девиз должен быть «Сила и Власть»!

— Вот, вот, расскажи это Файдиасу, он с тобой радостно согласится. А я пока поберегусь.

Пушистик-Эктор все время разговора сидел тихо и смирно, лишь внимательно прислушивался, а когда речь пошла о талисмане, его уши заметно выросли, поднявшись выше макушки. Аннеке перевела на него взгляд и рассмеялась:

— Эктор, немедленно убери уши! Это неприлично!

Пушистик пощупал рукой, смутился, уши быстренько втянул и со словами «Ну, я все для вас узнаю», — исчез.

Тут в дверь заколотились так, как будто во дворце начался, по меньшей мере, пожар, или на город напали драконы; даже Мартия, которой не могла дозваться Нагути-ко, вскочила, вся встрепанная, с сундука в прихожей и бросилась открывать. Всполошила всех дежурная придворная дама. Ее величество королева Кэри требовала к себе свою знахарку Аннеке, и только ее одну, со всеми магическими принадлежностями, и немедленно. При всем желании Аннеке не могла донести сундук с ритуальными вещами, тем более что нести велено было все, что есть. Дежурной даме пришлось смириться с тем, что сундук потащили Тод и Мышонок Терент, которых срочно разыскали в подозрительной близости от винных погребов, пока Аннеке в безумной спешке напяливала обязательное розовое платье, причесывалась и кое-как красилась. По коридорам они почти бежали.

Аннеке вся дрожала перед встречей с ее величеством, но надеялась хоть что-нибудь узнать дополнительно к рассказу Пушистика. Ее надеждам не пришлось сбыться.

Тода и Мышонка телохранители королевы отослали назад, как только увидели. Но потом солдатам пришлось самим затаскивать сундук, и глядели они при этом на Аннеке совсем не ласково. Вторая дежурная придворная дама, надменно носящая титул Подруги королевы, с неприязненным выражением лица пропустила знахарку в Малый Кабинет и сразу ушла. Королева, несмотря на поздний час заново накрашенная и причесанная, ответила на почтительные приветствия Аннеке с прохладной доброжелательностью и приказала совершить для нее охранительный Ритуал. В таком задании не было ничего необычного: защитные ритуалы для королевских особ совершались по нескольку раз в день, стоило упомянутым особам зевнуть, чихнуть или кашлянуть. Никаких пояснений не последовало, и Аннеке пришлось накормить свое любопытство лишь недолгим созерцанием Малого Кабинета, где ей еще не доводилось бывать.

Кабинет, оформленный в золотистых тонах, обставленный драгоценной мебелью из редкого дерева орш с золотисто-перламутровой древесиной с шелковым ковром из Ратианы на полу и с янтарными медальонами на зеркальных стенах, был очень красив, но Аннеке как-то не почувствовала себя вознагражденной. Ритуал, давно изученный во всех тонкостях и всем надоевший, много времени не занял, королева уже утратила интерес к своей затее, и отпустила знахарку довольно скоро.

К счастью, у Тода и Мышонка Терента хватило ума подождать ее за углом коридора так, чтобы охранники не видели, и было кому тащить назад сундук. Нагути-ко уже спала. Перед тем, как улечься самой, Аннеке заглянула к ней в комнату и увидела на кровати плотный кокон из одеял и простынь, откуда наружу выглядывал лишь рыжий локон. Подруга всегда плотно заворачивалась с головой в одеяло. Аннеке улыбнулась: Нагути-ко легко, как ребенок, приходила в отчаяние, рыдала от любой неприятнос-ти, но так же легко успокаивалась и никогда не ждала и не обсуждала будущие возможные несчастья. Беря с нее пример, и не ломая более голову над тем, что же стряслось сегодня вечером, Аннеке произнесла детское заклинание, чтобы богиня ночи, тьмы и сна Ню просветила ее, и устроилась в постели поудобнее, оставив свечу зажженной и глядя в маленькое пламя, пока оно не превратилось в языки костра. Аннеке, уже понимая, что спит и видит сон, все подбрасывала и подбрасывала в огонь разбросанные вокруг кости людей и животных, которые, оказавшись в костре, становились сухими ветками и весело вспыхивали. Чтобы не смотреть на кости, вид которых пугал ее, знахарка устремила взгляд в пламя. На тех, кто сидел рядом с ней, тоже смотреть почему-то не хотелось.

— Посмотри на меня, — шепнул женский голос.

— Нет, сначала посмотри на меня, — отозвался мужской голос.

Тихо, невнятно заговорили все сидящие у костра. Голоса были знакомыми, такими знакомыми…

— Так вот мы из века в век сидим и смотрим в огонь…

— Сидим и греемся у огня, вместе, рядом…

— Потом кто-нибудь из нас встает и уходит во тьму…

— Но он всегда возвращается…

— Всегда, всегда возвращается…

— Огонь один, а кругом тьма…

— Мы возвращаемся к огню, здесь больше негде согреться…

— Посмотри на меня…

— Нет, на меня…

Голоса шептали, звали, уговаривали, такие знакомые голоса. Аннеке не хотела узнавать, не хотела смотреть и не отрывала взгляда от пламени… А потом оказалось, что это не костер в ночи, а лучик солнца, пробравшийся в щель ставня, а голоса принадлежат Тоду и Мартии:

— Смотри у меня, Тод, только попробуй схватить булочку! Вот хозяйки позавтракают, тогда…

— Булочку для меня пожалела испечь! Придется за это расплачиваться!

— Вот я тебя! — раздался хлесткий удар полотенца (видно, досталось спине Тода), грохот опрокинутой посуды и возмущенные вопли.

Подавая волшебницам утренний кофе с булочками, Мартия напустила на себя ужасно загадочный вид. Откусив сразу полбулочки и отпив кофе, Нагути-ко заявила сердито:

— Давай, Мартия, рассказывай, что случилось. Опять что-то разбила?

— Ну когда я чего била?

— Как же, а вазочку со стеклянными розами третьего дня?

— Это не я, это ваши… как их… магические животные, тьфу, погань! Вот! И не надо бедную девушку ругать ни за что ни про что!

— Тогда в чем дело? Почему у тебя так глаза блестят?

— Ага, не знаете, и ваш Пушистик вам вчера не рассказал! Что бы вы делали без верной Мартии?! Начнись сейчас потоп, и то знать не будете!

— Ну ладно, ладно, рассказывай!

— Вчерась, аккурат в полночь, господин Зарутих злокозненного колдуна поймал, ну прям когда тот черную волшбу творил, колдовскую куклу из воска слепил и иголками тыкал, а волосы кукле приделал королевские, и имя на куклиной груди накарябал тоже королевское!

Нагути-ко вяло помешала ложечкой недопитое кофе.

— Ну, ты и смешная, Мартия!

— И чем же это я смешная?

— Странно было бы, если бы колдун, желая причинить вред, сделал бы кукле волосы королевские, а имя написал бы твое или Тода! А еще магии просилась учиться!

— Ну, будет вам насмешничать! А колдуна-то не одного, а с помощниками поймали! Помощники-то в тюрьме померли, со страху, говорят, а колдун ничего, крепкий оказался! Признался, что еще и ураган вызывал, чтобы, значит, урожая не собрали и голод, значит, бы сделался. Чтобы, значит, солдаты голодные остались и ослабели, и Тагреб бы нас завоевал. Завтра, сразу поутру, казнить его станут!

Аннеке чуть не подавилась кофе.

— Боги, Нагути-ко, а если этот колдун — Ди…

Нагути-ко пнула ее под столом ногой и вздохнув, сказала:

— Бедняга! Ему ничем нельзя помочь!

— Ну, госпожа, вы и скажете! Не бедняга, а злодей, так и надо его! И не говорите так-то, я-то никому не скажу, а случится, кто другой услышит! — прикрикнула Мартия, забирая посуду.

Аннеке еле смогла поставить чашку на стол, так дрожали руки.

— Говорила тебе вчера, надо уезжать, чувствовала беду! Бежать, бросить…

Нагути-ко встала и встряхнула волосами.

— Да подожди ты! Вот сразу ей бежать! Колдун-то какой? Злокозненный! А мы волшебницы какие? Добрые и верноподданные! Без волшебников не обойтись! Кто станет королевских собачек лечить и молодящие притиранья делать? Никто нас не тронет! Трусиха ты!

Аннеке еле сдерживала слезы.