Избранная в сумерках

Глава 25

— Твой директор уже все нам объяснила, — сказала в ответ миссис Брайтен.

— Я также хочу сказать, что… что я знаю, что вы можете подумать, будто мои мама и отчим немного чокнутые, после того, что вы слышали на парковке, но…, — сказала она на одном дыхании, — но… ну, иногда они и правда немного чокнутые, но по большей части, они очень хорошие люди, — продолжила она, эмоции стянули горло, — но они оба очень меня любят.

Мистер и миссис Брайтены закивали головами. Какая-то странная неловкость нависла над ними. Кайли хотела разрядить обстановку. Она очень сильно хотела, чтобы все прошло хорошо. И не столько для отца, как она теперь понимала, сколько для самой себя.

— Извини, что мы уставились на тебя, — сказал, наконец-то, мистер Брайтен, — просто… ты так похожа на своего отца. Это просто потрясающе.

Кайли снова улыбнулась, на этот раз, совершенно не заставляя себя. Она пошла вперед, и села напротив них.

— Я знаю.

— Ты видела его фотографии? — спросила миссис Брайтен.

— Да, настоящий отец моего отца привез их мне, когда они притворялись вами, — сказала она про себя.

— У моей мамы было несколько фотографий, — сказала она и вспомнила, похоронную фотографию, хранившуюся у ее матери.

На лице миссис Брайтен появилось угрюмое выражение.

— Я не могу понять, почему она не связалась с нами, и не рассказала нам о тебе. Мы могла бы… мы хотели бы познакомиться с тобой еще до того, как ты повзрослеешь, — сказала она, сделав паузу, — это… помогло бы… справиться с потерей твоего отца.

Кайли вспомнила, как мама говорила, что Брайтены могут возненавидеть ее за это.

— Она понимает это, она сказала, что ошиблась, — ответила Кайли, вспомнив еще кое-что из слов матери, — но в ее защиту могу сказать то, что она была очень молода, беременна и напугана. Мой отчим, он был тем, кто знал ее и любил ее. Он женился на ней. Он… хотел растить меня, как своего собственного ребенка, — сказа она, сделав паузу, — он тоже сделал ошибку, но они просто пытались справиться со сложившейся ситуацией.

Миссис Брайтен кивнула.

— Я представляю, что все это было очень трудно для них.

Беспокойство Кайли начало спадать.

— Надеюсь, вы простите ее. Потому что… она удивительная мать.

— Я бы хотела поговорить с ней.

Кайли напряглась.

— Я уверена, что это возможно. Если вы не возражаете, я поговорю с ней… и сообщу о ее решении.

Кайли молилась, чтобы ее мама была счастлива, она надеялась, что это не будет слишком жесткой беседой.

На глазах миссис Брайтен появились слезы.

— Я принесла с собой несколько фотографий, если ты, конечно, хочешь посмотреть на них.

— Конечно, — сказала Кайли, — спасибо.

Миссис Брайтен достала маленький фотоальбом из большой бежевой сумки. Кайли увидела несколько фотографии, таких же, как у нее. Ее родной дедушка пробрался в квартиру Брайтенов, чтобы заполучить фотографии ее отца. Увидев эти фотографии, Кайли поняла, что ее охватила буря эмоций.

— Если хочешь, можешь оставить их себе, — сказала миссис Брайтен, — я собрала их для тебя.

Кайли улыбнулась.

— Большое спасибо! Я буду беречь их, обещаю!

Мистер Брайтен промолвил в ответ.

— Ты даже ведешь себя, как твоя отец. Он был таким… вежливым.

— Да, — сказала миссис Брайтен, — он был таким хорошим мальчиком. Всегда добр ко всем. Нежный. Немного застенчивый, но…

— Я тоже бываю застенчивой, иногда даже слишком, — сказала Кайли, — я ненавижу, когда необходимо выступать с докладом.

— Или, когда все смотрят на мой паттерн, или думают, что я беременна.

Миссис Брайтен улыбнулась.

— Ему очень не нравилась школа. Он всегда говорил, что чувствовал, будто никому не принадлежит, как будто неприкаянный.

— О боже, я знаю, каково это, — ответила Кайли.

— Не то, чтобы он попадал в беду, только в последний раз, в его последний год учебы. Был один мальчик по имени Тимми. Он медленно шел домой со школы, и Даниэль увидел, как его обступила группа ребят, они стали жестоко с ним обращаться. Их было человек шесть, а Даниэль заступился за него. Мы до сих пор не знаем, как он смог их побороть, но у всех этих ребят были синяки под глазами и кровоточили носы. Однако на нашем Даниэле не было и царапины.

Кайли слушала эту историю, не упуская ни одной детали — так дочь жаждала услышать все об отце, которого не знала при жизни.

— Директор школы хотела отчислить его, — продолжила миссис Брайтен, — но когда родители Тимми узнали, что произошло, они позвонили на местный телеканал и мальчик дал интервью о том, что произошло на самом деле, так что наш Даниэль стал героем. Мальчики, напавшие на ребенка, получили свое. Конечно, Даниэль был очень смущен оказанным ему вниманием. Телеканал вручил ему приз, и на следующий день, он пошел в дом к Тимми и отдал этот приз ему. Он сказал, что Тимми был настоящим героем, которому пришлось столкнуться с такими хулиганами, и он заслуживает этот приз как никто другой.

Гордость за своего отца заставила сердце Кайли затрепетать. Он был Защитником, как и она сама, и она понимала, почему он не считал это своей заслугой. Она хотела бы иметь рядом с собой такого папу, но жизнь распорядилась иначе. Конечно, он существовал в духовной форме, но она хотела бы, чтобы он был жив.

— Но знаешь, после окончания школы, он как бы прозрел. Он как-то вернулся домой после очередной поездки и сказал мне, что, наконец-то, выяснил, кто он такой.

Кайли вспомнила, как ее отец рассказывал ей о встрече со стариком, который сказал ему, кто он такой, что он не человек.

Она удивилась, что это была та самая поездка.

— Я сказала ему, — продолжала миссис Брайтен, — что я уже итак знаю, кто он. У него была добрая и нежная душа, — она посмотрела в глаза Кайли, — я вижу это и в тебе, как если бы… как если бы вы обладали каким-то волшебным духом, который почти никогда никто не видит, — сказала она, протянув руку и положив на руку своей внучки.

Рука пожилой женщины напомнила Кайли, как до нее до касалась рука ее тети, тогда она играла роль миссис Брайтен. Она вспомнила о тепле от этого прикосновения. Но это нисколько не сделало прикосновение настоящей миссис Брайтен менее душевным. Таким образом Кайли поняла, что будет любить этих людей не меньше, чем родных, и насколько повезло ее отцу, что именно они были с ним в трудную минуту и вырастили его, как собственного сына.

Было почти что пять часов, когда она шла к своему дому, а сопровождали ее, рука об руку, пташки с именами Бернетт и Холидей.

Делла ждала внутри, чтобы взять на себя полномочия «тени».

— Ты уверена, что все в порядке? — спросила Холидей.

— Да, — сказала она честно.

Она все еще жаждала шоколада, пытаясь снять напряжение от минувшего дня, и да, ее разбитое сердце вряд ли вылечится, но она была уверена, что все будет хорошо.

Думая о второй соседке, Кайли спросила.

— Ты поговорила с Мирандой по поводу Никки?

— Да, — сказала Холидей, нахмурившись, — хотя я еще не придумала для нее наказания.

Кайли не смогла не вставить свои пять копеек.

— Я не утверждаю, что Миранда была права, но Никки слишком откровенно вела себя с Перри. Я даже предупредила ее об этом, но она меня не послушала.

— Знаю, — сказала Холидей, — Никки была не права, но Миранда не сможет быть не наказана за то, что превратила человека в кенгуру.

— Правда? — спросил другой голос, — Что-то я не припомню, что ты не наслаждалась этим, когда она превратила меня в кенгуру, — сказал Бернетт саркастически.

Холидей икнула.

— Это было смешно, — сказала она, послав ему дьявольскую ухмылку.

Кайли посмотрела, что они ушли, прежде, чем зайти внутрь дома. Она нашла Деллу, сидящую за кухонным столом, та пила из стакана кровь, перед ней лежали школьные учебники. Маленький вампир усердно выполнял домашнюю работу.

Делла подняла голову.

— Я согласна с Холидей. Это было смешно, когда Миранда превратила Бернетта в кенгуру.

Кайли упала в соседнее кресло.

— Где Миранда?

Делла закатила глаза.

— Они ушли с Перри, чтобы «поправить ее макияж „почти после секса“» — ее слова, не мои, — сказала она, нахмурившись, — видимо, он снова начнет обсасывать мочки ее ушей, и я в действительности не смогу этого выслушать. Снова.

Кайли усмехнулась.

— Вот когда ты думаешь об этом, ну обо всех этих вещах, сексуального плана… я имею в виду, даже французский поцелуй… с языком во рту. Это кажется отвратительным.

— Если ты сам это делаешь, то все не так мерзко, — сказала Делла, мечтательно закрыв глаза.

Кайли почувствовала, что подруга думает о Стиве.

— Тогда это не мерзко, это почти что… волшебно, — закончила Делла.

Кайли вспомнила французский поцелуй Лукаса и ту ночь, когда они возвращались с кладбища. Да, это было волшебно. Но теперь, волшебство закончилось. Лукаса больше не было.

— Да, все-таки не так мерзко, да? — сказала она, встав и подойдя к шкафчику, — У нас есть что-нибудь шоколадное на кухне? Хоть что-нибудь?

— Думаю, в холодильнике остался шоколадный сироп. Но у нас нет молока. И не я его прикончила, это была некая ведьма, — сказала, оглянувшись, Делла.

Кайли подошла к холодильнику, и взяла шоколадный сироп. Она не будет щепетильной. Сжав пластиковую бутылку, она выдавила массу себе на палец и сразу же отправила его в рот.

— Так встреча прошла не так хорошо? — спросила Делла.

— Нет, все прошло хорошо, — пробормотала Кайли, размахивая шоколадным пальцем.

Когда на пальце не осталось и следа от шоколада, она перевернула бутылку и выдавила снова.

— Тогда почему ты сосешь этот шоколадный сироп, будто это бутылка виски? Стой! Я знаю почему. Слышала о твоем фиаско с отцом и матерью и всей этой бредятиной по поводу беременности. Смешно, — сказала Делла и рассмеялась.

— Не смешно, — нахмурилась Кайли, — как ты узнала об этом?

Делла пожала плечами, выглядя немного виновато.

— Кто-то услышал, теперь все об этом судачат, извини, — сказала она с грустной миной на лице.

— Я когда-нибудь перестану быть источником сплетен? — сказала Кайли, решив выдавить сироп из горлышка сразу в рот.

— Фу, это отвратительно! — усмехнулась Делла.

Кайли ударила по дну бутылки, и облизала губы.

— Я не касалась губами. Просто вылила себе в рот.

— Не только в рот, но и на подбородок.

Нахмурившись, Кайли вытерла подбородок тыльной стороной ладони.

— Извините, чувствую себя паршиво, — сказала она, взяв тарелку, и вернулась к кухонному столу.

Поставив тарелку на стол, она снова открыла бутылку и вылила почти что половину к себе в тарелку.

— Черт, — сказала Делла, — ты, будто, в отчаянии.

Кайли запихнула целую ложку сиропа к себе в рот и сказала.

— Моник подкараулила меня сегодня в кабинке.

— Какая еще кабинка? Какая Моник?

— Моник. Моник на которой хотел жениться Лукас. Она прокралась в туалет и залезла на дверь. Туалет в кафе.

— Вот черт! Вы ругались?

— Нет, — сказала Кайли, облизав кожу, — я просто описала саму себя, — сказала она, отправив следующую ложку в рот.

Делла вздохнула.

— Ты в порядке?

— Буду, когда прикончу эту бутылку, — сказала Кайли.

Делла усмехнулась.

— Если бы я была настоящим другом, я бы помешала тебе прикончить ее.

Кайли покачала головой.

— Если ты была бы настоящим другом, ты бы помогла мне ее прикончить.

— Черт, почему бы и нет? — сказала она, допив кровь из стакана, — Дай мне пару капель.

Кайли выгнула бровь.

— Правда?

— Да, — сказала Делла, оттолкнув учебники в сторону, — к черту домашнее задание, давай нажремся шоколадом. У меня тоже есть на это право.

Кайли видела, как в глазах подруги отразилась боль. Она выдавила шоколад в ее стакан.

— Что на самом деле произошло, пока меня не было, Делла?