Из рода Бурого Медведя. Том 2

Глава 38. Гости

Через пару дней после нашего первого свидания с Машей, я встретил её утром в буфете. Она сидела с книжкой в руках и с дымящейся кружкой кофе на столе. Я поздоровался, присел рядом, мы перекинулись парой дежурных фраз и я поинтересовался как ей наша первая встреча.

— Не знаю, — сказал она улыбнувшись. — Я не распробовала. Я думаю нам не стоит торопиться с этим... Нужно получше узнать другу друга… А то вдруг я тебе не понравлюсь.

Ну камон. Ты будешь пудрить мне мозги, ломаться и прочее? Однако делать было нечего, я смиренно кивнул. Но наверно моё недовольство отразилось на лице. Отчего с Машиного лица сразу исчезла улыбка. Вот чёрт! Слишком рано посчитал Машу своей и перестал контролировать эмоции… и вообще расслабился.

— Не получилось? — за спиной послышался голос Лизы. Обычно она в такую рань в буфет-столовую не захаживала. А тут…

— Тебе тоже доброе утро Лиза, — сказал не глядя я. — Маша ты занята и или поболтаем.

— Я повторяю математику, у нас контрольная, — сказала Маша, открыв вновь книгу. — А так бы поболтала.

— Ладно, — сказал я огорчённо. — Тогда не буду мешать. Ещё увидимся сегодня…

— Давай.

Как-то всё странно с ней складывалось. Казалось я к ней приблизился, а она опять отдалилась. Почему? Словно она успела сильно обжечься раньше, в других отношениях. Или это только так кажется и она такая вредная, капризная от рождения… не знающая чего хочет. Не скажу, что я прям имел продолжительные общения с женщинами прежде. Скорее недостаток, но какие-то отношения пусть и недолгие у меня были раньше. Однако ни одна из них на Машу не походила. Вероятно, такие как Маша в прошлой жизни меня не подпускали к себе.

Первой парой было биология Питонова. Сегодня он рассказывал нам про семейство «Лошадиные». Его предмет был разделён на два: первое это «естественная биология» и второй это «сверхъестественная биология». И в тот день у нс была естественная. Что-то я читал про лошадей, поэтому особо не напрягался, хотя и записывал. Разумеется узнавать про жизнь за Переходом, лично мне, было интересней.

Вторая пара называлась «Оккультные науки», про магию и подобное. Уроки шли редко, да и в общем часов в году было мало выделено на этот предмет насколько я знал. В тот день мы разбирали понятие «бесноватых». Преподаватель Наталья Константиновна Куропаткина зачитывала текст из своей тетрадки:

— Запишите! Первые бесноватые дали о себе знать спустя двести после Великой победы. Правдами и неправдами, исподволь они стали проникать во влиятельные рода и кланы. Как они это сделал впервые, выяснить не удалось, где именно пролегал тот первый мостик. Но это было сделано. По одной из версии через гримуары или книжки по чёрной магии. Напоминаю что иметь, использовать и продавать данные издания является нарушением закона и может караться очень сурово.

— Ха-ха, — подал голос Бакланов. — То есть как это «может караться очень сурово» Тут всё зависит от знатности и влиятельности рода. Если ты граф или князь — денежный штраф и условка, а если из низшего рода поедешь на плаху?

Преподаватель, всё ещё с непривычки, вытаращила на Бакланова глаза и сказала:

— Бакланов, мы не обсуждаем здесь, на моём предмете, социальные взаимодействия и отношения между родами и кланами. А так же их степень ответственности за те или иные проступки…

— В этом заведении их никто не обсуждает, — сказал Бакланов.

Проигнорировав последнюю реплику Бакланова, Наталья Константиновна сказала:

— Запишите «Скандал рода Черновепревых»… Это один из самых крупных скандалов с участием бесноватых. Тогда им удалось…

…в отличие от обычных людей, которым бесноватые могут лишь ненавязчиво внушать какие-то мысли и лишь в самой малой степени влиять на тело, для одарённых действуют другие правила. Здесь бесноватый может жёстко брать под контроль не только мысли, но и тело одарённого…

— Запишите заглавными буквами: «Характерные черты бесноватых». Одна из самых характерных черт для многих из них это дёрганные движения в момент опасности. То есть в тот самый момент, когда они чуют что драки, боя, битвы не избежать. Особенно в тот момент когда понимают, что их раскрыли. В этот же момент их движения ускоряются, помимо того что становятся дёрганными. Меняется цвет глаз у радужной оболочки, покрываясь тёмной плёнкой или вовсе чернеют. Если бесноватый давно сидит в теле носителя, то это тело становиться словно неуязвимым.

— Регенерация? — спросил кто из класса. Быбелкин!

— Нет, — сказала преподаватель Куропаткина. — Дело в другом. Получая смертельные ранения он словно их не замечает. Что бы его победить, придётся разобрать его на куски либо же спалить до углей. При этом иммунитет к магии у него может быть довольно существенным, что может помешать с ним разделаться.

— Отрубить руки, ноги, — подал голос я вспомнив бой с бесноватым из параллельного мира.

— В одиночку вряд ли выйдет, — сказал преподаватель. — Скорость его является выдающейся даже по меркам одаренных. Скорее он проделает с вами нечто подобное, что бы поиздеваться над вами перед смертью, как бы неприятно это для вас не звучало…

— А как его можно распознать, до того как он наберёт мощь? Или до того как он поймёт что сейчас с ним будут разбираться? — вновь спросил Быбелкин.

— Всё это должны делать… вернее имеют шанс увидеть провидцы через астрал. Достоверно известно что общим обзором их никогда не видно, во всяком случае неизвестно что бы делая общий обзор они попадались. Только пристальное наблюдение за конкретным человеком может дать вам поводы и доказательства обвинить его в пособничестве с демонам. Либо же есть более действенный способ. Для многих бесноватых это день Осеннего равноденствия. Обычно в эти дни некоторые бесноватые могут показать себя во всей красе, поэтому они будут стремится в этот день не показываться людям, если их конечно не пошлют по ваши души специально.

— Кто пошлёт? — вспомнил я слова деда, который сказал что к нему приходило двое в день бесноватых, то есть в день Осеннего равноденствия.

— А вот это большая загадка, — сказал сумрачно Наталья Константиновна. — Есть лишь предположения. Некоторые провидцы отследили следовые нити, которые вели на другую сторону Перехода. Другие утверждали, что нечто невидимое находиться уже по эту сторону от Перехода, то есть в нашем мире…

В зале возникла коллективное ощущение страха. Бесноватых и так боялись. Особенно раньше. Но последние годы, насколько я слышал, скандалы с этим явлением перестали сотрясать влиятельные рода и кланы. Однако обычные люди и одарённые всегда помнили об этой опасности. И не верили что демонические силы по ту сторону Перехода оставят свои попытки.

Вскоре случился обед и мы оказались вместе с Машей за одним столиком.

— Ну как контрольная?

— Почти всё решила, — сказала Маша. — Хотя зачем это нам, я же переводчик.

— Наверно что бы ты была переводчиком широко профиля, а не только для подсчёта проданных коров и кирпичей.

— Наверно, — согласилась задумчиво она. — У нас она всего два курса, по облегчённой программе. Математика у меня всегда хорошо шла, поэтому в принципе мне не трудно….

— Может погуляем? — предложил я. — После пар. У меня часик перед тренировкой.

— Сегодня вряд ли, — сказала она. — Может завтра.

— Хорошо, — cказал я. — Позже решим...

Не зная что делать, я поехал домой. Но дома меня ждал сюрприз. Открыл входную дверь, первое что услышала это как мама играла на пианино и пела. Второе это явно мужской парфюм, и незнакомый женский. Мама играла на пианино в гостином зале и пела песню «Серая лошадка» знакомую мне больше по названию «маменька» автора Поперечного.

«Серая лошадка в чистом поле скачет, Может, кто украдкой обо мне поплачет. В белое пространство заманила вьюгаИль непостоянство жизненного круга. А в тихом домике зажжётся свет, И голос тоненький сорвётся вслед — Куда ж ты, маленький, мир полон бед, Ах, мама-маменька, я уж не маленький, Ах, мама-маменька, мне много лет. Что-то стало жутко, в стужу не согреться, И под полушубком леденеет сердце. Что-то стало шатко, разгулялось что ли, Серая лошадка заблудилась в поле. А в тихом домике зажжётся свет, И голос тоненький сорвётся вслед — Куда ж ты, маленький, мир полон бед, Ах, мама-маменька, я уж не маленький, Ах, мама-маменька, мне много лет. Серая лошадка в чистом поле скачет, Вечно мать украдкой по сыночку плачет. Ну а он далече где-то затерялся, На пути на Млечном след его остался. А в тихом домике зажжётся свет, И голос тоненький сорвётся вслед — Куда ж ты, маленький, мир полон бед, Ах, мама-маменька, я уж не маленький, Ах, мама-маменька, мне много лет.»

Невольно я замер. Вспомнил прошлую жизнь. До жестокости этот мир иногда был похож на мой прежний, до слёз. Что бы прийти в себя пришлось дослушать песню до конца.

— Браво Анна! Браво, — послышался незнакомый мужской голос. — На бис! Ещё!

— Замечательно Анна Евсеевна, просто отлично! — послышался ещё один незнакомый голос. Молодой женский голос. Раздались дружные хлопки.

Господи сколько там человек в гостиной!? Никогда не любил незваных гостей. И вот я же знал что теперь не могу молча пройти мимо. Нужно поздороваться. Притом немедленно.

Затем я услышал бабушкин довольный голос:

— Ты дочь молодец, могла бы выступать на всю страну с таким голосом…

Я наконец разделся и прошёл в гостиную, громко кхыкнув у порога.

Передо мной стоял Кротов. Короткие слегка курчавые волосы, щёгольские усики и военная форма с синим мундиром наподобие той что я видел у гусаров из нашего мира, где рукава чуть длиньше самого мундира.

Мама, в длинном бежевом платье, быстро вышла вперёд и сообщила:

— Знакомьтесь Павел Константинович это мой сын Михаил Андреевич Буров.

— Рад знакомству, — тут же схватил мою руку Павел Кротов. Он крепко её сжал, так что мне стало больно и тогда почему-то подумал, что вероятно не такой он и слабый.

Не успел я отойти от его рукопожатия, как Кротов тут же представил мне свою дочь:

— Инесса Павловна Кротова — моя дочь, мой бриллиант и моё самое дорогое что у меня в этой жизни, — он посмотрел мельком на маму и добавил: — Но место ещё есть, для второго такого же бриллианта, если что…

Мама снисходительно рассмеялась. Бабушка тоже, но более приветливо. Я наконец понял что деда дома нету. Я же прикоснувшись к мягкой ладошке Инессы и чуть поклонившись, коротко сказал:

— Приятно познакомиться, — и теперь молча её разглядывал под разговоры моей бабушки и самого Кротова.

Дочь Кротова, Инесса походила на матерь драконов Дайнериз Таргариан, известную в нашем мире как Эмили Кларк. Почти как сестра, включая те же густые брови домиком, те же зеленоватые глаза и ту же мордашку, которая в анфас выглядит на все сто, но вот в профиль уже нет. И видно Инесса знала об этой своей физиологической особенности, потому что всегда стояла ко мне в пол оборота, либо в анфас. Главным отличием от Эмили был рост Инессы, она была довольно высокая особенно с каблуком, который у неё без сомнения имелся под длинным зеленоватым платьем. Все метр восемьдесят, не меньше.

— А чем вы занимаетесь Михаил, не расскажете? — начал меня расспрашивать Кротов. Я сразу заподозрил что делает он это для того что бы найти со мной общие интересы и задружиться. Так ему, наверно, казалось будет легче добиться моей мамы…

Немного напрягшись, так как не любил вот так сходу про себя рассказывать незнакомому человеку, я начал буквально выдавливать из себя слова:

— Да так… учусь на управленца. Тренирую физическую и магическую силу.

— А ну-ка! — подскочил ко мне Кротов и поставил руку, предлагая померится силой. Я схватил его ладонь и ощутил у себя в руке нерушимую сталь! Неужели претворялся когда с мамой заигрывал там в Сибири. Я точно помнил что он её слабее, с её слов. Но может это касалось только магии…

— А вашу дочь Инессу, что её интересует? В чём она хороша? — спросила бабушка вдруг.

— Я люблю петь и сочинять стихи с музыкой, — сказал Инесса. — Так же мне нравиться изучать древние легенды и мифы забытых народов, а также о мире за Переходом… мои интересы и одарённости довольно обширны, — сказал она без лишней скромности, но и так словно не хвасталась, а констатировала факт.

— Интересно, — сказал мама.

— Я с вами согласен, — поддакнул Кротов. — Инесса много мне разного понарассказывала. Последнее хурритская мифология… А вообще это лишь малая доля её талантов.

— Я вот чего спрашиваю, — сказала погодя бабушка. — Дочка ваша недурна мягко скажем внешностью и станом. Умна, любознательна… это не считая такого славного семейства и рода к которому принадлежит. И вот думаю внуку невесту найти и потому поглядываю на вашу дочь с перспективой. Если вы конечно не против…

Инесса покраснела.

Я же едва сдержался, что бы громко и нецензурной не возмутиться. Но сделал вид что мне всё равно, не выказывая внешне ни одобрения ни порицания. Лишь глянул зло на бабушку. Но она, поймав мой грозный взгляд и расшифровав его однозначно правильно, сделала вид что ничего не поняла.

Павел Константинович Кротов же, услыхав о высокой оценке его дочери и его семейства, поклонился и сказал:

— Нет, мы конечно не против. Благодарствую за вашу оценку… и хочу сказать что ваша дочь не менее прекрасна чем моя. И хочу сказать, что я готов жениться на ней хоть сегодня! — он с жаром поглядел на мою маму.

Мама немного покраснела и скомкано начала говорить:

— Будет вам… так поспешно что-то решать. Вы мне чуть предложение не делаете, я же вам сказала… и вы мне сказали что как друг приехали.

— АХ! — схватился за лоб Кротов и обратился к бабушке. — Евгения Михайловна, вы то хоть на моей стороне?

— Если вы хотите знать: желаю ли я видеть вас мужем моей дочери Анны… То да, я не против! — ответила бабушка.

— Мама перестань. — насупилась моя мама и переменила тему. — А где же ваша дочь сейчас учиться? Ведь вы уехали из родных краёв посреди учебного года…

— Мы сдали документы в схожий по учебной программе ВУЗ, заплатили сущую мелочь и нас приняли, — сказал Кротов. — Вот так чётко и быстро. Петроград! Столица всё таки. Тут ведь такие дела не редкость.

— Не редкость, — согласилась Мама, явно обрадованная тем что удалось удачно сменить тему — Под новый год многие стремятся сюда наведаться. У меня клиентов сразу прибавляется в кондитерке в это время. Рядом много апартаментом под съём.

— А где ваше кафе находиться кстати, может мы там рядом и остановились? — спросил Кротов хитро подкручивая ус.

— На улицы «1-й роты Семёновского полка»…

— Отлично название-с, — засиял Кротов. — По нашему, по военному! А мы на «Никольском» переулке… это далеко?

— Это довольно близко, — сказала бабушка.

— А где вы именно? Как называется кафе? — спросил Кротов.

Мама кинула гневный взгляд на бабушку и та, собравшись прежде сообщить точные адрес и название, прикусила язык.

— А вы сами догадайтесь, — игриво сказала мама. — Вы мужчина не промах.

— Ну что ж, — сурово сообщил Кротов. — Будь на той улице хоть сотня кафе, я всё равно вас найду!

— Не сотня конечно, но поискать придётся. Так же ведь не интересно, если вам всё на блюдечке с голубой каёмочкой преподносят…

— Как сказал Чайковский: «Что наша жизнь? Игра!» — согласно кивнул Кротов и попросил: — Люблю преграды, люблю их преодолевать! А сейчас спойте нам ещё что ни будь.

— А давайте споём вместе с вашей дочерь Инессой, я если что подыграю.

— Инесса, — скомандовал Кротов…

…Ушли они через два часа. Лично мне удалось улизнуть через пол часа избавившись от навязчивого общения с Кротовым. Нет мужик он был неплохой. Но… не то что бы я испытывал ревность к нему как верный сын своего отца, ведь отец мать не бросал официально, а просто пропал. Просто был я в не настроении. Бабушка меня потом ругала за такое негостеприимное поведение. Впрочем так просто бы я не ушёл. Положение спас внезапно появившийся дед, на которого и обрушилось дружелюбие новоявленного жениха…

Вечером я оказался на кухне, решив испробовать пару пирожен из маминого кафе-кондитерской. Последние дни, из-за повышенного спроса, пирожных мама почти не приносила. Продажи шли слишком хорошо. Тогда я даже злился и негодовал, что меня оставили без вкусностей. Но в тот день мне повезло.

Пока я наслаждался божественным угощением, работало радио, где диктор зачитывал рассказ:

«…

…Если пройти от начала и до конца по улице Степной и спуститься вниз, то можно попасть на огромный луг с одноимённой улицей. Вот там на улице Луговой, на отшибе, в сотне метров от реки с гигантскими тополями у её берегов, стоит домик и место, где это всё случилось.

Шёл конец сентября, когда каждый день неминуемо становился холодней и короче предыдущего. Над домом громко каркала ворона. Временами она стучала по металлическому коньку крыши и зловеще поглядывая на Матвея Степановича. Он явно не нравился вороне. Ему ворона тоже не нравилась, но запускать в неё чем-то вроде камня он не спешил. Боялся повредить новенький шифер, постланный на крышу этим летом.

— Папа, папа! — выскочил во двор Ванятка, младший сынок. — А бабушка сказал, что надо ёлку то срубить было, ащо летом. Нехорошо ведь! Плохая примета если ёлка растёт возле дома и перерастет его, то мужик может помереть!

Матвей Степанович схватил с земли нечто похожее на хворостину и кинувшись на Ванятку, крикнул:

— Сейчас я тебе всыплю за такие слова, отцу смерти желать! А ну иди сюда!..

Но Ванятка с воплем убежал со двора и не приходил аж до самого ужина, блуждая где-то в рощах вдоль реки, которая этот самый луг, где они жили и опоясывала. А когда уж пришёл, трогать его не стали, так как запереживались за него. Хлебая щи, отец хмуро на него поглядывал но ничего не говорил. Старший сын Илья и дочь Юлия сели рядом и тоже налили щей с говядиной. Тёща сняла с печки котелок и долила щей в кастрюлю. Села за стол и поинтересовалась:

— Матвей Степанович, ты макушку то уже спилил, али нет?

Матвей Степанович грубо бросил ложку с суп, так что забрызгало белую скатерть из льна, и встал из-за стола. Он с вызовом посмотрел на тёщу и вышел из кухни. На выходе ему встретилась жена с ведром молока. Увидев что тарелка полна она спросила:

— А чего не доел, неужели щи невкусные?

— Спасибо, я наелся! — оттолкнул её грубо Матвей Степанович и поспешил из кухни.

Всё это началось пару недель назад. Тогда к тёще, той ещё сплетнице пришла её пожилая подружка Глафира Ивановна. Усмотрев что ёлка почти переросла дом, она поспешил сообщить что это плохая примета. И что надо скорее спилить верхушку ёлки, иначе не миновать беде…

— Какой же беде? — спросила тогда тёща Дарья Борисовна.

— Старший мужик может помереть, — ответила тихо Глафира Ивановна. Тёща тут же перекрестилась, схватилась за сердце:

— Да как же это так! Да это ж зять мой! Куда ж ему помирать?! Ведь трое детей…

— Не пужайся, — сказала Глафира Ивановна. — Пускай спилит, али срубит верхушку и заживёте как прежде!

— Ох спасибо что предупредила, — покланялась ей тёща. — Ох не миновать бы беде было…

Матвей Степанович только сплюнул тогда, услышав этот мракобесный диалог. Но стоило Глафире Ивановне уйти, как тёща словно с цепи сорвалась. Она накинулась на него с требованием бросить все дела и немедля начинать рубит ёлку, иль хотя бы макушку.

Ёлка ему нравилась, и дел было много. Телега не починена, дрова не наколоты. А завтра работа спозаранку. Решительно тогда он отбился от тёщи давая понять, что ни при каких обстоятельствах её просьба не будет удовлетворена. Тёща сразу всё поняла. Зять не признавал её власти и игнорировал любые просьбы и приказы. Матвей Степанович просёк её натуру ещё в первый год совместной жизни и сразу понял, что если не выставить щит, тёща сделает его жизнь невыносимой. Поэтому обычно тёща побившись с ним пару дней сдавалась. Но только не в этот раз! Тут дело встало о жизни и смерти! Шутка ли мужик помрёт, а её дочь с тремя детьми останется одна. А кому она нужна уже немолодая, да ещё с тремя детьми… Семью следовало спасть и себя саму заодно. Ведь если баба с детьми не нужна, то она бабка тем более! Поняв, что напрямую зятя не сломить, она принялась обрабатывать детей, дочь и всех соседей.

Скоро вся деревня обсуждала и говорила что не миновать беде если не срубить макушку ёлки. Но Матвей Степанович стоял до конца. Жену и старших детей он заткнул на конец второй недели. Но младший сын и тёща периодически начинали его изводить. По другому он это назвать не мог.

Прошло ещё пару дней. Все дела как-то рассосались. Под пасмурным небом, Матвей Степанович мастерил деревянный стульчик, доводя его топором до приемлемого вида. Во двор вышли старшие дети и глянули на ёлку, но поймав его тяжёлый взгляд смолчали. Затем вышла жена и пошла в коровник, тоже ничего не сказав. Наконец вышла тёща.

— Матвей Степанович, ну срубил бы ты эту суку наконец! Прости меня господи за мат! Ну срубил бы, ведь негоже…

— Да чёрт с тобой! — выпали он, вонзив со всего маху топор в землю и пошёл за пилой.

— А то ведь ещё немного и перерастёт она дом и не миновать беде! — кричала в след тёща. Послышалось многочисленное карканье. Матвей глянул на крышу, там сидело четырё чёрных как смоль вороны. Они внимательно следили за ним и чего-то ждали. В тот момент Матвей Степанович захотел взять ружьё и дать по ним залп дуплетом. Так наверняка заденет всех! Но он сдержал себя. Шифер жалко и свой работы… ведь дождливая осень ещё толком не началась. А какая жизнь в доме, если крыша худая. Крыша что голова…

Вернулся он с пилой, и с топором — на всякий случай. А затем притащил и лестницу. На всё это действо пришли все дети, тёща успела позвать жену. Как назло появилась та самая Глафира Ивановна — вот уж на кого не жалко патронов! Он залез на дерево и стал ползти наверх, цепляясь за ветки и иголки. А оказавшись наверху он точно понял что ёлка переросла металлический конёк крыши!

— Она выше дома! — крикнул он и повернулся назад. В этот момент что-то внутри него дрогнуло и даже он перестал верить что всё это чушь, всего на секунду! На Секунду! Тогда яростно закричали вороны! Он погрозил им пилой…

Под правой ногой что-то хрустнуло. Он сорвался вниз под оханье тёщи, его зацепило за рукав, за ногу… Развернуло, а затем он упал головой вниз, ударился об острый угол кирпича, и тут же обездвижил бездыханной грудой.

Слетелись в момент на конёк дома вороны и закаркали, забили клювами по крыше как никогда прежде. Забили по крыше дома, как по крышке гроба.

— Я же говорила… плохая примета, — прошептала Глафира Ивановна и начала неистово креститься.

Тёща тоже перекрестилась и заплакала. Дети и жена уже вовсю рыдали над трупом любимого человека.

Скоро Матвея Павловича схоронили...

«