Кикимору вызывали?

Глава 30

Карина нервничала. Весь долгий путь по центральной улице она дергалась на каждую попытку шустрых мальчишек заглянуть в окно кареты. Вздрагивала на каждый звук и готова была бежать пешком, когда на одном из поворотов карета застряла в дорожной грязи.

Две тихие монахини с четками в руках, которые и были настоящими сопровождающими статуи святой Христины Тирской, не поднимали на сыщицу взгляд, аккуратно перебирая тонкими пальцами гладкие темные камушки.

Кикимора маялась и страдала, но долгий путь погрузил девушку в какое-то вялое безразличие. Надоело дергаться и переживать. Она покачивалась в ритме кареты и махала рукой в окно, большего от нее не требовалось.

Наконец тяжелый, богато украшенный экипаж остановился у крыльца ратуши. Дон Медина ловко соскочил с запяток и с поклоном распахнул резную дверь. И вот тут Карина ощутила это! Сильнейший магический зов для всей нечисти! Переданный через воду!

– Дон! – она вцепилась в руку «лакея». – Замыкающий камень в фонтане! Уже!

– Понял! – Аугусто не стал медлить – отступил, схватил за руку ближайшего «зеваку» и передал приказ: – Срочно! Убрать все из фонтана! Камни, монеты, черепки! Все! Передай по цепочке!

Сыскарь, дежурящий у крыльца, немедля передал приказ дальше.

Между тем «инфанта» в сопровождении монахинь прошествовала по расстеленной дорожке и подошла к градоправителю, обряженному в парадный мундир. Дон Альфредо держал на подушке огромный позолоченный ключ и не сводил с кикиморы глаз:

– Что случилось? – шепотом спросил он, когда девушка подошла к нему, чтобы принять ключ.

– Фонтан! – со вздохом ответила кикимора. – Сейчас оттуда полезет… всякое.

– Понял. Больше магии нет?

– Магии? – Карина прислушалась к себе. – Нет.

– Отлично! Держи ключ!

Градоправитель почти сунул в руки кикиморы подушку, а в следующую секунду уронил девушку на гранитные плиты, накрывая собой.

– Ой! Вы с ума сошли! – дышать под тяжелой тушей здоровенного мужика было сложно, однако не высказать свое возмущение кикимора не могла.

Толпа шумела, как прилив, шум все усиливался, а у Карины уже кровь шумела в ушах от нехватки воздуха, но тут, к счастью, до нее добрался Гомез и откатил тяжелое тело градоправителя в сторону.

– Что? – кикимора подняла голову, стряхивая ненужные уже гребень и мантилью, и уставилась на тяжело хрипящего дона де Кантелли – в боку и спине градоправителя торчала почти дюжина стрелок!

Немедля девушка навалилась на лежащего всем телом и закричала:

– Лекаря! Воды!

Первым, конечно, сообразил столичный маг. Он своей шляпой зачерпнул воду из поилки для лошадей и плеснул ее на градоначальника. Стражники заволновались, схватили сыщика за руки, но тут же и отпустили, потому что, повинуясь магии кикиморы, вода принялась вырывать стрелки и промывать раны.

– Я не лекарь! – кричала синьорита Видаль. – Врача сюда!

Доктор примчался из ратуши. Увидел нашпигованного железом градоправителя, пошатнулся, но устоял. Открыл свой саквояж, вынул нож, бинты и, быстро вспоров на раненом одежду, начал закрывать освобожденные раны, приговаривая:

– Синьорита, обязательно надо промыть! Нитки, клочки одежды, они опасны!

Карина кивала, дон Альфредо стонал, а струйки воды кинжалами втыкались в раны, унося кровь и грязь.

Воду пришлось подносить еще несколько раз, потом лекарь запечатал все раны повязками и объявил:

– Господин градоначальник потерял много крови, ему нужны постельный режим и бульон. Носилки!

Стражники быстро сообразили носилки из пары пик и плащей и унесли дона в ратушу. Следом помчалась, утирая слезы, донья Каэтана – супруга градоначальника.

Вот тогда Карина медленно встала, подобрала свою мантилью, печально взглянула на растоптанный сапогами гребень и огляделась.

Карету «инфанты» откатили в сторону, поэтому от крыльца ратуши отлично было видно мокрую брусчатку у фонтана, парочку мокрых стражников, какой-то странный куль и… пару монахинь, добивающих кого-то четками! От этой картины не набожная, в общем-то, кикимора перекрестилась и осторожно двинулась к воде. Слева немедля возник Гомез, справа встал дон Медина.

Втроем они прошли по моментально освободившейся площади, чтобы выяснить, что странный куль – это Перрен, завернутый в плащ с головой. А монахини уничтожают…

– Мокрецы! Добрые сестры, отойдите, я сейчас!

Монахини выпрямились и немного отодвинулись, а кикимора зашипела, словно вода, угодившая на раскаленный камень, и странные создания, напоминающие голубых осьминогов, пропали!

А еще рядом с фонтаном валялась разбитая каменная плитка с уже знакомыми сыщикам знаками.

Медина быстро выяснил, кто что видел, кто разбил плитку и спеленал убийцу, затем приказал увести Перрена в подвал ратуши – на допрос. А там и капитан подоспел и взял все в свои руки.

Святые же сестры вернулись к карете, извлекли из нее украшенную цветами статую Христины Тирской и провели молебен на бортике недавно оскверненного фонтана.

Поначалу горожане разбежались с площади, но постепенно знакомое звучание молитв успокоило людей, и они вернулись. А уж когда монахини окунули статую в недавно оскверненный фонтан, и грязная вода выплеснулась, люди принялись молиться еще истовей. Ну а потом и девицы нашлись, желающие окунуться в освященную воду ради скорого замужества. И про приезд фальшивой инфанты забыли. В памяти осталось лишь покушение на градоначальника и торжественное прибытие статуи святой Христины.