Истинная зайка для ректора

Глава 18

Генерал Д'Альерри

Образ обнаженной адептки Грин как-то совсем неправильно отпечатывается в моей памяти. Подсознание просто отказывается стирать эту насыщенную картину в моей голове.

А ещё эти вечно растегнутые пуговицы с игриво выглядывающими ключицами. Милое отродье будто специально меня искушает...

Дракон внутри одобрительно ворчит:

"Присвоить, обладать, взять!"

— Надеюсь, ты об артефакте, а не об этой Зайке, — задумчиво произношу я, стараясь выбросить адептку из головы.

Открываю сейф, куда положил оружие массового подавления. Особое оружие против лирийцев и их сильных менталистов-иллюзионистов.

Сейф пуст.

— Ну и какой Бездны? — спрашиваю в пустоту, буравя взглядом пустые стены сейфа. — Где мой Жезл Любви? Бездна! У меня украли Жезл Любви!

— Кхм... — раздаются за спиной тихие, почти бесшумные шаги Найтана. — Я бы мог тебя утешить, что вырастет новый, но такое зелье ещё не изобрели.

— Ромаро, мне не до твоих неверных выводов, — раздражаюсь тут же.

Вожу рукой, чтобы собрать частицы чужой магии, но, к моему разочарованию, артефакт сам выбрал, кому служить. Так же, как однажды этот Жезл выбрал меня.

— Очень сочувствую твоей потере, дорогой друг.

— Я сейчас твоей потере, Найтан, особенно почувствую.

— Я ничего не терял.

— Потеряешь, если не умолкнешь. Например, голову. Как тебе будет без головы, кстати? Нормально? Может, она тебе жмёт? — Оскаливаюсь и делаю рамку из пальцев, прицеливаясь, куда его голову повешу в кабинете.

— Ты меня не ценишь, Родгар, — обиженно отзывается Ромаро.

— Очень ценю. Поэтому твоя голова ещё на плечах. Как выяснить, кому решил служить Жезл?

— Спроси сам у своего Жезла, — ворчит Найтан, обиженно поджимая губы, и выходит из моего кабинета.

— Зачем хоть приходил? — уточняю едко вдогонку, но Ромаро только неопределенно взмахивает рукой.

— Хозя-я-яин, — тянет глухо умертвие, шаркающей походкой заваливаясь в кабинет. — Может, это ваша адептка?

— Лично у меня нет никаких адепток, — раздражённо отвечаю.

Не хватало ещё, чтобы всякие умертвия мне эту Зайку приписывали.

Но мысль хорошая. В плане кражи. Кто ещё здесь находился? Впрочем, это я выясню. Конечно, не в разгар ночи...

Устало зажмуриваю глаза и сжимаю переносицу.

Когда я спал последний раз больше двух часов за ночь? Ладно, утром вызову это милое отродье, наверняка укравшее расположение моего Жезла, и разберусь, как его вернуть.

Аннабель

— Я должна что сделать? — неверяще шепчу я, всматриваясь в милые глазки Федерико.

Только что мой фамильяр, который должен служить верой и правдой, приказал мне сотворить немыслимое. Ещё с такой невинной улыбкой, гад! Наверное, у меня ей научился.

— Подползти к нему, выставить перед собой Жезл Любви и заявить: "Изыди, проклятье!" — слизень невинно улыбается и моргает глазками. Ручки держит на своем желейном колышащемся брюшке и ползает по прикроватной тумбочке.

— Федя, — угрожающе ласково шепчу я, — возьми свои слова обратно.

— Но это действенно! Так мы и проверим, сработает ли артефакт.

Я прикрываю глаза ладонью и стону в голос.

— Федя, послушай! Это не инструкция. Ты не знаешь, как он действует, мы должны поискать информацию в библиотеке или на крайний случай спросить у кого-то из магистров — может, они слышали о таком артефакте. Конечно, невзначай спросить, но...

— Нет, это долго, — упрямится убийца моих нервных клеток, репутации и диплома, видимо, тоже.

Глянув на часы, ощущаю дикий мандраж уже не от кражи артефакта, а от того, что мне предстоит сделать. И я намерена помешать сама себе! Поэтому бодренько так привязываю себя к кровати скрученными полотенцами.

Вошедшая в комнату после ужина Китти смотрит на меня с удивлением. Я же продолжаю завязывать тугой узел уже на левой руке.

Подруга с любопытством наблюдает за моими стараниями и деликатно спрашивает:

— Бель, ты чего делаешь?

— Федя потребовал, чтобы я сделала кое-что чудовищное. Помнишь, я говорила о неправильном ритуале? Теперь я обязана выполнить желание моего фамильяра, — рассерженно бубню я.

— Какое?

— Подползти к генералу и направить на него украденный у него же Жезл Любви! И сказать: "Изыди, проклятье!" — жалуюсь подруге, чувствуя, как вся моя жизнь рушится на глазах. Не надо было вообще есть ту вредную конфету! Вот так съешь сладость, секунды счастья и блаженства, а потом всю жизнь себя коришь за это.

Китти очень старается состроить сочувственное лицо, но, когда смех перебарывает ее, она хохочет громко и на все общежитие, кажется.

— Помоги лучше меня связать, — ворчу сердито.

Подруга, утерев слезы, выступившие от смеха, не спеша помогает мне. Мы договариваемся о том, что если Китти проснется от грохота, то немедленно меня остановит... Китти для уверенности ещё и бытовым заклинанием меня связывает. Тревога немного отступает, и я всё же засыпаю, хоть и не сразу.

Просыпаюсь оттого, что дожевываю очень вкусный лист пергамента. Вкусным его делает, кажется, то, что это список задач ректора на неделю вперёд. Пожалуй, не сравнится со вкусом карты наступления, но тоже неплохо.

Когда первая волна паники проходит и пока ещё не наступает новая, но сердце уже колотится в груди, я как-то сама по себе возвращаюсь в свой человеческий облик.

Бросаю взгляд на настенные часы в ректорате и ужасаюсь.

Мало того, что я пропустила завтрак, так ещё и близится начало первой пары! И вот-вот в ректорат придет ректор!

А я сжимаю почему-то в руке Жезл Любви.

Только сейчас осознаю это, растерянно лаская взглядом артефакт.

Прислушавшись, осознаю, что магический щит в приемную ректората снят. Тяжёлые шаги к кабинету неумолимо приближают меня к очередному позору. Я ещё со вчерашним не разобралась, не успев пережить как следует, а тут новая волна!

Хватаю гардину, спокойно висящую на карнизе, и заматываюсь в нее. Очень стараюсь не издать ни звука и контролировать свои движения. Может, в этот раз сила воли победит магию ритуала с фамильяром?

Когда дверь в кабинет отворяется и входит генерал Д'Альерри...

Я, дернувшись испуганно, наступаю случайно на гардину, она срывается с карниза и валится на меня.

Я валюсь следом на ковер с глухим стуком и больно бьюсь бедром.

Гардина складывается на моей спине, как домик улитки, но при этом прикрывает меня полностью.

Ладно, может, генерал просто не узнает мой голос? Есть же такой шанс, а?

Как больная улитка, ползком добираюсь до стола ректора. Высовываю голову из-под гардины и, выставив артефакт перед собой чуть верх, ору во всю глотку с отчаянием:

— Изыди, проклятье!

Одним глазом выглядываю из-под шторы и смотрю, как магистр Ромаро, вошедший следом за генералом Д'Альерри, прикрывает рот кулаком и отчаянно пытается не смеяться.

На генерала Д'Альерри я теперь даже смотреть боюсь...