Как повываешь?

Глава 16Уитли Уитт



Что происходит в Камелоте?⁴¹

— Это чертовски нелепо.

Я закрываю книгу — ту самую, которую пытаюсь прочитать уже неделю, — и прижимаю к груди. Главный герой вот-вот должен хорошенько отыметь ее, а я даже не могу сосредоточиться на словах. Если Коннор испортил мою новую книжную одержимость, я его убью.

Тяжело вздыхая, я смотрю в потолок со своей кровати и прижимаю руку к животу. Прошел уже день, а я все еще пытаюсь игнорировать трепет внутри, который появляется каждый раз, когда я хотя бы думаю о нем.

Я такая дура, что вообще позволила ему прикоснуться ко мне. Раздраженно фыркнув, я спускаю ноги на пол.

Понятия не имею, что будет дальше, но я почти ожидаю, что он будет злорадствовать по поводу того, как заставил меня корчиться и вопить всего за несколько минут. Это было бы так в его стиле — весь такой самодовольный. Я очень, действительно очень сильно не хочу, чтобы он все испортил, поддразнивая меня по этому поводу.

После первого в жизни «одноразового» секса прямо на земле в лабиринте, как у озабоченного подростка, я прячусь в замке. Оказывается, переспать средь бела дня с парнем, которого я ненавижу, — это полное безумие, потому что теперь я не могу даже вынести мысли о том, чтобы взглянуть на Коннора О’Дойла.

Я так быстро сбежала оттуда, что, кажется, даже услышала визг шин и почувствовала запах горящей травы.

Избегать его стало проще благодаря изменениям в меню на сэндвичи, что позволило заранее готовить все, что подает Мария. Я даже подготовила огромную сырно-мясную нарезку, которая, судя по всему, всем понравилась. Мне удалось быстро перекинуться парой слов с Джорджем, который рассказал о некоторых новых гостях, прибывших в замок.

Джордж упомянул пожилую женщина по имени Шарлин, она переехала в его крыло и храпит так громко, что он слышит ее из своей комнаты. По-видимому, единственное, что спасает его ночью, — это генератор белого шума⁴². Джордж говорил, что больше всего на свете она любит жаловаться на все подряд, а еще, что она является наследницей какого-то нефтяного магната, который так и не женился. Меня не удивляет, что он так много о ней знает, ведь он настоящий король сплетен.

Коннор пока не заходил ко мне в комнату, и я благодарна за это, потому что до сих пор не знаю, что ему сказать.

Я стону, понимая, что превратилась в нестабильную женщину средних лет, которая пытается держаться подальше от нежеланного любовника. Этого никогда не должно было случиться. Он не должен был воспринимать мои слова о том, что игрушки на батарейках могут каждый раз доводить женщину до оргазма, как вызов, но что-то в том дне заставляет думать, что он именно так и поступил. А затем доказал это на деле.

Я никогда в жизни не испытывала такого оргазма.

По спине пробегает дрожь, и я хмурюсь, снимая с лица очки для чтения.

Одна мысль о нем, и тело снова предает меня. Немного страшно, что, как только я больше не смогу его избегать, при первой же встрече я наброшусь на него и потребую, чтобы он снова и снова творил со мной свою магию.

Тьфу, и он бы, конечно, посмеялся над этим.

После шести лет брака я думала, что уже испытала в сексе все, что можно, но этот мужчина превратил меня в желе одним лишь языком, двумя пальцами и улыбкой. Я не смогу взглянуть ему в глаза. Скорее всего, я просто растаю, как Олаф из «Холодного сердца», только в куда более отчаянной потребности в объятиях и не только.

Я продолжаю мысленно ругать себя, собирая вещи с кровати и направляясь к выходу из спальни.

Выйдя наружу, я на цыпочках крадусь по деревянным полам, пока не дохожу до лестницы, которую нашла вчера. Она ведет вниз на кухню — ну, точнее, к скрытой каминной двери, но разницы почти нет. Это просто идеально, потому что теперь мне не нужно бродить по всему замку, чтобы добраться до работы. Жаль, что Коннор не рассказал мне о ней раньше, но, наверное, будь у меня собственный замок с кучей потайных ходов, я бы тоже никому о них не сказала.

Черные подошвы туфель касаются каменных ступеней, и я хватаюсь за перила, закрученные вдоль стены. К счастью, они помогают удерживать равновесие, потому что от хождения вверх-вниз по этим лестницам кружится голова.

Я тяну за рычаг на каменной стене и жду, пока она отодвинется. Камин поворачивается, оставляя достаточно места для одного человека, и я легко прохожу на кухню. Я планирую быстро приготовить себе что-то легкое, так как уже поздно. Может, чай поможет успокоить нервы.

Взяв немного хлеба из ближайшей хлебницы, я принялась за приготовление бутерброда, ожидая, пока закипит чайник. Поедая сэндвич с индейкой и беконом и запивая его чаем Эрл Грей, я понимаю, как приятно находиться в чистой кухне, где никого нет. Иногда от ночного замка у меня мурашки по коже, и здесь бывает прохладно, но мне все больше нравится эта работа — за исключением моментов, когда Коннор ведет себя как придурок. Большинство гостей приятные, место красивое, и это хорошая возможность сбежать от суеты Америки.

Еще мне очень нравится быть наедине с собой, и я впитываю тишину с легкой улыбкой.

Насладившись перекусом, я выключаю свет и направляюсь обратно в комнату. Я прохожу через каминный вход и поднимаюсь по лестнице в северное крыло.

Мысли снова возвращаются к Коннору, и я фыркаю. Он не пытался найти меня со вчерашнего дня, так что, похоже, он тоже меня избегает. Какая глупость. Мысль о том, что он мог пожалеть об этом, гложет, и от этого еда становится тяжелым грузом в желудке, но я стараюсь не обращать на это внимания.

Я добираюсь до верха лестницы и сталкиваюсь с твердой мужской грудью.

— Эй, полегче.

— Черт, — я морщусь, когда лоб сталкивается с чем-то твердым, и, когда человек поворачивается ко мне, понимаю, что это был локоть.

— Уитли, любовь моя, — невнятно бормочет Коннор, шатаясь по коридору и громко икая. — Я бы засунул свой член так глубоко в твою задницу, что любой, кто смог бы его вытащить, стал бы королем всей Англии⁴³.

Я теряю дар речи от того, что только что слетело с его губ, а лицо, розовое и почти безумное, улыбается мне так, будто я последняя надежда человечества⁴⁴.

— Ты такая красивая, — кричит он.

У меня отвисает челюсть.

— Тссс! — я прижимаю палец к губам и оглядываю коридор, забывая на мгновение, что мы единственные люди на этом этаже. Вот тебе и избегание встречи.

Он прочищает горло и машет рукой, будто держит чертово оружие.

— Тот, кто вытащит этот меч…

— Ты пьян?

Я смеюсь, рукой прикрывая его рот.

Запах алкоголя в его дыхании сладкий и мятный, и я морщусь, размышляя над тем, что он пил. Это совсем не похоже на то, что я когда-либо выпивала, а я могу справиться с крепкими напитками.

Коннор не отвечает мне, но его правое колено подгибается, как будто он вот-вот рухнет, прежде чем снова ловит равновесие. Он пошатываясь идет к двери моей комнаты, опирается на стену для поддержки и начинает ощупывать себя. Его костюм в полном беспорядке, пиджак спереди расстегнут, а белая рубашка наполовину выправлена. Даже темно-синий галстук болтается и перекосился на шее, как будто он стянул его во время нервного срыва.

— Черт. Не могу найти твои ключи, — говорит он, когда поиски оказываются безрезультатными.

Я пытаюсь не засмеяться.

— Думаю, тебе лучше пойти спать, — говорю я, вытаскивая ключи из кармана и направляясь к двери. Он, очевидно, пьян в стельку, и, как бы это ни было забавно, не думаю, что на завтра он обрадуется всему тому, что может сказать в этом состоянии сегодня.

— Миледи, — он улыбается так, будто не слышал, как я велела ему идти спать. — Могу я войти?

Я оглядываю его и решаю, что он не выглядит опасным: щеки розовые, глаза покрасневшие, но довольные. Надеюсь, если он скажет что-то глупое, то будет слишком пьян, чтобы запомнить это.

— Входи, но только на минутку, — говорю я, слегка наклоняя голову в сторону комнаты, приглашая его следовать за мной, и захожу внутрь, бросая ключи на деревянный комод с глухим звуком.

Ему удается зайти в комнату самостоятельно, немного пошатываясь в сторону кровати.

— Чем занималась все это время? — спрашивает он, и смущение мешает признаться, что все это время я делала все, чтобы избежать его.

Заперев дверь, я поворачиваюсь к нему лицом, не в силах удержаться от улыбки при виде того, как он борется со своим серым пиджаком. Он выглядит мило, пытаясь снять одежду с лицом безобидного мальчишки.

— Ммм, читала в основном, — говорю я честно. — По крайней мере, пыталась. Похоже, ты и это мне испортил.

Он подносит руку к сердцу, как только освобождается от пиджака, бросая его на пол спальни.

— Ах, ты ранишь меня, — затем он свирепо смотрит на меня и грозит пальцем. — Я не имею ни малейшего отношения к чтению книг, мадам. Я еще даже не начал тебя обучать.

Он подмигивает и наклоняется, чтобы развязать шнурки на туфлях, прежде чем снять их, затем плюхается на кровать, но в следующую секунду подскакивает.

Я сажусь на кровать и снимаю обувь, не зная, как даже отреагировать на это. Обучать меня?

— А теперь подвинься, грозная чертовка, и позволь мне тебя обнять, — говорит он, поднимаясь на ноги, как будто не может усидеть на месте, и закатывая рукава рубашки.

— Ты хочешь обнять меня?

Даже для меня это звучит глупо, но то, как он без колебаний произносит это, вызывает трепет в животе.

— Я буду честен с тобой, Уитли, — говорит он более серьезным голосом и покачивается на пятках с удрученным выражением лица. — Я не хочу быть один сейчас.

Наши взгляды встречаются, и эти слова превращают легкое возбуждение в рой бабочек в животе. Я бесконечно благодарна, что не сказала Коннору, как провела последний день, избегая его. Я бы чувствовала себя отвратительно.

— Я не смог уснуть, — он проводит рукой по густым волосам, пытаясь избежать моего взгляда, и я могу разглядеть темные круги у него под глазами. — Я просто хочу обнять тебя. Если ты позволишь.

Он просит об этом так искренне, что я просто не могу не поддаться.

— Хорошо.

— Хорошо? — его взгляд проясняется, а плечи заметно расслабляются.

— Но никакого секса, — ворчу я, вставая и направляясь в ванную, чтобы переодеться во что-нибудь для сна. Мне, по крайней мере, нужна какая-то граница между нами — этот мужчина может заставить меня сдаться одним лишь прикосновением.

Его крупное тело заползает в постель, и я могу разглядеть только белые носки на его ногах.

— Ладно, но я же говорил тебе, женщина. Ты будешь умолять, — говорит он и прерывается на зевок, — об этом члене, прежде чем я дам его тебе.

Я вздыхаю, выключаю свет и подхожу к кровати, замечая, что он лежит поверх одеяла. Единственное, что освещает комнату, — это тусклая настольная лампа, которую я использовала ранее для чтения.

— Эгоистичный осел, — я упираю руки в бедра и, прищурившись, смотрю на него. — Обещаешь держать свои руки — и, что более важно, член — при себе?

Я на самом деле не люблю использовать пьяных людей в своих интересах, как бы они ни старались. После того, что произошло в лабиринте, я знаю, что он, вероятно, согласился бы на это, если бы был трезв, но мне это не по душе.

— Возможно. В постель, давай, — говорит Коннор, хватает одеяло и откидывает его, каким-то образом зная, на какой стороне кровати я обычно сплю, занимая другую сторону.

Он закидывает ноги поверх одеяла и вздрагивает, утыкаясь лицом в подушку, как будто пытается впитать мой запах.

Я забираюсь в постель, и меня тут же заключают в крепкие объятия, притягивая к себе через простыни. Это движение такое уютное, что я даже не пытаюсь сопротивляться — мне нравится ощущение его рук вокруг меня.

— Хорошая девочка, — голос Коннора вибрирует, заставляя мою киску сжаться.

Как всего два слова могут так легко скрутить меня изнутри?

Я оказываюсь прижатой к его груди, даже не успев осознать, что происходит, — мое лицо утыкается в мускулистую грудь, прикрытую рубашкой. Его пальцы скользят по моим волосам, затем переходят к массажу кожи головы. Он утыкается носом в макушку и глухо стонет, будто ему нравится, как я пахну.

Мы остаемся в таком положении на протяжении долгих мгновений, его пальцы нежно касаются меня и успокаивают. Хотела бы я, чтобы он был таким всегда. Я крепче обнимаю его, придвигаясь ближе, и глаза начинают закрываться. Последнее, о чем я успеваю подумать, — я вляпалась по полной.