Инженерный Парадокс 5

Глава 8

Доходный дом Кузнецовых, зона контроля Гаражных, Нижний город, Новгород, Глория

Глория проснулась в прекрасном настроении, первое время не понимая — отчего. Потянулась, не открывая глаза, приподнялась…

— Так, — нахмурилась она своим ощущениям.

Открыла глаза, огляделась, взглянула на себя под одеялом, улыбнулась… И замерла, с улыбкой и нахмуренными бровями. Подумала так немного, хмыкнула, свесив руку с кровати и нащупав свой планшет. Открыла ежедневник и вбила туда новую графу и запись: «Супружеский долг: ✓»

Откинулась с улыбкой на кровать, думая о том, что вчера выдался удивительно интересный, да и приятный день. И даже не только в его завершении дело, хотя и оно… было очень и очень. Основным было то, что: она впервые за всё время с гибели рода расслабилась. И давящие мысли окружающих были почти не заметны.

Глория отдавала себе отчёт, что похотливый взгляд на привлекательного человека противоположного пола нормален. Но от этого понимания её не становилось легче, это давило. Как и алчность, попытки использовать… Эмоциональный фон людей зачастую никогда не выливался в слова или действия, но ощущать его было всегда тяжело и неприятно.

И тут Марк, с мягкими и приятными эмоциями. А потом — Гаражные. Нет, ангелами они не были, но совсем не засоряли эмоциональный фон в её адрес. Так, какие-то отголоски, на которые она просто не обращала внимание. И за это тоже стоило сказать спасибо Марку: её… муж поставил себя так, что Гаражные даже в мыслях не посягали на «его».

Это при том, что Марк не проявлял агрессии и многое прощал — это Глория установила точно. Добился уважения и опаски просто тем, что он — такой. И Гаражные понимают, что то, что Марк не может простить, лучше не только не делать, но и не думать об этом.

И он ей… похоже нравится, пришла к выводу Глория и засмеялась: признать подобное после брака, спасённой и не раз жизни, да и вчерашнего… Это очень по-Марковски. Похоже, они друг другу подходят…

Но ведь сама она до поры и не думала ни о чём таком! А эмоциональный фон Марка, на который она ориентировался, вообще не выдавал заинтересованности в ней, как в женщине. Долгое время она вообще думала, что он не интересуется ничем таким…

До этих борделей! И ведь как обидно стало! Она чуть не сорвалась, думая уже пройтись по округе огнём, сжигая эти гнёзда порока… Но вовремя одумалась: они-то в чём виноваты? Занятие не слишком… просто не слишком. Но, например, как выяснила Глория уже в Нижнем, бордели здесь были местами экстерриториальными и не подконтрольными бандам.

Кроме, конечно, банд совсем отмороженных, но Гаражные к ним не относились. И довольно забавно было вспоминать, как краснеющий Федя объяснял, что если бордель не будет экстерриториален, то в него не будет никто ходить, кроме контролирующей банды.

— А это психологически неверно: может привести к возникновению эмоциональных связей у парней, а в перспективе — к конфликтам. Что не нужно ни бандам, ни самому заведению, ни даже девочкам. Банда может развалиться, заведение закрыться, а девочки — остаться без работы, — бубнил атаман Гаражных себе под нос.

В общем — забавно. Но если кто-то заговорит с Глорией о заказе на бордели… Она внимательно подумает над этим предложением.

И вообще, Марк, конечно — негодяй, рассуждала Глория, одеваясь и приводя себя в порядок. Джентльмен мог бы, будучи женатым на такой замечательной девушке, как она, подождать!

Хотя-а-а… Марк — джентльмен. Как-то это смешно звучит. Он, конечно, много какой, но уж точно не…

Додумать Глории помешал паучок, появившийся в чуть открывшуюся дверь, почти полностью скрытый подносом с клошем. Открыв который Глория зажмурилась от удовольствия: запах кофе и свежей выпечки был просто одуряющим. Вильгельм, повар Гаражных, готовил отлично… Но судя по запахам — сегодня он превзошёл сам себя.

Не удержавшись, Глория перекусила. Но вскоре, вооружившись кружкой кофе, направилась на поиски Марка. Внутренне улыбаясь пришедшему в голову образу сбежавшего техника: ТАКИМ Марка представить было просто невозможно. И вскоре нашла его в комнате, которой раньше никогда не видела в этой квартире: Марк, расположившись в глубоком кресле за терминалом, двигал на мониторе какие-то модели и проводил расчёты.

На её появление он внешне никак не отреагировал, но в эмоциях Глория почувствовала слабую вспышку. Правда, понять, что за эмоции он испытывал — она так и не смогла. А через секунду от него исходил привычный, ровный и приглушённый эмофон.

— Ну здравствуй, супруг, — не без подначки озвучила Глория, нарушив тишину.

— Привет, — тотчас отозвался Марк, на секунду повернулся к ней, кивнул и уткнулся в монитор, продолжая что-то делать.

— Ты знаешь, Ма-а-арк, — протянула девушка, ухмыляясь. — Я хотела выразить надежду, что предыдущая ночь у тебя прошла хорошо.

На это Марк слегка, почти незаметно, вздрогнул, медленно повернулся к ней. Впрочем, лицо его было привычное, равнодушно-благожелательное.

— Выражаю надежду, Глория, что твоя ночь тоже не принесла тебе огорчений, — произнёс он, слегка кивнул и опять вернулся к терминалу.

Нет, ну просто поразительный зануда, мысленно вскричала Глория, не зная, смеяться ей или сердиться. Тем временем тишина в помещении буквально сгущалась, иначе и не скажешь. И нарушать её Глория не собиралась, предоставив это Марку. А он… работал с манипуляторами, стучал по клавиатуре. Правда, как с улыбкой отметила Глория, стук клавиш становился всё громче и громче.

Наконец, раздался громкий треск, а расколовшаяся на несколько частей клавиатура полетела в стену.

— Дьявольщина! — буквально прорычал Марк, вдохнул-выдохнул, положил ладони себе на лицо. — Икси, мне нужна новая клавиатура.

— Делаю, Марк.

— И… — протянул Марк, но вдруг решительно встал, посмотрев на Глорию. — Надо с этим разобраться, — пробормотал он, решительно подойдя к стене, которая, распахнувшись, продемонстрировала стеллажи с бумагами. — Так, это… — бормотал он под заинтересованным взглядом Глории, — это… и, пожалуй, это.

С этими словами он выбрал некие стопки из стеллажа, а после вместе с ними вернулся к столу и положил на него стопку.

— Это тебе, Глория, для ознакомления, — показал он на папки.

— А что там? — заинтересовалась девушка.

— Это — медицинская карта. Моя. Физиология, травмы, патологии — их у меня, кстати, нет, да и травмы без последствий. Это — генетическая карта, слепок текущего фенотипа. Психопрофиль, показатели ментального здоровья, средне-выверенная оценка силы Дара… Что с тобой⁈ — взволнованно вскрикнул он, потому что Глория, сгибаясь, мелко тряслась.

— Со…хи-хи-хи! — не выдержала девушка, смеясь уже в голос. — Хи, Марк, со мной ВСЁ в порядке, ха-ха! Только Марк Мехов мог в ТАКОЙ ситуации начать выкладывать свои медицинские данные, хи-хи-хи!

— Ну если не интересно — я уберу, — пожал плечами парень, хотя в его глазах, буквально на секунду, промелькнула растерянность.

— Не очень, Марк. Твоя клавиатура, — указала она на паучка, нагруженного соответствующим аксессуаром.

— Хм, да, благодарю, — кивнул Марк, взял клавиатуру и расположился в кресле.

А Глория просто подошла и… уселась ему на колени. Марк замер, вопросительно смотря на неё, но Глория просто посмотрела на монитор, хлебнула кофе и спросила:

— Что тут у нас, Марк?

— Хм-м-м… Прикидываю возможность разработки одного экспериментального вооружения, — ответил он.

— В Келиф оно подойдёт?

— Теоретически… — задумался Марк. — Да. В одной из модификаций.

— Тогда делай, — кивнула Глория. — А я тут посижу, посмотрю.

Я шёл к Гаражу и прикидывал. ВРОДЕ БЫ всё прошло неплохо… Как мне кажется. По крайней мере, ни один из двенадцати вариантов применения мягкой силы к Глории, с целью обезопасить мою жизнь и здоровье, применять не пришлось. Но, чёрт возьми, с ней же совершенно невозможно прогнозировать! Пятьдесят восемь вариантов возможных вариантов её поведения и реакций, и НИ ОДИН не сработал…

И на колени уселась… Хотя это даже в чём-то приятно. Но в результате, вместо продуманных заготовок, пришлось просто расслабиться и «плыть по течению», или выпустить неосознанное. И, кстати, похоже, что она мне небезразлична. Довольно странно.

И плохо. И хорошо. Плохо, потому что это ограничивает меня, делает уязвимее, затрудняет путь к мечте… Хотя с этими женщинами последнее совершенно неточно. Непрогнозируемо. Но уязвимость появляется, как перед ней, так и перед окружающим Миром.

А хорошо потому, что, несмотря на довольно… неприятные опасения, я всё-таки остался в достаточной степени человеком. Возможно, когда-то имеет смысл стать другим, чем-то большим. Но в моём, в общем-то, не слишком большом возрасте это однозначно не то, к чему стоит стремиться. Познать себя, некоторые аспекты жизни, на которые я махал рукой…

Естественно, в разумной степени, не отвлекаясь ради этого от важных вещей!

А Глория… посидела час, молча смотря на мою работу. Допила кофе, пожелала удачного дня и ушла в душ.

Интересно, а в каких мы с ней вообще сейчас отношениях, задумался я. Но тут же понял, что «женщины». Всё равно не понять, будем реагировать по обстоятельствам.

Под эти размышления я дошёл до Гаража, и буквально на пропускном пункте передо мной стали подпрыгивать парни. И до того, как я пояснил, что встречать моё появление подпрыгиванием совершенно необязательно, они на два голоса зачастили:

— Марк, тебя срочно хотел видеть атаман!

— Что-то случилось? — нахмурился я, бегло просматривая данные и отчёты — и вроде бы всё было в порядке.

— Нет, просто сказал, чтобы ты сразу к нему, как появишься!

— Хм, ладно, — пожал я плечами, проходя в Гараж.

Последствия вчерашнего веселья были… частично устранены. А по Гаражу привольно раскинулись томные, бледные и зелёные Гаражные, переживающие потребности вчерашнего. И вздрагивающие от особо громких звуков, раздающихся из автомастерской.

Полюбовался я этим поучительным зрелищем, тонко намекающим на вред злоупотребления алкоголем. И направился в кабинет Фёдора.

— Привет, Федь, — радостно поприветствовал я атамана. — Слу-у-ушай, а как у банды сейчас с деньгами?

— Марк… нормально с деньгами. Привет, — вздрогнул, но тут же успокоился он.

— Нормально — это хорошо. А чего так срочно звал? — поинтересовался я.

— Тут… Понимаешь, вчера толком не успели. Да и не сделано ещё было толком ничего. Да и сейчас… — выдал Федя и замолчал.

— Федь, — проникновенно обратился я к другу, внутренне успокаиваясь — ТАК о проблемах сообщать Федя точно не будет. — Я ВСЁ, буквально ВСЁ понял из твоего подробного, детального объяснения. Не вздумай добавлять деталей — а то запутаюсь к чертям!

— Хех… Да понимаешь, Марк… Проще показать. Пойдём, — поднялся он.

— Пойдём, — пожал я плечами.

Прошли мы мимо мастерской, остановились у тяжёлой сейфовой двери с приводами и запорным штурвалом.

— Вот, — торжественно указал на эту дверь Фёдя.

— Ага. Дверь. И раньше тут её не было. ОЧЕНЬ интересно, — покивал я.

— Это… ну считай подарок тебе от гаражных. Сейчас не заперто, — подошёл он к двери, распахнувшейся перед ним. — Смотри, — зашёл он, маня меня за собой. — Это — гостиная. Рабочий кабинет, — указывал он руками на разные части… квартиры.

Не полностью обставленной, но вполне приличной. И сделанной… в общем, наверное, под мой вкус.

— В общем, там ванная, душ и прочее, — махнул рукой Федя. — Обстановка — ты уж как-то сам. И главное — никаких окон, как ты любишь!

— Люблю, — покивал я. — Отлично, Федь. Спасибо! — улыбнулся я другу.

Хотя, будем честны: будь у меня нужда в жилье в Гараже — я бы его давно сделал. Но то, что Федя и прочие сделали подобный подарок… Как-то даже трогательно, если подумать. И пусть будет, не пропадёт, уже хозяйски осмотрелся я.

— А к тебе в гости куда ходить? — уточнил я.

— Ко мне домой, конечно.

— А ты себе жильё в Гараже не отгрохал?

— Марк, я не настолько отбитый, как ты, — ласково сообщил мне Федя. — Я предпочитаю ночевать дома. А ты до своего добираешься меньше, чем в половине случаев. А ты солидный, женатый человек. Его сиятельство, буквально,— совершил он шутовской поклон.

— Ты себе льстишь, — честно предупредил я друга, ещё раз огляделся и задумчиво протянул. — Ну, мебель — понятно, сделаем. А вот перепланировка…

— Не надо ничего менять.

— Это почему это? — хмыкнул я.

— Потому что всё армировано, Икси сама твоими жуткими пауками монтировала систему безопасности…

— Точно так, Марк, — сообщила искин.

— Дверь — сейфовая, прочнейшая, как ты любишь…

И тут, явно иллюстрируя федины слова, «прочнейшая сейфовая дверь» с грохотом рухнула на балкон, аж Гараж затрясся.

— Марк, я не понимаю! — выпучил глаза Фёдор. — Дверь твои миньоны делали, твой проект!

— А я, кажется, понимаю, — ответил я, прислушиваясь к женскому смеху, неслышимому никому, кроме меня.

— А вы дверь ещё не закрепили? — засунулась в дверной проём рукожопская физиономия. — О! Приветствую, Марк!

— Угу, привет, — покивал я, кося взглядом на прикрывшего руками лицо Федю, поматывающего головой. — Знаешь, Федя, бывают времена, когда я начинаю бояться Рукожопа.

— Я тоже, — пробормотал Федя. — Откуда ты вытащил это чудовище, Марк⁈ Нет, я понимаю, что классный специалист, но…

— Либерман уступил, по сходной цене, — фыркнул я, смотря на надувшегося Рукожопа. — Знаешь, Федь, мне пришла в голову интересная идея…

— Засылать его к врагам! — перебил меня Федя, тыкая пальцем в Рукожопа. — Если он ТУТ устраивает подобное, то врагам точно настанет каюк!

— Учитывая то, что я делал планы этой двери рукожопоустойчивыми, Федь, я начинаю думать, что в твоих словах есть немалая доля истины, — задумчиво протянул я.

И тут в нашу беседу вмешались два техника Бригадира, сначала — удивлённым матерком. А потом — двумя физиономиями, засунувшимися в дверной проём.

— Ну мы же говорили, что направляющие ещё не приварены! — укоризненно уставился на Федю один из них. — Теперь её заново поднимать и ставить… — вздохнул он.

— Вот! Вот видите! — заподпрыгивал Рукожоп, победно вскинув руки. — А у вас чуть что: Руко… в смысле Артемий виноват! — обвинительно уставился он на нас с Федей. — А я вообще ничего…

— Только кто-то поворотный штурвал погнул и сломал, — раздалось ехидное от пыхтящих техников.

Рукожоп обернулся, посмотрел на двадцатисантиметровый кусок бронеметалла в своей руке. Спрятал её за спину и с видом непризнанного гения удалился. Пару минут с Федей посмеялись, ну а потом он ушёл к себе, а я — в мастерскую.

Дел, на самом деле, было немало. Тот же прототип стазисной пушки… Но главное — трофеи со службы. Несколько крупных контейнеров, которые надо вскрыть, рассортировать. Ну и пристроить рассортированное к делу, само собой. Но. перед этим — разобраться с отчётами от миньонов, Семёныча, производств, магазинов…

А кроме этого, подумалось мне, пока я бегло просматривал отчёты, сразу после разбора трофеев надо начинать подготовку к юридическому переформатированию Гаражных. Федя, в общем, не против, но именно со статусом в Империи несколько довольно скользких моментов, к которым надо подготовиться… А лучше всего избавится, на стадии планирования.

Цитадель регионального управления «Ла Эмэ», Роатан, Ислас-де-ла-Баия, Карибский бассейн

Алехандро Коррити сидел и размышлял о смерти своего брата, Андреа. Три года назад экспедиция Ла Эмэ направилась в Северное Море — ряд добываемых там ингредиентов были совсем не лишними в производстве и исследовании. И, если начистоту, знай он последствия… То просто купил бы нужное у русских. Однако между региональными представительствами организации была постоянная конкурентная борьба.

А снабжённые лучшими имплантами, прекрасной техникой бойцы Ла Эмэ казались непобедимыми, так что экспедиция предпочла взять нужное силой… И это было ошибкой. Экспедиция через день после захвата добывающего судна русских вступила в бой… А через двое суток её уже не было. Подобное в Ла Эмэ не принято было оставлять без ответа, не говоря о том, что сам Алехандро горел жаждой мести за брата.

И были потрачены огромные деньги, сотни килограмм лучшей алхимии, не отравы для идиотов, а прекрасных эликсиров и артефактов, эксклюзива Ла Эмэ. Но в результате Алехандро выяснил почти всё: Андреа и его люди не отдали жизнь просто так, и из убийц выжили только двое. А через полгода остался один, хотя праздник, устроенный Алехандро был посвящён «свершившейся мести». После чего подчинённые и руководители региональных отделений перестали скрыто и открыто ухмыляться…

Но сам Алехандро знал: один из убийц выжил. Но дон не только не смог добраться до этого человека, а даже узнать, кто это… До вчерашнего дня. Баба, изображающая из себя высшую аристократку, на самом деле дрожала и тряслась, говоря с ним. Но это было не слишком важно. Хотя на миг Алехандро задумался: а не прибить ли её и отродье убийцы?

Впрочем, он давно отвык принимать решения, на которые его толкала горячая кровь. И разобравшись в вопросе он понял, что убив эту женщину, он скорее окажет услугу убийце, пусть уже мёртвому.

А вот убийство его наследника, воспитанника и племянника — вполне удовлетворит его желание мести. Другим про это вообще не стоит знать — это дань Алехандро памяти брата, и своей ошибки. Ведь Алехандро мог отговорить Андреа, но не сделал это.

Правда, ресурсы, которыми располагал дон, при подобном решении оказались ограничены: подключить непосредственных подчинённых или силы Ла Эмэ — показать своё бессилие решить проблемы семьи. Впрочем…

На последнем Алехандро замер, закрыв глаза. И вспоминал детство, юность, брата… Сознательно вводя себя в состояние бешенства. И, через несколько минут, могучим ударом по столу он разнёс его на крупные каменные осколки, смотря в стену ненавидящим взглядом. В кабинет тотчас же вбежали телохранители и секретарь, с опасением смотря на исходящего паром дона. В буквальном смысле исходящего: от плоти Алехандро поднимался слегка флюоресцирующий красным пар.

— Печать мне!!! — прорычал Алеханро.

— Дон, что…

— ПЕЧАТЬ! — прогрохотал он. — БЫСТРО!

Буквально через полминуты испуганный секретарь вбежал в кабинет с небольшим контейнером из стали. Который дон, невидимым от скорости движением, вырвал из рук секретаря и… порвал на две половины. Из одной половины он извлёк деревянную… печать. Потёртую, из простого растрескавшегося дерева, потемневшую на рабочей стороне.

Рывком оторвав с плеча рукав, Алехандро с размаху ударил себя печатью по плечу. И потрескавшееся дерево не сломалось, как, казалось бы, должно было сделать. А впилось в мускулистую плоть дона. А на плече, после того как Алехандро убрал печать, сияли злотые концентрические круги.

— Убери печать, — совершенно спокойным голосом произнёс он, протягивая деревяшку секретарю. — И принеси мне «русскую» записную книжку, Хуан.

— Слушаюсь, дон, — склонился в поклоне секретарь.

А Алехандро, спокойно сидящий в кресле, обдумывал сделанное им. Дело в том, что тело было… телом, как ни улучшай и не подстёгивай его имплантами, лучшими эликсирами. Очень… энергосберегающим, бегущим от усилий даже вопреки воле владельца.

А вопрос с местью требовал всех сил: и физических, и умственных. Так что Алехандро отпустил тиски воли, выходя из себя, приходя в бешенство… И запечатал это состояние уникальным артефактом. Да, ему придётся гораздо больше питаться, заставлять себя отдыхать. Но пока действует печать — он сверхчеловек в каждую секунду.

Что, собственно говоря, дон почувствовал в первые же секунды, как справился с яростью: путь решения проблемы, исключительно его собственными силами. Точнее — силами его должника. Это… «недостойно дона», усмехнулся он про себя. Но это — личное дело. А эти… люди достаточно изворотливы, жестоки и трусливы, чтобы о действенности мести не стоило беспокоится.

Особняк Жировых-Засекиных, родовых окольничих, Золотое Кольцо, Верхний город, Новгород

Евгений с улыбкой шёл по особняку, направляясь к кабинету отца. От последнего недавно пришло сообщение: «будь срочно!», но немногословность Ярополка была прекрасна известна его сыну. А беспокойство… Так о чём беспокоится? Жировые-Засекины богаты, не беднее этих кичащихся производствами корпораций. Немногочисленны — только он и отец…

Зато по силе он превосходит любого аристократа! Намного, сокрушительно превосходит — недаром писаки дали ему прозвище, Евгений-Ураган, самодовольно ухмыльнулся парень. И, наконец, добрался до скупо обставленного кабинета Ярополк.

— Приветствую, отец! — широко улыбнулся Евгений. — Сразу хочу сказать — если вам жаловались на меня Демидовы — то мой противник жив. Думаю и вам это не понравится, как и мне… Но я ничего не смог сделать на этом приёме. Его корову шлёпнул по заднице, он, само собой, начал петушиться, — усмехнулся Евгений. — Только вызов был сразу, на месте. А на приёме Демидовых потрошить этого окуня не стоило, — усмехнулся парень.

Но по мере своего рассказа он всё более мрачнел: Ярополк сидел мрачный, поблескивая бровями из-под насупленных бровей, просто смотря на Евгения. И это… напрягало парня. Отец был для него далеко не всем — Евгений время от времени воображал, как он останется один, вольный как ветер, сильный как Ураган…

Но глупцом юный окольничий не был, так что прекрасно понимал: мечты — мечтами. А пока Ярополк просто необходим. Опытом, изворотливостью, умом. Теми качествами, которые Евгений рассчитывал перенять. Чуть позже, пока в полной мере насладится силой и беззаботностью.

И подобное поведение Ярополка заставляло Евгения нервничать. Так что он зачастил:

— Отец, вы же понимаете — я никак не мог прикончить этого придурка у Демидовых! Но он проваляется в госпитале не меньше двух месяцев, ручаюсь! А там…

— Бес с ним, Евгений, — вдруг тяжело уронил Ярополк. — Выживет — и хер с ним. У нас другие заботы.

— Заботы? У нас? — улыбнулся Евгений.

— Да. Читай.

С этими словами Ярополк уронил на стол… пергамент. Причём явно экзотический, из полосатой шкуры, на которой золотой вязью змеились буквы. Улыбающийся Евгений взял пергамент… И спал с лица.

— Вот же… — с прорвавшейся в голосе истерикой крикнул он.

— Есть как есть. Не выполнять эту… просьбу, — криво усмехнулся Ярополк, — нам не стоит. А ты… хотя сам не знаю, как бы было лучше, — неожиданно признал старый окольничий.

А Евгений вспоминал. Воспоминания были неприятными, но… нужными. Этому учил Ярополк, да и сам парень понимал — такие вещи не стоит забывать. И учится на этих… ошибках ли? Евгений не знал, а после признания Ярополка и вовсе решил не забивать себе голову оценкой.

А всё дело в том, что после долгой и кровопролитной вражды, с корпорацией, окольничих Жировых-Засекиных осталось всего двое. Он и отец. Хотя наглых выскочек не осталось вовсе: наглая корпорация была стёрта с лица земли, а род прирос богатствами… Которые не радовали Ярополка, а когда Евгений немного подрос — перестали радовать и его.

Дело в том, что Евгений, окольничий, должен был быть сильнейшим одарённым. Предки срывали потоками ветра города, да и Ярополк мог ОЧЕНЬ многое. Но не Евгений. Слабый ветерок был пределом его возможностей. Такое бывало, но что было горем Ярополка, и спасением Евгения — детей у Ярополка больше не могло быть, эфирно-алхимическое повреждение, неисцелимое, полученное в войне с корпорацией.

Но делать было нечего, и окольничий Жировой-Засекин направился в Имперскую Академию — небывалый случай. Но Ярополк рассудил, что пусть хоть чем-то поможет роду и будущему наследнику, раз уж бездарен.

А вот в Академии Евгений оказался в студенческом обществе. Тайном, само собой, с довольно весёлыми развлечениями, позволяющими на время забыть о слабости Дара. И, что главное, один… знакомый, под большим секретом предложил «решить проблему» Евгения. За большие деньги, но…

Тогда Евгений, не посоветовавшись с отцом, согласился. И с него не взяли ни гроша! Сеансы… изматывающие, полные адской боли повторялись четыре раза, Дар рос… И после четвёртого Ярополк ухватил сына за ухо, во время совместного завтрака.

— Твой Дар вырос. Так просто так не бывает. Рассказывай, — бросил он.

И Евгений рассказал. Ярополк хмурился, морщился, но…

— Деньги, говоришь. Деньги — найдём, — отрезал он. — Но дурень ты, Евгений… Хотя, похоже, везучий.

Проверки здоровья, проверки разума — всё было в порядке. И последовало ещё два сеанса, сделавшие Евгения не просто одарённым — а сверхсильным. Как будто сошедшим со страниц семейных преданий. А вот дальше…

— Я готов рассчитаться, — сообщил Евгений завернутой в чёрное фигуре.

— Это хорошо, — прошелестела она, кивнув. — С тобой свяжутся, когда нам потребуется плата.

— Что значит — свяжутся⁈ — возмутился Евгений. — Я принёс золото!

— Оставь себе, — шипяще захихикала фигура.

— Ты предложил договор. Золото…

— Или услуга. Или ты думал, что форму платы выбираешь ты? — глумливо спросила фигура. — Зря. Я скажу, когда и что я хочу от тебя. А это — чтобы не забывал, — с этими словами человек в балахоне положил на стол пластинку, с выгравированными буквами «Ла Эмэ».

И тогда Ярополк… выпорол Евгения. Розгами, взрослого, как-то справившись с могучим даром… Но после остыл. И род воспользовался возможностями, став… ОЧЕНЬ высокооплачиваемыми бретерами. Ярополк и сам этим занимался, но редко, с самыми защищёнными и важными целями. А в основном рубился Евгений, находя в этом удовольствие.

И вот эти… действительно страшные люди требуют плату. И отец прав — её лучше заплатить.

— И что будем делать?

— Думать! То, чего ты не сделал тогда!

После чего они начали обсуждать «просьбу», пути решения. Подключились к родовому терминалу, Ярополк сделал несколько звонков…

— Погоди, отец, — вдруг пришла в голову Евгения идея. — А не слишком ли мы усложняем?

— Ты о чем? — хмуро бурнул Ярополк.

— Этот парень — граф.

— Пожалованный, — презрительно скривился окольничий. — Но граф. И что?

— Так давай просто позовём его на приём. А я его вызову и выпотрошу! — хлопнул в ладоши Евгений.

— Даже если он придёт, ты думаешь, что он настолько глуп, чтобы дать себя спровоцировать? Я слышал про Карла. Этот парень — его щенок. И судя по Сахалину… Он просто промолчит на оскорбления. А потом постарается ответить, подготовившись. Не лучшая идея, сын.

— А если я смешаю с грязью этого дохлого полковника? — коварно улыбнулся Евгений. — Прилюдно, ему в лицо.

— Хм-м-м… — задумался Ярополк.

— Кроме этого, у него жена — враг Империи, — кивнул на монитор парень. — И на приём пригласим… и её.

— Жена, — фыркнул Ярополк. — Да он её в жизни не видел, да и как её зовут не знает.

— А разве это мешает поднимать его на смех, именно поэтому?

— Хм-м-м. Хорошо, Евгений. Толково придумал, — к некоторому удивлению сына озвучил старый окольничий. — Он, конечно, может просто не прийти. Но придуманное тобой — хорошо. Растёшь, сын, — кивнул он Евгению.

— Стараюсь, отец, — ответил парень.