Князь Пушкин

Глава 15

Как же мне не хватало пинка животворящего. А ещё не хватало времени и благословления Владыки. Ну и «вездеход» от имени митрополита лишним не будет. Единственное о чём попросил меня Владыка, так это не лезть на территорию лютеранской кирхи и римско-католического прихода, которые к моему удивлению в Пскове тоже имеются.

Следуя совета Владыки Евгения, я ещё засветло проверил указанную им территорию южнее церкви Иоакима и Анны. Нашагался, аж ноги загудели, несмотря на усиляющий перл. Шутка ли обойти территорию примерно в пять гектар. Для сравнения это площадь примерно семи футбольных полей. Понятно, что я не всматривался в каждый клочок земли, поскольку вижу колодцы с расстояния, но пройденное расстояние даже меня впечатляет.

Пусть я устал и голоден, зато могу сказать, что день прошёл не зря.

Во-первых, у церкви Чудотворца Николая я обнаружил довольно таки мощный колодец Движения. Не назову его Великим, но по моим прикидкам его хватит на полдюжины таких же мощных перлов воздуха, как у меня.

Во-вторых, рядом с церковью Козьмы и Демьяна у Свиной башни я нашёл два временных источника Жизни. Тут уж я не удержался, и чтобы добро не пропадало, выкачал их досуха. Есть у меня идея усилить своих лошадей, хотя бы двух гнедых — Гришка говорит, что они как коренники на своём месте и лишняя выносливость им не помешает. Попросил его лишнего не трепаться, иначе все вокруг у виска пальцем начнут крутить, мол, князь с дуба рухнул и вешает на лошадей артефакты.

Помещик Кононов налетел на меня, как ураган, стоило мне только появиться у своей кареты.

— Александр Сергеевич! Ну куда же вы пропали! Я еду мимо — глядь, ваша карета стоит. Кинулся в церковь, а вас и там нет, — зачастил он, чуть не подпрыгивая на месте от полноты чувств, — Поедемте ко мне, голубчик. Мой дом тут в двух шагах. Чай у меня отменный, смею доложить, а заодно и про ваше переговорное устройство поговорим тет-а-тет.

Нет бы ему с этого начать, а то я смотрел, и не понимал, кто передо мной. Что-то с памятью на лица у меня не всё хорошо, или просто калейдоскоп псковских дворян чересчур велик оказался, но я только теперь опознал одного из тех дворян, которого впечатлила тема рации и он прямо там, на балу, начал зазывать меня к себе.

Можно и съездить ненадолго. И чай попью, и передохну и с потенциальным клиентом поговорю, чтобы понимать насколько псковское дворянство платёжеспособно и заинтересовано в моих перлах.

Похоже, моя карета, как бельмо на глазу. Чересчур заметна. Мало того, что она во всём Пскове одна из лучших, так ещё и герб мой идентифицирует меня, не хуже транспаранта на борту, где моя фамилия прописана. Так что тайного передвижения по этому большому селу у меня точно никак не получится. Слишком уж мы оба легко опознаваемы: что я, что моя карета.

— Перекусить было бы неплохо. Может, в ресторан?

— Помилуйте, у меня найдётся всё что нужно и без ресторана. Как вы относитесь к запечённой бараньей ноге, вымоченной в хорошем сухом вине?

— Звучит завлекательно, — признался я, но не стал гадать, насколько удачен будет этот гастрономический экспромт, — Надеюсь, вы меня удивите.

— Можете не сомневаться, — чутко уловил мои сомнения Кононов, — Моя семья уже третье поколение поставляет продукты ко Двору Императоров. Так ещё со времён Светлейшего Князя Меньшикова повелось. Не доверял он купцам, оттого и прадеда моего назначил сначала псковского снетка ко Двору поставлять, а потом и другие продукты. Только вот беда — сам я в Пскове живу, а мой управляющий постоянно имения и рыбные промыслы объезжает, выбирая лучшее из лучших. Сами понимаете, процесс этот весьма непрост, а от его реализации у меня и все льготы на продажу того же снетка зависят, — выдал он мне на чистом глазу, вполне объективно считая, что я его хитромудрых речеплетений не пойму.

— Виктор Иванович, что там у этого деятеля по продажам снетка? — задал я целевой вопрос тульпе.

— Сто пятьдесят тысяч серебром в год. И это при всём том, что остальной рыбы продаётся всего лишь на пятнадцать тысяч, — браво отчитался тульпа.

Хм… Вот теперь уже мне стало интересно — что это за зверь такой — псковский снеток? Отчего его в Питер десятками тонн везут во всяком виде.

Оказалось — так себе рыбёшка… Вроде мойвы по размерам, а то и меньше. Да, жирненькая, вкусная и для еды приятная… Но!

У меня который раз рушатся стереотипы.

Казалось бы — мелкая и совсем недорогая рыбёшка, а выхлоп в деньгах от неё — не чета всем остальным, а там ведь есть чем похвалиться.

Под эти размышления меня и усадили за стол.

— Ваше Сиятельство, вы ножку-то попробуйте, — подтолкнул ко мне помещик блюдо, с нарезанными ломтями красноватого мяса, — А под это дело расскажите мне, как далеко у меня получится с управляющим разговор держать?

— Сейчас опробуем и то и другое. И ножку, и разговор, — кивнул я в ответ, ухватив в руки двузубую вилку, скорей всего из антиквариата, даже по этим временам.

— Каким же образом? — с улыбкой посмотрел Кононов, на мой нагулянный аппетит и гастрономический энтузиазм, которые я не стал скрывать.

— Сейчас поем и попробую с Петром Абрамовичем связаться. Он вроде бы в Печоры собирался поехать. Вот и узнаем, где он сейчас.

— Тогда грибной соус под мясо попробуйте. Рекомендую, — засуетился Кононов.

— Просто нет слов, Павел Силантьевич! Божественное сочетание! — не поскупился я на похвалу, справедливо предположив, что даже излишние и те мне никак не повредят, а наоборот.

— Велю самовар нести, — засуетился хозяин, отдавая распоряжение слуге.

— А мы с вами сейчас попробуем с Петром Абрамовичем связаться. Он сегодня в Печоры выехал, так что мне самому интересно, как его слышно будет, — закатал я рукав камзола, спустив браслет пониже к запястью.

Кононов внимательно наблюдал за моими действиями, как за каким-то внеземным откровением.

— Пётр Абрамович.

— Александр! Что-то случилось? — раздался встревоженный голос деда, перекрывающий едва слышные звуки дороги.

— Переговорник проверяю. Вы где сейчас?

— Только что из Печор выехал. Не зря съездил. Считай весь мой кальвадос до весны частями продам. Про твою долю тоже спрашивали, но я за тебя решать не стал. Вот вернусь, там и поговорим.

— Слышно меня хорошо?

— Не хуже, чем мы в Пскове разговаривали. Надо же. Работает твоя магия. Добрая штука получилась.

— К ночи успеешь вернуться?

— Должен успеть. Вёрст двадцать тут дорога весьма неплоха, получше чем тракт на Ригу.

— Тогда не прощаюсь. Вечером поговорим. Пока, — разорвал я связь и повернулся к Кононову, — Какое расстояние до Печор, не подскажете?

— Смотря по какой дороге поехать…

— Нет, мне бы по прямой узнать. Представьте, что мы голубя из Пскова в Печоры отправили.

— Трудно сказать… — задумался помещик, запустив пальцы в реденькую бородёнку, — Полагаю, вёрст сорок выйдет.

— Тогда испытания можно назвать успешными, — порадовался я, принимаясь за чай, — Сорок вёрст, а слышно не хуже, чем если бы мы в паре вёрст оказались.

— Да уж. Сумели удивить, — пробормотал помещик, и замялся, не зная, как бы ему половчее перейти к вопросу приобретения такого же устройства, но всё-таки собрался с духом и осторожно спросил, — А заказать у вас такой же прибор связи возможно?

— Чисто теоретически, так почему бы и нет, если вас цена устроит, — улыбнулся я в ответ, подбадривая потенциального клиента к продолжению разговора.

— А велика ли цена?

— Если кольцо или браслет будут вашими, то моя работа за четыре перла и их настройку обойдётся всего в пятьдесят тысяч ассигнациями. Но сразу хочу предупредить — пользователи прибора связи должны уметь работать с перлами, и у меня есть определённые трудности. Согласно имеющейся лицензии я не могу пользоваться колодцами, учтёнными государством. Только теми, что сам найду. А у меня пока на ваш комплект перлов не наберётся. Разве, что в покупаемом мной имении что обнаружу, но это опять же, дело не ближайших дней, а то и недель.

— А вы сами умеете колодцы видеть? — прищурился Кононов.

— Представьте себе. За свой первый найденный колодец я, ещё будучи лицеистом, золотые часы от Императрицы получил, — вытащил я из кармана вещественное доказательство, которое окончательно убедило помещика.

— Так проедьтесь по моим землям. У меня там сроду государственных лозоходцев не бывало. Опять же, далеко ездить не придётся. Одно именьишко, на полторы тысячи десятин, у меня в семи верстах от города расположено. Желаете, я с вами казачка верхом отправлю. Он и дорогу покажет, и насчёт обеда в моей усадьбе всё организует.

— Съездить-то можно, вот только для верховой езды у меня лошадки нет, а она бы кстати пришлась, — посетовал я, размышляя, влезет ли в меня ещё одна ватрушка с маком, или это уже перебор.

— Я вам своего Орлика дам! — с каким-то восторгом откликнулся Кононов, — Чудо, а не конь! Иноходец, хотя на галоп иногда срывается! Признаюсь, не смог удержаться, купил, как только его увидел. Даром, что здоровье у меня уже не то. А коня до слёз жалко. Застаивается. Так вы его и выгуляете заодно!

— Павел Силантьевич… — с укоризной покачал я головой, — Вы же деда моего на балу видели? Как он резво с губернаторшей кадриль оттанцевал, а? Но лет-то ему куда как поболе, чем вам. Так может мы с вами, дорогой вы мой, с лечебного перла начнём? Поверьте, пятнадцать тысяч ассигнациями — это смешная цена за то, чтобы очень скоро вы смогли почувствовать себя лет на десять моложе и надолго забыть про всякие мелкие болячки, насморки и простуды.

— Александр Сергеевич, неужто такое возможно… — пробормотал Кононов, и у него аж щёки затряслись от старательно сдерживаемых гримас лица.

— При чём здесь я. Я лишь Формирователь той магии, которая пришла к нам в мир и не более того, — добавил я пафоса в нашу беседу, понимая, что клиент созрел полностью и терять время дальше — только портить уже достигнутое, — А казачка и Орлика под седлом завтра поутру присылайте. Скажем, часам к десяти, — откланялся я с некоторым трудом поднимаясь из-за стола.

Всё-таки, переел.

Не успел я зайти в дом, как следом пожаловали два брата-акробата. С запашком, мятыми лицами и двухдневной щетиной, но в целом невредимые. В принципе, я догадывался, что они обмывали свои Малые серебряные звезды «За храбрость» среди военных, которых в Пскове не мало, но то, что в городе в течение пары суток на удивление тихо, внушало опасение.

— Вы где пропадали? — полюбопытствовал я.

— Ты не поверишь, князь, — начал Пётр Исаакович, тяжело опустившись на один из стульев у стола, — Но мы двое суток у цыган жили.

— Откуда в Пскове цыгане? — прыснул я, не поверив дяде.

— А где их нет? — послышалось в ответ.

— Логично, — согласился я с железобетонным доводом. — Надеюсь за вами табор не припрётся? Цыганских девок не трогали?

— Не-е, к цыганкам не приставали, но я кажется, — взгляд Петра забегал по сторонам, — У них медведя саблей до смерти покромсал. Как думаешь, племяш, сколько нынче медведь стоит? Мне сказали, что не меньше ста рублей серебром. Это правда?

— Понятия не имею почём нынче медведи, — ответил я и посмотрел на Павла.

Тот с постным лицом стоял за Петром и вдруг озорно подмигнул мне правым глазом.

— Сашка, а ты можешь перл сделать, который на человека наведёт иллюзию медведя? — уже с мольбой в глазах вопросил Пётр.

— В теории можно, — начал вслух размышлять я. — Если использовать перл Света и с его помощью спроецировать на тело человека изображение медведя, то должно получиться. Только тот, кто будет играть роль медведя не должен на корячки вставать — иначе подмену быстро обнаружат. Медведь хоть и похож по строению на человека, но походки получатся разные.

— Ну, всё. Сил моих больше нет терпеть, — заявил Павел Исаакович, не в силах сдерживаться. — Пошутили мы с цыганским бароном над тобой. Проспал ты пьяный почти сутки, а мы тебя медвежьей шкурой укрыли, да сказали, что это ты его порубил.

— А как же медвежье сердце, которое я кушал? — с сомнением посмотрел Пётр на брата.

— Да бычье то сердце было. Успокойся уже, — заявил Павел Исаакович. — И вообще, проспаться тебе нужно, братец. Ну и за глупую шутку прости.

— Надо завязывать с вином, — потупил Пётр очи в стол.

— Угу, зарекалась свинья жёлуди не жрать, — хмыкнул Павел. — Князь, у тебя есть на чем поспать? Ну, или хотя бы сеновал какой-никакой?

— Рядом с залом в комнате две кровати для вас приготовлены. Устраивайтесь, — кивнул я в сторону их спальни. — Я пока с другой стороны зала себе спальню присмотрел. Потом разберёмся, как лучше комнаты распределить.

Никогда не запоминаю сны, но сегодняшняя ночь была исключением. Весь сон под улюлюканье цыган я убегал от медведя. Закончилось всё тем, что я взобрался на липу, и подо мной обломилась ветка. Очнулся я, как и полагается, на полу.

— Саша, у меня либо галлюцинации, либо во дворе человек-невидимка ходит, — склонился надо мной Серёга.

— Как у галлюцинации могут быть галлюцинации? — проворчал я. — Это ты меня с кровати скинул?

— Ни за что не воспользовался бы твоим телом без спроса, но тут случай экстраординарный, — прошептал тульпа. — На земле сегодня изморозь, так во дворе человеческие следы появляются, а на уровне головы пар виднеется, как при дыхании.

— Надо же какой глазастый. Как ты в темноте следы на земле увидел.

— Так взгляни в окно. Сегодня луна, как тыква и ни облачка на небе.

— Думаешь, нежить какая поднялась?

— Да какая нежить, если оно паром дышит!

— Ну, пойдём, посмотрим, кто там тебе спать не даёт, — вздохнул я, обувая сапоги на босу ногу.

— Саш, ты бы пистолет взял с собой на всякий случай, — кивнул Серёга под кровать, где стоял мой походный саквояж.

— Так он же не заряженный.

— Ну, так заряди. Долго что ли?

— Ну, Серёга. Не дай бог тревога ложная, — достал я пистолет и при свете луны начал набивать в ствол порох, — Я с тобой неделю разговаривать не буду. И вообще, зачем мне пистолет, если я дерево могу срубить с расстояния в несколько метров.

— Оружия и бэ-ка много не бывает,– авторитетно заявил тульпа. — Бывает мало, но больше уже не унести. Я бы на твоём месте, ещё бы и воздушный щит перед собой выставил.

— Ох, и любишь ты жути нагнать на пустом месте, — проворчал я, но прислушался к совету и активировал воздушную защиту. — Идём уже, а иначе я обратно спать лягу.

Пройдя мимо комнаты, в которой храпели Исааковичи, мы с Сергеем вышли в сени, я тихонько отодвинул щеколду на входной двери и не спеша потянул её на себя. Не успела дверь до конца раствориться, как Серёга рыбкой нырнул в дверной проём и оказался во дворе. Любит он у меня попонтоваться, не без этого.

Как ни странно, волнения Серёги были полностью обоснованы. У крыльца, да и во дворе в лунном свете на земле искрилась изморозь, на которой явно читались следы сапог изрядного размера.

— В общем так, Санёк, — юркнул обратно в сени тульпа. — У пятого окна от двери пар по стене поднимается. Я не знаю, что это за невидимый человек-паук, но будь осторожен. Выгляни аккуратно за дверь, да подстрели этого арахнида. Только присядь, а то твоё исподнее в темноте за версту видно. И про защиту не забывай.

Присев на корточки, я высунул голову за двери и посмотрел вдоль стены. Рядом с указанным Сергеем окном и, правда, нет-нет да появлялись небольшие клубы пара, какие обычно бывают при дыхании человека на морозе. Наведя пистолет ниже предполагаемой головы, я создал от ствола до цели воздушный тоннель и нажал на спусковой крючок. В ту же секунду собачка высекла искру на пороховую полку, и прогремел выстрел.

Едва развеялся дым, как я увидел, что со стены под окно с криком свалился мужчина. Встав на колено, мужик запустил в мою сторону ярко-оранжевый шар, который растекся по моей защите и ослепил меня.

— Кто стрелял? — послышался в сенях голос Павла Исааковича.

— Я татя подстрелил, — ответил я, утирая слёзы, выступившие из-за вспышки. — Вроде ранил.

— Петька, давай за мной, — прокричал Павел и босиком ломанулся за скособоченным мужиком, который придерживая простреленную ягодицу рукой, уже успел добраться до угла дома.

Как и ожидалось, выстрел, и крики посреди ночи разбудили всех соседей, включая их собак.

Не остался в стороне и дом губернатора. Охранник Бориса Антоновича появился, когда братья с пойманного мужика содрали все перлы и вязали ему руки его же ремнём.

— Капитана Зуйкова вызывай, — скомандовал я охраннику губернатора, — Похоже, злоумышляли не против меня, а против государства.

По сути, любое дело можно рассмотреть с разных сторон. Кто точно скажет — не показалось ли какому иностранному резиденту, что перл Строганова это только первая ласточка, а будь таких ещё несколько — и это нарушит не только политическое равновесие, но и некоторый военный паритет, сложившийся между странами после победы над Наполеоном?