Испытание Судьбы

Глава 33

Райдер

Три дня прошло с тех пор, как я оставил Синтию в тюрьме Благих. И каждый день она умоляла о помощи, умоляла прийти и забрать её. Я слышал её, и чувствовал её отчаяние. Я сопротивлялся желанию пойти и вытащить её, зная, что не могу. Если она не изменится, станет тем, кого мне придётся защищать. Я знал, что она сильна, но не развивалась. Син довольствовалась тем, как обстоят дела, но на войне так нельзя, иначе мы проиграем. Мне надоело проигрывать. Я подтолкнул её к переменам, ведя себя, как мудак, который заставлял её справиться с ситуацией. Она позволила Вилу войти в наш дом и убить наших людей. Я больше никого не потеряю.

Дристан. Проклятье. Мой младший брат ушёл. Он был здесь, чтобы защитить её, а она подвела их всех своей неспособностью эволюционировать из простого Фейри. Не важно, что мы говорили друг другу, или как лгали, чтобы заглушить чувство вины. Единственное, что должна была сделать эта упрямая женщина — дотянуться до силы, которую предлагало Царство Фейри.

— А как насчёт садов? — спросил Зарук. Я нахмурился при мысли, что там прячутся маги.

— Эйдан обыскал их несколько дней назад и не нашёл там никаких следов, — рассеянно ответил я.

Я изучал карту, медленно переводя взгляд на расположение тюрьмы. В течение трёх ночей я возвращался, сидел у обрыва и наблюдал, как Синтия спит. Она была вся в грязи и саже, и дрожала от холода. Кроме того, выглядела растерянной. Она открыла свои красивые глаза и стала искать меня, а затем возобновила мольбы. Отчаяние в голосе чуть не сломило мою волю. Я почти сдался и забрал её оттуда, но это не помогло бы ни ей, ни Фейри. Я не мог ни изменить Син, ни заставить. Ей предстояло решить, к какому миру она принадлежит. Синтии нужно отпустить один из миров, потому что она теряла оба, живя и в мире людей и в Царстве Фейри. Цепляясь за клочок человечности, связывающий её с тем миром, она губила людей. Я сказал ей, что перестраиваю Фейри, потому что не могу заставить себя сказать, что из-за её отказа принять Царство запускает эволюцию, поскольку оно тихо умирает.

Синтия не делала ничего наполовину глупого, но сейчас глупила. Она отказывалась принять Фейри, протянуть руку и занять своё место в нашем мире, и теперь это стоило нам жизни дорогих и близких людей. Я не должен был влюбляться в Син. Я знал, что такой, как я, никогда не сможет удержать нечто столь чистое и прекрасное, как она, и всё же я потянулся к ней, и она позволила мне прикоснуться к себе. Предполагалось, что всё будет просто: найти Кровавую Наследницу, вырастить её и уйти с ребёнком, который убьёт Дану. Только потомок Дану мог сражаться с ней, и это должна была быть дочь. Я заставил это, чёрт возьми, произойти, ставя и убирая фигурки в игре, чтобы гарантировать, что Синтия родится и только для меня.

Синтия стала всем, чего я хотел и что было нужно. Потом она умерла, рожая моих детей, и всё изменилось. Я изменился. Я почувствовал слабость, потому что хотел, чтобы она улыбнулась и видеть, как загораются её глаза, когда я говорю что-то милое. Но, чёрт возьми, я ни в какой мере не был милым. Я не такой, и в глубине души она знала это и всё равно осталась. Она наслаждалась моей грубостью и кричала для меня. Син — редкая породой женщин, которая позволяла владеть собой за закрытыми дверями. Она позволила мне доминировать и трахать до тех пор, пока мы оба не были истощены. Эта женщина сорвала мои планы и вторглась во вражескую Гильдию с моей армией за спиной, и она сражалась за меня. Она пришла, спасти меня, думая, что я слаб, но это не так. Я отключил частоту для связи, что позволило мне говорить со всеми, не говоря никому, что делаю. Я не мог, учитывая, что Маги могли выдавать себя за нас или говорить на тех же ментальных каналах. Я пошёл туда один, ибо знал — что бы ни делали ведьмы, они не смогут убить меня.

Синтия пожертвовала нашим ребёнком, чтобы спасти меня, и мне было это ненавистно. Я ненавидел то, что она считала меня жалким, а мне с ней было комфортно. Да, меня это не оправдывает, но кто, чёрт возьми, думал, что она приведёт мою армию Орды в свой мир ради меня?

Я возбудился в момент, когда она через зверя вернула меня обратно. Я предположил, что она потянулась к своим силам, но нет. Ристан сказал, что ей нужно время. Хрена с два. Синтия держалась за оба мира, пока мы проигрывали эту грёбаную войну. Я был терпелив с ней, но больше нет. Мы больше не могли позволить себе роскошь ждать. Мы показали ей свою любовь, заставили чувствовать себя как дома, научили всему, что нужно знать о нашем мире, и она выбрала нас. Проблема в том, что земля чувствовала её колебания, и я, как Бог Фейри, тоже это чувствовал. Я почувствовал, как она отстранилась, когда ей стало слишком удобно. Я чувствовала её нерешительность принять то, что было прямо перед ней. Я видел, как она сжимала кулаки и отдёргивала руки, как только земля предлагала ей силу. Хуже того, я чувствовал её желание держаться за другой мир, и вернуться туда, потому что верила — там её место.

«Райдер, где ты? Ты мне нужен», — прошептала она у меня в голове, будто находилась в беде. Я склонил голову, прислушиваясь к окружающим звукам, но ничего не услышал. — Пожалуйста, я здесь не одна. Ты мне нужен!»

Я отключил её, так как там ничего не было. От холода и дискомфорта её нужно спасать. То, что она была смертной и не могла дотянуться до своих сил — твёрдое напоминание о том, что она нуждалась в нас так же, как мы в ней. Одиночество должно напоминать о семье, которую она полюбила так же сильно, как мы любили её. Я не просил её забыть друзей. Я просил выбрать Фейри. Это не означало забыть, откуда она пришла, или потерять то, кем была. А значило лишь позволить этому миру быть частью её, а она держала нас на расстоянии вытянутой руки. Она просила землю принять наших детей, но так и не получила их взамен. Она наша. Она родилась здесь и была создана, чтобы спасти этот мир, даже если я немного манипулировал.

Боги играли нами, используя друг против друга. Они сознательно превратили нас в монстров, поселили в мир, который сами же создали, и когда разозлились, мы начали умирать. Мир кричал от их ярости и горя, а потом просто замер. Боги бросили нас, и какое-то время всё было спокойно. А потом мир начал нас отвергать. Мы должны были придумать, как спасти себя, поэтому я привёл в действие план спасения мира и избавления от богов. Мне просто нужно было что-то, что Дану создала с частичкой себя, чтобы использовать против неё. Мне нужно было что-то смертельное, как я. Кто-то, кто мог бы сражаться вместе со мной против Богини Фейри и помочь мне вернуть наш мир.

Я никогда не ожидал, что эта злючка войдёт в мою жизнь, постоянно отказывая своим милым розовым ротиком. Я никогда не думал, что захочу Синтию, но захотел. Я наблюдал за ней, изучая, пока она медленно влюблялась в молодого Наёмника, который проник ей между ног и почти обмочился, когда лишил её девственности. Позорная трата хорошего секса, но она не жаловалась. Никогда не жаловалась.

Синтия боец. Весь её мир был сосредоточен на Гильдии и охоте на моих сородичей, и у неё это хорошо получалось. Потом она, очертя голову, накинулась на меня и велела проваливать. Так что, я стёр себя из её сознания и сделал единственное, что мог — начал планировать грубо отыметь её. Эта маленькая девчонка сказала мне, грёбаному Королю Орды, проваливать. В тот день она подписалась на наказание. Я мог бы взять её тогда, широко раздвинув красивые бедра, вонзиться в её влажную плоть. Её губы скривились в озорной улыбке, когда она отступила, подняла средний палец и велела мне отвалить. Затем она повернулась и, покачивая прелестными бёдрами, вышла из переулка, в который я её загнал, желая увидеть реакцию на то, кто я.

Я днями кормился, не в силах выкинуть из головы образ её задницы, неторопливо удаляющейся от меня. Я был ненасытен необходимостью трахом стереть именно это маленькое упругое тело из головы. Проблема в том, что она не из тех женщин, от которых можно уйти.

Её глаза сияли внутренней красотой, которую невозможно подделать. Когда она улыбнулась, моё чёртово холодное, мёртвое сердце забилось в первый раз на моей памяти. Она заставила меня хотеть чего-то, чего я смирился никогда не иметь, а потом эта сука умерла. Синтия вырвала из моей груди то самое сердце, которое заставила биться, когда погибла. Она подарила мне детей, первых тройняшек в истории всей расы. Она называла их зверятами, потому что зверь сделал так, чтобы её чрево приняло его семя. Она стонала для него, а он мурлыкал, чувствуя свою пару в Синтии. Она вернулась к нам, но я уже познал вкус утраты и знал, что никогда не хочу жить в мире без неё. Я знал, что если она не проснётся и не заберёт свои силы, мы можем не пережить эту войну. Нас должно было хватить. Но потом она опять начала отстраняться, начала планировать новую Гильдию, и её душа ушла от нас. Я посылал деньги, помогал, где мог, и бросал всё, что мог, на её любимый проект, чтобы ускорить процесс восстановления и Син вернулась бы к нам.

Гильдия была построена, работает, а Син так и не вернулась. Я сказал Олдену, что она нужна нам, и он велел ей вернуться домой и готовиться к войне. Но она так и не стала нашей, иначе вернулась бы раньше. Я разыграл свои карты, и она бросила их мне обратно. Я сказал ей правду, и она отстранилась ещё дальше. Она многое скрывала от меня. Кое-что она могла бы рассказать мне, например, что Богиня Хаоса играет в игры в нашем доме. Так уж вышло, что я был в курсе. А ещё знал, что Танатос был у двери моей спальни. Лукьян тоже знал и стоял в тени со Спайдером, защищая наших детей от иррациональной веры Синтии, что она должна всё в одиночку. Я включил её в свои планы, но она проигнорировала их. Мы объяснили ей необходимость её присутствия здесь, когда встречались с главами каст, но она несколько недель отсутствовала, даже не осознавая этого. Ристан отвёл её в сторону и напомнил, как работает время между мирами, и она нахмурилась, пожав хрупкими плечами, будто это не проблема. Но, будь всё проклято, это огромная проблема! Если бы я знал, что она понимала, с кем общается, мы могли бы быстро и эффективно покончить с этим.

Мне не пришлось бы пускать все на самотёк, чтобы узнать, не замышляет ли моя жена заговор против меня. Вместо этого я позволил ей предположить, что трахнул кого-то другого, чтобы поймать шпионов, бегающих по нашим коридорам. Я начал складывать колоду без неё, так как думал, что она складывает её против меня ради наших врагов.

Я был так же виноват, как и она, но не я держался за другой мир. Я здесь и ждал, когда она выберет нас. Её мир не хотел её, не принял бы её в истинном обличье, но мы бы приняли. Царство Фейри тянется к ней, а она отказывалась тянуться и брать силу, которую оно предлагает своей богине.

Она хотела, чтобы я был её плохим парнем.

Ну, вот он я, больше не надеваю для неё маску вежливости. Она могла бы разобраться с тем, кто я на самом деле, или вообще не поймёт меня. Я больше не буду притворяться тем, кем не являюсь. Я не хотел игнорировать происходящее, или жизни, которые мы потеряли, потому что она отказывалась отпустить прошлое и шагнуть в будущее.

Охота на неё была захватывающей, но конечный результат не принёс удовлетворения. То, что моя жена корчилась от боли, глубоко ранило, но мысль о том, что я её потеряю, ранила гораздо сильнее. У меня не было времени валять дурака. Мне нужна та, кем она рождена быть, и она принадлежала мне, готовая сражаться с теми, кто хотел нашей смерти. Я хотел, чтобы моя жена вытащила свою хорошенькую головку из задницы и вернулась.

— Ты здесь, или мы поговорим в другой раз? — спросил Зарук.

— Моя жена в чёртовой яме, придурок.

— Черт, а я-то думал, что моя мать была сукой за то, что бросила нас в тюрьму, — фыркнул Ашер, склонившись над столом и наблюдая за нами. — Надеюсь, ты оставил ей там какое-нибудь занятие.

— Нет, Ашер. Чем можно заняться в тюрьме Благих? Может, вам с Синтией будет, о чём поговорить, когда она вернётся.

— Забавно, даже ты не был бы так жесток, — усмехнулся он, скрестив руки на груди и изучая меня с ухмылкой на губах.

— Тюрьма, из которой не могут вырваться даже боги — идеальное место для неё, пока она не поймёт, как быть тем, кем мы хотим её видеть.

Он прищурился и покачал головой.

— Нет, там полно всякой хери.

— Какой хери? — осторожно спросил я, стискивая стол, который заскрипел от напряжения.

Ашер внимательно посмотрел на меня разноцветными глазами.

— Скажи, что ты не бросил Синтию в эту чёртову яму. — Когда я просто продолжил смотреть на него, он побледнел. — Райдер, скажи, что ты не бросил свою хорошенькую жену монстрам, которых я оставил в чёртовом аду!

— Каким монстрам? — спросил я, чувствуя, как внутренности скрутило от его слов. Ашер с пепельного цвета лицом, открывал и закрывал рот, прежде чем осознать, что я сказал.

— Думаешь, там было весело? Есть существа настолько злые и отвратные, что их нельзя убить. Там, внизу, нет магии. Ты либо быстро учишься приспосабливаться, либо умираешь. Ушли столетия, чтобы я смог добыть хоть малейшую толику магии в той адской яме. Если ты оставил Синтию там, она без магии, одна, в окружении монстров, которых нам не хватило сил убить, даже тогда, когда мы получили спустя тысячи лет, вернули магию.

— Она пробыла там три дня и не входила в пещеры, — пробормотала я, вытирая рукой рот.

— Ты не понимаешь. Эта яма даже не настоящая яма, а чёртовы врата в мир монстров. Ты видишь одно, человек внутри что-то другое. Начинается путаница, и время там движется совсем по-другому. Ад человеческого мира — лёгкая прогулка по сравнению с этой адской дырой. Я быстро это понял. Меня бросили в яму через три дня после брата, и для него прошло двадцать лет. Каждый день я смотрел туда, чтобы убедиться, что он в безопасности. Я видел одно и то же каждый день, пока сам не вошёл туда и не обнаружил его разорванным на куски и повешенным на стенах пещеры. Дело в том, что там ты не умираешь, а просыпаешься на следующий день, и на тебя снова охотятся монстры. Ты бросил свою жену долбаным тварям, и уверяю, то, что они делают с женщинами — не передать словами.

— Я не бросал Синтию в яму, она сама прыгнула. Я не помог ей выбраться, и наблюдал за ней каждый день с тех пор, — возразил я, но сердце сжалось, бешено колотясь, и братья сомкнули ряды вокруг меня от волнения, которое почувствовали.

— Нет, ты видел то, что они хотели показать. Молись, чтобы то, что выйдет из той пещеры, хоть немного напоминало женщину, которую ты оставил. Если она пробыла там три дня, значит, старалась сбежать двадцать лет, если не больше. Кое-что могло измениться, но смерть Дану не изменила бы всего. Яма не убила бы Малахию, и если он добрался до Синтии, она может настолько измениться, что тебе, возможно, придётся её уничтожить, потому что до неё ничего не сможет достучаться.

Я наклонился над столом, схватил Ашера за рубашку и дёрнул вперёд, чтобы посмотреть ему прямо в глаза.

— Решил поиграть со мной в игры? Она безостановочно зовёт меня.

— Я не играю, Райдер. Я говорил тебе, что это место — ад и всё дерьмо из ночных кошмаров, а ты оставил Син там? Не я виноват. Я бы не бросил своего злейшего врага в эту чёртову дыру, а я ублюдок, которому нравится смотреть на страдания.

— Она прыгнула, — прорычал я.

— Тогда нужно было вытащить её. Только кто-то извне может вытащить тебя.

— Что там внизу? — осторожно спросил я.

— Монстры, которых мы не могли убить, как бы ни старались. Нас была целая армия, а она одна. Она бессильна, без охраны, более чем вероятно, безоружна и совершенно измотана. Мы провели там тысячу лет вашего времени, а прожили тысячу жизней. Если мы умирали, просто возвращались, чтобы снова и снова жить в кошмаре, пока больше не чувствовали ничего, кроме боли. Хочешь знать, что там внизу, в пещерах? Преисподняя с чудовищами, которые уничтожают душу, пока у тебя не останется ничего, что можно забрать, — тихо сказал Ашер, и его глаза были полны воспоминаний.

— Ты позволил Син прыгнуть в дыру и оставил её там? — спросил Адам, прищурившись на меня и положив кинжалы поверх карт. — Ты выбросил её?

— Я преподаю ей урок. Она не принимает этот мир. Она хочет жить в обоих мирах, и Фейри умирает из-за этого. Мои люди умирают, потому что она не может отпустить Гильдию. Если Синтия потянется к силам, её уже не остановить. Но нет, она прижимает руки к бокам, отказываясь признать, что теперь это её мир и её место.

— Она твоя жена, Райдер. — Адам уставился на меня, его метки пульсировали, когда он в гневе покачал головой.

— Фейри — живое, дышащее существо, и если Син отвергнет его, оно завянет, как и всё остальное. Наши люди умирают, пока она медлит. Что, чёрт возьми, я должен был делать? Ждать, пока не останется никого, кого можно было бы спасти? Мы на войне, Адам. Боги пытаются нас убить! Я сделал то, что считал лучшим. Я не знал, что пещера полна чудовищ. Считалось, что там пусто!

— Нужно хотеть, чтобы она была самой собой! Женщиной, которая умерла, чтобы родить твоих детей. Она моя лучшая подруга, Райдер. Где она, чёрт возьми? Скажи, и мы заберём её.

— Я солидарен с Тёмным Принцем. — Ашер пожал плечами.

— Адам — Тёмный Король, а не принц, — рассеянно поправил я. В голове проносились различные сценарии, а нутро скрутило. Всё внутри меня восставало против того, чтобы она страдала там.

— Не слишком ли он молод, чтобы стать королём? — спросил Ашер.

— Жопе слова не давали, — нетерпеливо рявкнул Адам. — Мы идём?

— Да, — проворчал я, заполняя комнату силой, прежде чем отвести всех в пещеру, где принцы Благих были погребены более тысячи лет… дольше, если верить Ашеру.

Я заглянул в дыру, уставившись на съёжившуюся фигуру Синтии, которая смотрела вверх. Её тело было в грязи, как и в последние три дня. Наряд разорван, но она натянула его на руки, открывая и закрывая рот, пока смотрела на меня умоляющим взглядом фиолетово-голубых глаз.

— Она выглядит измученной, но в остальном в порядке, — пробормотал я.

— Какого лешего ты видишь? Это не Син, а половина чёртового трупа, — отрезал Адам.

— Что? — Я оторвал взгляд от Синтии и посмотрел на мужчин. Они смотрели в яму с выражением тревоги и ужаса. — Она прямо там!

— Нет, Райдер. Ты видишь то, что показывают тебе монстры. Твоя жена умерла. Её там нет. — Ашер провёл рукой по лицу с затравленным выражением в глазах. — Она вошла в пещеры. Твою мать. Кто знает, куда она делась и что с ней случилось. Там внизу хренов труп. Это не Синтия.

У меня бешено заколотилось сердце в отрицании. Я снова повернулся к телу, наблюдая, как оно разлагается у меня на глазах. Там, где несколько секунд назад были её глаза, образовались чёрные безжизненные дыры. Существо поманило меня, стоя на одних костях, прежде чем начать холодно смеяться.

— Дай ещё хорошеньких, чтобы мы поиграли, пожалуйста? — прошипел он, затем захихикал, прежде чем рухнуть на землю, отрывая череп от тела.

— Какого хрена я сделал? — хрипло прошептал я, ненавидя боль и страх, которые пронзили душу при мысли о том, что Синтия пережила рассказанное Ашером.

Никто не шевельнулся и не ответил. Сердце болезненно колотилось о рёбра, когда я двинулся к пещере. Кровь ревела у меня в ушах, а на шее выступил пот. Ашер схватил меня, округлив глаза от ужаса, и я стряхнул его руку.

— Она моя жена! Я оставил её там.

— Если войдёшь в эту яму, никогда не вернёшься. Ты можешь искать Синтию вечно. Райдер, что будет с этим миром, если вы оба пропадёте? — спросил Ашер, наблюдая за тем, как во мне просыпаются тревога и решимость.

— Я не хочу жить в мире без неё. Из-за меня она туда попала. Я решил показать, что забыть старый мир не значит попрощаться с ним. Она не может умереть, не узнав, почему я это сделал. Я не хотел причинить ей боль или разрушить то, кем она была. Я просто хотел, чтобы она знала, каково жить в мире без сил. У неё есть силы из-за Фейри, которые нужно использовать. Я просто хотел, чтобы она это поняла.

— Войдёшь туда и не вернёшься. Это факт. Там, внизу, время идёт иначе, и ты даже не знаешь, где Синтия. Она могла бы пройти через тысячи порталов в бесконечные миры. Я понимаю, ты потерял жену. Это тяжело, но ты её тут оставил. Даже если она прыгнула сама… она ушла.

— Я чувствую её запах. Она не могла уйти слишком далеко в пещеру. — Я видел истину в глазах Ашера.

— Райдер, тебе стоит это увидеть, — крикнул Зарук с другой стороны ямы, заставляя меня повернуться к нему. — Оттуда что-то вышло.

Напротив была лестница, построенная из костей и скреплённая связками. Я проследил взглядом вверх по лестнице, и сердце замерло. Я перенёсся на ту сторону ямы к лестнице. Я чувствовал запах Син, сладость её тела и пьянящую кровь, которая текла по венам. Я подошёл ближе, проталкиваясь мимо людей, которые преграждали путь, и остановился, когда в поле зрения появилась надпись:

«Найдя свою человечность, я оставила её тебе. Слышишь, как оно бьётся? Я нет. Этого ты хотел? Ах, я отрастила крылья… И они показали, кто и что я. Но мне теперь плевать и на то, и на всё прочее. Ты ведь хотел видеть во мне монстра. Теперь я такая. Надеюсь, тебе понравятся перемены. Кстати, я чертовски голодна. Нужно быть осторожнее с желаниями. Я — всё, что ты хотел, но теперь я иная. Скоро увидимся, любимый. Думаю… Я умерла… Ты пришёл? Где ты был, когда нужен был больше всего? Помоги… я… возвращаюсь… Готов поиграть? Чувствую себя хорошо… Возможно, позже мир будет испорчен… Может даже совсем скоро… Звучит… Забавно?»

Слова на стене были написаны её кровью, где-то был смысл, где-то нет, как будто она менялась или развивалась, когда писала. Гигантские крылья тоже были нарисованы, а на пьедестале у стены лежало сердце Синтии.

Я с трудом сглотнул, пытаясь придумать, что сказать. Но в голове вертелись лишь проклятия. Не этого я хотел, и если Ашер прав, ей теперь на всё плевать. Она пробыла там слишком долго. Что, чёрт возьми, я сделал? Кто она теперь?

— Будем надеяться, что из этой дыры вылезла именно твоя жена. Судя по любовному посланию, возникает ощущение, что это не Син.

— Это её проклятое сердце, — прохрипел я. — Это сердце Синтии, и её послание написано её кровью.

— Но это не значит, что вышла именно Синтия. Монстры, скорее всего, поглотили её мысли и получили доступ к одному из её трупов. Возможно, они оставили его, чтобы ты не искал глубже. Эти твари совсем не такие, как мы, Райдер. Некоторые поедают души, забирая лучшие части и удаляя воспоминания, превращая их в то, что хотят. Другие монстры, ну, они превращают тебя во что-то совсем другое. Я не был таким притягательным тогда. Оттуда выходят изменившимся. Это место превращает тебя в монстра. Извини, что это не те слова, которые ты хочешь услышать, но, чёрт возьми, она вырвала своё сердце и кровью написала тебе жуткое любовное письмо. Не похоже, что оттуда вышла Богиня Фейри, Райдер, — грустно сказал он.

— Моя Синтия не в той пещере, это всё, что меня волнует. Я могу вернуть её, она моя жена. Просто нужно найти её. — Я уставился на рисунок крыльев, который вселил в меня надежду. Я замер, слушая биение сердца, лежащего на камне. Через что Син прошла, чтобы выбраться оттуда? Простит ли она меня за то, что я оставил её здесь? Зная Синтию, мне придётся всю оставшуюся жизнь за неё бороться.

— Полное сумасшествие, — пробормотал Адам, в отчаянии проводя пальцами по волосам.

Я был готов пойти на войну, чтобы вернуть Синтию, но сначала нужно выяснить, где она, чёрт бы всё побрал, я не чувствовал её. Казалось, она прямо здесь, но тут только её кровоточащее сердце.

— Нужно выяснить, где она была или куда собиралась пойти.

— Нет, тебе нужно выяснить, кто и что выползло из этой дыры. Тогда, и только тогда, сможешь понять, куда пошла Синтия. — Ашер, нахмурившись, покачал головой. Все замолчали, слушая, как сердце бьётся все громче, словно Синтия испытывала прилив адреналина или, что ещё хуже, сражалась с кем-то.