Каюр

Глава 11

Почти месяц прошёл с того дня, как власть в экспедиции поменялась. К моему огромному удивлению Соверс до сих пор жив, но почти полностью парализован. Через пять дней после приступа он очнулся, но с тех пор ни каких изменений в его организме больше не происходило, и лучше ему не становилось, и хуже тоже. Он не может разговаривать и почти не может двигаться, он прикован к постели. Теперь у дежурного по зимовью появилась ещё одна утомительная и неприятная обязанность: он кормит и поит Соверса с ложечки, ежедневно меняя ему импровизированные подгузники. Кажется, что бывший начальник даже не понимает, что с ним происходит, его взгляд рассеян, одно слово — овощ.

Доктор, несмотря на свою молодость и не опытность, быстро перехватил все рычаги управления экспедицией, и действовал по ранее разработанному Соверсом плану. Мы закончили строительство зимовья, склада, конюшни, и даже установили стационарную палатку для укрытия собак, в случае непогоды. Ежедневно метеорологи и прикрепленные к ним помощники выходят снимать показания с трех метеостанций, расположенных вокруг зимовья. Картографы и геолог изучили уже все окрестности, составив подробную карту прилегающей к нашему фьорду территории, Чарли же, как наш самый универсальный специалист, составлял карту магнитных и гравитационных аномалий, и совместно с Льюисом изучал небо, на котором уже стали появляться первые звезды. Я вообще поражался знаниям и увлеченностью своим делом этого лейтенанта. Целыми днями он таскался по пересеченной местности, а вечером и ночью, сидел за телескопом, часами разглядывая в небе какую ни будь интересную с его точки зрения звезду. В основном его помощниками и спутниками в походах выступали мы с Ричардом, попутно совмещая это дело с охотой и обучением езды на собаках.

Кучу приборов приходилось почти ежедневно перемещать с места на место. Маятники, отвесы, гравиметр, магнитометры — все эти приборы были выполнены на заказ специально для этой экспедиции различными американскими фирмами, и были эти старинные аппараты чрезвычайно хрупки. Иногда, из-за рельефа местности, доставлять с места на место их приходилось практически исключительно на руках, причем каждый раз после установки в новом месте, Ричарду то и дело приходилось что ни будь чинить и настраивать, а мне приходилось помогать Чарли вести наблюдения. Очень скоро и я научился разбираться в этих нехитрых приспособлениях и способах ведения наблюдений. Для человека моего времени, закончившего среднюю школу и имеющего высшее образование не составляло труда быстро понять, что и как тут устроено, и самое главное, для чего ведётся эта сложная работа. Чарли вел гравитационную и магнитную разведку, что, в совокупности с наблюдениями нашего геолога, позволяло довольно подробно составить представление о полезных ископаемых Северной Гренландии, а также позволяло улучшить навигацию в полярных водах.

Я и О’Нил теперь совместно ведем журналы и дневники наблюдений за флорой и фауной Гренландии. В основном в потрохах убитых животных конечно ковыряемся, не заморачиваясь наблюдениями за поведением живности в естественной среде обитания, нам просто некогда этим заниматься. Ну разве что я, во время охоты что-то наблюдаю, хотя чего там наблюдать? Тюлени и моржи плавают и выбираются на берег, медведи охотятся, а птицы летают! А лемминги вообще, лезут куда попало и так и норовят сожрать овёс, что мы припасли для лошадей! Да чего с них взять, то, мыши они и в Арктике мыши! Хотя они вроде к хомякам относятся? Натуралист из меня так себе конечно…

Томас буквально загорелся изучением паразитов, которые водятся в местных зверушках. Буквально на следующий день после нашего памятного разговора, в котором я не дал ему окончательного ответа о своём участии в походе, а обещал подумать, чтобы чем-то отвлечь доктора от себя, я показал ему в микроскоп мясо убитого мной медведя, которое буквально кишело паразитами. Теперь доктор не отлипает от микроскопа, требуя всё больше и больше мяса, но не для пополнения запасов, а для изучения. Вот и шляюсь я со своими собаками по леднику, стреляя кого попало…

Два белых медведя, семнадцать тюленей, два моржа, чайки, гаги, чистики, бакланы, белые куропатки и даже лемминги — вот что нам с Ричардом удалось настрелять за этот месяц. Теперь я выхожу на охоту имея при себе винтовку, двустволку, а украденный мною у Соверса револьвер я вообще не снимаю даже на зимовье. Иметь с собой оружие в лагере, после того как один из белых медведей едва не поужинал Адамом, который устроил свалку пищевых отходов прямо не далеко от зимовья, теперь стало правилом. В тот раз Адама спасли только быстрые ноги, и вовремя подоспевший Ричард с винтовкой. Зато возле зимовья теперь гораздо чище, а мои собаки какое-то время ели до отвала, так как после этого случая Томасом было решено, что лучшего утилизатора для остатков пищи чем вечно голодные псы, нам не придумать.

Избыток пищи, впрочем, сыграл довольно плохую службу для меня лично как для каюра. Сытые псы начали стремительно поправляться, от чего стали гораздо хуже работали в упряжи и быстрее уставали. Я не сразу обратил на это внимание, но заметил вовремя, и сейчас все отходы с кухни замораживаются в качестве неприкосновенного запаса пищи для животных, для чего даже был построен отдельный каменный склад, в постройке которого приняли участие все члены экспедиции.

Вообще для меня стало большим открытием, что полярники занимаются не только тем, что героически морозят свои задницы ради будущей славы на родине, но и пашут, буквально пашут как кони!

Кстати о конях. Сегодня мы выходим в поход для закладки складов снабжения, и помимо моих собак, управлять которыми будем я и Ричард, с нами идет и часть лошадей. Для них эта дорога в один конец, так как они сами являются запасом продовольствия. По мере нашего продвижения, кони будут забиваться на мясо, как бы жестоко это не звучало. Поход можно смело назвать учебным, так как все его участники ещё никогда не ходили по леднику, и уж тем более не участвовали в арктических экспедициях. Для Ричарда, которого я только недавно, в силу своих скромных знаний начал учить управлять собаками, да что там скрывать, и для меня тоже, это будет боевое крещение в качестве каюра. На зимовье остаются только трое, Адам, Джо и Соверс, который по понятным причинам не мог идти с нами. Больше месяца мы будем отсутствовать, и забота о тяжело больном ложится целиком на их плечи.

К походу мы готовились очень тщательно. Каждый член экспедиции имел следующее снаряжение: рюкзак, содержащий смену белья, спички в непромокаемом мешке, механическую зажигалку, нитки и иголки, чашку и ложку. Затем в пределах дополнительных пяти килограмм можно было взять с собой в мешок табак, трубку, парусиновые рукавицы, снежные очки, дневник, кепку или другие вещи личного пользования. Кроме того, на каждого полагалось: нож, пара лыж, лыжных палки, лямка для перетаскивания нарт, спальный мешок.

В комплект белья участника экспедиции входили: фуфайка, подштанники, пара чулок и пара толстых носков. Из обуви брались меховые сапоги и еще пара обуви по выбору. Вообще, комплект одежды состоял из нескольких слоев, которые можно было, не теряя времени, или сбрасывать или опять надевать в соответствии с температурой или смотря по тому, нужно производить тяжелую работу или нет. На тело было надето по очень тонкой шерстяной фуфайке и по паре кальсон из той же материи. Поверх белья надевались очень толстые кальсоны и исландская шерстяная фуфайка. Верхней одеждой служили длинные штаны и куртка с капюшоном. Это был лыжный костюм. Верхняя одежда для холодной погоды состояла из просторной куртки и длинных штанов, сшитых из тонкой кожи на подкладке из верблюжьего волоса. Поверх надевалась короткая шуба (анорак) из тюленьей шкуры. На головах были шерстяные подшлемники и меховая шапка. На шее был шерстяной шарф, а на руках специально сделанные рукавицы из двойной овчины, шерстью внутрь и наружу. Поверх натягивались рукавицы из тонкой непроницаемой для ветра материи, которые доходили до самого локтя, эти рукавицы крепились на верхнюю одежду с помощью специально сшитой системы лямок, и даже случайно их потерять было практически невозможно.

Обувь была важной частью снаряжения. На поверхности льда могли быть проталины, поэтому лыжные сапоги были сшиты с непромокаемыми доходившими до колен голенищами. Из-за длинных голенищ сапоги были пригодны только для хождения на лыжах. На случай похода по местности, где нельзя пользоваться лыжами, каждому приходилось брать еще по ещё одной паре сапог, в качестве которых выступали комаги из воловьей кожи, я же взял с собой ещё и эскимосские сапоги из оленей шкуры, которые были на мне в тот проклятый день, когда я оказался в прошлом.

Кроме личного, имелось ещё и общее снаряжение. Брезентовый разборный каяк, пятеро саней (из которых двое нарт, которые должны были тащить собаки и трое саней, тягловой силой в которых выступали лошади), медицинский ящик, две палатки, запасные ремни для лыж и для нарт, два керосиновых примуса с медными котлами, два малых спиртовых примуса, коробка запасных частей и игл для примусов, брезентовые рабочие перчатки, наперстки, большие иглы, нитки, шаровой секстан, искусственный горизонт, указатель дрейфа, компас, солнечный компас, карты и навигационные таблицы, бинокль, циркуль, два транспортира, карандаши, доска для карты, вахтенный журнал экспедиции, два ружья и по двести патронов к ним, две винтовки, к каждой тоже по двести патронов, и, теперь уже мой револьвер, с тридцатью патронами, три керосиновых фонаря, инструменты для починки снаряжения, два топора, деревянная лопата, пила, тросы и ледовый якорь, сто литров керосина, пять литров спирта, две воронки для керосина и жира, жировая печь, три пары запасных лыж с палками, мазь для обуви. В распоряжении экспедиции также находились два фотоаппарата с пластинками, паяльный аппарат с припоем и две жировые лампы. А ведь ещё мы везли с собой питание для восьми человек, собак и лошадей!

Помимо всей этой груды снаряжения, просто необходимого для того, чтобы дойти куда надо и вернутся обратно, нам предстояло тащить с собой и припасы, а также снаряжение для промежуточных складов.

Промежуточные склады, заранее подготовленные хранилища провизии, топлива и снаряжения, создаваемые вдоль маршрута экспедиции, играли критическую роль в выживании и успехе задуманного американцами похода. Сейчас мы не только готовились к переходу через Северную Гренландию, но и должны были на основании полученного на острове опыта определить оптимальный состав продуктов и снаряжения для будущего похода к Северному полюсу. Эти склады огромная экономия сил и груза, который потащит с собой основная экспедиция. Вместо того чтобы везти весь запас еды и топлива, экспедиция оставит часть припасов по пути, облегчая нагрузку на людей и собак. К тому же склады — это своеобразные пункты спасения на случай неудачи. сли группа попадет в беду (потеря груза, болезнь, непогода), можно будет отступить к ближайшему складу.

Мы долго и всей командой решали, как организовывать эти самые точки снабжения, и вообще, решали сколько их понадобится. Нужно было учесть кучу нюансов, от выбора места и маркировки складов, до их содержимого и расстояния между ними. С первыми двумя вопросами разобрались довольно быстро. Склад нужно организовывать на заметных ориентирах — холмы, ледяные торосы, скалы, чтобы легко найти на обратном пути. Причем выбор места определялся еще и самой местностью, нужно было размещать склад подальше от таких опасностей как трещины, подвижные льды, лавиноопасные склоны, а ещё учитывать ветер, чтобы снег не заносил запасы. Маркировать склады решили флагами и пирамидами из камней и снега.

После долгих споров и совещаний, расстояние между складами решили делать из расчёта десяти дневных переходов, а каждый склад оснастить одной тонной пищевых рационов, топливом и минимально необходимым запасным снаряжением. В качестве продовольствия в склады решено было закладывать сухари, пеммикан для людей, шоколад, какао и сухое молоко, кроме того, для кормления собак и в крайнем случае людей, в каждом складе будет лежать, туша забитой и заранее разделанной лошади. В качестве топлива в склады будут заложены бидоны с двадцатью литрами керосина и по литровой бутылке спирта. Дополнительным, резервным снаряжением выступят запасные лыжи, примусы, одежда, спички, лекарства, ремни для ремонта упряжи, и сани, которые останутся после забоя лошадей.

В общем и сани для лошадей, и нарты для собак, будут загружены под завязку! Всё это я прекрасно понимал, и потому недели за две до выхода, я начал готовить собак к предстоящим нагрузкам. Теперь нарты выходили из лагеря не налегке, а сильно загруженными камнями, и с каждым выходом, этот груз только увеличивался. Собак я решил тренировать постепенно, увеличивая нагрузки, чтобы они могли преодолевать большие расстояния с грузом. Помимо всего прочего, так я проверял и нарты с упряжью, тем более что одни из двух нарт недавно побывали в аварии, и их с трудом отремонтировал Джо.

Вообще охота и выходы на исследования с Чарли, дали мне, как мне тогда казалось, много опыта в умении читать ландшафт, искать ледовые трещины, и преодолевать ветер и снежные наносы. Я по своей наивности гордился своими успехами, и уже мнил себя опытным полярником. Дурак! Если бы я знал, что будет дальше…

— Делаем первую запись в вахтенном журнале санного похода для устройства промежуточных складов!

Мы сидим на нартах и санях, которые готовы к выходу, а Томас торжественно раскрыл свой журнал, и делает в нем первую запись. Сэсил установил треногу фотоаппарата и готов запечатлеть этот момент. Он уже сделал общее фото полярников, и вот теперь делает постановочную фотографию первого дня выхода.

— 76 градусов северной широты, 20 сентября 1889 года, фьорд Соверс, зимовка первой Гренландской экспедиции Американского географического общества. До начала полярной ночи тридцать четыре дня, продолжительность светового дня пятнадцать часов, температура воздуха минус пять градусов по Цельсию, ветер северо-западный, девять метров в секунду, время четыре часа утра. Все члены экспедиции здоровы, собаки и лошади в хорошей форме. Походный ордер экспедиции следующий: группа разведки местности и ледовой обстановки состоит из двух собачьих упряжек под управлением биолога и каюра экспедиции Сидора Волкова и механика Ричарда Гросса, за ними, на дистанции пятьдесят метров идут трое саней под управлением Сэсила Присли, Эдварда Уилсона и Мэйсона Кира. Остальные члены экспедиции идут на лыжах. Руководитель экспедиции Томас О’Нил с первыми конными санями, картографы лейтенант Чарли Гросс и Итан Коллинз соответственно со вторыми и третьими конными санями. За дневной переход, восемь часов, предполагается пройти от тридцати до пятидесяти километров. Состояние льда нестабильное, снежный покров не равномерный, местами тонкий или отсутствует. По мере продвижения в глубь ледника предполагается улучшение ледовой и снежной обстановки и понижение температуры воздуха. Запись сделал Томас О’Нил.

Полыхнул магний на вспышке фотоаппарата Сэсила, Томас закончил писать и тщательно упаковал журнал в сумку, которая лежала на санях, после чего со счастливой улыбкой махнул мне рукой. Пора выдвигаться.

— Вперед! — Командую я собакам, помогая сдвинуть тяжёлые нарты с места и продолжаю толкать их, пока собаки поднимаются на ледник. Наш первый выход в ледяную пустыню Гренландии начался