Как повываешь?

Глава 15Коннор О'Дойл



Идем обедать.

— Итак, какой твой любимый цвет? — спрашиваю я, пока она смотрит на меня так, словно я в любой момент могу ее укусить.

Эта женщина мне явно не доверяет, и это почему-то даже приятно. Я открываю боковую дверь у главного входа в замок и жду, пока она пройдет вперед, прежде чем последовать за ней на яркое солнце. Ветер треплет ее завязанные карамельные волосы, заставляя выбившиеся пряди мерцать и искриться на свету.

— Мой любимый цвет? — она смотрит на часы, и на ее щеках расплывается улыбка. — У тебя осталось пятьдесят минут перемирия, и ты тратишь время на вопрос о моем любимом цвете?

— Это единственный способ, который я смог придумать, чтобы не спорить с тобой, — говорю я, вид впадинок по обе стороны ее рта лишает дара речи. — У тебя ямочки на щеках.

Как я мог не заметить раньше, что у нее есть ямочки на щеках?

Она опускает янтарные глаза на землю, пока мы идем.

— Я только хотел поговорить без ссор, хотя бы раз, и, к тому же, я должен тебе объяснение за ту ночь.

— Продолжай, — говорит она ледяным тоном.

Большинство женщин легко завоевать, но не эту. Конечно, я полагаю, что тоже был бы осторожен, учитывая, сколько мы спорили в прошлом. Однако теперь я не могу даже вспомнить, почему мы так много ссорились. Теперь, когда я знаю причину проблемы, мне кажется, что я лучше контролирую себя, и в шагах появилась легкость, которой не было уже несколько месяцев. Если бы только член тоже понял намек и расслабился.

Уверен, это просто ее парфюм заставляет меня так реагировать. А значит, это можно контролировать, когда Джекилл изучит состав и найдет лекарство. Но я просто не могу держаться от нее подальше, особенно с тех пор, как появился Фрэнк.

Вода плещется у края рва, а ветер треплет ее высокий пучок на макушке, разнося ее запах ко мне, словно ласку для чувств.

— Я сожалею, что мы, кажется, начали не с той ноги, — честно говорю я.

— Мягко говоря, — она пытается сдержать смешок, явно стараясь вести себя прилично, и я улыбаюсь.

Я вспоминаю, как относился к ней, как унизил ее той давней ночью. Тогда я сказал, что не собираюсь с ней трахаться, только потому, что очень ревновал к окружающим мужчинам, соперничающим за ее внимание. А теперь вот я — умоляю о ее внимании.

— Мне искренне жаль, честно, — выпаливаю я как идиот и тут же морщусь, когда она удивленно оборачивается.

— За то, что испортил мне вибратор? — с ухмылкой спрашивает она, глядя на меня с лукавым выражением.

Я бледнею от этих слов и сгибаюсь, закашлявшись и чуть не подавившись собственной слюной, пока она спокойно идет дальше. Черт бы ее побрал. Слово «вибратор», слетающее с ее губ, может поставить меня на колени.

— Ты это заслужил, — язвит она, а мой мозг в этот момент просто выходит из строя.

— И как именно я его тебе испортил? — хрипло спрашиваю я, представляя, как она использует игрушку, двигается на ней, и… о ком, черт возьми, она думает в такие моменты?

Ее щеки заливает румянец, а от кожи поднимается тонкий розовый аромат.

— Забудь, — отвечает она, явно стараясь уйти от неловкой темы, которую сама же и начала.

Она поднимает подбородок, и солнечные лучи падают на ее лицо, когда мы прогуливаемся под деревьями. Над головой порхают птицы, а на губах, которые так и просятся к поцелую, появляется улыбка.

— Женщина, нельзя говорить такое мужчине с горячей кровью и сразу уходить от разговора. У нас перемирие. У моих яиц тоже должно быть перемирие, — я поправляю болезненно твердый член, который встал, как только я вошел на кухню, и с тех пор не переставал напоминать о себе.

Ее черные туфли останавливаются, когда она поворачивается на дорожке, чтобы посмотреть на меня.

— Я им еще не пользовалась, — отвечает она.

— Ох, — я моргаю. — Поздравляю с новым вибратором?

— Иди в пизду, Коннор.

Я смеюсь, когда она отходит, и ускоряю шаг, чтобы снова поравняться с ней.

— О, любовь моя. Я думал, ты никогда не предложишь, но теперь понятно, почему ты такая напряженная.

Она смотрит на меня так, будто у меня выросли две головы, из-за моего неожиданного очарования. Обычно я бы с ней согласился, но теперь, когда я знаю, что дело только в волчьем аконите в ее духах, я могу себя контролировать. Ее запах интересный и теперь кажется таким сладким — хороший трах пошел бы на пользу нам обоим.

— Мы непрерывно ссоримся целый месяц, а теперь ты хочешь пофлиртовать?

— Кто флиртует?

Ее губы сжимаются, на лице появляется ярость, и от этого мой член дергается в штанах. Она резко останавливается.

— Это что, для тебя какая-то жестокая шутка? Ты разгуливаешь и пытаешься переспать с женщинами из жалости? — в ее голосе слышится злость и что-то еще, и все веселье в момент испаряется.

Я хмурюсь, немного ошеломленный ее словами.

— Уитли.

— Держи свои оправдания при себе, Коннор, — она разворачивается, чтобы пойти обратно, но я хватаю ее за запястье, не в силах разобраться в эмоциях, бурлящих во мне.

— Похоже ли это на, блядь, секс из жалости? — я беру ее руку и прижимаю к своему напряженному члену, заставляя почувствовать, насколько сильно она меня заводит.

Она понятия не имеет — как и все остальные — что сводит меня с ума до боли. Но теперь ее запах стал мягким, чувственным и притягательным. Кажется, долгое пребывание в ее спальне что-то сломало во мне, потому что я отдал бы что угодно, чтобы переспать с этой женщиной и наконец выбросить ее из головы.

— Клянусь, я трахну тебя, пока ты сама не начнешь умолять. Просто позволь мне прикоснуться к тебе.

Ее губы складываются в мягкую, округлую «О» от шока, когда она пытается отдернуть руку.

— Можно я тебя поцелую? — спрашиваю я, входя в ее личное пространство и опуская взгляд на ее губы.

Она поднимает бровь, и ее зубы начинают покусывать нижнюю губу, словно она именно этого и хочет.

— Ты действительно спрашиваешь на этот раз?

Я киваю, притягивая ее в объятия, и она не противится. Ее янтарные глаза опускаются на мои губы, и она облизывает край своих — что-то во мне щелкает.

Я тащу ее вдоль дорожки и завожу в лабиринт из живой изгороди. Мои губы тут же оказываются на ее, и я стону от этого вкуса. Она издает звук, похожий на мурлыканье котенка, и это сводит меня с ума. Зарычав, я хватаю ее за задницу, поднимаю и обвиваю ее ноги вокруг себя, прижимаясь к ней твердым членом.

Боже… блядь.

Ее руки зарываются в мои волосы, и мы набрасываемся друг на друга, дергая и оттягивая, пока наши губы словно пытаются поглотить друг друга. Она умудряется хныкать между поцелуями, температура ее тела накаляется, как в аду, а запах возбуждения действует на меня, как укол виагры.

Я прижимаюсь к ней, когда недели сдерживаемого желания обрушиваются на меня, как товарный поезд, сошедший с рельсов. Мои руки сжимают и мнут ее зад в знак поощрения, когда она двигается в ответ, приветствуя каждое движение своим и крепко держась за мои плечи. Я еще даже не внутри нее, а глаза уже готовы закатиться от удовольствия.

Похоже, я не единственный, кто был в отчаянии, поскольку ее ноги с силой сжимаются вокруг моей талии, как будто она пытается взобраться на меня, как на дерево.

Я замираю на мгновение, когда вспышка ясности прорывается сквозь туман желания, и осознаю, что мы делаем — причем прямо на улице и совсем рядом с замком. Черт. Я ведь всего лишь хотел поговорить с ней о том, что случилось на днях в ее спальне, а вместо этого пытаюсь потереться о нее, как подросток, вжимая в чертовы кусты.



Она не останавливает поцелуй, и я практически рычу, когда она трется о мой член прямо так, как надо.

— Что случилось? — спрашивает она, отрываясь от меня и тяжело дыша.

— Мы на улице, — говорю я, пытаясь не потерять контроль и сдержать первобытные инстинкты.

Может, сейчас и весна, но снег только недавно растаял, и для человека здесь по-прежнему чертовски холодно.

— О нет, только не это, — она прищуривается, глаза сверкают. — Ты это начал, и теперь мне нужно кончить, — дрожь пробегает по ее телу, а ногти вонзаются мне в затылок, заставляя волосы на шее встать дыбом. — Прямо сейчас.

Я с трудом оторвал ее от себя, а она смотрит на меня так, будто я украл ее любимый вибратор и сломал его. Брови в удивлении поднимаются.

Я не могу сдержаться и смеюсь, снова закрывая ее рот поцелуем, проникая языком между ее губ, давая понять, что вовсе не собираюсь останавливаться. Не сейчас, когда наконец-то могу получить от нее хоть кусочек.

Я отстраняюсь, слова с низким рычанием срываются у ее губ.

— Давай найдем укромное место. Иди сюда.

Я хватаю ее за руку и веду дальше в лабиринт, пока мы не оказываемся в месте, которое невозможно увидеть из окон замка. Оно достаточно далеко, чтобы я смог почувствовать приближение случайного сотрудника и успеть поправить ее одежду.

— Этого должно быть достаточно, — говорю я, игнорируя тихое жужжание насекомых вокруг, когда хватаю ее за задницу и притягиваю к себе. — Я просто хотел проверить и убедиться, что ты не…

— Коннор, прекрати болтать, — прерывает Уитли, прижимаясь своими губами к моим, и мы каким-то образом оказываемся на земле — она подо мной. Она рычит, заставляя мой член дергаться, и хватает его через штаны.

— Черт возьми, — выдыхаю я, когда она выгибает свое тело вверх, прижимаясь ко мне, а ее рост в пять футов восемь дюймов (прим. 173 см) позволяет нашим бедрам идеально совпасть.

Я хватаю ее за талию, и через мгновение мои руки дрожат от напряжения, пока я стягиваю с нее джинсы, стараясь не порвать их нечеловеческой силой. Я едва успеваю стянуть их до щиколоток — туфли мешают снять их полностью, — когда она садится и хватает меня за воротник пиджака. Мне приходится удерживаться, чтобы не упасть, когда она резко притягивает меня ближе, раздвигает ноги насколько может и прижимает мое лицо прямо к своей киске, прикрытой трусиками.

— О черт, — выдыхаю я, все мое тело трясется.

Я почти рычу от ее терпкого, сладкого запаха, отодвигаю трусики в сторону, вызывая у нее резкий вскрик. На одной руке формируются когти и зарываются в землю рядом с ней, когда я издаю низкий, рокочущий стон напротив ее влагалища. Я ласкаю ее плоть, нахожу крошечный пучок нервов и провожу по нему приплюснутым языком.

— Да! — кричит она, заставляя птиц разлететься в разные стороны, когда запускает пальцы в мои волосы.

Я ласкаю ее языком так, будто это смысл всей моей жизни — исследовать каждый восхитительный изгиб и складочку, пропитываясь ее вкусом. Руки, дергающие меня за волосы во все стороны, — единственное поощрение, в котором я нуждаюсь, и я впиваюсь в ее клитор, когда она кричит, кончая мне на лицо. Пьянящий аромат ее оргазма захватывает меня, и я снова погружаюсь внутрь языком, собирая каждую каплю, покрывая рот и подбородок ее соками, словно нектаром.

Она кончила так быстро, я почти не касался ее, и мысль о том, что она может быть особенно чувствительной, заставляет член пульсировать. Непреодолимое желание толкает меня дальше — я ввожу палец в ее узкую, тугую киску и стону от ее прерывистого вздоха. Я поглаживаю самую чувствительную точку, восхищаясь тем, какая она горячая и влажная для меня.

Когда я вонзаю в нее второй палец, я поднимаю глаза, и наши взгляды встречаются. Ее губы приоткрыты, щеки порозовели от оргазма. Она выглядит чертовски сексуально, когда использует мои волосы как якорь, в то время как ее бедра приподнимаются, побуждая мой язык присоединиться к пальцам.

Я меняю угол запястья, подгибаю пальцы и массирую ее точку G, одновременно круговыми движениями работая языком по клитору, быстро и интенсивно, заставляя ее извиваться. Я убираю когти и провожу рукой вверх по ее теплым изгибам, приподнимая джемпер и рубашку, чтобы увидеть талию и грудь через лифчик. Холодный воздух вызывает мурашки на ее коже, а соски твердеют под моим жадным взглядом.

Мгновение спустя ее сочные бедра сжимаются вокруг моей головы, гладкая кожа трется о мою бороду. Из ее груди вырывается смесь рычания и стона, когда она вцепляется в мою руку, как дикая кошка, и начинает двигаться, вдавливая свое тело в мою руку и лицо. Я едва не теряю контроль, когда она внезапно выгибается, мой взгляд прикован к этому распутному виду, затем ее янтарные глаза закатываются, когда руки оставляют мои, чтобы сжать обе груди через лифчик. Она отчаянно извивается, стонет и тяжело дышит, сжимаясь вокруг моих пальцев.

Я теряю рассудок.

Я кончаю в штаны, как мальчишка, впервые попавший в бордель. Струя за струей горячая сперма заполняет брюки, пока сладкая киска Уитли доит мои пальцы. Она издает крик, который пробуждает во мне что-то древнее и необъяснимое, оставляя меня в замешательстве и полном восхищении.

Мое сердцебиение замирает, когда она открывает глаза, и вид расширенных и теплых зрачков вызывает какое-то странное чувство в груди.

— Черт возьми, — говорит она, ее тело обмякло и расслабилось, будто все уже закончилось.

Я протягиваю руку и резко сжимаю ее сосок сквозь тонкую ткань бюстгальтера, наслаждаясь тем, как ее брови взлетают, заставляя меня хотеть трахнуть ее так, чтобы она не могла говорить. Она закусывает губу, и я вынужден закрыть глаза, чтобы она не увидела, как они светятся ярко-желтым. Снова.

— Тебе нужно кончить еще раз, — говорю я, но это больше похоже на мольбу.

Я хочу снова увидеть, как эта сводящая с ума женщина теряет над собой контроль из-за меня.

Я опускаю лицо, вдыхая ее запах, и слегка потираю бородой мягкую кожу бедра, заставляя ее покачиваться. Затем я поворачиваю голову и без предупреждения прикусываю внутреннюю сторону другого ее бедра.

— Что? — выдыхает она.

Я ухмыляюсь, зная, что она блефует.

— Ты слышала, что я сказал.

Шлеп. Рука опускается на место укуса, показывая, что я без проблем отшлепал бы ее аппетитную задницу, если бы она мне это позволила.

— Позволь мне довести тебя до оргазма, женщина.

Она сводит ноги вместе и поднимает колени, вынуждая меня отстраниться от ее центра, и я ухмыляюсь, когда смущение заливает краской ее греховно соблазнительное тело. Но свежий аромат возбуждения — это все, что мне нужно, чтобы начать действовать. Я придвигаюсь ближе и кладу руку на ее сжатые бедра. Нерешительное выражение появляется на ее лице, но затем она расслабляется, раздвигая для меня ноги.

— Хорошая девочка, — бормочу я и целую ее киску, опираясь локтями о мягкую траву.

Я снова погружаюсь в ее лоно — мое новое любимое блюдо — и сосу ее клитор, снова и снова засовывая пальцы глубоко внутрь. Когда ее тело опять начинает дрожать, я мычу, восхищаясь отзывчивостью. Я лижу и сосу ее центр, как будто в запасе часы, инстинктивно чувствуя, что если я буду двигать языком в правильном ритме, ее тело само подскажет мне, к чему прикасаться — каждым вздохом и каждым стоном — и она взорвется, как фейерверк. Она задыхается, и пронзительный крик срывается с ее губ, а тело дрожит в преддверии оргазма.

Я издаю низкий, вибрирующий рык в ее киску, мечтая почувствовать, как ее тугие стенки сжимаются вокруг члена.

Хотя я только что кончил в штаны — к счастью, она была слишком отвлечена, чтобы заметить — мой член все еще ноет в тесноте брюк, твердый и снова готовый для нее. Черт, я хочу быть внутри.

Как только я тянусь, чтобы расстегнуть пуговицу на брюках, в нескольких шагах от нас раздается звук. Я проклинаю себя за то, что был так сосредоточен на ней, а не на окружающей обстановке, но желание проигнорировать все и погрузиться в нее по самые яйца перехватывает дыхание.

Я нуждаюсь в ней сильнее, чем могу вынести, но звук приближающихся шагов возвращает мне рассудок.

Тихо выругавшись, я ловко подхватываю ее и прячу за своей спиной, стараясь прикрыть от посторонних глаз, когда сажусь на корточки.

— Надевай штаны, — приказываю я, оглядываясь через плечо.

Она хмурится, поэтому я хватаю ее за руку и сжимаю — молчаливое извинение за то, что был так груб.

— Кто-то идет по тропинке, — я говорю мягко, тяжело дыша, и она замирает.

— О боже мой, — шепчет она, наклоняясь и хватая штаны. Приподнимая бедра, она натягивает джинсы на свою аппетитную задницу и застегивает их. Она опускает вниз рубашку и свитер, а я встаю и помогаю ей подняться.

Ее вкус все еще на моих губах, а ее аромат пропитал лицо и бороду, отчего кружится голова. Я протягиваю руку, чтобы коснуться ее щеки, желая снова ощутить свой язык у нее во рту, и мне уже плевать, если нас увидят.

Она отталкивает мою руку.

— Это ничего не меняет, Коннор.

Я поднимаю руки по обе стороны от Уитли, прижимая ее к живой изгороди лабиринта, и соблазнительно облизываю губы, чувствуя, как ее вкус снова вспыхивает на языке.

— Вот тут ты ошибаешься, сладкая. Это меняет все.