Каюр

Глава 23

Гурий с запиской Чарли Гросса и могилу с телом Сэсила Присли мы обнаружили ровно через сорок семь дней пути. Не высокий каменный холм на берегу очередного фьорда стал местом последнего упокоения художника нашей экспедиции. Небольшой крест из лыж, на которых ножами были выцарапаны имя и дата смерти полярника был установленный на могиле. Ожидаемая, но страшная находка. О том, что с партией Чарли всё плохо мы знали уже давно. Всех лошадей, которых взяла с собой первая группа мы нашли еще до того, как пересекли условную точку изведанной части Гренландии, ни одна из них не смогла дойти до третьего склада. Группа Чарли лишилась всех лошадей и троих саней с припасами!

Тяжелые сани, предназначенные для перетаскивания тягловыми животными, были настолько массивны, что утешить их с грузом одному или двум обессиленным людям было практически невозможно. На месте гибели последней лошади, где первая группа устроила очередной незапланированный склад снаряжения и продовольствия, Чарли тоже оставил записку, в которой указывал, что теперь группа идет с одними санями, на которые были погружены только самые необходимые вещи и припасы. Там же он говорил и о том, что они продолжат путь, несмотря на плохое состояние части группы. Как я и предполагал, Сэсил и Эдвард не выдерживали нагрузок.

Однако мы всё же надеялись нагнать обреченных парней и помочь им, и вот теперь мы знали точно, что не успели и как минимум двое из них мертвы. Почему двое? Да потому что только Сэсил обрел свою могилу, а вот Эдвард Уисли даже такого места последнего упокоения не нашел, он утонул в полынье, его тело затянуло под лед. В оставленном Чарли отчете подробно рассказывалось о трагедии и состоянии выживших.

'Наши силы на исходе, а мы так и не приблизились к цели своего путешествия. Сэсил Присли обморозил почти все пальцы на ногах и уже как шесть дней был не в состоянии самостоятельно передвигаться. У него поднялся сильный жар, и он слабел на наших глазах буквально каждый час. Избавившись от части припасов, нам пришлось тащить его на санях, что очень сильно замедляло их ход. Мы делаем от силы треть запланированного дневного перехода в день, а иногда останавливаемся, не пройдя и пары миль за день. Наше положение усугубляет и отвратительная погода, которая сопровождает почти весь наш путь. Температура не поднимается выше сорока градусов по Цельсию, сильнейший встречный ветер, который иногда достигает тридцати метров в секунду, не дает нам использовать санный парус и выматывает все силы.

Сегодня, 22 марта 1890 года Сэсил Присли не проснулся. Это уже вторая потеря группы за два дня. 20 марта 1890 года, в три часа по полудни, Эдвард Уисли, шедший головным в связке, попал в полынью. Я и Итан Коленз в течении получаса пытались вытащить его из воды, однако наших сил было недостаточно, чтобы справится с весом Эдварда и его промокшей одежды. Примерно в три часа тридцать минут по полудни, страховочный трос перетерся о край льдины и Присли утонул, мы ничего не смогли сделать. Причина, по которой Эдвар не смог увидеть вполне различимую полынью для меня очевидна, он уже несколько дней страдал от снежной слепоты и плохо различал неровности местности. В той или иной степени, мы все подвержены этой болезни, туман и постоянная метель не дают глазам отдохнуть, но у Эдварда она прогрессировала сильнее всего.

Наше моральное и физическое состояние ужасающее. Гибель наших товарищей на наших глазах произвело на нас гнетущее впечатление. Итан Коленз беспрерывно молится, он больше не разговаривает со мной, а картографирование пройденной местности не велось уже четыре дня. Я боюсь за его душевное здоровье, хотя он исправно выполняет все мои распоряжения, не споря и не делая попыток как-то уклонится от их исполнения.

Я всё больше склоняюсь к мысли, что решение Соверса о направлении нашей группы в качестве основной, было ошибкой, а прав был именно Сидор Волков. Будь на нашем месте его подготовленная команда и нарты с собаками, вместо саней с лошадьми, шансы на успех были бы в разы выше. Именно они готовились к этому походу, набираясь опыта во время закладки промежуточных складов и ежедневно тренируясь во время полярной ночи. Именно благодаря их подготовленным лагерям и иглу, мы продержались так долго. А мы не готовы… Мы не умеем строить иглу, а наша палатка не выдерживает ветер, каждая ночь как пытка, я забыл, когда нормально спал.

Это только моя вина. Соверс совершенно очевидно не отдает отчёт своим действиям из-за болезни. Именно мне стоило бы прислушаться к мнению врача и самого опытного члена нашей экспедиции Волкова, и как заместителю Соверса взять руководство экспедицией на себя. Отстранение Волкова от организации похода и от участия в нем, будет стоить нам всем жизни. Мы даже вернутся уже не сможем, нам остается только исполнить свой долг до конца.

Мы больше не в состоянии тащить сани. Завтра мы изготовим волокуши из ящиков с пеммиканом и продолжим свой путь. Да поможет нам Бог!'

— Чарли не остановится — Прочитав очередное послание Чарли, Ричард стоял мрачнее тучи — Упрямый идиот! Он всегда таким бы. Идти в буран… Только он мог такое придумать! Пока мы пережидали непогоду возле склада, они шли вперед, теряя последние силы. И вот итог! Соверс сука… Нам нужно поторопится.

— Судя по дате отчета, они были здесь всего пять дней назад. — Я задумался — Учитывая нашу скорость, мы можем нагнать их максимум за два перехода. Главное, чтобы они до этого времени продержались. Да, потеряли мы время…

Та метель, о которой говорил Чарли зацепила и нас. Мы как раз подошли к месту гибели одной из лошадей, и посоветовавшись с Мэйсоном, который предсказывал затяжной буран, мы приняли решение переждать непогоду. Соорудив возле погибшей лошади очередное иглу и построив для собак такое же снежное укрытие, мы провели в лагере пять дней, пока погода не наладилась. Всё это время, в целях экономии еды мы питались собачим пеммиканом, который не очень-то отличался от того, который предназначался для людей, кормя собак кониной. Примусом мы пользовались только для растопки воды, экономя керосин. В снежном укрытии было достаточно тепло, чтобы не страдать от холода. Как только метель улеглась, мы пополнили запасы мороженным мясом, компенсируя потерю пеммикана, и благополучно, вполне отдохнувшие продолжили путь. А вот Чарли не додумался этого сделать, или просто у него не было выбора. Они уже преодолели третий склад, а запасов провизии и керосина у них было в обрез, из-за того, что сани у них были только одни. На долгое сидение на одном месте они явно не рассчитывали.

— Идем по графику — Скрепя сердцем принял я решение, недолго обдумав сложившуюся ситуацию — От того, что мы загоним себя и собак, лучше не будет, мы и так сейчас идем по два дневных перехода в день. Отдыхаем и завтра в путь. Итан и Чарли были с нами в зимних походах, и так как они сейчас одни и никто их не сдерживает, должны выдержать. Припасов на неделю им должно хватить.

— Чарли ничего не писал о своем состоянии, но судя по тону отчета, оно не лучшее. — Ричард закусил обветренную губу — Предлагаю завтра выдвинутся на час раньше и идти на час больше. Переживаю я за них.

— Хорошо дружище — Ричарда я понимал, да мне и самому было жалко парней, что сейчас идут в неизвестность совершенно точно зная, что не вернутся — Значит и отбой сегодня раньше. Записи в дневниках и журналах сделаем, как только нагоним первую партию. Мэйсон, что там с погодой?

Наш метеоролог больше не совершал тех ошибок, которые допустил в первом выходе. Сейчас он непрерывно вёл наблюдения, пользуясь каждой передышкой. Барометр, как и несколько термометров с анемометром накрепко были прикреплены ко вторым нартам, чтобы всегда быть перед глазами метеоролога. Вообще наша команда, которая странным образом сложилась из совершенно разных людей, сейчас была как единый, слаженный и смазанный механизм. Например, Льюис, которому поход из-за старой травмы давался тяжелее всего, не забывал составлять кроки и определять наше место положение, даже если выматывался до состояния прошлогоднего зомби. Я и Ричард, без слов на каждом ночном привале приступали к обустройству лагеря, предоставив коллегам заниматься своей работой. Так же без слов Ричард принял на себя обязанности повара, ну а я и Мэйсон ухаживали за собаками и собачьими упряжками. Вот и сейчас, когда мы с Ричардом обсуждали отчет Чарли, Мэйсон колдовал с приборами.

— Понижается. Пока не значительно. Будем наблюдать. Возможно завтра возобновится метель. — Оторвавшись от барометра, Мэйсон обеспокоенно взглянул на небо — И температура падает. Не нравится мне это.

— Чёрт! — Я выругался, сплюнув вязкую слюну на снег — Хреново!

— Пока рано что-то говорить, надеюсь обойдется — Попробовал взбодрить меня Мэйсон, с жалостью глядя на побледневшего Ричарда — Может стороной обойдёт.

— Может и обойдёт — Не весело усмехнулся я — Как бы там не было, завтра выходим по новому графику. Ускоряемся с обустройством, нужно лечь пораньше. Завтра выходим без горячего, Ричард подготовь пайки на утро, и всем смазать лыжи! Утром сам проверю!

Да, лыжи наше всё, и парафин отлично работает! Переезд на собаках через ледяное побережье пустынной Гренландии… Я бы выразился иначе: «переход пешком, с собаками». На поездку, во время которой, мы, укутавшись в теплые одежды, лежим на застланных мехами нартах, словно в люльке, и катимся подобно русским боярам, на тройках зимой, как показывают в некоторых фильмах, это не похоже. Мы идем на лыжах, а собаки тянут свой непосильный груз. Точнее они тянут, а мы толкаем, ибо мест, где местность не ровная и собакам приходится помогать, хоть отбавляй. Мы выматываемся к концу дня так, что хочется упасть мордой в снег и не вставать, а с завтрашнего дня нам придётся идти на два часа больше! Выдержат ли парни? Не знаю… Я спокоен за Ричарда и за себя, мы точно справимся, а Мэйсон и Льюис… Штурман идет налегке, и то с трудом справляется с заданным мною темпом движения. Он старается и за почти пятьдесят дней пути почти втянулся, его организм почти приспособился, и вот теперь новая нагрузка! Мэйсон же тяжеловат, он больше нас всех и оттого менее подвижен. Он порядком скинул веса, со дня ухода с зимовки, однако и мы с мужиками толще не стали, тоже изрядно похудев, сейчас мы похоже на гончих, и угнаться за нами тяжеловесу нелегко.

Все мои худшие опасения подтвердились. Выйдя утром из иглу, мы немедленно попали в пургу. Ледяной ветер с силой швырял колючий снег в наши заспанные лица, рвал одежду, стремясь найти прорехи, засыпал снегом и так почти скрывшиеся с глаз нарты. Непогода набирала обороты.

Никто не жаловался. Мы только что ушли с места гибили Сэсила, и парни понимали, что еще одну, точно такую же груду камней, мы вскоре можем встретить на своём пути, если не поторопимся. Да что там камни, скорее всего это будет просто сугроб, который заметёт тела отправленных на верную гибель мужиков.

Я переставляю ноги как автомат, как робот. В голове давно нет ни каких мыслей. Заледенелые рукава фуфайки и ворот замерзшей лыжной маски натирают кожу, изо рта вырываются клубы пара, который немедленно оседает на шерстяном подшлемнике. Снять его будет проблемой, волосы смерзлись с маской и отодрать их можно только с корнем, или после того, как иней растает. На моих глазах снежные, затемненные очки, через которые почти ничего нельзя рассмотреть. Цветное стекло быстро забивается снегом, и велик соблазн сдернуть с лица надоевшие окуляры. Но нельзя. Вокруг нас царство белого цвета. Под ногами сверкает лед, снег вихрями носится вокруг нас, заполняя собой всё вокруг, а над головой белые облака. В этой стерильной обстановке легко ослепнуть и повторить судьбу Эдварда. Я категорически запретил снимать очки, заменить их можно только на эскимосские илгааки (солнцезащитные очки из моржовой кости с узкой щелью) или на очки с другим цветовым фильтром.

Я иду впереди своей упряжки, задавая темп движения всей группе. Точнее идет наша связка, из лыжника и собаки. Впереди всё-таки Маньяк, готовый первым принять на себя все неприятности, будь то полынья, трещина или стена торосов. Маньяк идёт по следу прошедшей тут раньше группы полярников, и сам выбирает путь. Метель скрыла все следы пребывания человека в этом диком краю и, если бы не собаки, мы давно бы сбились с пути.

Второй день адской гонки. Иначе этот бег на лыжах не назвать. На кратких остановках толком не отдохнуть, пока собаки приходят в себя, а изможденные переходом спасатели запихивают в себя перекусочный шоколад, я осматриваю парней на предмет обморожений. В такую погоду можно обморозится и не заметить этого, и тогда наша спасательная партия сама превратится в терпящих бедствие неудачников. Я же трачу на это своё свободное время и не зря. Признаки обморожения есть у всех. Ричард не уследил за щеками и носом, Льюис вполне может лишится мизинца на левой руке, а Мэйсон как следует не просушил обувь. Вездесущий снег, проникает всюду, тает на теле и пропитывает одежду, которая мгновенно замерзает на жгучем морозе. Наша верхняя одежда стала как панцирь, из которого не выбраться без посторонней помощи. Еще немного, и мне придется брать в руки ампутационный нож, если не принять срочных мер. Эта гонка может стать для нас последней.

— Надо разбивать лагерь! — Наконец принимаю я трудное решение — Нужно обогреться, поесть горячего, просушиться как следует, иначе до беды не далеко.

— Мы их не догнали! — Ричард смотрит на меня умоляюще, на его обмороженных щеках сверкает лед. То ли это растаявший снег, то ли слезы…

— И не догоним, если не сбавим темп! Приди в себя Ричард! Мэйсан и Льюис могут лишится пальцев, и тогда нам придется спасать уже их! Да и ты можешь остаться без носа! Если мы срочно не согреемся и не окажем сами себе помощь, Чарли не поможет уже никто!

— Ты думаешь они выдержат еще один день⁈ — Ричард смотрит на меня как на предателя.

— А мы выдержим⁈ — Я беру Ричарда за перевязь, на которой у него на грудь крепятся варежки, и дернув на себя показываю на изможденного Льюиса, а также на хромающего Мэйсона — Их тебе не жалко⁈ Мы два дня шли в метель, и если продолжим, погибнем все, ничем не сумев помочь твоему брату!

Ричард стоит, понурив голову. Он мой друг, именно такой, который может появится только на войне или вот в таких, смертельных условиях, где люди ходят по тонкой грани между жизнью и смертью. Мы спасали друг другу жизнь много раз, и это дружба уже больше чем даже братство. И сейчас моему другу нужна помощь, а я бессилен перед обстоятельствами…

— Черт с тобой! — Наконец не выдерживаю я, понимая, что делаю глупость — Разбивайте лагерь, а я с Маньяком пройду по маршруту ещё час, а потом вернусь. Это всё, что я могу для тебя сделать!

— Я с тобой! — Ричард оживает на глазах.

— Нет. Еще немного, и ты на всю жизнь останешься уродом. У тебя лицо обморожено — Отрицательно качаю я головой — Разбивайте лагерь, иглу поставим, когда я вернусь, а сейчас срочно нужно воткнуть палатку и растопить примус. Обогрейтесь, займись Льюисом и Мэйсоном дружище. Не будем терять время, я ухожу, на тебе лагерь!

И снова я иду в снежной пелене. Мышцы ноют от усталости, я на грани. Пройденные километры давят на плечи не хуже многотонного пресса, прижимают моё изможденное тело к белоснежному льду замерзшего фьорда. Берега, как, впрочем, и ничего другого вокруг не видно. В голове никаких мыслей, ломит поясницу, боль накатывает волнами от лодыжек к голове. Колени дрожат, в желудке — спазмы, в груди, давит, трудно дышать. Я не могу удержаться от того, чтобы каждые несколько минут не посмотреть на часы. Еще двадцать минут, и можно будет поворачивать обратно! А стрелки моего хронометра как будто специально почти не двигаются! Еще немного…

Маньяк остановился без команды, когда этот адский час почти истек. Не понимая, что происходит, я по инерции прошел ещё вперед, нагоняя собаку. Очередной торос на пути? Тогда почему он черный? Мы в берег уперлись? Я сбился с направления, и это вполне возможно, тут береговые скалы и сползающий с них ледник могут появится от куда угодно.

И только присмотревшись, и сняв очки, я понимаю, что перед нами завалившаяся от тяжести снега палатка! Замерзшие крепления лыж цепко держат ноги, я, сняв варежки и ломая ногти никак не могу их снять. Как назло, пряжки покрыты льдом! Едва не вырвав крепления с корнем, я наконец-то освобождаюсь от лыж, и бросаюсь к укрытию парней, за которыми мы так долго шли. То, что это оно, у меня нет ни каких сомнений.

— Есть кто живой⁈ — Я с трудом раскопал вход в палатку и влез в темное нутро заледенелого брезентового кокона — Чарли, Итан⁈

— Сидор… — Сквозь завывания пурги, я с трудом расслышал слабый, знакомый голос — Это бред?

— Чарли! — Расталкивая своим телом завалившиеся брезентовые стены, я продвигаюсь ещё глубже вперед, и нащупываю руками меховой спальный мешок, в котором кто-то лежит — Держись парень, помощь близко!

— Как ты здесь оказался⁈ — В палатке всего один человек, и это лейтенант Гросс. Он закутан в спальник, вторым укрыт, под ним две подстилки.

— Мы шли за вами. Ричард, Льюис и Мэйсон в часе пути отсюда готовят лагерь. — Не переставая говорить, я шустро расталкивал навалившийся на палатку снег, расчищая себе пространство, тут адски холодно, почти как снаружи — Где Итан?

— Не знаю, он ушел вчера, сказал, что подышать свежим воздухом, и не вернулся — Голос Чарли слаб — Без верхней одежды, в одной фуфайке. Он очень странный стал. Ты его не встречал?

— Нет… — Я сжал зубы, прекрасно понимая, что Итана я больше не увижу никогда — Где ваш примус⁈

— Бедон перевернулся, когда мы ставили палатку, мы даже не заметили, керосина нет уже три дня — В голосе Чарли я слышу усмешку — От этого чертового земляного масла оказывается зависит тут всё, жить тебе или умереть.

— Черт! — Я с досадой стукнул кулаком по полу — Ну ничего, через час ты будешь в тепле! Идти сможешь?

— Идти? — Чарли снова хрипло рассмеялся — Я уже три дня не чувствую ног. Наверное, я их отморозил.

— Мать! — Я со злости снова врезал кулаком по ледяному полу, не чувствуя боли — Потерпи дружище, придется тебя тащить. Но не переживай, мы доберемся до парней за тот же час. Со мной Маньяк, сделаем из ваших лыж волокушу, и он домчит тебя в лучшем виде.

— Хорошо бы — Чарли закашлялся сухим, тяжелым кашлем — Сидор.

— Чего? — Я сейчас был занят тем, что пытался оторвать примерзший ко льду спальный мешок прямо вместе Чарли ото льда.

— А ведь мы нашли его!

— Кого? — переспросил я, не прекращая своего занятия.

— Пролив! — В голосе Чарли слышался фанатичный звон — Пролив, отделяющий Гренландию от новой земли! Ты не заметил? Мы как раз в нем! Мы страдали не зря!

— Молодцы! Вы большие молодцы! Ты сам об этом всем расскажешь! Нужно только потерпеть час! Я дотащу тебя Чарли, и ты станешь героем! — Я не прекращая сыпал комплементами, перекатывая окоченевшее тело к прорехе в брезентовой стене, которую только что сделал ножом — Через час об этом узнают все, ты должен им рассказать!

Я на автомате, не обращая внимание на метель и обжигающий холод крепил Чарли к связанным вместе лыжам, которые нашел рядом с палаткой. Маньяк должен с ними справится, тем более, что я потащу их вместе с ним! Надеюсь парень выдержит. Хорошо, что он верит в то, что говорит, он достиг своей цели, пусть даже она и ложная. Ради этого он будет цепляться за жизнь, а я пока не скажу ему правды.

Ни каких проливов нет! Это просто фьорд, который глубоко врезался в тело самого большого острова на земле, а дальше от него низина, зажатая холмами и скалами, в которой застыл ледник. Любой бы ошибся, даже такой специалист как Чарли. Зато не так далеко мыс, который является самой северной точкой Гренландии. Мы почти у цели. Чего бы мне не стоило, я дойду до него! Вот только спасу друга…