Каюр

Глава 7

Сказать, что я испугался, значит ничего не сказать. Адреналин мощным потоком хлынул в мою кровь, от чего всё вокруг стало казаться каким-то нереальным, как в кошмарном сне. Руки и ноги категорически не хотели меня слушаться, я замер на месте, не в силах оторвать взгляд от самого большого сухопутного хищника на планете. Между нами меньше десяти метров! Так близко я медведей даже в зоопарке и в цирке не видел, а тут… Сможет он перепрыгнуть трещину⁈ Не знаю…

Между тем медведь стоял, даже не думая испугаться лая и бежать. Казалось, что он обдумывает как бы проще добраться до своей добычи, которая стоит совсем рядом. Он поводил головой из стороны в сторону, втягивал носом воздух.

Очнулся я тогда, когда медведь всё-таки принял для себя какое-то решение, и решительно направился вдоль трещины вправо, всё время оборачиваясь на меня и мою упряжку. Он обходит препятствие, которое мешает ему добраться до своего обеда из нескольких блюд! Нужно бежать или стрелять! Да вот только куда бежать? Вокруг не видно ни зги, я так только до первого же провала во льду смогу добежать, а потом я так или иначе погибну, либо разобьюсь, либо медведь всё-таки до меня доберётся! Судорожно схватив так и весящее без дела на моей шее ружьё, я сдернул его, сбивая шапку на снег, и навел трясущимися руками на белого монстра.

Нажимаю на спусковые рычаги, и тишина! Почему не стреляет⁈ Я перевел взгляд на ружьё, на время упуская из вида медведя, и грязно выругался. Курки не взведены! Непослушными пальцами я дернул оба курка вниз, и почти не целясь выстрелил дуплетом в силуэт медведя, который уже почти скрылся из вида.

Вспышка и грохот выстрелов ослепили и оглушили меня. Не глядя на результат, я переломил ружьё. Экстрактора нет! Стрелянные гильзы так и сидят в своих гнёздах, даже не сдвинувшись после перелома. Ломая ногти и подвывая не хуже собак от ужаса, я принялся их выковыривать из стволов.

Сколько времени прошло, прежде чем ружьё было снова заряжено? Мне показалось, что целая вечность! Нет, гильзы не раздуло от выстрела, они легко покинули стволы, но из-за нервов я не сразу смог их подцепить, а потом, роняя патроны себе под ноги, искал в кожаной сумке новые заряды, которые россыпью лежали на дне. Как на зло мне три раза подряд попадались дробовые патроны двадцатого калибра, очевидно от того, что они были крупнее, и моя рука нащупывала их в сумке первой.

Зарядив ружьё, я прижал его к плечу и закружился на одном месте, выискивая пропавшего медведя. Зверя нигде не было видно, в том месте где я видел его в последний раз, стояла непроницаемая стена тумана. Где эта сволочь⁈ Может он уже подкрадывается ко мне со спины⁈

Через минуту я наконец-то догадался посмотреть на собак. Все четыре лайки продолжали лаять, и все как один повернули свои морды направо, в том направлении, где недавно исчез хищник. В отличии от меня собаки медведя не потеряли, они прекрасно знали, где он находится. Я тут же перевёл ствол ружья в тоже самое направление, до рези в глазах всматриваясь в туман.

Так я простоял минут десять, не меньше, пальцы на руках, которые были без перчаток я уже почти не чувствовал от мороза, моя щека была прижата к холодному прикладу, из глаз текли слёзы. Неприятности особенно доставлял правый глаз, которым я почти не моргая смотрел на белую пелену, выискивая хищника. Всё сливалось, солнечный свет, отраженный от снега и льда слепил глаза, и я прекрасно понимал, к чему это воздействие ультрафиолета может привести. У меня начинались первые симптомы снежной слепоты. Если ничего не предпринять, всё будет только хуже, так можно вообще зрение потерять! При этом собаки, хоть и продолжали лаять, но уже как-то без азарта, более спокойно что ли.

— Надо валить! — Наконец принял я решения, опуская ружьё. Если за десять минут медведь не напал, есть вероятность, что он уже попросту сбежал.

Подобрав непослушными руками патроны и наскоро засунув их в сумку вместе с горстями снега, я развернул собачью упряжку влево, в противоположную сторону от того места куда ушёл медведь, и погнал её как можно быстрее. Сейчас трещины в леднике меня страшили гораздо меньше, чем встреча с проклятым умкой. Да чего там говорить-то, я был даже благодарен этому изрезанному провалами леднику за то, что он не позволил нам выкатиться прямо в пасть и когти хищника! Наскоро соорудив глухую повязку на правый глаз, почти ничего не видя, я снова доверился собакам.

Плутал я ещё часа полтора, прежде чем до меня наконец не дошло, что направление я выбрал не правильное. Та глубокая трещина, в которую я уперся, никак не хотела заканчиваться. Более того, чем ближе мы приближались к кромке берега, тем больше у неё становилось ответвлений, которые приходилось объезжать, рискуя пропустить занесенный снегом участок и свалиться. Мне даже пришлось вытаскивать из такого провала двух передних собак, под которыми провалился наст. Благо ехали мы не быстро, а собаки не выскользнули из упряжи, повиснув на основном поводе. Выхода не было, я заблудился, и почти плача от бессилия, я снова повернул упряжку, направив её обратно по своим следам. Мой ночной кошмар продолжался, я возвращался к месту встречи с медведем. Я был измотан до предела.

Усталость пробирала меня до кишок, до горла, доводила до изнеможения, подавляла все мысли. У меня ломит поясницу, тупая боль накатывает волнами от лодыжек к голове. Колени дрожат, в желудке — спазмы, в груди, давит, ломит плечи и шею, на которых весит ставшее почти неподъёмным ружьё. От непривычки хождения на лыжах, ноги забиты так, что кажется, что я сегодня только и делал, что приседал со стокилограммовым мешком на плечах. Я парень не слабый, всегда занимался спортом, но так я не выкладывался ни на одной тренировке! От усталости даже страх притупился. Сколько я уже брожу по туману? Долго! Я думаю, что прошло не меньше трёх часов, как на ледник опустилась эта напасть.

Усталость, слезящиеся глаза и боль в мышцах и сыграли главную роль в окончании этой истории. Я почти не заметил, как собаки стали сильнее тянуть сани, возбужденно и азартно подлаивая, я попросту не обратил на это внимание, а когда они резко остановились, я не успел воткнуть в снег жердь, которую использовал на нартах в качестве тормоза. Благо ехали мы не быстро, и собаки прыснув в сторону не попали под нарты, которые проехав по инерции совсем не много, воткнулись то ли в сугроб, то ли в торос на льду. Удар был не сильный, и даже какой-то мягкий. Я снова грохнулся на снег, не удержавшись на ногах, а когда я попытался встать, то опёрся на что-то мягкое, теплое и волосатое. Собака что ли?

Это была не собака. Я опирался на шею белого медведя, который лежал без движения на спрессованном снегу ледника, а под ним была красная, огромная, но уже почти замёрзшая лужа крови. Собаки как раз сейчас и собрались возле этого зловещего мороженого, жадно поедая окровавленный снег.

Заорав в ужасе, от чего собаки бросились в сторону подальше от своего безумного каюра, я прямо как был, на карачках рванул назад, но мои лыжи запутались в поводе саней, и я растянулся на одном месте, скользя руками по льду, не в силах скрыться от того кошмара, что лежал позади меня…

Медведь был мертв, но умер он совсем недавно. Он попросту истёк кровью, пока обходил препятствие на своём пути, в попытках добраться до своего обидчика. Моя пуля, выпущенная наугад, побила ему шею и разорвала артерию. Судя по всему, дробь до него даже не долетела, так как никаких ран кроме сквозного ранения в шею у него не было.

Успокоился после неожиданной встречи с давним знакомым я с большим трудом. Меня била истерика, я рыдал и причитал, жалуясь на свою судьбу прямо там, возле нарт, уткнувшихся в труп полярного гиганта, в упряжи которых запутались мои лыжи. Собаки больше не подходили к луже крови и медведю, опасливо на меня поглядывая. Мол чего ты хозяин? Ну подумаешь немного красненького пригубили, добыча твоя, никто же не спорит!

Мне полегчало. Вот реально, я буквально высказал в белый туман покрывающий ледник всё, что у меня наболело за эти два дня, и мне стало легче. Наступила какая-то апатия, меня резко отпустили все мрачные мысли, что крутились в моей голове. Всё это были мелочи, по сравнению с тем, что я жив! Пусть я в прошлом, пусть я почти на полюсе и мне придётся зимовать тут несколько месяцев в компании урода Соверса, но зато я жив! Теперь я знал, что я сделаю всё, что в моих силах, чтобы так оно и оставалось дальше! А для этого мне нужно будет сильно постараться. Я ничего не умею, хотя и много знаю в теории, этот небольшой поход, который продлился всего несколько часов, показал, что я ещё и слаб физически и морально. Я больше не хотел повторения того, что случилось сегодня…

Отдыхая, сидя на нартах, я смотрел на труп медведя и думал, что же мне делать дальше. Медведь был огромен, по моим прикидкам он весил не менее трёх-четырех сотен килограмм. Это была добыча, за которой и шли охотники, и теперь мне предстояло как-то дотащить её до лагеря.

Нужно было торопится, пока, туша не закоченела окончательно, и я, собрав остатки сил и свою волю в кулак, вынул свой нож и приступил к разделке.

Да, свежевать огромного медведя в одиночку, это не то же самое, что вскрытие хомячка на парах по анатомии производить! Да и с бараном не сравнить. Я умел снимать шкуру и разделывать мелкий рогатый скот, благо почти все наши выезды на практику проходили на скотоводческие фермы, где будущих ветеринаров использовали не совсем по назначению, и в своих выездах для сьёмок блога я мелких диких животных разделывал, но это… С трудом, с помощью отвязанных от нарт собак, перевернув медведя на спину и как можно шире разведя его лапы в сторону, я приступил к снятию шкуры.

Сколько времени прошло? Много. Часов у меня не было, солнце находилось в одной точке и не двигалось, так что определить, сколько я часов потратил на то, чтобы снять шкуру, выпотрошить и разрезать мясо медведя по суставам, я точно не мог. Когда я закончил, нарты битком были забиты мясом, мои руки были в медвежьей крови, а сам я был в полуобморочном состоянии. Кому было хорошо сейчас, так это лайкам, за которыми я не смог уследить, так как был сосредоточен на работе и которые вволю наелись медвежьих внутренностей. Зря я их обратно не привязал, когда перевернул медведя… Как их теперь заставить работать был большой вопрос. Они едва таскали своё брюхо, прежде чем завалились спать. Из плюсов, которые я мог отметить для себя, было то, что за время пока я работал, туман начал редеть, а мои глаза, несколько часов смотрящие на кроваво красную плоть медведя, более-менее отдохнули и теперь я смог нормально видеть.

— Встаём бездельники! — Чтобы поднять собак мне пришлось прибегнуть к насилию. Сонно щурясь и зевая, они никак не хотели просыпаться, удобно свернувшись калачиками на льду, и закрыв свои морды хвостами.

Хлыст каюра… Только он помог мне заставить собак тянуть нарты. Наказывая собак, я кусал губы от жалости и раз за разом повторял себе обещание не допускать таких ошибок в будущем. Зря я не послушался Иохана! Надо, надо было обязательно привязать собак подальше от разделываемой туши! Свист и щелчки длинной плетки, которые шумели над головой псов заставляли их прижимать уши к голове и поджимать хвосты, но шли они всё равно с трудом. Груз, что тянули собаки был большим, но не запредельным, тем более, что я даже не пытался ехать на нартах, а катился рядом с ними на лыжах, но набитые под завязку желудки и физическая нагрузка — для собак вещи не совместимые.

Через полчаса пути все четыре собаки избавились от излишков пищи — их попросту всех вырвало. Это не прибавило ни скорости, ни настроение псам и мне, но всё же теперь сани шли увереннее и равномерно. Я вел нарты назад, вдоль берега моря, не приближаясь к исчерченной трещинами кромке ледника, ориентиром мне служила скала, что высилась над фьордом, где располагался лагерь американцев. Как раз перед этой скалой расположен тот самый холм, где лежат разбитые нарты. Поднявшийся ветерок разогнал остатки тумана, и я отлично справлялся с передвижением по пересеченной местности, больше не глазея по сторонам, а тщательно выбирая дорогу.

К холму я доехал на остатках силы и воли. Теперь предстоял только спуск на берег по уже знакомому пути, и я заранее воткнул шест тормоза нарт в снег, как следует примотав его кожаным ремнём к грузовой платформе, чтобы тяжёлые сани не подавили собак и не разбились на склоне. Этого хватило, чтобы сохранить приемлемую скорость, и вскоре моя упряжка уверенно неслась вниз, а я катился на лыжах рядом. Склон был пологий, и потому я ехал только слегка согнув ноги, немного отведя лыжные палки назад, и время от времени меняя направление движения, чтобы снизить скорость.

— Стоять! — Доехав до того места на берегу, где заканчивался снег, я криком остановил нарты, и сам эффектно остановился рядом, затормозив поворотом лыж.

Собаки с готовностью выполнили команду и тут же, тяжело дыша и вывалив языки повалились на снег. Езда после сытого обеда не прибавила им здоровья, собаки чувствовали себя неважно. К нам уже спешили едва-ли не все участники экспедиции, они буквально бежали ко мне. Среди встречающих я разглядел и Ричарда с Чарли, которые были одеты совсем не по-походному. Очевидно они вернулись на много раньше меня. Самым последним, не особо торопясь, шел Соверс, и по его лицу ничего не было понятно. То ли он рад моему возвращению, то ли не доволен…

— Сидор, с тобой всё в порядке? Где тебя носило чёрт побери⁈ — Чарли успел добраться до меня первым — Опустился туман, и мы вернулись назад, а тебя всё нет и нет! Черт! Да ты с добычей!

— Да дружище — Устало усмехнулся я, я был вымотан, но реакция американца меня слегка взбодрила — Мы же на охоту вроде ходили.

— Что это у тебя, медведь⁈ — Чарли прошёл мимо меня к саням, и удивленно присвистнул, разглядывая кучу мяса, накрытую сверху шкурой белого гиганта — Здоровый какой!

— Да это ерунда Чарли, чего там этот медведь — Двоюродный брат лейтенанта не на много от него отстал, и переходя с бега на шаг, с ног до головы оглядел меня как какую-то диковину — Ты видел⁈ Он оказывается и лыжник отменный, куда как лучше меня! Я завидовать начинаю. Когда он шел по леднику я сразу обратил на это внимание, а этот спуск… Ого, чего это у тебя с креплениями⁈

— Мистер Ричард, спортивные достижения нашего русского друга вы обсудите потом — Соверс подошёл последним. Уже все участники экспедиции стояли возле нарт и на перебой задавали мне вопросы, на которые я не успевал отвечать. — Рад вас видеть живым и здоровым мистер Волков. Признаться, вы заставили нас поволноваться. Где вы были так долго?

— На ледник опустился туман, а там полно трещин, в том числе закрытых настом — Начал оправдываться я — Местность не знакомая, пока искал безопасный путь, потерял время, а потом на меня решил поохотиться медведь. Пришлось задержаться, не бросать же было добычу.

Соверс, кивнул головой, и тоже подошел к натрам, разглядывая их содержимое.

— Ну что же, вы единственный из охотничьей партии выполнили моё задание мистер Волков. — Осмотрев мою добычу, Соверс вновь обратился ко мне, предварительно смерив Чарди и Ричарда своим насмешливым взглядом, от которого двоюродные братья сразу смутились — Похожи вы не такой уж и бесполезный член команды, как я до этого думал. Сейчас займитесь собаками и отдыхайте, Адам и Джо сами займутся разделкой мяса. Завтра вы с Ричардом снова отправитесь на охоту, медведь — это конечно хорошо, но нам нужен жир, а значит нужно найти тюленей. С этого дня и до моего особого распоряжения вы будите охотится каждый день. Назначаю вас штатным охотником. Если вы оправдаете мои надежды, можно будет поговорить и о повышении вашего вознаграждения. И да, мистер Волков, напоминаю вам, что согласно контракта, шкуры и меха, добытые охотниками — это собственность экспедиции!