Инженерный Парадокс 5

Глава 2

Канцелярия управления Имперским Благочинием Приморской Губернии, Владивосток

Премьер-майор Имперского Благочиния задумчиво разглядывал уже третий рапорт. Все три касались одного вольноопределяющегося Дворянского Ополчения, и все три подразумевали единственный вердикт: дезертирство. Времена, когда за одно подобное слово могли обезглавить, давно прошли, но даже сейчас аристократу, а тем более — дворянину подобное обвинение могло принести массу неприятностей… Да и казнь, если суд докажет злое умышление против Империи.

При этом отношение к Дворянскому Ополчению было… сложным. Тайные циркуляры из Новгорода предписывали дать «повариться в своём котле» аристократам, призванным на службу. Что приводило к массовому уклонению от службы, покрываемому запуганными или подкупленными хорунжими. Продвижением в звании вольноопределяющихся, подкупленными чинами Имперского подчинения в Дворянском Ополчении.

И даже, как было известно Камилу Илларионовичу, оказание военной поддержки представителям Ополчения «без спешки, лишь в случае сильнейшей нужды». Выводы из этого были прозрачными: в Новгороде посчитали, что текущее количество аристократов обременительно для Империи. Причины… о них премьер-майор догадывался, но как разумный человек — молчал. И даже в мыслях не позволял себе осуждать или одобрять циркуляры высокого начальства.

Однако некий хорунжий Мехов, менее чем за сутки пребывания в должности, умудрился направить три рапорта, долженствующие быть рассмотренными Имперским Благочинием, по Закону Империи…

— Ваша милость, вам депеша! — вдруг раздалось от секретаря, имевшего право заходить без стука.

— Только не говори, что опять рапорт, — позволил себе слегка улыбнуться Камил Илларионович.

— Как прикажете, ваша милость, промолчу!

— Неужто опять от Мехова?

— С вашего позволения, ваша милость…

— Да этот хорунжий, похоже, прибыл сюда воевать пером, заваливая Канцелярию рапортами! — фыркнул премьер-майор. — Давай уж, ознакомлюсь.

Прочитав четвёртый рапорт Камил продолжил размышлять. Все рапорты были юридически безупречными, обоснованными, требовали реакции… Но находились в некотором противоречии с тайными циркулярами. При этом, как прекрасно знала Канцелярия, рапорты хорунжий Мехов, при рождении Марк Мечников, направлял на своего отца и главу рода Мечниковых.

И была бы хоть малейшая неточность в рапорте — Камил бы отказал, поставив резолюцию «сведение личных счётов», но… Неточностей не было. Все рапорты апеллировали к Имперским Законам, Уставу… И что делать — непонятно. Хотя, попробую-ка я связаться и поговорить с этим хорунжим. Возможно, это просто обиженный мальчишка, подкованный в бюрократии. А то и слепое орудие чьих-то интересов.

Маловероятные варианты, но связаться, всё же, стоит. Так что Камил поправил мундир и направил видеовызов этому Мехову. Впрочем, ответ был голосовым… Точнее молчаливым. Трубку Мехов явно снял, но ожидал, когда позвонивший представится.

— Премьер-майор Имперского Благочиния Синев Камил Илларионович, — казённым голосом произнёс Камил. — Хорунжий Мехов, имею к вам разговор относительно поданных вами рапортов в адрес вольноопределяющегося Мечникова.

— Угу, — последовал вопиющий в свой наглости ответ… к которому не придерёшься, как ни старайся.

— Хорунжий Мехов, вы понимаете, что направляете рапорты в адрес благородного человека?

— Нет.

— В смысле «нет»? — начал раздражаться Камил.

— Ваше утверждение, выполненное в виде вопроса, не является ни правдой, ни истиной. Рапорты направлены в адрес моего подчинённого, преступно пренебрегающего Уставом и нарушающего своими действиями или бездействиями вассальный договор родового аристократа с Императором. Вопрос благородства данного лица ставится под сомнение самим его деяниями. ВЫ это понимаете, премьер-майор Синев?

— Прекрасно понимаю, — буркнул Камил. — А вы, хорунжий, представляете реакцию ваших сослуживцев?

— Она меня совершенно не интересует, премьер-майор, — последовал ответ.

— И вы настаиваете на рассмотрении и движении ваших рапортов?

— Я? — послышалась неприкрытая идёвка в голосе. — Мне, господин Синев, почему-то, казалось что «настаивает» на этом Закон Империи, Устав и ваша должность с её обязанностями. Я ошибался?

— Нет. Я вас понял, господин Мехов. Надеюсь, вы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО осознаёте последствия ваших действий.

— Угу. Разговор, я надеюсь, завершён? У меня, вообще-то, хоругвь без присмотра.

— Завершён. Прощайте, — отключил связь Синев, посидел в задумчивости, хмыкнул: — Ну каков наглец, всё-таки!

Впрочем, несмотря на немалое раздражение, не признать правоту хорунжего нельзя. Циркуляры циркулярами, а Закон Законом. И рапорты просто не оставляют иного выбора, кроме как начать дознание вопроса дезертирства. А значит — быть посему, сам себе кивнул Камил, открывая служебные файлы Канцелярии.

Бывшая Автомастерская, штаб-квартира банды Гаражные, Нижний город, Новгород, Глория

Глория сидела за терминалом Марка, наслаждалась отличным кофе и круассаном и лениво размышляла. Для начала над тем, что Марк умудрился удивительно удобно устроиться. В Нижнем, месте заслуженно носящим название беззаконных трущоб!

А тут еда и напитки, сопоставимые по вкусу с тем, что она ела дома. Поднебесная бурда, доставшаяся ей во время обучения, заслуживала максимум звания «пропитание», да и то — с оговорками. Про еду с того момента, как она начала мстить — лучше не вспоминать…

Не говоря о том, что тут, в Гараже, она пользуется приятным опасливым уважением. Никто не мешает, к её словам прислушиваются… Нет, несколько человек, начиная с Фёдора, знают или догадываются, что она сама по себе — сила.

Но большинство Гаражных видят за её спиной тень Марка, и именно поэтому оказывают уважение и подчиняются указаниями. И разговоры Марка. Она не подслушивала… ну почти. И выходило, что её механик нацелился на создание ни много, ни мало — своей корпорации.

Причём в Нижнем городе, без привлечения специалистов, сил, производств и мощностей Верхнего города, да и вообще — откуда бы то ни было. Всё силами Гаражной банды, которая на текущий момент сама по себе напоминает корпорацию, хотя и не называется так.

А ещё это негодяй ищет себе «приличные бордели», внезапно возмутилась она! Какая вопиющая наглость, когда… Хотя, а что она сделает?

Мысли, посетившие Глорию на тему «что», заставили её густо покраснеть. Но к её собственному удивлению, не вызывали отторжения, что начинало откровенно пугать. Так что, помотав головой и прогоняя из головы пришедшие туда образы, она уставилась на терминал, начав разбирать заинтересовавшие Икси моменты.

Кстати, сама Икси… довольно интересна. Глория так и не стала обученным менталистом, но искин в общих чертах рассказала о своей природе. И выходило, что эта несерьёзная, игривая «девица» — подавленная и неосознанная часть Марка.

Тот же розыгрыш Марка… ну точнее возмездие… ну точнее чёрт знает, во чтобы всё это вылилось, если бы он тогда её не остановил.

Так, всё, хватит! Для глупостей нет времени, ни желания. А вот проблема, обнаруженная Икси, похоже, действительно есть. Пропадают девушки на контролируемой Гаражными территории. Не слишком много — ни паники, ни даже слухов. Но достаточно, чтобы не быть совпадением.

В принципе, вопрос «исчезновения» человека в Нижнем мог бы быть смешон, но не здесь. Вдобавок Икси выявила прямую закономерность, познакомившись с которой, Глория признала правоту искина.

А именно — все пропавшие девушки, из разных мест проживания, посещали один подвальный ночной клуб не меньше, чем за сутки перед исчезновением. Не все девушки, посетившие этот клуб исчезали, да и пропавшие каждый раз его покидали самостоятельно…

Но из одиннадцати случаев вырисовывалась прямая закономерность, особенно если учесть, что завсегдатаями этого клуба пропавшие не были.

Так что, начала собираться Глория, надо присмотреться к этому клубу. И, в зависимости от результатов, возможно и навестить. И небрежно сообщить Фёдору о проблеме, как и о том, что она решена. Тогда он точно расскажет Марку…

Тьфу! Надо с проблемой разобраться! С этими мыслями Глория надела Келиф и покинула кабинет через окно.

Особняк рода Мечниковых, покои баронессы, Верхний город, Новгород

Елена общалась по терминалу с мужем, слегка морщась на задержки связи: даже самое совершенное оборудование и технологии не позволяли говорить с человеком на таком расстоянии мгновенно.

Конечно, если разговор был хотя бы сколь бы то ни было приватен, но иных у настоящих аристократов и не могло быть.

— … и представь себе, дорогая, мое удивление, да и гнев, когда я узнал, что моим командиром назначили этого негодяя! — взволнованно сообщил Алексей.

— Какого негодяя, дорогой?

— Марка, конечно!

— Как?!!

— Какими-то подлыми интригами, несомненно! Мальчишка, без боевого опыта, с этой… помойки — и вдруг хорунжий! — гневно подытожил Алексей. — Впрочем, видеться с этим уродом я не собираюсь. Да и рисковать собой — тоже.

— И правильно, ты нужен мне, Дарье, Софье… роду, — протянула Елена, несколько обуздавшая гнев и отошедшая от шока. — Погоди, Алексей, я немного подумаю. И посмотри, тебе пришли какие-то отчёты. Я в них совершенно не разбираюсь… — с этими словами она направила на терминал мужа документы, присланные управляющими землями.

Пока Елена думала, Алексей просматривал отчёты, и лицо его если не обрело довольство, то явно стало поспокойнее. И даже обрело оттенок довольства.

— Что-то хорошее, дорогой?

— Да, Елена. Довольно неплохие деньги род получит в текущем квартале.

— Это замечательно, Алексей. А насчёт этого урода… Как ты смотришь на то, чтобы скрутить его и доставить к нам в особняк?

— Отрицательно, — фыркнул Алексей. — Дорогая, это АР-МИ-Я. Этот урод боеготов, в окружении подчинённых. Положим, я с ними смогу справиться… Но следы останутся. И это — трибунал и казнь.

— И совсем никак?

— Я такой возможности не вижу. И ожидаю, если появлюсь в хоругви, что этот урод просто подставит меня на задании.

— Ты туда не ходи, Алексей!

— И не собирался.

— А если… дуэль?

— Трибунал за убийство на дуэли.

— А если не ты? И даже не убить — покалечить. Он направится в Новгород, а я найду людей, чтобы захватить этого негодяя!

— Это… может сработать, дорогая. Я подумаю.

— Подумай.

Алексей стал раздумывать над тем, кто из знакомых сможет оказать подобную «услугу». Силой Дара его знакомые были не обделены, подчас превосходили самого Алексея, что он с некоторым неудовольствием признавал. Но вариант избавиться от мелкого негодяя, устраивающего ему нервотрёпку своими смехотворными рапортами, был действительно неплох.

Так что, закончив общение с женой, Алексей направился в Весёлый город, формулируя причину, по которой он обратится с просьбой. Так как «вызвать на дуэль моего сына, потому что он мне мстит» даже в его рассуждениях звучало… несколько унизительно.

Я и неполная хоругвь находились на десантном катере. Как, впрочем, ещё несколько хоругвей и даже рота Имперской гвардии, прикомандированная к нам. Впрочем, гвардейцы плыли на другом катере, что и неважно. А у нас было задание, причём, судя по собранным мной данным, «самоубийственное».

Во время его выполнения погибло не менее шести хоругвей полного состава, не считая потерь и раненых в эвакуированных хоругвях. А задание, как понятно, не было выполнено и поныне. И ситуация с ним, да и в целом в Де-Кастри выходила… неприятной. Для думающего человека, само собой.

Похоже, Империя была совсем не против потерь среди Ополчения. Как не против боевых, так и не боевых, в расположении… Впрочем, мне на это плевать: вариант действий, к которому я пришёл после обдумывания, ставил размашистый крест на Имперских интригах, по крайней мере в мой адрес. Ну и в адрес моей хоругви, за компанию.

Дело в том, что торчать тут у меня не было никакого желания, как и воевать вместо Вольных капитанов и имперской бронетехники. Но сделать это было возможно либо выслугой, в течение тех самых шести месяцев. Либо участиям в боевых операциях. Причём, чем важнее и опаснее операция — тем в большей степени она сокращает время службы.

При этом, учитывая тенденции в Дворянском ополчении в текущий момент, ну и принцип работы мозгов военных в общем, мне надо избежать двух вещей. Замалчивания и утаивания мной совершённого, это раз. И назойливого внимания армейского начальства, которое, вне зависимости от текущей «повестки» в отношении Дворянского ополчения, пожелает заиметь эффективного подчинённого на длительное время.

И для обоих неприятных моментов я нашёл путь решения. Если бы я был обычным аристократом — скорее неприемлемые… Но я — не обычный аристократ. И на традиции и политес, всякие там «принято и вместно», мне плевать. И самому по себе, да и на последствия: основатель Корпорации в Нижнем городе, аристократ «на подозрении» у Империи, супруг «Врага Империи»… В общем, кашлял я на общественное аристократическое мнение, которое хуже того, что есть — не станет.

Даже, скорее, появятся некоторые плюсы… Как, впрочем, и сейчас.

А суть задания произрастала из того, что Восходники ОЧЕНЬ быстро оккупировали территории. Собственно, сопротивление как таковое они получили только у Владимировки, или Южного Сахалинска, столицы острова. От города по периметру ударили ракеты, создавая огневой заслон, пока не истощились ракетные погреба. Но к тому моменту войска успели развернуться, занять оборону… В общем — понятно.

Вот только обстрел «по площади», фактически рассёкший Сахалин на две половины, привёл к довольно неприятным моментам. А именно: на территории, занятой Восходниками, армия лишилась связи и «глаз» — системы сенсоров и наблюдения.

Она была, частично на эфирных технологиях, практически необнаружимая — и не обнаруженная Восходниками, но… Не работающая. Не «не рабочая» — не работающая, потому что обстрел ракетами разорвал подземные кабеля управления. А запустить систему можно было только кабелями. Или резервным сигналом, радио и эфирным.

С ним же криптографы развернулись так, что лично я подозревал их в циничном издевательстве: время трансляции кода широкополосным радиосигналом, перемежающимся эфирными импульсами, составляло… полтора часа. Иначе сенсоры не активировались, не сопрягались в сеть и не передавали данные на спутник над Сахалином, видеосенсоры которого сейчас — единственный метод контроля территории.

Мягко говоря — не самый надёжный метод.

Ну и несколько хоругвей с ретранслятором тайно проникали на оккупированную часть Сахалина… И начинали буквально орать в радиодиапазоне: «А вот и мы тут!». От первой попытки Восходники впали в ступор аж на полчаса, после чего перепахали хоругвь с ретранслятором полевой авиацией. Следующие попытки были ещё более быстротечными, правда, не всегда столь летальными: в ряде случаев Восходники припирались лично, «показать доблесть», заключающуюся в уничтожении хоругви несколькими сотнями бойцов.

Что самое доблестное, правда, не со стороны Восходников, выжившие и эвакуировавшиеся с нашей стороны были. Ну а сейчас, наконец, командование предприняло «разведку боем», а не «разведку убоем». То есть и нас, и, скорее всего гвардейцев — списали. На это ТОНКО намекает отсутствие у нас и гвардейцев вменяемых средств ПВО.

Но, при этом, количество сил, выделенных на операцию, ну хоть сколько-то приближается к минимально необходимому. То есть, с точки зрения пославших нас, мы почти все должны умереть, не выполнив задание. Выполним — молодцы, но на это всерьёз не рассчитывают. При этом, за противником будут внимательно наблюдать, выявят силы реагирования Восходников, скорость развёртывания и прочие моменты.

И на основании этого будут планировать уже настоящую, следующую операцию. Которой, как понятно, не будет: не собираюсь ни дохнуть, ни эвакуироваться без результата. А собираюсь выполнить задание, причём с минимумом потерь. И что главное — сохранить документальные и видео свидетельства этого. С которыми поработаю я, потом Икси и Рукожоп.

Ну и если командование «не обратит внимание» — то обратят внимание столичные СМИ, сетевые ресурсы и тому подобное.

Собственно, время и силы, потраченные мной (да и не только мной) на текущую операцию, впечатляли не только меня. Впору орать в голос «какой хренью я занимаюсь⁈» — но это было нужно. Для возвращения в Гараж, для того, чтобы от меня, наконец, отстали. Ну и в итоге — для достижения мечты, само собой.

А катера, тем временем, ткнулись носами в песчаный берег, откидывая мостки, по которым мы и выбрались на берег. Восточников в округе не было — всё же спутник недаром висел над нами. И если использоваться для нанесения ракетных и авиаударов он толком не мог, то уж скопления противника фиксировал достаточно надёжно.

А вот дальше началась… ну скажем так, фигня. Поручик, командовавший гвардейцами, стал раздавать указания и нам.

— Поручик, если мне не изменяет память, ваша задача — транспортировка и охрана ретранслятора. Принимая задание, я о передаче вам под командование не слышал, — отметил я.

— Желаете сами руководить — извольте, — очень недобро ухмыльнулся этот тип, лет двадцати пяти на вид.

Хм, похоже в «расход» должны пойти только хоругви, по крайней мере, судя по реакциям и эмоциям. Хотя нельзя исключать, что этот парень просто заблуждается насчёт своей дальнейшей судьбы.

— Господа, вот те холмы. Предлагаю там закрепиться перед началом выполнения задания, — обратился я к семёрке хорунжих.

Ответом мне стали пожатие плеч, кивки и прищур поручика. Но главное: до цепи холмов мы добрались, катера были скрыты от хотя бы наземного противника… А с авиацией я разберусь.

На холмах оказался… ну скажем так: раньше был хутор. Сейчас на площадке находился покорёженный металл и четыре квадратных пепелища… Причём и то, и то, будет ой как не лишнее.

— Хоругвь, расчистите подвал, заляжем там. И вам рекомендую сделать то же самое, господа, — обратился я к хорунжим.

А сам направился к несущим ретранслятор гвардейцам.

— Ретранслятор надлежит поместить в укрытие…

— И смысл работы его исчезнет, — оскалился поручик. — Его сигналы принимают пассивные, могу повторить по буквам для вас, хорунжий…

— Излишне.

— Пассивные датчики, — всё же закончил поручик.

— Вы высказались?

— Да!

— А теперь я вам скажу по буквам: а-н-т-е-н-н-а, — указал я на слегка покрытые ржавчиной, но немалые мотки проволоки, очевидно используемые хуторянами для ограждения для скота.

— Эм-м-м… — конструктивно высказался поручик.

— И если ваши поразительные познания в технике позволят понять, антенну я смонтирую сам. Обладаю достаточными навыками и квалификацией, — дополнил я.

— Ы-ы-ы… — продолжил конструктивные комментарии поручик.

Тем временем, мои подчинённые расчистили подвал, который прекрасно годился для укрытия. Правда, остальные… Просто расположились на расстеленных плащ-палатках, лениво комментируя нашу суету.

Впрочем, их выживание — их личное дело. Меня волнует задание и подчинённые, а если после мудрого совета идиотам захотелось умереть — тратить время и силы на их спасение я не намерен.

Более того, после размещения ретранслятора поручик показал ту же степень идиотии. Вместо того, чтобы укрыться или хотя бы воспользоваться нашими трудами… Я бы, конечно, поиздевался слегка, но не прогнал бы.

В общем, тоже расположился наверху с гвардейцами, обозревая округу бараньим взглядом, который ему, несомненно, казался орлиным. Впрочем, несколько гвардейцев и связист расположились рядом с ретранслятором… Ну, хотя бы они выживут и обеспечат работу механизма. Могу и я, но ещё подбирать армейские коды, прочее… Мне просто будет не до того.

— Запускайте, — распорядился я, а поручик повторил мои слова.

Ну и хотя бы оружие достали… Хотя чёрт с ними, самоубийцами. Я закрыл забрало доспеха и выпустил несколько дронов наблюдения.

— Хорунжий, а почему мы в этом погребе?

— Потому что этой хрени, — указал я на ретранслятор, — работать полтора часа. И о том, что она работает, Восходники уже знают.

— А мы же не первые на этой операции⁈

— Девятые, — хмыкнул я. — И последние! Не дёргаться. Мы её завершим. И если не будете тупить, а будете исполнять команды — выживете.

Хоругвь… ну не сказать, чтобы прониклась героизмом. Но мне поверили, судя по ощущениям — вынужденно, что, в общем, тоже нормально. Иметь надежду и не иметь её — это разница в целые две надежды.

А через пару минут показались летательные аппараты. Вертолёты, флаеры — реактивных штурмовиков Восходники уже не имели, потеряв имеющийся парк под Владимирском и на подступах. Впрочем, сила ощутимая… И уже понёсшая потери. Поручик подкинул на ладони камень-голыш, шибанул эфиром, и камень с визгом и дымным следом улетел к точкам на горизонте.

Одна из которых мгновенно превратилась в огненное облако. ОЧЕНЬ умелый одарённый, при том, что не чрезмерно силён. Но, видимо, тренировка тонкостей Дара сожрала у него все мозги. Потому что ещё три машины противника он сбил… А потом нашу площадку накрыло залпом ракет и артиллерии.

— А-а-а?!! — раздался чуть ли не коллективный вопль смотрящих на потоки бушующего пламени… в метре над поверхностью нашего укрытия.

— Отставить орать, — хмыкнул я, начиная собирать длинноствольную пусковую систему. — Щит моего доспеха.

— А-а-а!

— Ага. Винтовки готовьте, Разины особенно. Скоробогатов, сбей пламя, — начал я отдавать распоряжения.

— А нас второй раз не накроют?

— Не скоро, — ответил я. — Их поручик напугал, высадили всё, что было на пилонах. Полчаса есть, может, больше, если новой авиации не нагонят.

Спрашивать про ретранслятор я не стал. Я, как бы, не только устанавливал антенну, как понятно. Правда, как только я отключил щит, на наше убежище был совершён натуральный набег. Или напрыг… В общем, полтора десятка закопчёных вольноопределяющихся и пара хорунжих. Погибать в пламени и взрывах они не пожелали, а защитные Дары дали возможность спастись и вытащить часть подчинённых.

— Мы к вам, если вы не против! — сверкнул один ослепительно белыми зубами на фоне закопчённого лица один из хорунжих.

— Восторга особого не испытываю, — честно признался я. — Могли и сами озаботиться убежищем. Но раз уж тут — прикрывайте и помогайте.

— Сделаем!

Несколько вертолётов Восходников оставались неподалёку, обстреливая холм пулемётами и скорострельными пушками. Впрочем, недолго: через пять минут последний из них, отчётливо дымя и вихляясь, рухнул где-то вдали. Без взрыва, но так уж и быть, прощу ему отсутствие иллюминации.

— А у вас отменный доспех, — высказался всё-тот же хорунжий. — Какой корпорации и почём брали, если не секрет?

— Сам сделал.

— Простите?

— Прощаю. Сам сделал, своими руками.

— Это… как-то…

— Техника на горизонте, — сообщил я, не желая рассказывать, какой я отличный инженер.

Это и так видно, чего время-то тратить? А на горизонте действительно появилась лёгкая техника и транспортные грузовики.

— Приоритетная цель — транспортники! — сообщил я, начиная вести огонь.

Меня поддержали огнём, так что основная «живая сила» Восходников до нас просто не добралась. Правда, добрались бронеавтомобили, а что самое неприятное — снабжённые миномётами… Как думал я, ожидая истощения щита.

Впрочем, тут нахлебники с защитными Дарами показали себя не совсем нахлебниками: удары их эфирных щитов просто откидывали летящие по баллистической траектории снаряды, а часть так вообще посекли противника разрывами. Ну и мы не прекращали огонь, так что вскоре пожидевшая колонна Восходников с грозным кличем «Нихон бонсай!!!» улепётывала вдаль.

— А говорили, что Восходники — поголовно не ценят свою жизнь, бросаются на пули грудью… — растерянно произнёс второй хорунжий. — Да я и сам видел…

— Насколько я в курсе — это воспитывается у родовитых членов кланов. Кроме того, даже они не будут «просто умирать». Умереть, дав какое-то преимущество клану или Империи — возможно. Впрочем, такое возможно у любой нации, без дурацких криков про декоративные растения. А просто так, потому что надо умереть… не думаю, — высказался я.

Ретранслятор, тем временем, работал. А я следил за показаниями дронов наблюдателей, округой… Ну и решил, чтоб скоротать время, связаться с ротмистром. А то у нас тут… критическая ситуация, можно сказать. Больше половины состава потерь, гвардейцы — вообще только те, кто возится с ретранслятором. И бледные какие-то, нервные… Съели, наверное, что-то не то перед боем.

— Хорунжий Мехов, запрашиваю срочную связь с ротмистром Бабушкиным, — оттранслировал я на десантный катер.

— А-а-а…

— Приём, — ядовито дополнил я. — И какого хрена вы, катера, отходите от берега⁈

— Проверили готовность двигателей, хорунжий! — без особой задержки ответила рация.

Ну, флотские всегда славились находчивостью в плане отмазок и оправданий. Ну, хотя бы вернулись к берегу.

— Причина запроса? — уже не «виновато-растерянно», а «уставно» спросил меня оператор, видимо — капитан катера.

— Гибель более половины отряда.

— Так эвакуируйтесь!

— Так не поучайте меня, капитан! Транслируйте связь, чёрт вас дери! И некоторое количество якорей вам в задницу, — на всякий случай добавил я.

Судя по вскоре появившейся связи — добавил правильно. А думал-то: байки, не сработает. Просто проверил, на всякий случай.

— Мехов⁈ Что у вас⁈ — послышался на фоне слабых помех голос ротмистра.

— Гвардейцы и поручик мертвы. В живых только техники и обслуга ретранслятора, четыре человека. Моя хоругвь не понесла ущерба, хорунжие… — вопросительно взглянул я на коллег. — Кузнецов и Гросс, а также пятнадцать вольноопределяющихся из их подчинённых живы.

— Ага. И какого хера вы тогда торчите на Сахалине, Мехов? Эвакуируйтесь!

— Ага. У меня выданное вами задание, ротмистр. В процессе выполнения, — отрапортовал я максимально «уставным» тоном. — Позвольте осведомиться, господин ротмистр, какого хера вы не направляете нам подмогу?

— Ретранслятор цел и работает?!!

— Естественно. И первую волну Восходников мы отбили.

— Так… да… Мехов, жди! Я скоро буду на связи! — и отрубился.

— В общем-то, не особо ты мне и нужен, — негромко хмыкнул я. — Да и «жди». Вот не сказал бы — пошёл прогуляться по Сахалину…

— Подмога будет?

— Ротмистр выясняет. Когда справится с удивлением, что мы живы — обещался просветить по этому вопросу. Ждём-с, — хмыкнул я.

И тут холм тряхнуло, а перед ним выбило мощный клуб земли и пыли.

— Тяжёлая артиллерия. Самоходка или танк, — сообщил я.

— Может, отступим?

— Да конечно! — возмутился я. — Далеко только, заррраза, — сверился я с данными от дронов, отследивших траекторию. — Впрочем, ладно…

И начал перенастраивать свой ручной разгонник, изящно притворявшийся снайперской винтовкой. После выстрела он у меня гарантированно сдохнет — но тут без вариантов. Тяжёлой техники у Восходников немало, но за сорок минут до конца работы транслятора и одна пушка сроет холм, с нами и ретранслятором.

— А что вы делаете, Мехов? — поинтересовался хорунжий Кузнецов, со своей белоснежной улыбочкой.

— Спасаю наше задание и жизни, — не отвлекаясь от дела, ответил я.

— А, ну удачи вам в этом благом начинании, — покивал хорунжий.

Наконец, уже после четвёртого выстрела, я сделал, что хотел. Траектория уже была рассчитана, так что я просто лёг на землю, наводя ствол.

— Вам чем-то помочь, Мехов? И вы уверены, что это поможет…

— Уверен. А насчёт помочь — было бы неплохо подстраховать меня защитным даром. Сейчас будет жуткая отдача, — признал я.

И не ошибся: если бы не «навалившиеся» на меня эфирные щиты — к чертям бы улетел с холма. Вряд ли бы получил повреждения, но несолидно. Да и запись идёт, потом редактировать…

А вот снаряд, оставив похожий на астероидный огненный след, скрылся за горизонтом. Судя по показаниям дронов — прошил холм, за которым укрылась самоходка, да и её саму. И вызвал подрыв боезапаса, судя по перекорёженной башне, шмякнувшейся у нас на виду.

— Ну вы даёте, Мехов! — присвистнул Кузнецов.

— Оружию — конец, — недовольно констатировал я. — Неремонтопригодно.

Моё неудовольствие эти недалёкие люди не поняли и ликовали… Впрочем, пусть ликуют. Мне не мешают. С этими мыслями я погрузился в транс менталиста: и сам успокоюсь, и подготовлюсь к действительно филигранной работе… На большую часть состоящей из показухи, на основную — из инженерии. И, в некоторой степени, если понадобится и сработает — из хорошо оплачиваемого деньгами и моими нервами труда.

И, наконец, появились они: летательные аппараты для «второго захода». Но на этот раз уже я встал, выходя из укрытия.

— Вы…

— Не мешайте, — отрезал я, начиная светиться золотистым светом вокруг доспехов.

Чистейшая показуха: я не владел своим даром в достаточной степени, мне для того, чтобы сделать задуманное именно Даром — учиться и тренироваться, под присмотром опытных наставников… Ну, долго. Сколько — не скажу, но я умный, так что пришедшие в голову «десятилетия» — не про меня. Но точно долго, так что свечение было просто паразитными потерями эфира. Прикрывающими работу моих разработок.

Борясь с некоторой тошнотой от дурацкого пафоса, я, светясь, как маяк, сел по-турецки на воздухе. А вокруг меня по нескольким орбитам, отсвечивая зеркальными боками в золотистом свете, начали вращаться шары ПВО. Вращались всё быстрее и быстрее, сливаясь в блестящие кольца… И полетели к приближающимся летательным аппаратам.

Основательно сократив их поголовье… а после был взрыв. Правда щит просел гораздо меньше, чем я опасался — меня прикрывали. А после я протянул руки, над головой засветилось нестерпимым золотым светом гало…

А я просто транслировал несколько вредоносных программ, написанных Рукожопом, через ретранслятор. Системе сенсоров-передатчиков она не повредит — там полуэфирная передача, другие кодировки. А вот противник, несомненно, сканирует эфир… Себе на голову, отметил я массовый вертолётопад и флаеропад.

Вывести армейскую технику из строя насовсем, вирус, конечно, не мог. Но вот сымитировать аварийное состояние, приводящее к кратковременному отключению двигателей — они же «вот-вот взорвутся», а аппарат «стоит на земле»…

В общем, после моей, несколько Рукожопистой диверсии, в воздухе осталось семь летательных аппаратов. А у меня — десяток шаров, которые на этот раз полетели скрытно. И падение оставшихся противников не сильно отличалось на вид от прочих.

— Я даже не знал, что такие сильные менталисты сейчас есть… — ошарашенно произнёс кто-то.

— Лучше помогите мне не упасть! — пошатываясь напоказ, возмутился я. — Время⁈ — рявкнул я на радистов, опираясь на Кузнецова и Скоробогатова.

— Шесть… пять минут, ваша светлость!

— Вот теперь — готовимся к эвакуации.

Впрочем, готовиться было особо не к чему: через пять минут техник сообщил: «Всё!», рванул рубильник, отчего ретранслятор сильно задымился. А мы просто побежали к катеру (второй всё же смылся), погрузились на него и беспрепятственно отчалили от Сахалина.