Из рода Бурого Медведя. Том 2

Глава 31. День осеннего равноденствия

Мы ехали на поезде. Все в общем вагоне, чтобы не потеряться. Выйти предстояло на станции «Войбокало» возле посёлка Шум, а дальше пешком по лесу. Я посмотрел на часы висевшие в вагоне — показывало десять. Выехали мы двадцать третьего сентября, в полдевятого утра с Ладожского вокзала и должны были приехать часов в одиннадцать. Под стук колёс я смотрел в окно, как мимо проносятся леса, поля и узкие речушки, коих там было множество. Над поездом висело серое небо и казалось мы словно не двигались, каким оно было в Петрограде таким же и сейчас.

Раздался гудок. Поезд стал тормозить. Послышался голос проводника:

— Станция «Поляны». Поляны! Станция «Поляны»!

Питонов встал и громко сказал:

— Через пол часа будем на месте! Так что подсоберите свои сумки и харчи! Что бы не мешкали, поезд стоит всего две минуты!

Справа раздался стук удара. У Олега опять упала винтовка Мосина. Он один из немногих кто взял огнестрел. А кто взял такой громоздкий — единственный. Остальные ограничились пистолетами и револьверами. К слову сказать холодное оружие взяли все без исключения и ребята и девчонки. Я же взял складной нож, широкий короткий меч и двустволку. Этого мне, казалось, должно хватить с лихвой на то невеликое количество тварей, что должны нам встретится со слов Питонова.

Олёг поднял винтовку и опять, поставил её в угол дулом вверх. Очень не хватало верхних полок, что в нашем мире считалось нормой и до чего здесь ещё не догадались. Правда и высота вагонов здесь оказалась явно ниже чем наша.

— А без Питонова нельзя сходить в такие месте? — спросил я Олега.

— Можно. Но надо искать. Год на год не приходиться. А у Питонова есть данные, где что откроется. Многие даже не знают, что там был переход. Где он это раскопал вообще не понятно.

— Но раскопал, — сказал я уважительно.

— Там может быть опасно, если идти вдвоём, даже втроём, — сказал Олег. — Поэтому взрослые не очень рады когда кто — то пытается искать эти бывшие забытые места Перехода. Поэтому скрывают...

— Ясно, — сказал я. — Но нам то боятся нечего, у нас тридцать пять человек не считая Питонова.

— Ага, — подтвердил Олег. — Питонов не слабый боец кстати. Он на войне был…

— Да ну? — не поверил.

— Точно тебе говорю, у него звание майора.

— Теперь понятно, почему он такой, — тихо сказал я.

Но Питонов был тут как тут. Видать услышав свою фамилию он успел к нам подобраться незамеченным, и сейчас навис надо мной и грозно вопросил:

— Какой «такой»? А? Какой «такой»?

— Грозный, — ответил. — Грозный и строгий!

— Смотри мне, — сказал Питонов помахав указательным пальцем. — Договоришься! Была б моя воля, я б вас пинкам жизни учил, а не станки заставлял таскать в качестве наказания.

— Станки тоже нелегко было таскать, — сказал я.

Скоро мы подъехали в перрону нашей остановки. Поезд начал тормозить, давая гудки и мы встали ровно на три минуты. Проводник скинул вниз железную лестницу и народ стал спускаться вниз. Двое местных с узелками, трое неместных на дачи. И мы — тридцать пять человек, не считая Питонова. Я рванул вперёд, спустился, принял рюкзак какой-то девчонки из вежливости. Вспомнил с радостью, что слава богу Лизу с нами не взяли…

Через посёлок лежала узкая дорога, ощетинившаяся необработанными камнями. Что ж лучше, чем распутица с грязью.

— Смотри, — сказал Олег. — Птицы улетают!

Я глянул на небо. На юго-восток летело клином стая птиц, прорываясь сквозь потоки ветра и непогоду. Иногда покрикивая скрипучим, писклявым голосом они летели в тёплые страны. Белые с чёрными головами и таким же чёрными кончиками крыльев.

— Похожи на цаплей, — сказал я.

— Это журавли, — помолчав, сказал Олег.

— Двигаемся господа, двигаемся, — толкнул нас какой-то парень.

Я неодобрительно проводил его взглядом, поудобней устроил на плечах рюкзак и пошли до леса.

— Будем замыкать, — сказа Олег. — что бы никому не мешать.

— Давай, — поддержал я. Идти первыми или последним мне абсолютно без разницы. Тем более так я мог видеть Машу с её дружком. Тьфу на него. В стороне шли знакомые одногруппники Олега с инженерного факультета, иногда он подходил к ним что бы пообщаться. И так шёл всю дорогу общаясь то с ним то со мной.

Село скоро было пройдено, позади осталась церковь и школа. Затем мы миновали пахотные поля и вот уже шагали по лесу. Идти предстояло чуть меньше десяти километров.

— Это вам ещё повезло, — подбадривал нас Питонов, шагая первым. — Десять километров это ещё ничего. Раньше я водил за пятьдесят километров, через болота. А здесь болот даже нет по пути. Только лес.

В принципе идти было не трудно. Температура около десяти градусов. Комаров в это время уже не осталось. А осталась только сырость и капли дождя на пожелтевших листьях. Шёл я в кожаных сапогах, пропитанных внизу воском, а сверху была коричневая куртка с капюшоном из толстой кожи, неплохо державшей влагу. Через пару часов мы дошли до места без всяких происшествий. Эта была опушка хвойного леса, небольшая поляна.

— Здесь встанем, — сказал Питонов.

— А до самого места далеко? — спросил кто-то.

— Не далеко, полтора километра, — сказал Питонов. — Слушайте сюда! Никто не разбредается, с поляны не уходим без меня! Ставьте палатки, готовьте обед ужин. В шесть часов выдвигаемся…

— А звери с Перехода когда будут видны? — спросил кто-то.

— Они не звери. Нас много, но не нужно относится к ним слишком беспечно. Появляться они начнут примерно с шести вечера, до трёх ночи двадцать четвёртого сентября!

— У тебя что с собой? — спросил Олег, ковыряя свой рюкзак на предмет еды. Он вынул белый батон, рис и кучу специй.

— Каша перловая, твёрдый сыр, чёрный хлеб, головка лука и чеснока, — сказал я. — Как обычно. Вот ещё тушёнку купил попробовать.

— Тушёнку? — переспросил Олег. Явно слышал это слово если не в первый раз, то близко к тому.

— Консервированное мясо. Тушёное мясо в железной банке, — сказал я. — Кинем в кашу и зашибись будет.

— А, понятно, — сказал Олег. — Читал в журнале про такое, даже видел пару раз, но не пробовал…

— Идём за дровами! — скомандовал Питонов. — На ночь тоже наберём.

Гурьбой, вместе с Питоновым, мы отправились в лес и набрали дров в виде сухостоя и поваленных деревьев. В четыре часа все начали готовиться к обеду. Я же стал примерять оружие, пристегнул ножны к поясу, а затем решил что так неудобно. Что поделать, опыта хождения с мечом по городу или лесу я не имел, поэтому было решено повесить ножны через плечо на грудь, с левой стороны. Справа в кобуре ждал своего часа обрез двустволки. В кармане был нож. В принципе я был готов к бою.

И тут появился он. Витя Перепёлкин друг Маши. Осмотрев меня с ног до головы, он заявил, обратившись ко всем:

— Ребята! Зачем вы набрали с собой столько оружия? Я читал, что если не проявлять к ним агрессии, они не будут нападать.

Я тоже оглядел его с ног до головы, старясь не смотреть на Машу и сказал:

— А где твоё оружие?

— У меня кинжал, в рюкзаке лежит и мне его хватит.

— Только не забудь взять его с собой. Пацифист, — кинул я с ноткой презренья.

— Ребята, — подал голос Питонов наблюдавший наш спор. — Когда окажемся на месте. Не нужно их провоцировать почём зря. Но оружие брать с собой надо. Обязательно!

— А что значит «провоцировать»? — спросил здоровый рыжеволосый парень с топором в руках и дробовиком на плече.

— Это значит не бегать за ними с топором, специально не истреблять с что бы убить побольше, — ответил Питонов. — Всем ясно?

— Ясно! — послышались ответы.

— Усекли.

— Не дураки.

— Ааа, я кровавый дровосек! Как в повести Кинга! — сказал здоровый парень с топором и зарычал как зверь, угрожающе двинувшись на двух девчонок. Я заметил, что его лицо измазано чем-то красным. Томатная паста что ли.

— Ой Быбелкин, прекрати! — смеясь, сказала одна из девчонок и стала убегать. Быбелкин погнался за ней, с криками «А-а-а, свежее мясо!»

Брачные игры, что с них взять.

Показалось солнце из-за туч, клонившееся к закату.

— Смотрите солнце! — сказала как-то девчонка.

Из леса позади, вышло с десяток людей. Увидев их, все наши ребята сразу напряглись и замолчали.

— Питонов, опять ты! — громко раздалось с их стороны.

— Опять я?! — возмутился Питонов глядя на приземистого коренастого мужичка примерно его возраста под пятьдесят. — Слушай бэбе, мы первые пришли, так что ищите другое место!

— Какой я тебе малыш, Питонов? — сказал «бэбе» что значило на французском малыш.

— Балейн, не хочешь ли отвалить на историческую родину во Франкию, — сказал Питонов.

— Месье наш род верен Русской империи вот уже сто пятьдесят лет. Так что мимо Питонов, мимо…

— Ладно Балейн, не нервируй меня. Идите ищите другую стоянку. У меня тут и так почти сорок человек, а с вами вообще будет толпа…

— А у меня всего десять.

Я пристально разглядывал его толпу ребят и понял, что они старше нас лет на пять. Все бородатые или грубой щетиной, коренастые, с холодным твёрдым взглядом. Среди них было всего две девушки, а остальные парни… я рассматривал лих лица, и всё больше офигевал. Чёрт побери! «Да это волки», — чуть не вырвалось у меня.

— Волки, волки, — зашептались остальные.

— Тихо, — окрикнул нас Питонов. — Им тоже надо где-то учиться. Вы же у нас такие нежные, слабенькие всё жаловались что бы их убрали из нашего университета.

Услышав это, волки лишь ухмыльнулись.

— Ладно Питонов, мы пойдёт обойдём и зайдём с другой стороны, — сказал Болейн. — Что бы вам не мешать…

Они стали медленно уходить в другое место. А мы принялись дальше заниматься своими делами. Полтора часа пролетело незаметно. Пока набрали воды, пока порубили дрова Олега топором, пока подготовили ингредиенты для обеда. Обеда, который пришёлся на время ужина к слову.

Вспыхнул костёр, получившей от меня магический пинок. Задрожал, закипел котелок с едой. И вуаля! Еда готова. Рисовая каша на тушенке получилась просто отличной. Даже Питонов пожаловал на запах, бродивший до это по лагерю в качестве дегустатора, но остановившийся именно у нас. И тут уж никак нельзя ему было не предложить.

— А что, ничего! Накладывайте! — приказал он, попробовав нашу кашу. — Ты я смотрю Михаил неплохой повар.

Ха-ха, ещё бы! Жить в одиночку пять лет, и не такому научишься.

— А что у вас на десерт? — спросил Питонов закончив с основным блюдом.

— Шоколадка «Золотая Москва» с карамелью и тёртым фундуком, — сказал я. — Двести пятьдесят грамм.

— А у меня пачка трюфелей и брусничный зефир, — сказал Олег, показывая небольшие бумажные коробочки.

— Отлично господа, — ответил нам Питонов. — А у меня барбариски! Так обменяемся же нашими дарами! Ставьте чай.

Он убежал за кружкой и конфетами и скоро вернулся.

Несмотря на то что наши сладости стоили гораздо дороже того что предложил нам Питонов, барбарискам я был рад. Всегда любил эти конфеты с кислинкой, и не ел их ни разу с тех пор как оказался в этом мире. Угостившись двумя, я взял одну про запас.

И вот время пришло.

Питонов встал в центре лагеря и кое-что нам пояснил:

— Смотрите, в самом центре их никогда нет. Они могут появиться лишь с краю, а из центра они выходят и уходят обратно.

— А сколько до центра? — спросил я.

— Пять километров, — ответил Питонов. — Давайте быстрей, пять минут на сборы и вдвигаемся.

Высокая, худощавая фигура Питонова с большой головой, двинулась вперёд. Из под плаща торчали худые жилистые руки, сжимавшие массивный шестопёр. Мы двинулись за ним. Вошли в лес. Скоро ландшафт изменился, стало больше камней. К тому времени мы шли широким строем, где в центре маячил Питонов, а я шествовал с краю, замыкая правый фланг. Ближе к середине, неподалёку маячила Маша и её дружок Перепёлкин. Трещали под ногами сухие ветки, а кроны деревьев прятали остатки вечернего солнца. Небо всё больше темнело.

Впереди послышалось хрюканье. Один, два… семь! Или девять? Кабаны?

Слева, ближе к центру группы показались Дивьи люди. А справа от меня, где торчало несколько гигантских камней, появился Грудоголовый! Покрытый шерстью, с дубиной наперевес он бежал прямо на меня. Я кинулся вперёд и обнажая меч. На меня уставилось карикатурное лицо, торчащее прямо из огромной грудной клетки: большой нос, губы и глаза навыкате. Мелькнул дубина. Нырок. Удар! Почти перерубил ему плечо. Сверкнула в сумерках белая кость. Жуткий вой наполнил лес! Я пальнул ему огнестрелой в глаз и опять рубанул целясь в лицо. Меч вошёл в туловище и достал до глаза. Выдернув меч, воткнул в лицо. Тело, чуть выше меня, рухнуло наземь…

Остальные бились с другими Дивьими людьми. Их оказалось немного и бой закончился не успев толком начаться. Вытирая клинок, замазанный кровью, о набедренную повязку Грудоголового, я услышал за спиной слова осуждения.

— Излишня агрессия тут ни к чему, — сказал мне Машин ухажёр Витя Перепёлкин. — Ты мог бы его просто напугать магией и он бы убежал. Мы так и сделали.

— Да, — подтвердила Маша.

— Рад за вас, — ответил я разогнувшись, наконец закончив чистить меч от вражеской крои. — Вы так делаете, что бы они напуганные собрались в кучу и потом пришли нам скопом мстить?

— Почему? — оторопело сказал Перепёлкин. — Если они выглядят так странно, это ещё не значит что они нам враги.

— Видимо когда он пошёл на меня с дубиной, то хотел мне кофе предложить, — посмеялся я.

Подошёл Питонов, глянул на труп и сказал:

— Ага! Ещё один Грудоголвоый. Михаил пойди глянь, там Пёсиголовый лежит… Ребята смотрите внимательно, запоминайте. Не скоро их ещё увидите, если вообще увидите… хорошо бы ещё встретить…

Но слова его прервал странный женский голос:

«Люди ходят, где хотят

Их не ждут и не хотят

Ночь придёт, взойдёт луна

Смерть ко всем придёт тогда!»

На ветке сидело странное существо. Птица, с человеческой головой, размером со среднюю собаку. На чёрном как смоль оперении, гротескно выделялось белое как полотно, красивое, человеческое лицо.

— Смотрите! Это мы ещё не проходили, — крикнул Питонов. — Это Сирин — дева-птица. Вестница печали, тоски и горя…

Птица, холодно глядя на Питонова чёрными глазами, опять заговорила:

«Ты учёный, милый муж

Будешь гнить как старый уж

Будет мать тебе — землица,

Лучше чем твоя девица

Будет тискать, обнимать

Будешь ты перегнивать

Будешь камнем ты рядиться

Не поможет сохраниться

Не поможет камень твой

Будешь мёртвый, не живой!»

Её тонкий мелодичный голос завораживал, словно воочию я увидел как тело Питонова перегнивает в земле, как едят его плоть черви… И не только я… Когда Питонов достал револьвер что бы её заткнуть, было поздно. На последнем слове она вспорхнула и улетела. А нам стало не по себе.

— Сколько бывал в таких местах, ни разу эту тварь не встречал, — сказал зло Питонов. — В следующий раз не давайте ей открыть рта, сразу стреляйте! А то она нам всем напророчит…

Мы пошли дальше. Через пол часа, когда стемнело ещё сильней, было встречено ещё одна сущность. Одинокий Жердяй(от слова жердь). Это длинноногое, длиннорукое худое существо, ростом больше трёх метров. Завидев нас, в таком большом количестве, оно поспешило прочь, под треск ломаемого дерева и уханье совы.

— Это существо мы тоже проходили, это Жердяй, — сказал Питонов сжимая шестопёр. — Один на один он очень опасен… не забывайте.

Я вспомнил урок. Особенно я хорошо запомнил такую фразу про Жердяя. «…несмотря на его худобу и тонкие руки ноги, он обладает довольно твёрдой структурой тела. Представьте что его конечности выполнены из металлических труб с толщиной стенки в три миллиметра!..»

Разумеется, представив это можно понять на что он способен в бою и насколько трудно ему повредить. Но честно сказать я думал, что справился бы с ним.

Когда Жердяй ушёл Питонов сказал:

— Что ж, неплохой улов. Сегодня нам повезло. Мы видели Грудоголовго, Пёсиголового, Сирин, Жердяя… не хватает пятого для полного комплекта.

К этому времени сгустились сумерки, лес отсырел и честно сказать хотелось поскорей оказаться в лагере, у костра. Атмосфера становилась всё более зловещей и гнетущей. Скрипели пугающе деревья, слышались подозрительные шорохи, изредка вспархивала и каркала с обречённостью одинокая ворона во тьме. Это даже больше ощущалось, чем виделось или слышалось.

Мы прошли немного вперёд, а затем повернули назад в полвосьмого. Становилось всё темней и темней, но взошла полная луна, свет которой пробивался сквозь кроны ёлок и сосен, освещая на путь дорогу назад. Не знаю смог бы я тут не заблудиться один, но Питонов неплохо изучил эти места. Поэтому уверенно вёл нас к лагерю.

Спустя час вы вышли на поляну и принялись разводить костры что бы приготовить ужин. Украдкой я вытянул ещё одну шоколадку «Золотая Москва» на это раз без орехов и карамельной нуги. Всего стограммовую. Ещё у меня остался кусочек масла, сыр и хлеб. Всё это я разделил с Олегом, так как у него ничего вкусного не осталось. Приготовив бутербродов с сыром я принялся поглощать их с горячим чаем с огромным аппетитом. Словно и не ели три часа назад. Когда бутерброды закончились я разломал шоколадку и протянул половину Олегу.

Однако Питонов был тут как тут:

— Чай пьёте? — спросил он.

Я внутренне вздохнули и сказал:

— Да Рудольф Иннокентьевич… хотите шоколадку? — я быстро переломил свой кусок и отдал ему большую часть. Чего он своё не берёт?! Нет денег с таким количеством часов и при том, что он второй человек в универе? Не поверю. На шоколад точно должно хватать, хоть он и не дешёвый.

— Спасибо, — ответил Питонов и вдруг добавил: — Я вас наверно объел… просто своё не взял. Забыл… никак не мог решить, что брать с собой: помповый дробовик или усиленный паёк. В итоге и дробовик не взял и усиленный паёк забыл…

— Да мне не жалко, — ответил я. Хотя было жалко!

— «Золотая Москва» — шоколад хороший, я бы даже сказал отличный. Только дорогой. Шесть рублей за сто грамм, где это видано?! — возмутился Питонов проглотив последний кусочек. Затем он встал и ушёл. Я же нащупав в кармане припасённую барбариску, развернул бумажку и быстро пихнул в рот конфету. Хоть что-то…

Потрескивал костёр. Огонь медленно грыз берёзовое полено. Приятно было вдыхать запах горящей древесины и греться. Всё омрачало то, что буквально через палатку готовились ко сну Маша и её дружок Перепёлкин. И я это прекрасно видел. Ведь будут спать в одной палатке и ничего не поделаешь! Кошмар! Я развернулся и сел спиной что б не видеть этого!

Вскоре костры стали затухать. Изрядно похолодало. Я разобрал свою современную палатку, купленную за огромные деньги — двести рублей. Она имела лёгкую искусственную ткань в основе и водоотталкивающую пропитку, что делало её гораздо легче обычной брезентовой. Олег уже залез в свою полуторку и похоже спал. Я завернулся в тёплый спальник и тоже скоро заснул.

Но спокойно поспать нам в ту ночь не дали...