Истинная за Завесой (СИ)

Глава 45. Тень Рассвета перед Ритуалом.

Луиза, все еще широко раскрыв глаза на неожиданного фамильяра, покачала головой, словно стряхивая остатки сна и неверия. «Завтрак… Да, конечно, завтрак,» – пробормотала она, отбрасывая одеяло с такой решимостью, будто шла на штурм крепости, а не на кухню.

Катя, все еще не веря в реальность теплого черного комочка на своих коленях, лишь кивнула, пальцы машинально вплетаясь в его бархатистую шерстку. Элис, хоть и проснулась, выглядела ослабевшей, как тростинка после урагана. Котенок тут же строго ткнул мордочкой в ее сторону: «Тебе, раненой пташке, вставать запрещено. Пока силы не вернутся – лежи. Точка.» Элис, поймав его изумрудный взгляд, полный неоспоримого авторитета древних глубин, лишь вздохнула и покорно уткнулась в подушку, улыбнувшись его заботе.

Луиза, как вихрь, накинула халат и скрылась за дверью. В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь громким, утробным мурлыканьем котенка и ровным дыханием Элис. Катя гладила его, чувствуя, как вибрация умиротворения растекается по ее собственным измотанным нервам, как теплый мед.

«Откуда ты… взялся?» – наконец выдохнула она, глядя на его довольную мордочку.

«Из твоего океана, хозяйка,» – ответил он, не открывая глаз, лишь блаженно выгнув спинку под ее пальцами. «Силы накопилось достаточно, чтобы материализовать малую толику. Пока – вот такой очаровательный сосуд.» Он потянулся, демонстрируя крошечные коготки. «Но не волнуйся, могу и обратно. Хотя сейчас… здесь гораздо уютнее.»

Вскоре Луиза вернулась, неся поднос, от которого шел божественный аромат: дымящиеся миски бульона, теплый хлеб с хрустящей корочкой, зеленые яйца и – отдельно – маленькая пиалочка с аппетитно пахнущей отварной рыбкой. Запах мгновенно разбудил в Кате зверский аппетит, а котенок на ее коленях замер, как статуя, весь превратившись в ноздри и жадные изумрудные глаза.

«Для тебя, маленький повелитель,» – с легкой усмешкой сказала Луиза, ставя пиалу перед ним. Он не заставил себя ждать. С кошачьей грацией, но с энтузиазмом голодного льва, он набросился на рыбку, уплетая ее с тихим, довольным урчанием.

Катя осторожно помогла Элис приподняться, устроив поднос с миской на коленях. Сама села с Луизой за столик. Первый глоток бульона – горячий, наваристый, с дымком – был как бальзам. Простота еды после пережитых ужасов казалась чудом. Котенок, расправившись с рыбкой до последней крошки, облизнулся с громким чмоканьем и бросил оценивающий взгляд на поднос, где у Элис лежало небольшое пирожное.

«М-м-м, не плохо,» – заявил он громко, его голосок звучал комично-важно. « Но знаешь, чего бы я еще предпочел? Чего-нибудь… сладенького.» И прежде, чем кто-то успел моргнуть, он превратился в черный шар. Один ловкий бросок – и пирожное исчезло с тарелки Элис, а котенок уже сидел на краю кровати, громко чавкая.

Элис ахнула… а потом рассмеялась. Легкий, звонкий смех, прерывающийся от слабости, но такой живой, такой искренний. Луиза фыркнула, поперхнувшись бульоном. Катя не смогла сдержать широкую улыбку. Абсурдность – древний Источник Тьмы, ворующий пирожное у больной девушки! – разрядила напряжение, как иголкой лопнувший шар.

«Бесстыдный воришка!» – сквозь смех выговорила Луиза, вытирая слезу.

«Кто успел, тот и съел!» – промурлыкал котенок, восседая на самом краю кровати, и его довольное урчание смешалось с умильными звуками поглощаемой сладости.

Смех замер на полуслове, когда в дверь вежливо, но твердо постучали. Вошел дворецкий, его лицо – маска учтивости, но в глазах – сталь напряжения.

«Госпожа Катарина,» – он поклонился. «Простите за вторжение. Прибыли маги от Совета. Они ожидают в Малой Гостиной для обсуждения… предстоящего Ритуала.»

Воздух в комнате мгновенно сгустился, став ледяным и тяжелым. Катя почувствовала, как холодный комок подкатил к горлу.

Катя собрала волю в кулак, заставив голос звучать ровно: «Спасибо. Я спущусь через несколько минут.»

Дворецкий поклонился и исчез. Тишина после его ухода была гулкой, давящей. Даже котенок молчал, уставившись на дверь, словно видя сквозь нее.

«Пора,» – тихо сказал он, его голос потерял игривость, став глухим и серьезным. «Ритуал вытащит все наружу. Всю правду. Всю боль. Всю радость. Все твое бытие – как на ладони. Душа увидит всё. Это… будет не физическая боль. Это будет боль души, столкнувшейся с самой собой без прикрас. И с истиной о… смерти Катарины.» Он взглянул на Катю. «Они будут использовать кристаллы Правды. Иллюзии там не живут.»

Катя глубоко вдохнула, ощущая, как земля уходит из-под ног, но внутри загорался огонек бесстрашия. «Хорошо. Я пойду.» Она встала. «Луиза, оставайся с Элис. Котёнок…»

«Я пойду с тобой, хозяйка,» – заявил он, запрыгивая ей на плечо с легкостью тени. Его коготки мягко впились в ткань платья. «Просто буду милым котёнком.»

Спуск в Малую Гостиную прошел в напряженном молчании. У дверей их уже ждали. Арден, его обычно беззаботное лицо было стянуто в серьезную маску, взгляд – острый, как кинжал, сканировал коридор. И… Далин. Он стоял чуть поодаль, у окна, спиной к свету, превратившись в силуэт с парой золотых углей вместо глаз. Эти угли мгновенно нашли Катю, приковались к ней.

Далин молча шагнул вперед, закрывая расстояние одним плавным движением. Его взгляд – быстрый, как удар хлыста – скользнул по Кате, выискивая трещины, слабину, но наткнулся на стальную решимость. Затем эти же золотые зрачки сузились, уловив движение на ее плече.

«Что это?» – голос Далина был низким, как гул подземного толчка.

Арден резко повернулся, его взгляд тоже упал на котенка. В глазах мелькнуло искреннее удивление, а потом – азартный огонек.

«Фамильяр, Далин», – парировал Арден, его голос звучал чуть громче, чем нужно, бросая вызов тишине. «И судя по глазам, не из робкого десятка.» Он бросил Кате быстрый, ободряющий взгляд.

Котенок лишь медленно прикрыл глаза, потом открыл один, уставившись на Далина с немым, вызывающим: «Ну и что?»

Далин фыркнул – короткий, резкий звук, похожий на шипение раскаленного металла в воде. «Форма не впечатляет. Главное – чтобы защищал, а не украдкой спал на подушках.»

Арден резко шагнул вперед, встав почти плечом к плечу с Далином, но чуть ближе к Кате. Его движение было быстрым, намеренным.

«О, не суди по шкуре, старина», – в его голосе зазвенела сталь. – «Этот «комочек» сейчас сидит на плече у той, кто выстояла перед лицом того, что вас сковало. И не дрогнула. Разве этого мало?»

Далин медленно повернул голову к Ардену. Воздух между ними сгустился, стал тяжелым, как перед грозой. Золотые глаза Далина встретились с пламенными Ардена. В них бушевал не гнев на Ардена, а стыд и ярость на самого себя.

«Не ты будешь напоминать мне о том, что я не сделал, Арден», – прошипел Далин, и в его голосе клокотала магма унижения. – «Каждая секунда в тех оковах…» Он резко оборвал себя, сжав челюсти так, что послышался скрежет. Глаза его метнулись к Кате – и в них вспыхнула та самая, первобытная решимость, что была его сутью. «Ничего подобного больше не повторится. Никогда.»

Катя почувствовала, как котенок на плече напрягся, как пружина. Она сама застыла, сердце колотилось. Это была не игра. Это была настоящая, первобытная конкуренция двух альфа-самцов, сдерживаемая только обстоятельствами и ее присутствием.

Арден оскалился в улыбку, лишенную веселья. «Охотно верю. Но на Ритуале понадобится холодная голова, а не горячие когти. Я пойду с Катариной. Буду следить, чтобы кристаллы Правды не сожгли ей душу вместо улик.»

Далин сделал шаг, встав так, что его плечо оказалось между Катей и Арденом. Его рост, его мощь внезапно стали ощутимыми.

«Твоя «холодная голова» слишком любит болтать, Арден», – прозвучало ледяным тоном. – «На Ритуале нужна тишина и концентрация. Я буду рядом. Как гарант ее физической безопасности. И как тот, кому ее жизнь… важна.» Последние слова он произнес чуть тише, но с такой интенсивностью, что Катя почувствовала жар на щеках.

Арден замер. Его улыбка исчезла. В его глазах вспыхнуло что-то – обида? Гнев? Но через мгновение его взгляд стал оценивающим, почти… уважительным. Он медленно кивнул, не отводя глаз от Далина.

«Физическая безопасность… да, твоя стихия. Ладно, Жаритель. Береги ее тело». – Он повернулся к Кате, и в его глазах снова появилась знакомая теплая искорка, но теперь смешанная с новой серьезностью. – «А я… я буду следить, чтобы твоя душа не потерялась в тех лабиринтах. Договорились?»

Далин не ответил, лишь слегка наклонил голову – жест одновременно и признания, и предупреждения. Их взгляды снова скрестились – уже без открытой вражды, но с полным пониманием непримиримости их подходов и… странного, зарождающегося уважения к роли друг друга.

Катя выдохнула, не осознавая, что задерживала дыхание. «Спасибо вам… обоим,» – прошептала она. Тепло, смешанное с тревогой, разлилось по груди. Их соперничество было не слащавым, а настоящим, как удар молнии. И в этой искре уже угадывалось будущее – не гладкое, но прочное. Основанное на силе и взаимном признании.

Войдя в гостиную, они увидели троих магов Совета. Воздух стал густым от невысказанного напряжения. Самый старший из магов, с лицом, изборожденным морщинами, сделал шаг вперед. Его голос, низкий и без колебаний, разрезал тишину:

«Ритуал «Пробуждение Первозданной Печати» состоится на рассвете в Святилище Предков.» Его взгляд, тяжелый и неумолимый, упал на Катю. «Глубоко под горой. Древняя сила того места... она подавляет волю слабых.»

Второй маг, женщина с острыми чертами лица и холодными глазами, подхватила, обращаясь скорее к Ардену и Далину, но слова были для Кати:

«Присутствие всех четырнадцати Старейшин обязательно. Семь Драконьих Родов. Семь Магических Домов. В полном церемониале.» Она чуть наклонила голову в сторону Далина. « Лорд Далин будет рядом с испытуемой. Его роль – быть «якорем» для проверки душевной связи.» В ее тоне сквозило: « Это не просьба».

Третий маг, самый молодой, но с отсутствующим взглядом человека, привыкшего к запретным знаниям, заговорил четко и безэмоционально, глядя прямо на Катю:

«Все посторонние артефакты будут изъяты. Все. Без исключений.» Его взгляд скользнул по котенку на плече. Катя почувствовала, как маленькое тело мгновенно сжалось в твердый, готовый к бою комок. «Фамильяр также будет изъят на время действа. Он останется под наблюдением у Порога Святилища, но не в центре круга.»

Старший маг снова взял слово, его голос звучал как скрежет камня:

«Будет использована Кровь Первозданной Печати. Та, что была взята при рождении Катарины Вейлстоун и запечатана в Хрониках.» Он сделал паузу, подчеркивая весомость следующего. «И ваша свежая кровь, взятая на алтаре. Зеркало Сущности сравнит то, что должно быть в этом теле... с тем, что в нем есть сейчас.» Его взгляд стал пронзительным. «Ожидайте не боли. Но глубочайшего психологического шока. Это будет... вторжение. В самые сокровенные уголки души. И вашей, и той, что была до вас. Магия Святилища не оставит камня на камне от ваших масок. Давление будет колоссальным.»

Маг-женщина добавила ледяным тоном:

«Элеонора Вейлстоун будет доставлена из Катакомб. Она обязана присутствовать. Ритуал зафиксирует ее причастность к смерти дочери магически, при ней самой. Для Старейшин это станет неопровержимым доказательством вины.»

Старший маг заключил. Его слова падали, как обвинительные камни:

«Ритуал обрушит экстремальное давление напрямую на вашу душу, испытуемая. Без артефактов. Без фамильяра рядом. Любая слабина, любая аномалия в вашей сущности, проявленная под этим напором или отраженная в Зеркале...» Он намеренно замолчал, давая Кате представить худшее. «...будет немедленно замечена Старейшинами. Их вердикт должен быть единогласным.» Он подчеркнул последнее слово. «Малейшее сомнение, малейшая тень несогласия – и это будет расценено не в вашу пользу. Последствия...» Он не стал договаривать, но в его глазах читалось: « смерть» .

Арден и Далин не задавали вопросов. Их лица были каменными масками. Катя слушала, кивала. Под спокойной маской на ее лице бушевал ураган страха и решимости. Без кулона. Без Котенка на плече. Элеонора здесь. Все увидят. Любая ошибка – смерть. Котенок не дрожал. Его зеленые глаза горели холодным огнем готовности, лишь кончик хвоста выбивался из абсолютной неподвижности, как стрелка сейсмографа перед катастрофой.

«Благодарю за разъяснения,» – прозвучал ее голос. Удивительно твердый. Хотя внутри все сжималось в ледяной ком. «Я буду готова к рассвету.»

Маги почтительно поклонились. Арден и Далин проводили ее до лестницы. Арден легонько коснулся ее локтя. В его глазах не было обычной легкости, только глубокая серьезность и тень тревоги:

«Отдыхай, Катя. Завтра... потребуется вся твоя сила духа. Вся. До последней капли.»

Далин лишь смотрел на нее, и в его взгляде было столько немой поддержки, столько веры, что она чуть не задохнулась. «До рассвета,» – только и сказал он, но эти слова значили больше любой речи.

Котенок спрыгнул с плеча и юркнул наверх. Катя медленно поднялась в свою комнату, каждая ступенька давалась с усилием, будто она карабкалась на гору. Она открыла дверь…

И замерла на пороге, сердце бешено заколотилось, перехватывая дыхание.

В комнате царила непривычная, теплая суматоха. Луиза, сияющая, со слезинками на ресницах, крепко обнимала… старушку. Невысокую, в темном, добротном платье, с седыми волосами, убранными в строгий шиньон. Но глаза… Глаза были яркими, пронзительными, полными невероятной мудрости и силы. Глаза, которые Катя видела в последние секунды своей жизни в болоте. Глаза, которые обещали спасти душу.

Мария Петровна. Здесь. В плоти и крови.

«Катя!» – Луиза оторвалась от бабушки, ее лицо светилось чистым, детским счастьем. «Смотри! Бабушка! Она вернулась! Она здесь!»

Но Катя не слышала. Весь мир сузился до этой фигуры в кресле. Кровь ударила в виски, потом отхлынула, оставив ледяную пустоту. Голос сорвался на хриплый, сдавленный шепот, полный абсолютного, оглушающего потрясения:

«ВЫ?!»

Бабушка Луизы, могущественная ведьма, спасшая ее душу из болотной трясины, переместившая ее в это тело, медленно улыбнулась. Улыбка была теплой, материнской, но в ее глубине читалась титаническая усталость и стальная воля.

«Я, дитя мое,» – ответила Мария Петровна, и ее голос, сильный, знакомый до мурашек, прозвучал в комнате как удар колокола, отгоняющий злых духов. «И вовремя подоспела, как вижу. Ритуал завтра. Я на нем выступлю. Свидетелем.»

Луиза ахнула, сияние сменилось тревогой: «Бабушка! Ты не можешь! Это же… это опасно! Для тебя! Совет… Они скажут, что ты совершила Подмену!»

«Подмены не было, внученька,» – мягко, но неумолимо поправила ее Мария Петровна. Ее взгляд, полный бесконечной нежности и твердости, был прикован к Кате. «Я протянула руку тонущей душе. Душе бесстрашной девочки, бросившейся спасать чужую жизнь. Я дала ей шанс.» Она покачала головой, и в ее глазах мелькнула тень недоумения и печали. «Я не могла знать ее путь. Я думала, она явится в этот мир по предназначению – через роды, в свое время. Но… видимо, у Святых Покровителей Переходов были другие планы. Или чья-то злая воля перечеркнула естественный ход вещей.» Ее голос зазвучал с невероятной силой убеждения . «Ее душа сама выбрала это тело. Тело, которое уже покинула душа. Тело, которое ждало. Я лишь… открыла дверь.»

Она поднялась с кресла с потрясающей для ее возраста легкостью. Казалось, сама комната наполнилась ее скрытой мощью.

«Ритуал завтра. На рассвете. Он подтвердит правду. Не Подмену, а Чудо Спасения. И я обязана быть там, чтобы сказать это. Чтобы защитить тебя, дитя мое спасенное.» Она сделала шаг к Кате, ее взгляд был глубоким, как океан, и таким же непостижимым. «Мы со всем справимся. Вместе.»

Катя стояла, не в силах пошевелиться, не в силах вымолвить слово. Глядела на женщину, перевернувшую всю ее вселенную. Спасшую. Приведшую сюда. В тело ненавидимой всеми Катарины, к драконам, к магии, к смертельным опасностям… и к Луизе, к Элис, к Далину… к этому странному, теплому дому с садом… к Котенку на плече, который мурлыкал теперь громко, глядя на Марию Петровну с явным одобрением.

В глазах старой ведьмы Катя прочла ответ на все немые крики души: «Да, это я. Да, это было именно так. И да, теперь ты не одна.»

Мария Петровна легко взмахнула рукой. Катя почувствовала, как теплая, густая волна покоя окутывает ее, смывая последние остатки дрожи и страха. Даже Элис на кровати вздохнула глубже, расслабившись. Луиза перестала кусать губу.

«Отдыхайте теперь, дети мои,» – прозвучало как заклинание, мягкое и непререкаемое. «Соберите силы. Завтра они понадобятся сполна. Я здесь. До самого рассвета.»

Рассвет был уже не за горами. Он нес не Ритуал, не суд – он нес развязку. Окончательную ясность ее прошлого и зыбкий, но неотвратимый порог будущего. А пока… пока в комнате стояла тишина, наполненная ровным дыханием Элис, громким мурлыканьем Котенка, устроившегося у ног Кати, и тихим шепотом Луизы, что-то рассказывающей бабушке. И в центре этого островка покоя, как живая тень перед рассветом, стояла Мария Петровна. Бабушка. Ведьма. Тот, кто дал ей второй шанс. И Катя знала – они действительно справятся. Вместе.

Дорогие читатели!

Если вам нравится моя книга, буду очень рада, если вы поставите сердечко – это лучшая поддержка для меня как для автора! 💖

А еще – огромная просьба подписаться на меня . Так вы точно не пропустите новые главы и книги! 📚

Спасибо, что читаете! Ваше внимание очень вдохновляет!💖