Истинная за Завесой (СИ)

Глава 46. Игла Правды на Весах Предков

Рассвет не принес света. Он принес свинцовое небо и холодный, пронизывающий до костей ветер, который выл в щелях древнего поместья, как души, не нашедшие покоя. Катя стояла у окна в простом белом платье из грубого льна – ритуальном одеянии, лишенном даже намека на украшения. Оно казалось ей саваном. За спиной царила напряженная тишина. Луиза поправляла складки наряда дрожащими пальцами. Элис, бледная, но собранная, сидела в кресле, ее взгляд был сосредоточен на Кате, полный немой поддержки. На подоконнике, сливаясь с предрассветной мглой, сидела Мария Петровна. Ее лицо было каменной маской спокойствия, но в глазах бушевали бури. Котенок, невидимый для всех, кроме Кати, сидел у нее на плече, его мурлыканье было не слышно, но ощущалось как низкая, успокаивающая вибрация в самой груди.

«Готовы? » –спросил голос котенка, лишенный обычной игривости.

« Нет, » – честно ответила Катя. « Но выбора нет».

«Помни план. Только вода. Я удержу остальное. И запах. Держись, искорка. Это будет... интенсивно».

В дверь постучали. Вошел дворецкий.

«Карета подана, госпожа Катарина. Время.»

Спуск по лестнице напоминал шествие на эшафот. В холле их ждали Далин и Арден. Оба были в церемониальных облачениях своих родов – тяжелых, расшитых древними символами, подчеркивающих их мощь и статус. Далин – в черно-золотом, цвета огня и металла, его лицо было непроницаемой маской, но золотые глаза горели напряженным внутренним светом. Арден – в зелено-серебристом, цвета леса и ветра, его обычная беззаботность сменилась сосредоточенной серьезностью. Их взгляды встретились с Катей – Далина полон немого вопроса и... чего-то еще, глубокого и тревожного; Ардена – с ободряющей, но озабоченной теплотой. Ни слова не было сказано. Кивок Далина был приказом двинуться. Арден лишь слегка наклонил голову, его глаза скользнули к котенку на плече Кати.

Путь к Святилищу Предков, скрытому глубоко в недрах горы под Обителью Драконов, был мрачным. Карета катила по узкому туннелю, освещенному лишь тусклыми магическими светильниками. Воздух становился все тяжелее, насыщенным запахом камня, пыли веков и... силы. Древней, нечеловеческой силы. За окнами мелькали гигантские барельефы драконов, высеченные в скале, их глаза, инкрустированные самоцветами, казалось, следили за ними. У массивных бронзовых ворот, охраняемых безмолвными Стражами Порога в доспехах, покрытых патиной времени, карета остановилась. Вход в Святилище.

Тишина здесь была абсолютной, давящей. Даже шаги по гладкому камню пола отдавались глухим эхом. Их провели через лабиринт коридоров, вырубленных в черной базальтовой породе, к огромному арочному входу, за которым мерцал странный, переливчатый свет.

Катя едва сдержала вздох изумления и ужаса. Гигантский зал, уходящий куда-то ввысь, в непроглядную тьму. Стены были покрыты фресками непостижимой древности, изображавшими драконов, творящих миры. В центре – круглая платформа из черного, как ночь, обсидиана. Она казалась жидкой, впитывающей свет. По ее краям горели семь светильников с Вечным Пламенем Предков – огни яростно-красного, ледяно-голубого, ядовито-зеленого, ослепительно-белого, глубокого синего, землисто-коричневого и таинственного фиолетового цветов. Их свет лился на серебряные руны, инкрустированные в платформу, заставляя сложную «Пентаграмму Отпечатка» слабо светиться изнутри, как схема неведомого механизма.

У каждого светильника стоял Старейшина. Семь драконов в облике людей, но их истинная мощь витала вокруг них почти осязаемым облаком. Они были в роскошных, тяжелых мантиях, увенчанных символами своих родов и стихий, с посохами власти в руках, навершия которых пульсировали в такт пламени светильников. Рядом с ними – семь Старейшин магических родов, не менее величественных, их лица были бесстрастны, глаза – бездонными колодцами знаний. Их объединенная аура подавляла, заставляла душу сжиматься.

Напротив платформы, чуть в стороне, стояло большое, темное Зеркало Сущности. Его поверхность была абсолютно черной, не отражающей ничего из окружающего мира. Оно казалось окном в Ничто. Рядом с платформой, на специальной отметке, приготовилось место для Далина.

У входа в зал, под присмотром двух безликих Стражей, стояла Элеонора. Она была бледна как смерть, в простом сером платье, ее когда-то гордую осанку сломило отчаяние и страх. Ее глаза, полные безумия, впились в Катю.

Хранитель Хроник, древний, сгорбленный маг с лицом, напоминающим высохшую кожу, и глазами невероятно яркими и живыми, приблизился к Кате. В его руках был странный ларец – Реликварий Отпечатков, вырезанный из мутного кристалла, внутри которого угадывалось что-то мерцающее. Рядом с ним помощник нес Кубок Единения из чистого хрусталя.

«Испытуемая, подойдите,» – голос Хранителя был сухим, как шелест пергамента, но звенел в тишине с невероятной силой.

Катя сделала шаг вперед. Ноги ватные. Сердце колотилось так, что, казалось, его слышат все. Она почувствовала, как котенок на ее плече растворяется, сливаясь с ее внутренним океаном. На его месте осталась лишь иллюзия веса, крошечный обман для постороннего взгляда.

«Снимите все,» – приказал Хранитель, его взгляд был безжалостным сканером. «Все артефакты. Все, что скрывает или искажает суть.»

Катя замерла. Кулон. Ее единственная защита от мира драконов. Ее щит. Она медленно подняла дрожащую руку к шее, нащупала холодный металл. Ощущение было как расставание с частью себя, с воздухом. Она сняла его. Тонкая цепочка проскользнула сквозь пальцы. Хранитель протянул руку, и она опустила кулон в его ладонь. Магия амулета погасла, как задутая свеча. Катя почувствовала себя голой. Уязвимой. Как будто с нее содрали кожу. Где-то глубоко внутри, в океане ее души, Котенок напрягся, готовясь к буре.

«Босиком. На платформу. В центр матрицы,» – скомандовал Хранитель.

Холод обсидиана обжег ступни Кати ледяным огнем. Она встала в центр Пентаграммы Отпечатка, лицом к черной бездне Зеркала Сущности. Руны под ногами слабо светились, их холодное сияние проникало вглубь. Далин занял свое место рядом. Он не смотрел на нее, его взгляд был устремлен вперед, но все его существо было направлено на нее. Катя почувствовала его внимание как физическое давление, усиленное в сто раз магией места. Он был в своей полу-форме – кожа тверже, черты острее, глаза горели чистым драконьим пламенем. Он будет чувствовать все.

Хранитель открыл Реликварий. Внутри, на бархатной подушке, лежал крошечный кристалл, внутри которого пульсировала капля густой, темной жидкости – капля изначальной крови Катарины Вейлстоун . Он извлек ее с благоговейной осторожностью. Другой маг, Старейшина-ритуалист, взял Кубок Единения. Третий, с обсидиановым ножом, похожим на осколок ночи, подошел к Кате.

«Руку,» – приказал он.

Лезвие коснулось ее ладони. Холодный укус. Капля ее собственной, свежей крови упала в хрустальный Кубок. Капля Катарины была помещена рядом. Две крови. Две судьбы. Две души.

Старейшины у светильников подняли посохи. Одновременно. Мерно. Глубокий, вибрирующий гул заполнил Святилище. Это было не пение, а погребальный напев Предков, звук, исходивший из самой земли, из костей мира. Посохи коснулись светильников.

Струи разноцветного пламени рванулись из светильников к центру платформы, переплелись над головой Кати, образовав сияющий, мерцающий купол из живого огня. Он горел, но не жаром, а леденящим холодом истины. Руны Пентаграммы под ногами Кати вспыхнули ослепительно! Их свет бил вверх, пронизывая ее насквозь. Это было не сканирование. Это было вторжение. Иглы ледяного света впивались в каждую клеточку ее существа, ища, сравнивая, судя.

«ДЕРЖИСЬ! » – рванулся крик Котенка в ее сознании, заглушаемый ревом магии. Катя ощутила, как внутри нее вздыбился океан. Огонь рвался наружу, молния билась в клетке, лед хотел покрыть все вокруг, земля стонала. « Только вода! Только вода!» – молилась она, сжимая волю в кулак. Она чувствовала, как Котенок, как титан, сдерживает стихии, как он перемалывает их буйство внутри ее души, оставляя лишь одну – воду. Но давление было чудовищным. Купол и Пентаграмма выворачивали ее душу наизнанку.

Старейшина-ритуалист произнес слова на языке, забытом тысячелетия назад. Он поднял Кубок Единения с двумя каплями крови.

Весь зал замер. Далин застыл, его ноздри расширились, ловя малейший отзвук души в центре бури. Элеонора затаила дыхание, ее пальцы впились в ладони.

Свет в Кубке вспыхнул.

Капли не слились.

Они оттолкнулись друг от друга, как два ядовитых паука! Капля Катарины – густая, темная – потускнела, словно покрылась пеплом, и начала пульсировать неровным, тревожным, багровым светом. Капля Кати – яркая, алая – засветилась странным, чуждым для этого места изумрудным отблеском, и задвигалась хаотично. Свет в Кубке стал нестабильным, замигал, как плохой контакт, окрашиваясь в болезненные оттенки.

Над черной поверхностью Зеркала Сущности заклубился туман. Он сгущался, рвался... И проявилось два силуэта. Один – размытый, хрупкий, почти прозрачный, с лицом, напоминающим Катарину, но искаженным страданием. Рядом с ним, ярче, плотнее – другой силуэт. Не Кати. Совсем другой. Девушка в спортивной одежде, с решимым взглядом, но искаженная болью... и окутанная фантомными струями воды, которые бились о невидимые стены, пытаясь вырваться. Образ был двойным, наложенным, дисгармоничным.

Рычание, низкое, животное, вырвалось у Далина. Его золотые глаза, прикованные к Кате, расширились от шока. Он чувствовал. Чувствовал мощь, скрытую под маской. Чувствовал знакомую ноту – ту самую, что сводила его с ума в саду, но теперь искаженную, подавленную, смешанную с чем-то чудовищно древним и темным. Он чувствовал отсутствие той души, что должна была быть. И чувствовал притяжение к тому, что было сейчас. Его лицо исказила гримаса невыносимого диссонанса – отторжение и влечение, ярость и недоумение. Его рука непроизвольно сжалась в кулак, когти впились в ладонь.

«Испытание Связи,» – гулко прозвучал голос Главы Совета Драконов, старого седого исполина с глазами, как две звезды. Его голос разрезал гул ритуала. «Испытуемая и Жених. Протяните руки. Не касаясь.»

Катя и Далин, будто натянутые струны, медленно подняли руки, ладонями друг к другу. Расстояние – сантиметры. Но оно казалось пропастью.

Старейшины направили лучи энергии купола на них. Катя почувствовала, как невидимая сила тянет ее к Далину, пытаясь вырвать ответ из самой глубины ее сущности. Где-то внутри взревел океан. Запах, сдерживаемый котенком из последних сил, рванулся к поверхности, как цунами, готовое смести все. Она ощутила первобытный зов Далина, его драконью суть, жаждущую свою Истинную. Ее собственная душа, ее истинная природа взвыла в ответ, желая слиться, признать, отдаться. Это было невыносимо. Больше, чем любая физическая пытка. Распятие души между необходимостью скрываться и жаждой быть узнанной.

«Хорошие новости, ты его истинная! » – ревел Котенок в ее сознании, его голос был хриплым от напряжения. « Плохие новости, для всех драконов ты желанная истинная! Держимся, потом откроем суть Далину!»

Катя сжала зубы до хруста. Каждая клетка ее тела кричала. Слезы, соленые и жгучие, потекли по ее лицу, смешиваясь с потом. Но она не ответила на зов. Она сжала свою истинную природу в кулак, загнала ее обратно в темные глубины океана, заперла на замок воли.

Между их ладонями... ничего не появилось. Ни золотых нитей Истинной Связи. Ничего, кроме мерцающего, искаженного пространства от энергии ритуала и их собственного, яростного, подавленного напряжения.

Далин вздрогнул, как от удара. Его рука опустилась. В его глазах мелькнуло нечто страшное – не просто отсутствие связи. Понимание. Понимание того, что что-то есть. Что-то огромное, невероятное, подавленное... и не его. Горечь, ярость и... щемящая, невыносимая обида за то, чего он так желал и что было так близко, но так недостижимо, исказили его черты. Он отвернулся, его плечи напряглись, как у раненого зверя.

Старейшины опустили посохи. Купол из пламени погас, руны под ногами Кати перестали жечь. Светильники горели ровнее. Гул Предков стих, оставив оглушающую, звенящую тишину. Катя стояла, дрожа, едва дыша, ее белое платье промокло от слез и пота. Вода, единственная прорвавшаяся стихия, тонкими ручейками стекала с ее ладоней на черный обсидиан.

Старейшины переглянулись. Не словами. Не жестами. Их взгляды встретились, и в этом молчаливом обмене читалось единодушие. Решение было принято. Глава Совета, дракон с лицом, высеченным из скалы, сделал шаг вперед. Его голос, должен был вынести приговор.

И в этот миг, прежде чем он открыл рот, из тени у входа шагнула Мария Петровна. Ее фигура, маленькая рядом с исполинами-драконами, казалась хрупкой. Но ее голос, прокатился по залу, как раскат грома, наполненный нечеловеческой силой и непоколебимой правдой:

«Высокий Совет! Вы видели Отпечаток! Вы видели след Чужой Воли, что перечеркнула путь естественной души! Но вы не видели всего! Я спасла душу Кати в ином мире! Она должна была явиться в этот мир через новые роды! Но сама избрала это тело – тело жертвы! – чтобы правда об убийстве Катарины Вейлстоун восторжествовала! Она пришла не заменить – она пришла восстановить справедливость!»

Ее слова повисли в воздухе. Старейшины смотрели на нее, некоторые с недоверием, другие – с проблеском заинтересованности. Элеонора, до этого замершая, вдруг вскрикнула, истерично, разрывая тишину:

«Нет! Она лжет! Это обман! Колдовство! Верните мне дочь! Верните! Я не хотела ее смерти... я не знала, что в теле останется чужая душа! Я только хотела лучшего для нее!» Она рванулась вперед, но Стражи Порога схватили ее. Она билась в их руках, как безумная, ее крик был пронзителен: «Убейте ее! Убейте подмену! Она украла тело моей дочери! Пусть заплатит! Пусть исчезнет!» Ее вопль, полный безумия, отчаяния и эгоистичной ярости, оборвался, когда Глава Совета поднял руку. Его взгляд был непроницаем.

Он посмотрел на Марию Петровну, на истекающую водой, дрожащую Катю, на Далина, отвернувшегося и сжатого как пружина, на безумную Элеонору. Он открыл рот. Голос его был низким, как скрежет каменных плит, и решающим:

«Отпечаток...»

Тишина в Святилище стала абсолютной, тяжелой, как сам камень. Воздух перестал двигаться. Все взгляды, как иглы, впились в Главу Совета. Катя перестала дышать. Далин замер. Арден стиснул кулаки. Луиза закрыла глаза. Мария Петровна выпрямилась во весь свой небольшой рост. Элеонора затихла, завороженная.

«...Разрушен.»

Слова падали, как камни в бездонный колодец. Они звучали не громко, но их эхо било по барабанным перепонкам, по самому сердцу. Приговор вынесен. Душа в теле Катарины Вейлстоун – не та, что была изначально. Катя почувствовала, как земля уходит из-под ног, но стояла, вцепившись волей в остатки сознания. Глава Совета сделал паузу, его древний взгляд скользнул к Далину, потом обратно к Кате. В глазах Старейшин читалось не только осуждение, но и глубокая растерянность. « Замена души» . Не подмена в привычном смысле колдовства, а нечто иное, беспрецедентное, о чем говорила Мария Петровна. Что это меняло? Никто не знал. Но факт был неоспорим: в теле Катарины жила чужая душа. И этот факт повис в тягостном молчании, оставляя всех – и Совет, и Катю, и Далина – в мучительной неопределенности о том, что же будет дальше.

Следующее слово должно было определить ее судьбу в этом мире драконов.