Кикимору вызывали?

Глава 23

Свадебный поезд инфанты Изабеллы покинул город на рассвете. Вереница карет, повозок, нарядных всадников, закованных в латы пикинеров и томных дам – все торжественно проехали через столицу, и заняло это шествие почти четыре часа!

Потом потянулись предместья, и рано вставшая инфанта, зевая, смотрела в окно кареты. Читать было невозможно, а пышное парадное платье с высоким жестким воротником не позволяло устроиться удобно.

Терпеть пришлось до самого вечера.

На ночь свадебный поезд остановился в одном из королевских загородных дворцов, и донья Изабель с облегчением скинула парадное платье и распорядилась приготовить на следующий день костюм для езды верхом. Он тоже был богато расшит галунами и жемчугом, но воротник был очень скромным, а под юбкой с разрезами красовались кокетливые шаровары, прикрывающие скромность принцессы.

Дамы помогли ее высочеству принять с дороги ванну, высушить волосы, надеть уютное домашнее одеяние без корсета и тяжелых рукавов. А потом уложили утомленную инфанту в постель, оставив подле нее только двух дежурных дам. Одна негромко читала вслух жизнеописание короля Хлодвикуса, вторая плела шнурок в неверном свете камина.

Малый дворец затихал, только из кухни доносился легкий шум – слуги готовили все необходимое к следующему дню.

– Габриэль! Куда ты запропастился? – грозный голос камеристки инфанты отражался от каменных стен, гулко разлетаясь по коридору замка.

Паж кропотливо лезвием ножа собирал синие хлопья из свёртка плотной промасленной ткани и пересыпал в округлую металлическую коробочку с вензелем принцессы. После он тем же ножом перемешал содержимое коробочки, скрывая синие крупинки среди белесых и зеленоватых, закрыл баночку и вернул её в ларь. Торопливо скрутив, перевязав бечевкой и спрятав свёрток с краской индиго, Габриэль де Тост помчался по коридору:

– Здесь! Я всё принёс, синьора Агата, вот! – торопливо проговорил он, протягивая пожилой камеристке ларь с косметическими принадлежностями инфанты.

– Противный мальчишка! – буркнула камеристка.

Она была простой синьорой, но ее семья служила в королевском дворце уже несколько поколений. А уж статус личной камеристки инфанты давал Агате куда больше влияния и денег, чем имели некоторые придворные.

Габриэль же, пусть и принадлежал к дворянскому роду, служил всего лишь пажом, что в его возрасте было почти оскорблением. Однако семья юноши радовалась и тому. Очень уж бедно они жили. Да и род считался захудалым – обычные окраинные дворяне без титула. Идальго. Таких в столице пруд пруди.

Вот и приходится шестнадцатилетнему мужчине подчиняться строгой синьоре средних лет. Носить шкатулки с косметикой, подавать платки и гребни, а порой смеяться, когда не хочется, и рыдать, когда на душе весна. Но недолго Габриэлю осталось терпеть. Уже в Овьедо он «заболеет» и останется и Гишпании. Если инфанта все же уедет к жениху. А если нет… Молодой человек сладко зажмурился – ему обещали поместье! Самое настоящее! С оливковой рощей и виноградником! Для этого он сделает все, что будет в его силах!

Проводив взглядом камеристку, паж довольно улыбнулся и двинулся на кухню – нужно было успеть перекусить, пока не началась суета в комнатах принцессы.

Инфанта Изабель устало пошевелила затёкшими плечами, вышагивая из только что снятого платья.

Весь день она тряслась в карете в сопровождении дуэньи, что оказалось до смерти скучно и утомительно. Наблюдать за неторопливо сменяющимися в окне пейзажами было увлекательно первые пару часов от силы. От чтения при такой тряске быстро начинала болеть голова.

Когда же свадебный поезд прибыл в Каса де Компо, инфанта несколько часов только и делала, что старательно улыбалась, махала рукой возбужденной толпе и отвечала малозначимыми любезностями на приветственные и поздравительные речи главы города, епископа и полудюжины местных грандов…

Не то чтобы для принцессы это было в новинку, нет. Но на четвертый день такого путешествия она была уже порядком утомлена.

В одной нательной рубашке Изабель вышла из-за ширмы и проследовала в соседнюю со спальней купальню. От большой деревянной бадьи поднимались клубы пара, в воздухе витал аромат лаванды, жасмина и чего-то цитрусового.

Ее верная камеристка проследила, чтобы бадья была новой и тщательно застеленной толстой льняной простыней. Не дай Бог поцарапать нежную кожу принцессы! Рядом с ванной стояли наготове кувшины с прохладной водой, а в камине ждали своего часа ведра с кипятком.

Агата присела в реверансе и помогла инфанте снять нижнюю сорочку, а затем погрузиться в горячее блаженство. Стоило принцессе привыкнуть к горячей воде и опустить голову на сложенный кусок ткани, как Агата начала творить чудеса – вынула из миски шелковый мешок, плеснула внутрь мыльного раствора, оливкового масла и несколько капель драгоценных духов. Потом окунула мешок в миску с горячей водой, покрутила и… выдавила в бадью целое облако ароматной горячей пены.

– С дворцовыми купальнями, конечно, не сравнить, моя принцесса, – пробурчала женщина, – но уж не обессудьте. Этот ваш дон Рамон окончательно сошел с ума! Запретил принцессе покидать покои! Как будто от чистоты люди умирают!

– Не ворчи, Агата, – расслабленно отозвалась инфанта, – дон Рамон заботится о моей безопасности. Ты же знаешь, он поклялся на своем мече, что доставит меня к жениху целой и невредимой!

– И все равно он хуже сарацина! – фыркнула камеристка, выдавливая новую порцию пены.

С облегченным вздохом Изабель погладила пушистое белое облако и сосредоточила своё внимание на крошечных поблескивающих в свете масляных ламп пузырьках, позволяя мыслям лениво блуждать, а усталости – покидать ее тело и душу.

Агата начала подавать скляночки: ароматное мыло для кожи рук, отбеливающие притирания для лица, увлажняющий бальзам для тела, уксус для полоскания волос. Рутина по поддержанию красоты царственной особы была давно отработана.

Изабель зачерпнула щепоть пудры из гипса и трав, собираясь втереть её в кожу лица вместе с яичным белком, но неясная тревога заставила ее помедлить. Девушка пристально смотрела на кристаллики, пытаясь почувствовать присутствие магии. Ничего. Изабель с сомнением – неужели у нее уже развилась паранойя? – вернула пудру в баночку и тихонько ойкнула, увидев свои посиневшие пальцы. Агата схватилась сначала за сердце, потом за скляночку и за окрасившуюся руку, безуспешно пытаясь оттереть синьку. Увы, порошок оказался настолько ядреным, что все усилия оказались напрасными – тонкая белая кожа инфанты посинела. Просто чудо, что она не коснулась этой пудрой лица! Руки все равно будут большую часть дня в перчатках!

В эту ночь замок долго не затихал: среди челяди безуспешно пытались найти виновного. Увы, никто не признался, а пакетик с индиго нашли в садовом фонтане. Вода смыла с него все следы, так что даже маги и собаки ничего не обнаружили.