Из рода Бурого Медведя. Том 2

Глава 29. Личные отношения, учёба и наказание

Ходить в университет я вообще считал бредом в нынешних условиях. Чуть ли не через день, предыдущие месяцы, я бывал практически на войне и тут… считай школа. Ну какой университет? Зачем он нужен этот университет? Единственное что меня туда тянуло так это новая знакомая, а точнее потенциально невеста — Маша. Лучшего места завязать знакомство я не знал.

В универе была даже своя форма, пошитая особым образом с характерным орнаментом. Цвета использовались синий и белый. То есть у нас были синие пиджаки, под которые следовало одевать белую рубашку. Но многие одевали лишь синий пиджак и брюки, выбирая цвет рубашки произвольно. Такой условный дресс-код. У девушек тоже были пиджаки чуть изящней скроенные и юбки ниже колен с длинными гольфами.

А ещё я окончательно пришёл к выводу что здесь, молодые ребята выглядят немного старше своего возраста, в среднем три-четыре года, если сравнивать с ребятами из моего родного мира. То ли это из-за повышенной физической развитости, то ли из-за меньшей инфантильности и большего волевого настроя, то ли из-за всего вместе. Но даже те ребята которые ни капли не одарённые, даже они выглядели постарше. Да и самому себе, глядя в зеркало, я бы не дал на вид семнадцать лет, скорее двадцать! Впрочем, внешне, одарённые старели как правило медленно, особенно девушки — заимев уже в пятнадцать лет внешность на все девятнадцать, они часто выглядели и в двадцать шесть на те же девятнадцать лет.

Шла середина второй недели учёбы. Первый урок оказался математикой. Маша как обычно сидела в другой стороне аудитории с тем парнем, которого я видел на экзамене. И вроде бы вели они себя не как пара. Но что-то было в его к ней отношении, все эти как бы невзначай прикосновения, излишнее внимание и прочее. Но она такого рвения к нему не проявляла. И я немного успокоился. Значит можно отбивать. Притом смело.

Но всё равно мной завладела какая-то нерешительность. Я не знал, что ей предложить, о чём говорить. Как вообще завязать разговор первым, при том что я ей особо не интересен. Тогда с Витой и Мариной было по-другому… Было некое безразличие о том как они ко мне отнесутся и от того возникла лёгкость в общении.

Сейчас одно было понятно, спешить не стоит. Можно наломать дров. И так в первое наше знакомство я слишком откровенно её рассматривал, что может у неё сложилось обо мне неправильное впечатление. Вроде как мне нужно лишь её тело. Нет, тело конечно нужно, то есть физическая близость, чего тут скрывать. Но она нужна мне вся и тело и душа и богатый внутренний мир… и всё-всё-всё. Но дело ещё было в том, что мы были на разных факультетах, то есть пересеклись не на каждой паре. Я учился на управленца, а она на секретаря-переводчика.

За неделю я поверхностно перезнакомился почти со всеми ребятами из своей группы. Среди первокурсников оказался Олег Буров — смышленый парень, который учился сразу на инженера и с которым у нас иногда совпадали пары. Первый раз я его увидел на юбилее главы рода, второй раз когда Никита вывез меня на вечеринку высшего света. Тогда по сути и зародилось наше с ним знакомство и в универе мы продолжили общаться.

Сидя на биологии я тихо спросил у Олега:

— Ты знаешь эту девчонку? — указал я на Машу.

Кабинет биологии был самым большим, где легко могло разместиться сотня человек, но сейчас у нас сидело всего три группы.

— Ну слышал, — сказал Олег.

— А вот этот парень рядом, он ей кто?

— Он сын подруги её матери — его зовут Витя, а она сама из Петрозаводска гостила у них в усадьбе, пока не поселилась здесь в общаге.

— Жила у него? — уточнил я. Со мной чуть не случился приступ ревности, едва подумал, что могло между ними быть…

— Вроде бы да, — сказал Олег. — А зачем тебе?

Олег явно не обладал социальным интеллектом, интеллектом призванным понимать людей и их взаимоотношения. Иначе бы он понял, для чего я расспрашиваю про симпатичную девушку.

— Нравится она мне, — прямо сказал я Олегу.

Олег засмущался, словно это он про неё спрашивал и лишь закивал:

— А, понятно…

— Хватить болтать! — крикнул нам Питонов, сдвинув свои густые брови и опустив свой огромный лоб. — Буровы вы не на базаре… за поведение сегодня три!

Я уперся в тетрадь, типа готов записывать лекцию.

— Запишите, — сказал громко Питонов, — Создания из Перехода… Кстати двадцать третьего сентября, на праздник Осеннего равноденствия, истончиться барьер и мы пойдём в поход. Я вам прямо там покажу нескольких экземпляров. А пока записывайте: вид «Грудоголовый», относиться к семейству «Дивьи люди», отряд «полуразумные», тип «сверхъестественные существа»…

Питонов имел должность проректора по учебно-методической работе, а фактически был вторым человеком в университете. Главней него только ректор. И что странно, его предмет «биология», был включен в программы всех четырёх факультетов: и гуманитариям и технарям. А чем больше у тебя учеников, тем больше оклад я так понимал. В целом же Питонов был неплохим человеком, но с замашками сержанта. Вёл он себя грубо, бесцеремонно с учениками, и не упускал своей выгоды в деньгах я так понимал, раз сумел пихнуть биологию кому надо и кому не надо. Однако хоть я учился на управленца, считал, что биология мне нужна. К тому же в программу входило изучение существ из Перехода, что для казалось очень важным и инетерсным.

— Грудоголовый, — продолжал диктовать Питонов, — крупный представитель семейства «Дивьи люди», с непропорциональным сильным туловищем и отсутствием головы в обычном для человека месте. От других «Дивьих людей» его отличает высокий рост, широкая грудь и голова встроенная в грудь, включая уши, нос и рот.

Размеры существа неизменны, в каком бы Переходе он не встретился. В среднем высота тела варьирует от 190 до 220 см, высота верхней части туловища несоразмерно длинная. Ноги у существа короткие и сильные, руки с чёрными когтями и непропорционально длинные относительно тела. Вес взрослой особи составляет 100–130 кг. Самки в размерах немного уступают самцам, но по весу значительно легче их.

— А как вы его взвешивали в лесу, да ещё в Переходе? Весы тащили что ли с собой? — пошутил Женька Бакланов, парень с моей группы, отличавший острым языком и чувством юмора.

— Не умничай Бакланов! — грозно насупился Питонов. — Ещё раз перебьёшь, два получишь за поведение… записывайте дальше: Грудоголовый обычно ходит со слегка наклонённым туловищем вперёд из-за специфического расположения глаз, а руки все время свисают вниз болтаясь безвольно словно плети из-за своих непропорционально длинных размеров. При ходьбе его огромный нос часто издаёт звуки наподобие хрюканья. Из-за расположения ушей, он значительно хуже слышит то, что происходит позади и отлично то, что впереди.

Зимний мех у него густой, чёрный с плотной подпушью и длинной грубой остью. На холке и спине длинные волосы образуют так называемую гриву. На лице волосы почти не растут… запишите «места обитания и повадки»…

В конце лекции Питонов достал листок и спросил:

— Кто идёт на «День бесноватых» в лес?..

— На «День осеннего равноденствия» вы хотели сказать, — крикнул Бакланов с места и поднял руку.

— Как хочешь Бакланов, — ответил Питонов. — Так кто идёт на этот чудный праздник, двадцать третьего сентября, в лес?

Я знал что праздник «День осеннего равноденствия» иногда называли «Днём бесноватых» из-за их возможной активности в это время. Официально такого праздника как «День бесноватых» не было.

— А что там? — сказал я с места.

— Буров, — не глядя на меня сказал Питонов. — Тебя руку не учили поднимать перед тем как задать вопрос?

Я поднял руку.

— Так что там господин Питонов?

— Там раньше был Переход, а в следствии этого в «День Осеннего равноденствия» как его называли раньше, там истончается барьер между нашим мирами.

— То есть мы туда тоже можем попасть? — подобрался я.

— Размечтался, — ответил Питонов. — Нет, только они могут пробиться к нам с той местности. Не считая бесноватых…

— Бесноватые везде могут быть! — сказал с места Бакланов.

Я вопросительно уставился на Питонова:

— Правда везде?

— Если у вас нет с ними дел, то боятся вам их нечего, — сказал Питонов. — Мы идём изучать удивительных тварей. Я как никак преподаватель по биологии…, — сказал Питонов.

— Как никак, — усмехнулся я невольно и тут же прикусил язык.

— Проблемы Буров?! — тут же рявкнул Питонов опустив свой высокий лоб с залысиной, и вперившись в меня взглядом исподлобья.

— Извините, — сказал я. — Ошибся.

— Кол за поведение…

— За что?! — возмутился я.

— За дерзость и за наглость…

Почему он дерзость Бакланова не видит, а только мою? У меня вусегда так. Подлость этого универа была в том что за плохое поведение тебя могли отчислить в конце года. То есть тут за поведение ставили оценки. И они могли ударить тебя в спину, когда ты этого не ожидал. При этом оскорблённый преподаватель сам определял цену искупления так сказать теми или иными работами. Если это не касалось преподавателей, то там было проще. Но я влетел именно как оскорбитель преподавателя…

— Зайдёшь после крайней пары, я назначу наказание, — сказал мнеи Питонов. — А теперь условия кто может со мной идти…

Аудитория недовольно загудела.

— Тихо! — скомандовал Питонов. — Идти могут те у кого оценка при поступлении была не ниже четвёрки с минусом. И слабачков я возьму не больше пяти человек. Ну кто желает попытать счастье?

— Я! — крикнул какой-то парень и поднял руку.

— Баранов у тебя тройка при поступлении по биологии была. И что значит «я». Говорите Имя Фамилию, когда поднимаете руку.

— Но я зато не слабачёк, — сказал Баранов.

— Нет, ты не идёшь, — отрезал Питонов. — Кто ещё…

— Михаил Буров, — поднял я руку.

— Буров Михаил, записываю…

— Я тоже пойду, Мария Снежекотова, — подняла руку Маша.

Парень который сидел рядом с ней тоже потянул руку и назвал своё имя, но Питонов тут же его осадил:

— Мария Снежекотова — идёт. Виктор Перепёлкин — слабоват ты… точнее на грани — не слабый, но и не сильный. Ну ладно ты идёшь …

Олег Буров поднял руку и назвал своё имя.

— Так ещё один Буров, — сказал Питонов. — Ты можно сказать слабачок.

— Не согласен, — обиженно воскликнул Олег. — Я может и не силач, но и не слабачок!

— Тоже на грани, но больше в сторону слабачка, — сказал Питонов. — Ладно ты идёшь. И так вакансии на слабачка осталось четыре…

В итоге из шестидесяти человек, всем требованиями удовлетворяли лишь пятнадцать. Но были другие группы и я думал, что ещё минимум наберётся человек двадцать. Почему так мало? Потому что наши группы из разных факультетов, считались самыми сильными по биологии.

— Идём в столовку, — сказал я Олегу.

— Идём, — согласился Олег.

— Что там сегодня?

— Говорят уха на двух рыбах из сазана и горбуши.

— Отлично! — обрадовался я. — Уху я люблю.

В просторном зале, хорошо освещённой столовой, оказалось полно народу. Пахучий запах ухи забивал все остальные. Что всегда бросалось в глаза так это огромный бойлер из нержавейки, который грелся электричеством и на котором висели большая бумажка с надписью «Применять магию для подогрева воды запрещено! Если вода недостаточно горячая, обратитесь к поварам!»

Почти все столы были забиты, под светом высоких окон царил галдёшь и суета. Кто-то садился, кто-то вставал и нёс подносы с пустыми тарелками в посудомойкам. Уличив момент, мы сели с Олегом за столик на четырёх персон и поставили стоймя салфетки на своих местах. Это значило что здесь занято.

Помимо тарелки с ухой, я взял ещё сочни с творогом, две куриные котлеты с пюре и гарнирный салат из редьки, капусты и сметаны с каким-то приправами. Ещё там была компот на яблоках и чай с какао. Я выбрал компот. В принципе кормили в этой столовке хорошо, большие вкусные порции. И неудивительно, ведь на обеды мы сдавали деньги и те кто учился платно и те кто условно бесплатно как я. То что здесь нет полностью бесплатного образования для бояр, я узнал по факту когда пришёл на учёбу первого сентября. Оказывается я должен был сдавать на нужды универа сто рублей в месяц и ещё семьдесят на обеды. Прикинув цены я понял, что за обеды с меня берут не так уж и дорого, если учесть что в магазинах пол кило белого хлеба стоило сорок копеек, картошка двенадцать копеек за кило, свекла девять, литр молока тридцать пять копеек, килограмм курицы по рубль двадцать, а килограмм сыра можно было купить по три рубля. Добавлю, что платная учёба стоила целых пятьсот рублей в месяц, не считая крупного взноса, если ты не сдал даже вступительных экзаменов.

Когда мы вернулись за стол там нас уже ждала пошлая девочка Лиза. Она тоже училась на первом курсе на управленца как ни странно, но была слава богу в другой группе. С ней я познакомился когда Никита вывез меня в высший свет, там она мне откровенно намекала на физическую близость, вела себя очень вызывающе… и в универе она мало изменилась.

— Привет парни! — весело сказал она.

Я вздохнул и дежурно ответил:

— Здравствуй Лиза, как дела?

— Отлично, не могу отбиться от кавалеров. Всё пытаются меня затянуть в непотребство, но я им не даю… повода, я верная!

— Кому? — устало спросил я, опустив ложку в горячий суп с ухой.

— Тебе! — сказал Лиза и подмигнула. — Ты пойдёшь в театр? Известный режиссер Федерико Феллини из северной Италии ставит пьесу «Дорога».

Олег молча ел, не обращая на нас внимания. За полторы недели он успел привыкнуть к этому цирку.

— Не могу, у меня тренировка, — в очередной раз сказал я. — Послушай Лиза, ты умная, красивая девчонка, но ты мне не подходишь…

Я хотел это сказать ещё в первый день. Но собирался с силами целую неделю. Слишком была она красивая и так старалась понравиться мне…

— Тебе нравится кто-то другой? — включила она разведку.

Так я тебе и сказал.

— Ты мне просто не подходишь, — сказал опять я, старясь не врать. Я же не сказал что «нет, мне никто не нравиться». Но она не отставала.

— Так всё таки тебе кто-то нравится? — нахмурилась она.

— Нет, — пришлось соврать или я понял, что она иначе не отвалит. — Никого у меня нет. Но ты мне просто не подходишь.

— Неправда, я тебе нравлюсь я видел в твоих глазах интерес ко мне… ты меня хотел.

Не девчонка, а дьявол! Всё-то она знает. Да она так себя ведёт и настолько хороша собой, что я не мог её не захотеть. Но это были минутные порывы, если не секундные, и это ничего не значит. Я нацелился на Машу. А это…

— Ничего подобного, — с казал я с каменным лицом. — Ни разу тебя не хотел.

— Не верю, — сказал она уставившись мне в глаза.

Да чёрт тебя дери!

— Нет, правда, — сказал я, спокойно глядя в её голубые, яркие глаза. — И в мыслях не было…

Она была и правда умная, за неделю мы успели с ней кое о чём переговорить. И о волках, и о международной политике, и даже о каких-то боевых специфических вопросах, обсудили немного литературу.

Недалеко села обедать Маша со своим отличником Витей Перепёлкиным. Добавляло ещё то, что Маша и Лиза внешне были похожи, такое же миниатюрное но спортивное телосложение, светлые глаза, правильный, скорее даже идеальный нос. Только у Маши глаза были не просто красивые, а очень красивые и скорее нежно серые, нежели голубые. И ещё у неё была другая причёска — длинные волосы до локтей, с косой в нижней части. У Лизы же волосы были покороче, до плеч всего и всегда распущенными. И вообще…

Лиза незаметно взяла мою руку, чего раньше не позволяла и в этот момент я увидел как Перепёлкин трогает Машу за плечо, так ненавязчиво, как бы по дружески. Но я знал, что это не по дружески!!!

Невольно я выдернул свою руку из мягких ладошек Лизы и грубо выдал:

— Да от. бись ты от меня наконец!

Сказал я это очень громко, как раз в тот момент, когда в столовой воцарилось редкое секундное затишье. Все сразу стали на меня оборачиваться, в том числе Маша и её Витя Перепёлкин. Лиза чуть не заметила что я смотрю на Машу.

— Извини, — сказал я Лизе и встал из-за стола, неся поднос с недоеденной едой к посудомойкам. Два сочня так и остались нетронутыми. Я толком не наелся, но знал что должен оттуда уйти немедленно.

Главное было успокоиться. Маша идёт в поход вместе с Перепёлкиным — это плохо. Но и я тоже иду — это уже хорошо. Там вероятно будет опасно. Там я себя и проявлю. Не могу не проявить. А даже если нечем будет проявить, то буду рядом с ней хотя бы.

Последним был урок физического воспитания. В тот день я опять забыл форму для физкультуры, поэтому пошёл в рубашке, брюках и туфлях. На уроке мы немного побегали, нас немного(скорее наминально) поучили фехтовать, бороться, играть в футбол и ещё разным, ненужным мне, вещам. Нагрузки были слабые для меня и никакой тренировки не несли, воспринимаясь лишь как самая лёгкая разминка. Затем я поднялся к Питонову на третий этаж в ожидании наказания.

— А, Буров, — радостно начал Питонов. — Пришёл искуплять свою вину?

— Да Рудольф Иннокентьевич, — сказал я покорно. Ты же не отвалишь от меня.

— Ну что ж… Тебе повезло. Есть тут у меня для тебя заданице. Сегодня вас двое, второй Вячеслав Камнежабов.

— Что надо сделать? — спросил я без особо энтузиазма.

За спиной постучались.

— Иннокентий Рудольфович я пришёл, — сообщил голос позади.

Я обернулся. На меня смотрел парень примерно моего возраста, может чуть старше. С непропорционально длинными ногами и неприятным лицом чем-то похожим на жабье: широкий рот, глаза на выкате…

— Ага, Камнежабов заявился. Вот вас и будет двое… слушайте сюда. Внизу в подвальном этаже стоят станки для инженерного факультета... Так вот внизу прорвало трубу… Мы её перекрыли. Но там стоит воды по колено. Короче трубы отопления там все гнилые надо менять…

— Что надо от нас? — взволновано спросил я, догадываясь что потребуется.

— Надо перетащить на мансардный этаж двадцать станков…

— Двадцать?! — чуть не присел я. — Они ведь наверно тяжёлые…

— Не тяжелей, чем если тебя исключат за плохое поведение, — напомнил мне Питонов, строго сверкнув глазами.

— Я понял, — сказал я.

— Камнежабов? — спросил Питонов.

— Всё понятно, втащить на мансардный этаж, — тут же отчеканил Камнежабов своим большим жабьим ртом.

— Раз всё понятно, держи Камнежабов ключи как более старший. Я думал сегодня будет больше нарушителей порядка, но попались только вы. Так что за работу, искупать грехи.

С равнодушным лицом Питонов направился куда-то по своим делам, весело насвистывая какую-то мелодию.

Камнежабов пихнул ключи в карман пиджака и начальственным тоном мне сообщил:

— За мной…

Что он о себе думает?! Мы спустились вниз, отворилась дверь и оказались в полутьме подвала, там свет с электричеством отключили от греха подальше, везде ведь вода. Мы стали примерятся к станку.

— Взялись, — сказал Камнежабов стоя по колено в воде и приподняв один край.

Я тоже взялся за свой край и охренел. Да он весил целых пол тонны!

— Сколько он весит? — спросил я.

— Триста пятьдесят три килограмма, — сказал Камнежабов и насмешливо спросил: — Что, силёнок не хватает?

Я ничего не ответил. Вес не сильно большой для теперешнего меня — сто семьдесят килограмм на человека. Но нести неудобно. Держишь пальцами, спина напряжена, бицепс тоже… И тащить аж целых четыре этажа!

— Чего ты встал как баран? — наехал Камнежабов. — Вроде из рода медведя, а как баран себя ведёшь!

Я смолчал. И мы потащили его наверх.

— Развернись! Чего ты пятишься назад спиной! — опять разразился он руганью. — Дебил что ли?! Как ты полтонны потащишь? Иди назад, я встану впереди!

— Чего ты орёшь, каких пол тонны? — сказал я, вставая назад.

— Там пару станков они почти пол тонны весят! А ты ни бе ни ме!

— Откуда ты всё знаешь? — сказал я примирительно. Не хотелось с ним ссориться…

— Я их туда втаскивал в том году! Придурок, — крикнул он и споткнувшись уронил станок. Слав богу уронил всего с десяти сантиметровой высоты, но крику было словно с третьего этажа: — Ты ни спереди ни сзади нести не можешь! Криворукий! Я чуть пальцы не отдавил!

— Чего ты обзываешься?! — не выдержал я. — Хватит орать на меня.

— Потому что ты тупой, я тебя толкаю а ты тормозишь. Я тебе даю понять что чуть помедленней, а ты прёшь как баран вперёд!..

Ладно, я опять смолчал.

Мы снова взялись за станок. И наконец вытянули его из подвала окончательно. Ноги промокли и неприятно хлюпали, а руки уже устали его нести. Хотелось сказать, что надо передохнуть, но гордость не позволяла при таком враждебном отношении. Мы потащили станок дальше наверх. Тащили и тащили. Пару раз нам попадались преподаватели и тогда мы останавливались, что бы пропустить. Наконец втащили его на чердак.

Спустившись низ, я понял что ещё целых девятнадцать станков! Девятнадцать! То есть ничего по сути не сделано, а усталость у же появилась. Настолько они были неудобными в переноске.

Взяв спереди, я хотел было идти. Но Камнежабов меня одёрнул:

— Куда! Давай сзади.

— Сзади я только что прошёл четыре этажа, — возразил я. — На мне была большая часть веса. Теперь твоя очередь.

— Ты не умеешь идти спереди! — возразил он. — Давай сзади.

— Чёрт с тобой, — сдался я. — Давай…

Не хотелось с ним ссориться и всё повторилось вновь. Тяжёлый подъём, усталость в спине и руках. Его ругань. Но так как я разогрелся стало чуть полегче. Поднявши ещё два станка я твёрдо решил, что теперь уж точно потащу спереди.

— Давай назад, — опять скомандовал Славик Камнежабов.

— Нет, твоя очередь быть сзади!

— Ты думаешь спереди легко? — усмехнулся он своим большим жабьим ртом. — Да пожалуйста. Но не дай бог я ещё раз споткнусь по твоей вине… не дай бог.

Спереди тоже оказалось трудно, но по другому, были задействованы немного другие мышцы. Можно сказать я немного отдохнул. Но на третьем этаже чуть не случилось ЧП, когда мы тащили одиннадцатый станок, он чуть не улетел вниз. С трудом мы его удержали и минут пять спорили кто виноват.

— Ты виноват дебил, ты его дёрнул на себя…, — брызгал он слюной, разевая свою жабью пасть и тыкая в меня пальцем. — Нихера не можешь! За. ал меня уже немощный!

— Ты сам дебил! — кричал я в ответ. — Ты его не удержал! А на меня валишь… Оборзевший!

— Заткнись лучше криворукий!

— Я тебе сейчас в челюсть дам, язык свой поганый откусишь! — резко ответил я.

Последовало ответные угрозы переломать мне всё что можно, вплоть до убийства. На самом деле я не знал кто был виноват, но его напор, наглость и беспричинная агрессия не давали мне выбора. К тому моменту я стал выбиваться из сил и прилично вспотел. А он меня бесил всё больше и больше. Всё чаще меня посещали мысли о физическом насилии в отношении него. Мы продолжили ругаться переходя уже на откровенный мат и всё больше распалялись. И казалось драка была неизбежна.

Но…

Из кабинета выскочила преподаватель математики — женщина и немного нас остепенила:

— Хватит орать молодые люди, вы не в кабаке. Здесь культурное место! Так что не орите, а тем более матом! Ваше счастье что я не Питонов. Разве вам мало того что вы сейчас и так отрабатываете за поведение!? Так что тихо!

Вняв предупреждению, мы молча донесли станок до верха и стали спускаться вниз. Ещё восемь станков мы сделали ругаясь и матерясь но уже тихо, вдли от кабинетов и аудиторий. И вот осталось два «босса»: станки весом под пол тонны.

Взявшись за холодный металл я понял, что теперь это будет пытка. Следовало принести их первыми. Я встал сзади и на меня легло триста килограмм. Раз пять останавливался отдохнуть, чем вызвал очередные насмешки Камнежабова и мою окончательную к нему ненависть за его злой язык, поганый характер и мерзкую рожу. Но я молчал. Я решил ни с кем в универе не воевать. Врагов хватало и так, что бы ещё и это место превращать в поле боя.

Наконец это случилось и мы подняли последний станок, на чердак. Спина к тому времени почти отвалилась, руки как боле слабые мышцы отвалились напрочь. Лишь только по этому у нас не вышло с ним драки. Но неприятие между нами возникло, притом обоюдное. Как только ножки станка коснулись дубового пола, я тут же молча пошёл по своим делам. В спину мне не был не сказано ни слова, чему только обрадовался. Но с удовольствием заметил что в конце мой напарник-оппонент тоже устал и вспотел.

Я вывел из под навеса мотоцикл и отправился домой. Быстро переоделся. Запихнул в себя краюху хлеба и ломоть сыра, запил кефиром и поехал на тренировку.

Тренировка не шла, я слишком устал таская эти станаки. А ещё я понял что нервотрёпка, то есть ругань с Камнежабовым здорово подточила мои силы.

— Чего с тобой сегодня пил что ли? — спросил подозрительно Демьян.

— Не пью я, — резко сказал я. — Станки таскали с одним идиотом с подвала на четвёртый этаж… ругались всю дорогу и тяжело было.

— Понятно. Ну тогда тебе сегодня технику отрабатывать нельзя, испортишь. Видишь, тебя руки не слушаются. И если сейчас начнёшь заучивать, тело запомнит неправильную координацию. Так что я даже не знаю… может поработай на силу сейчас. На выносливость…

— Мне ещё вещи стирать срочно, — сказал я. — Может не надо.

Демьян подумал.

— Значит спина забита, бицепсы забиты, пальцы забиты, кисти забиты… ладно езжай домой. Я тоже сегодня подустал, на этих тренировках…

А потом я ещё стирал брюки. А затем вспомнил, что внизу висит ещё один костюм, на такие случаи. Ругнувшись про себя, я плюнул, достирал брюки и пошёл за вторым сменным костюмом.