Инженерный Парадокс 4

Глава 3

Бывшая Автомастерская, штаб-квартира банды Гаражные, Нижний город, Новгород, Теодор

С Марком беда — билась мысль в голове Фёдора. И так и было на самом деле: на подземном полигоне, выгнутый судорогой в дугу, висел на расстоянии метра от песка друг. Кричал и ревел на непонятном языке, явно не приходя в себя. Кроме этого, помимо факта левитации, в такт крикам, по песку полигона ходили волны.

И подойти к пребывающему в беде другу не выходило: при приближении, в такт словам и волнам, на подходящего обрушивался… поток эмоций. Совершенно нестерпимый по интенсивности калейдоскоп, от простейших — боль, удовольствие, сытость, голод, тоска. До сложных и не поддающихся пониманию, но неизменно такой интенсивности, что несколько попытавшихся добраться до него парней просто сидели в сторонке, вцепившись в головы.

Приходили в себя. И сам Фёдор попробовал прорваться, укутавшись самым сильным из когда-то сделанных проявлений его Дара… Но смог приблизиться не больше, чем на метр, к телу друга. Его щит-доспех помогал, но вблизи от Марка его явно было недостаточно.

Кроме того, искин, который вроде бы мог хоть что-то подсказать — висела образом в воздухе неподалёку с Марком. С закрытыми глазами, ладонями закрывающими уши, подёргиваясь в такт крикам Марка. На попытки вызвать её через терминал — просто не реагировала.

— Что делать будем, атаман⁈ — рявкнул находящийся неподалёку Кирпич.

— Ждать. Эскулап скоро будет. Понять, что с ним, мы не можем. Возможно… просто возможно, это развитие его Дара, — немного повеселел Федя.

— И что это за трахучая жуть? — уже тоном ниже поинтересовался Кирпич.

— Ментализм, — ответил Федя.

— А похоже на то. Только чтобы такое было — даже не слышал.

— Дары разные. У Марка уже был такой же… приступ. Правда, не настолько впечатляющий, — сообщил Фёдор.

Тем временем к полигону спустился недовольный Эскулап в сопровождении нескольких нагруженных оборудованием парней.

— И что у нас опять плохого? — недовольно поинтересовался он, на что последовало несколько указующих жестов в сторону полигона. — Долбануться, — констатировал он, взглянув на происходящее. — И нахера меня звали⁈

— Понять, что с ним…

— Не знаю и знать не могу — я такой хрени видом не видывал и даже не читал, — отрезал Эскулап. — Даже не могу сказать — опасно или нет.

— Он, в прошлый раз, говорил про глюкозу…

— Хм-м-м… Понял. Надо к нему.

— Не выходит, — вздохнул Федя. — Там… слишком интенсивные эмоции. Менталист.

— Менталист, говоришь, — задумчиво протянул Эскулап. — Ладно. Слышь, мелкий, иди сюда, — позвал он Медного.

— Ей, иду. А что делать?

— Помогать. Закатывай рукав и слушай. Берёшь вот этот инъектор, — продемонстрировал Эскулап названное. — Прикладываешь ему к открытой коже поплотнее. Жмёшь кнопку.

— А я дойду?

— Дойдёшь, — с этими словами Эскулап стал набирать в шприц какую-то жидкость. — Правда, тупить будешь и вырубишься вскоре… Но дойти успеешь.

— А это… не навредит? — уточнил Фёдор.

— Нет. Я бы сам пошёл, но нужно будет этого шустрого парня обследовать.

— Я про Марка.

— Ну как сказать, — задумался Эскулап. — Не должно. Это сильный седатив, успокаивающее. Если парень — менталист, то не навредит точно, и этого… не будет. Всё, что с ним происходит — перестанет отражаться на реальности, замкнётся на его разуме.

— Точно?

— Примерно, лядь! — взорвался Эскулап. — Я — не знаю! Теоретически так. На практике — сам думай. Можно просто ждать.

Фёдор задумался, посмотрел на белое, искажённое лицо друга в потёках пота. Тяжело вздохнул и сказал:

— Делай, Эскулап.

Медик сделал Медному инъекцию. Постоял, взглянул парню в глаза, удовлетворённо кивнул. Положил в руку инъектор и, придерживая Медного за плечо, подтолкнул того к Марку. Все присутствующие напряжённо следили за тем, как слегка покачивающийся Медный приблизился к Марку. Приложил инъектор к ладони, использовал… а после опустился на подрагивающий песок, свернулся калачиком и явно уснул.

— Молодец, парень, — прокомментировал Эскулап.

— И что? — напряжённо спросил Федя.

— Несколько минут. Ждём.

Но уже через несколько секунд стало заметно, что лекарство подействовало. Сначала волны, проходящие по песку, стали менее интенсивными. Потом — крики Марка, уже надрывные и хриплые, стали тише и, наконец, затихли. И, наконец, сам Марк опустился на песок, и замер, уже не выгнутый судорогой. А образ Икси в воздухе просто медленно исчез.

— За мной! — бросил Эскулап парням с поклажей. — Только они!!! — рявкнул он дёрнувшимся остальным.

Подбежал к Марку, стал буквально жонглировать захваченными приборами. Несколько раз длинно выругался, следя за их показаниями, ловко поставил капельницу. И встал, смотря на Марка, покачивая головой.

— Эскулап, как он⁈ — крикнул Фёдор.

— Херово, — не оборачиваясь буркнул медик. — Он умирает от истощения. Если это продлится хотя бы пару часов — всё.

— Ты же поставил…

— Это и даёт пару часов. Без капельницы было бы полчаса, — отрезал Эскулап. — Ему нужен полноценный госпиталь, с системами внешнего кровоснабжения, обогащения крови питательными веществами и кислородом. Так он протянет… долго.

— У нас такого нет?

Ответом стал многоэтажный мат, смысл которого сводился к тому, что данного медицинского оборудования Эскулап не имеет, и потребность в таком до сегодняшнего случая была нулевой.

— Значит, в госпиталь, — решительно махнул рукой Федя.

К счастью для Гаражных и Марка такие организации в Нижнем были, хотя Федора не остановила бы поездка в Верхний город, с возможным штурмом КПП.

Однако несколько госпиталей были. Вполне официальные, правда, полностью коммерческие организации, в количестве трёх штук. Были они структурными подразделениями донорских центров, всего три на весь Нижний, пользовались популярностью и, насколько было известно, не снабжали частями пациентов соседние конторы. Без согласия клиентов, само собой.

Так что буквально через десять минут из Гаража выдвинулся буквально караван на броневиках, оставив на охране треть банды. Через полчаса Гаражные окружили плотным кольцом с броневиками в качестве огневых точек здание госпиталя. В самом же госпитале Фёдор кинул несколько пачек крупных купюр перед недоумевающим главным врачом.

— Этот человек, — произнёс Фёдор. — Поставите его на ноги — получите ещё. Если с ним что-то случится — это случится и с вами.

— Но позвольте…

— Заткнись и не трать время, — хмыкнул Эскулап. — Готовьте систему внешней циркуляции крови «Кор», физраствор, обогатители и системы удаления отходов. В противном случае пациент продержится около часа. И этот тип, — ткнул он пальцем в Фёдора, — не врал.

Медики переглянулись, но основательная куча денег и ехидные матюги Эскулапа побудили их к действию. И вскоре Марк лежал в теплом желеобразном растворе ложемента, булькающего пузырями. А в артерии и вены его — живота, рук, ног и ключиц — были помещены иглы, увеличивая кровоток, прогоняя кровь через обогатители.

— И что? — поинтересовался Федя.

— Ждать, — пожал плечами Эскулап, и тут Марк начал дёргаться и бормотать. — Идиоты! — заорал Эскулап. — Срочно в кровоток седатива!

— Да что с ним такое⁈ — наконец-то обрёл дар речи главврач.

— Менталист. Какой-то приступ, связанный с Даром. Воздействует на материальные предметы, вроде воздуха и песка.

— Телекинетик?

— Просто менталист, насколько мне известно, — оскалился Эскулап, смотря, как побледневший главврач с выпученными глазами и матом мечется, вместе с подчинёнными. — А ты, Федька, иди к своим придуркам, — обратился он уже к Федору. — Толку от тебя тут ни хера, а там, может, и будет. Ему ты точно не поможешь, а вот себе нервы потреплешь.

Вынужденно признав правоту Эскулапа, Федя направился из здания госпиталя наружу. И вовремя — как раз к его выходу перед перекрывающими дорогу броневиками затормозили несколько грузовиков с символами корпораций. И, когда Федя добрался до этого места, он услышал ор мегафона с грузовика:

— Расчистите дорогу! В противном случае вы будете уничтожены!

— Что делать будем, атаман? — уточнил подошедший Кирпич с несколько безумной ухмылкой.

— Поговорю, — решил Федор. — Пусть объезжают.

И через минуту орал в мегафон ответно:

— Дорога перекрыта! Попытка прорваться приравнивается к атаке! И вы будете уничтожены!

В знак серьёзности его слов на грузовики корпов навелись пулемёты с ближайших броневиков, а бойцы Гаражных стали подтягиваться.

— Да ты вообще — кто такой⁈ — раздалось от корпов.

— Местный житель! — фыркнул Федя. — А вот кто вы… да в общем-то не интересно. Объезжайте!

— Нам надо в донорский центр!

— Ждите. Проезда нет.

— Ну и хер с тобой, крыса помоечная! — ответил мегафон, одновременно со стрельбой по Феде и Кирпичу… с замершими в полуметре от них крупнокалиберными пулями.

— Огонь! — рявкнул Федор, укрываясь за броневиком.

И боестолкновение началось с перестрелки, не слишком эффективной… Пока из броневика Марка не выдвинулись разгонники, пробившие броню переднего грузовика. И, буквально через полминуты, из грузовиков посыпались бойцы корпорации, начиная вести огонь с ходу… И так же с ходу падая, под огнём Гаражных.

— Охренительное веселье мы затеяли! — буквально хохотал Кирпич, стреляя из-за броневика ракетомётом. — Надеюсь, он поправится, — намного тише сообщил он Федору.

— И я надеюсь, — произнёс атаман, ведя огонь по корпоратам.

Окрестности Донорского центра, пентхаус жилого дома заведения «Добро пожаловать!», Нижний город, Новгород

Маркиз Косицин страдал. Не сказать, чтобы сильно, но в его пресыщенной удовольствиями жизни это было редкостью. Кроме того, страдание было не слишком сильным — так, лёгкие последствия вчерашних развлечений. Тем не менее, он лежал, закрыв глаза, и практически наслаждался этим редким для себя ощущением.

— Мишель! — раздался возмутительно громкий голос приятеля, с которым они и начали отдыхать несколько дней… или недель назад.

Барон… да как же его… Да и чёрт с ним. Анатоль, как он назвал себя. Михаил не двигался, но приятель не угомонился, крича всё более громко.

— Да чтоб… — невнятно выругался маркиз, открывая глаза и приподнимаясь на просторном ложе.

Скрашивающие их досуг прошлой ночью девицы давно удалились. И пентхаус даже прибрали. И… Анатоль, стоящий на балконе, омерзительно громко орущий!

— Проснулся, — констатировал этот крикун. — Полюбуйся! — указал он на что-то под балконом.

— И на кой… Ладно, Анатоль, иду. Но…

— Ты посмотри, сначала.

Раздавшийся грохот прибавил прыти Косицину, который аккуратно выглянул за парапет, огляделся… и затейливо выматерился, укрывшись за парапетом.

— Это точно, — хмыкнул Анатоль. — Помнится ты, Мишель, когда звал в эту дыру говорил…

— Спокойное место. Рядом Донорский центр. Ни бандитов, ни неприятностей. Хорошо отдохнём, — совершенно автоматически произнёс Косицин, судорожно обдумывая увиденное.

— И девки — неплохи. Даже пойло сносное. Но, прости, какого хера там творится⁈

— Не знаю. Там были представители корпорации. Видимо, двух. Почему они сцепились — непонятно…

— Не корпорации. Там банда, судя по крикам. Они мегафонами переругивались, прежде чем начался бой.

— Кхм… бандиты?

— Судя по словам — так.

— Не думаю. Там броневики, пушки… Сильные, чертовски сильные одарённые, — протянул Косицин, вспоминая увиденное.

И вид какого-то крошечного из-за расстояния человечка, сминающего борт бронированного грузовика в гармошку — он запомнил. Такое сложно не заметить и забыть.

— Похоже, какая-то корпорация-конкурент замаскировались под бандитов и сводит счёты.

— Тебе виднее, Мишель. Но это место… как-то перестаёт мне казаться спокойным и безопасным. Кроме того, вроде бы, все корпорации в Нижнем — союзники.

— Ну ты и сказал, Анатоль, — иронично посмотрел на собеседника Михаил. — Но вообще, возможно, корпораты прессуют какую-то особо мощную банду. И вскоре перебьют. А мы в бар на нижнем этаже… Здоровье поправить, с девочками продолжить…

— Звучит интересно. Но давай понаблюдаем.

— Точно. Такое далеко не каждый день увидишь.

Правда, долго любоваться картиной сражения не пришлось: раздались несколько мощных взрывов, и три бронемашины корпораций заметно деформировались и загорелись. А оставшиеся стали сдавать назад, сопровождаемые панически бегущими бойцами.

— Вот и конец этим корпоратам, Мишель. И знаешь, я предпочту продолжить отдых в Верхнем, — задумчиво произнёс Анатоль.

Михаил не нашёл, что сказать в ответ. После увиденного он предпочитал то же самое.

Я умирал, причём можно сказать, что не приходя в сознание. Хотя сознание, как ни парадоксально, было при мне. И было чертовски занято ответами на всё усложняющиеся вопросы… базы.

Похоже, сволочной валар поместил в меня не только, а подозреваю, и не столько «базы знаний». А этакую учебную программу, с экзаменами и прочим. И я буквально чувствую две вещи: первое — неконтролируемо бушующий ментализм. Чёрт знает, что происходит вокруг, но опасаюсь что весело.

Второе — постепенно накатывающее истощение, которое… Хм, замедлилось. Может, я успею ответить на все эти дурацкие вопросы до того, как сдохну.

А вопросы продолжались, постепенно становясь всё сложнее. Подчас для ответа надо было строить в воображении схемы и чертежи. И я, кстати, окончательно уверился, что такое сейчас происходит… Но легче мне не стало.

Тем временем мне стало ещё легче… Ну точнее, телу, которое я сейчас воспринимал именно как часть себя. Каким-то образом его обогатили питательными веществами так, что если концентрация питательных веществ не снизится — смерть мне не грозит.

Вроде бы. Потому что чёртовы вопросы всё не кончались и не кончались! Становились всё более и более сложными: подчас, чтобы ответить на них, приходилось воспроизводить технологическую цепочку от каменных топоров до космических технологий!

И узнавать, что будет, если я отвечу неправильно — никакого желания. С остроухого сволочуги Сивера сталось бы запихнуть в мои базы какую-нибудь систему уничтожения, потому что «не достоин» или что-то такое. Ну реально же — гад!

Хотя что я установил точно: тело не есть источник Дара, проводник его в материальный Мир, не более. Потому что Дар — был со мной. И если в первое время этого скотского экзамена чувствовался как-то ослаблено, то сейчас шарашил с необоримой силой.

Собственно, только поэтому я ещё и держался: большая часть вопросов была мне напрямую просто неизвестна. Приходилось экстраполировать, интерполировать, анализировать… А время на каждый вопрос было чётко отмерено, в виде ехидно сокращающейся шкалы!

Так что без Дара — засыпался бы с гарантией, не с ошибкой, так со временем ответа. Несмотря на весь свой ум и сообразительность.

И тут, похоже, началась жопа. Потому что дефицит питательных веществ был компенсирован — спасибо Гаражным и Эскулапу, больше некому. Но началась какая-то нездоровая хренотень с мозгом. Всё же определённая обратная связь у меня и ума в теле, похоже, была.

И возникала совершенно идиотская, но реальная ситуация: мозг не принимал участие в моей работе с информацией и ответами. Но, при этом, похоже… запоминал то, что происходит. А я, для того, чтобы отвечать, разогнался так, что даже запоминание начало подводить его к гибели.

И никакие питательные вещества не справлялись — он работал на таких скоростях, что похоже, смог бы выжить только вне тела, на принудительном питании и обогащении кислородом. Чего, как понятно, никто не делал — вытаскивать мозги из живого меня даже мне кажется откровенной дичью!

Пробовал замедлиться — чуть не завалил ответ «по таймеру». И уже обречённо отвечал на эти проклятые вопросы. Имея довольно слабую надежду, что выживу к их окончанию. Но не сдаваться же, в конце-то концов!

И тут… хоть стой, хоть падай. Хотя ни того, ни того в моём теперешнем состоянии я не смог бы сделать. А именно, появился вопрос… предельно дурацкий. Или предельно всеобъемлющий… Но просто не имеющий объективного однозначного ответа! Любой ответ — субъективен и в чём-то неверен!

Ну какими же сволочами надо быть, чтобы на экзамене ИНЖЕНЕРА, в конце изматывающего марафона технических и инженерных вопросов спросить:

В чём смысл жизни?

Причём таймер издевательски сокращался… А тело, точнее мозг, уже был на грани деструкции…

И я ответил. Самым простым, очевидным и… инженерным ответом.

Экзамен по овладению базами начального уровня и инженерного мышления пройден. Поскольку банк вопросов экзаменационного модуля истощён, не зафиксировано ни одного ошибочного ответа, прохождение экзаменационного опроса по овладению базами шестого ранга деактивируется. Распаковка базы шестого ранга начнётся без экзаменационной проверки, тотчас по овладению на условно-достаточном уровне базами пятого ранга. Поздравления юному плетельщику ветвей кроны Великого Древа!

А помимо этого в голову хлынули данные. Уже привычно и на фоне предыдущего бардака — ровно, спокойно и успокаивающе. И если бы я был в сознании… Я бы громко и неостановимо смеялся. Даже сейчас в некотором роде веселился, потому что плакать почему-то не хотелось.

Итак, выходило что первые четыре ранга баз — что-то вроде технического училища. То есть как бы я ни называл себя «инженером», с точки зрения остроухих валар я таким не являлся даже теоретически. Но, закончив этот самый «колледж», как говорили в Островной Империи, я должен был сдать экзамен, чтобы попасть… в высшее учебное заведение.

Которыми являлись следующие уровни баз, с экзаменом на шестом, седьмом и далее ранге. Понятно, что аналогия не совсем прямая, но в общем — так. Далее, экзамен который я сдал… непроходим. В силу базовых условий: насколько я понимаю, это сделано для того, чтобы юные остроухие не зазнавались, ну и прочие психологические уловки педагогического характера.

Но я, похоже — гений не только в реальности. Но даже с точки зрения баз валаров. Экзаменационный модуль вывалил на меня ВСЕ, вопросы которые у него были, включая «общие», не имеющие прямой привязки к данным баз за пятый ранг. И я… ответил.

Вот только смеяться всё равно хотелось, пусть и с некоторой иронией… Я САМ чуть не прибил себя. Мне было достаточно одной-единственной ошибки, да хоть на самый первый вопрос… И всё. Экзамен бы закончился, и база знаний пятого ранга начала бы разворачиваться.

На переходе на шестой ранг это не проканало бы… Но я ведь реально чуть не угробил себя своим умом… Много раз за время этого экзамена!

А ещё эти базы, похоже, находятся в том же условном месте — положим, в «душе», где обитает Дар. Потому что распаковка экзаменационного модуля, его считывание меня, внедрение в меня языкового пакета валаров и знакомство с языками, на которых я думаю, привело к интересненькому эффекту. Мой Дар ментализма «отжёг». Насколько данный эффект сохранится в реальности — чёрт знает.

Но из слабенького, ограниченного своим мозгом и сознанием менталиста, я, судя по всему, стал могучим и мощным…

А останется или нет — я узнаю, когда проснусь. Потому что сейчас наступает развертывание баз пятого уровня, и сознание моё постепенно угасает…

Окрестности западной Донорской станции, склад временного хранения, Нижний город, Новгород

Клод Семин, сержант гвардии, тяжело дыша прислонился к стене склада. И пустым взглядом смотрел на свалившихся на пол бойцов, специалистов, чиновников. Многие из которых были не только вымотаны, но и ранены. А в голове его билась, в такт гремящим ударам сердца, одна фраза: «Какого хера?!!»

— Кто-нибудь… понимает, что произошло⁈ — прерываясь для дыхания, выплюнул он.

Мимоходом отметив, что из гвардейцев корпорации он — старший по званию. Из выживших, само собой.

— Нас поимели, серж… — стонуще произнёс один из бойцов.

И орать на него Клод не имел никакого желания. Потому что караван корпорации, на тяжёлых бронемашинах, с отрядом элитных гвардейцев именно «поимели». Остался один бронетранспорт, уцепившись за который, жалкие остатки каравана спаслись. И то, далеко он не проехал — попадание из ракетомёта, с пробитием брони, через несколько километров вывело транспорт из строя.

Хорошо ещё, что рядом оказался этот склад, а то Клод совсем не удивился бы, если бы эти странные «бандиты» направили за ними группу для окончательной зачистки.

— Господин Медведев, хотя бы вы можете что-то объяснить? — обратился он к начальнику каравана.

Ведь именно он, как прекрасно слышал Клод, отдал приказ «смести этот мусор с пути!»

— Нет, — тяжело уронил граф, на четвереньках добрался до стены и уселся, оперевшись на неё спиной.

— Хоть кто-нибудь? Откуда у этих… ракетомёты⁈ Скорострельные пушки⁈ Это имперские силы? Армия? Элитный отряд конкурентов?!! Почему погибли… — начал впадать в подобие истерики Клод.

— Заткнись, сержант, и не впадай в панику. Пристрелю, — посулил Медведев.

— Как две трети нашего отряда и почти весь караван⁈ — рявкнул Клод, ожидая выстрела, которого не последовало.

— Именно, — уронил Медведев. — Техники есть⁈ — рявкнул он, на что раздалось пара слабых криков. — Сержант, обеспечить охрану и приступать к ремонту транспорта! Немедленно! И для вашего… спокойствия, — почти выплюнул эти слова он, — нам на подмогу движется усиленный техникой отряд. Приступать!

Клод попробовал выполнить приказ, начиная разбираться, кто из гвардейцев достаточно боеспособен… Но не успел. Металлические ворота склада со стоном и скрипом порвались, а в разрыв проскочила… собака.

Металлическая собака, с какими-то контейнерами, охватывающими тело, со светящимися глазами и пастью! И несколько выстрелов не произвели на этого робота никакого впечатления.

— Активирован протокол защиты хозяина. Подпротокол: уничтожение агрессора и причинение ему максимального ущерба, — раздавалось механическое скрежетание от пса. — Союзные объекты вне зоны поражения. Обратный отсчёт: Три… Два…

Кажется, это конец, успел подумать Клод. И он был прав: вместо слова «ноль» раздался оглушительный грохот. И весь склад, со всеми находящимися в нём, оказались в эпицентре мощного взрыва.

Мост через реку Шелонь, Нижний город, Новгород, Глория

Глория хищно улыбнулась, врубила режим маскировки и выскочила из-за края мощного решетчатого моста, посредине которого проходило многополосное шоссе. А сейчас находилось два десятка бронетранспортёров, пять мощных вооруженных бронемашин… которые стояли на месте. Потому что ехать им было некуда: два пролёта полотна шоссе обломками валялись на дне Шелони.

И не только мост — треть бронетехники сборного отряда обрушились в токсичную, пропитанную миазмами дна Свалки реку. И даже если кто-то в бронетехнике пережил взрыв и падение, его смерть была вопросом времени. Совсем недолгого, потому что уровень химической защиты неподготовленной техники не мог долго противостоять ядовитым водам реки, всего на двести метров выходящей на поверхность из труб, после же скрывающейся в них же.

А Глория, выскочив над парапетом, рывком притянула себя магнитными зацепами к одному броневику. Резко нанесла молниеносную череду ударов, и унеслась обратно, влекомая канатом. А вслед ей прогремел взрыв — опытный диверсант знала, куда наносить удар. Ну а на заполошеную, непонятно куда нацеленную стрельбу — она и вовсе не обращала внимания. Её до сих пор не обнаружили, ну а остаток этого отряда — будет уничтожен.

И тут стоит сказать Марку спасибо, хмыкнула Глория. И даже два раза — поправила она себя, уже без хмыка. Направившись в Гараж сегодня, она обнаружила там жалкую горстку парней из банды и пустоту. Один из охранников, почти без насилия… Ну, ещё услышав, что она представилась женой Марка, надо отметить…

Короче, сообщил что с ним какая-то беда медицинского характера. И рассказал, что большая часть банды направилась в госпиталь.

И Глория направилась вслед, правда, обходным маршрутом: помочь в плане медицины она толком не могла. Сидеть у «скорбного ложа» — не имела ни желания, ни настроения. А вот выяснить, что творится на подступах — было совсем не лишним. И не зря: она перехватила истеричную передачу от корпоратов с призывом о немедленной помощи.

А, главное, ответ на этот призыв. И даже маршрут этой подмоги. И, помимо того, что эти корпораты угрожали Марку, в сборном отряде было три тяжёлых транспорта и броневики Коршуна. Собравшихся так удачно, и подставившихся так беспечно… За что спасибо номер «раз».

А дальше — Глория потратила все бомбы, сделанные для неё Марком. И в момент прохождения отряда обрушила взрывами два пролёта, с доброй третью корпоратов. За что спасибо номер «два» — прекрасная взрывчатка.

Правда, на это она была потрачена полностью — в данном случае экономия была неуместна. Но Глория не собиралась останавливаться, намереваясь уничтожить всех корпоратов, запертых в ловушке. И неважно, рассуждала она, выскакивая на мост и врезаясь клинками в зону генератора тяжёлого транспорта, а после — скрываясь под мостом. Неважно, уничтожит ли она их своими руками. Или техника, взрываясь, обрушит и без того расшатанный пролёт.

Подумав, она занялась и тем, и тем. Перебираясь под мостом к следующей жертве, она «перехватывала» клинком арматуру под дорогой по пути. И через четверть часа и пяток уничтоженных броневиков эта тактика сработала.

Мост протяжно застонал скрипом гнущегося и разрываемого металла, и Глория быстро юркнула за опору. И очень вовремя: арматура, куски дорожного полотна и техника корпоратов обрушилась в Шелонь. Но не полностью, отметила Глория через минуту. Часть пролёта уцелела, а на нём виднелся тяжёлый транспорт — тот, которого она лишала генератора в первый заход.

Хмыкнув, Глория заскользила вверх. Вскочила на транспорт, прорезала крышу, отскочила в сторону, с усмешкой слушая выстрелы, и делая ещё один разрез.

Потом ещё, ещё, ещё… И на седьмой раз она вскочила внутрь, мимоходом прикончив двух вооружённых охранников… Кроме которых в транспорте были только чиновники корпорации. Аристократы… но то ли когда-то. То ли изначально не способные к бою, только к уничтожению тысяч и десятков тысяч росчерком пера. В любом случае, отпускать их в живых она не собиралась.

— Вы пришли за Марком, и это последняя ошибка в вашей жизни, — сообщила она сгрудившимся корпоратам.

— Да кто ты⁈ — буквально завизжал один из них.

— Жена Марка, — пожала плечами Глория, приближаясь к ним.

— Да кто такой Марк?!! Мы просто двигались на подмогу!!!

— К тем, кто напал на него. Значит, вам просто не повезло, — хмыкнула она.

А через минуту она покинула обломки моста, где уже не оставалась никого живого. Её недолгий разговор… останется между ней и мертвецами: связь надёжно глушилась, энергии в транспорте не было. А хоть бы и была — транспорт обрушился в Шелонь в тот момент, когда Глория начала размеренный бег по уцелевшей части моста.

И сейчас она спешила к Марку, узнать, чем попробовал себя угробить этот… муженёк. В том, что его недомогание — дело его собственных рук, она почти не сомневалась. Узнав его, Глории было сложно представить опасного Марку врага. А вот вид безумно хохочущего парня, творящего какую-нибудь поделку и вдруг произносящего «Упс!» — прекрасно представляла.