И зовите меня Гудвин

Глава 9

Девять

Следующее утро удивило трижды. Сначала на задворки молочного магазина припёрся помятого вида орк, оказавшийся моим вышедшим из запоя предшественником. Возжелав вернуть себе непыльную работёнку, он полез было в драку, но я его придержал, а прибежавшая на крики заведующая магазином ещё и мокрой тряпкой загулявшего алкоголика отходила, велев сюда больше и носа не казать.

— Я на тебя рассчитываю! — заявила она после этого мне.

Набивать себе цену я не стал — стребовал и сразу же сожрал свои обычные две пачки творога, отработал и премией к рублю получил пакет молока. Выпил его по пути в больницу. Пришёл отметиться в отдел кадров, а там меня огорошили, вручив повестку в горотдел милиции.

— Вчера телефонограмма пришла, — развела руками Людмила. — Вызывают к десяти, как раз успеешь. Только ещё за паспорт распишись. И уже талоны на сентябрь выдавать начали.

И вот это «талоны на сентябрь» стало третьим и единственным приятным из всех сюрпризов. Не сказать, будто выдали мне их целую пачку, но поначалу от неожиданности растерялся даже как-то.

— Что глазами хлопаешь? — по-своему истолковала моё замешательство кассир-гномиха. — Вино-водочные оркам не полагаются! Говорила же в прошлый раз!

Я кивнул, отошёл к окну и разложил на них своё богатство.

Талонов на мясо вручили целую портянку: по два на день, каждый на шестьдесят грамм, всего набралось три килограмма шестьсот грамм. На мясопродукты талонов выдали только три: колбас и прочего фарша полагалось мне полтора килограмма в месяц. Ещё лесостепной орк имел возможность приобрести две курицы и пару килограмм рыбы, что даже с учётом немалого веса и чрезвычайной прожорливости позволяло не просто не умереть с голоду, но и начать обрастать жирком.

Точнее — позволило бы, если б меня не тошнило при одном только запахе жареного мяса. Да и не только жареного. Даже бульон на мослах организм не принимал, приходилось пробавляться куриным.

Но опять же — куда мне эти две курицы? Где я их варить стану? Да и рыбу, если только в консервах брать, тот же минтай могу и в столовых заказывать. А значит — что?

Я усмехнулся и отправился в молочный магазин. Заведующая моему появлению откровенно удивилась, а предложению выкупить талоны отнюдь не обрадовалась.

— Ты ж себя так в могилу загонишь! — возмутилась гномиха. — И кто тогда работать будет?

— Чего это в могилу? — озадачился я. — Я может, в вегетарианцы податься решил!

— В алкоголики ты намылился!

Насилу переубедил, что решил избавиться от талонов не из стремления раздобыть деньги на выпивку, а исключительно по причине ненужности.

— Мясные по четыре рубля за кило возьму, на колбасные изделия по два, — объявила после этого заведующая. — У кого хочешь спроси: их один к одному берут к магазинным ценам на мясо и мясопродукты.

— А есть «не магазинные»? — уточнил я.

— «Не магазинные» в коммерческих ресторанах и на чёрном рынке, но там твои талоны без надобности, там снабжение на диво облторгу налажено, — усмехнулась тётка. — И талоны я перепродавать не стану, сама отоварю.

— Куски получше из-под прилавка отпустят? — догадался я. — И сервелат вместо «докторской»?

— Тебе-то что с того? Продаёшь, нет?

— Продаю.

— За курицу больше пятидесяти копеек за кэгэ не дам. Просто есть возможность не курятину, а индюшатину взять. А талоны на рыбу и даром никому не сдались — их ввели, чтобы спекулянты дефицит не создавали.

Я получил на руки восемнадцать рублей с копейками и с учётом припасённой пятёрки враз ощутил себя самым настоящим богатеем.

— А как минтай через Гниль доставляют? — спросил, убирая деньги в карман. — Морская же рыба, привозная!

— Замороженная рыба и морепродукты нормально доходят, — пояснила заведующая магазином, пряча талоны в сейф. — А вот курицу потом только в комбикорм, мясо и вовсе исключительно на утилизацию.

— Морепродукты? — задумчиво хмыкнул я и потряс талонами на рыбу: — А крабов не завозят?

— Появляются изредка — могу спросить, если нужно. Живых раков и привозных креветок в продажу по талонам не пускают, их сразу по пивбарам распределяют.

— Взял бы крабов с получки, — кивнул я. — Только, наверное, всё же не с этой, а со следующей.

— Поузнаю.

Настенные часы показывали без пяти минут девять, так что я попрощался и поспешил в горотдел. Проходя мимо парка, где в прошлый раз случился выброс пси-энергии, слегка напрягся даже, но никаких поганых сюрпризов не случилось. Все поганые сюрпризы дожидались меня на четвёртом этаже отделения милиции в кабинете подразделения по контролю экстрасенсорных проявлений. Там пили чай блондинистый молодчик, крепко сбитый брюнет и плешивый очкарик.

И если к новой встрече с Валерой и Семёном я был морально готов, то застать тут старшего инспектора пси-контроля никак не ожидал.

— Здрасте! — буркнул с порога и протянул блондинистому Валере бумажный квиток-пропуск. — Чего опять?

— Проходи, садись! — указал на всё то же кресло с проводами странной установки Семён. — Ты на пси-разряд сдал, надо результаты обследования обновить.

Сотрудник пси-контроля многозначительно улыбнулся, но я и так уже сообразил, что никаким рутинным обследованием тут и не пахнет. Меня определённо собирались на чём-то подловить. Но деваться было некуда, сел.

— И охота тебе только с ним возиться, Лев Мартыныч? — вздохнул Валера. — Ну покалечил упыря, так орк же! Дело житейское! Бесперспективняк!

— Дайте мне повторное заключение с ретро-данными и динамикой показателей об осознанности его действий, и я пойду к прокурору за санкцией! — зло оскалился плешивый очкарик.

На моих предплечьях уже затянули манжеты, а грудь стянули ремнём с датчиком дыхания, но магнитофон на запись ещё не включили, так что я не отказал себе в удовольствии съязвить:

— Если слишком сильно тужиться, недолго и геморрой заработать!

Льва Мартыновича аж подбросило.

— Это ты мне, зелёный⁈

Я осклабился.

— А кому ещё-то, плешивый?

Но вволю порезвиться и заодно раскачать орочью психику не дал Семён.

— Умолкли все! — повысил он голос и щёлкнул переключателем на магнитофоне. — Запись!

Начали вращаться катушки с плёнкой, и сотрудник пси-контроля подавился возмущённым возгласом, а меня спросили:

— Тебя зовут Гудвин?

Выходка с внесением изменений в паспорт могла выйти боком, мысль эта заставила неуютно поёжиться, буркнул нехотя:

— Допустим…

Семён присмотрелся к линиям, выводимым самописцем, и хмыкнул.

— А, нет! Пики всё те же.

— То есть, на последствия пси-выброса их уже не спишешь? — оживился Лев Мартынович.

— Видно будет, — уклонился от прямого ответа брюнет и задал вопрос о событиях того злополучного вызова, когда погиб санитар и пропал врач бригады скорой помощи.

А у меня все мысли не о том. У меня все мысли о пиках.

Как их в прошлый раз охарактеризовали? Почти человеческими?

Выходит, это один из признаков моей адекватности и способности контролировать боевой раж? Я сейчас собран и сосредоточен, поэтому больше человек, нежели орк?

И как мне стать орком? Я ведь практически ощутил им себя после первого пробуждения в общежитии. И пусть воспроизвести вязкость сознания не способен, зато могу сосредоточиться на главных для молодого орка вещах. Точнее, даже не сосредоточиться на них, а отсечь все остальные.

— Повторяю вопрос… — начал было Семён, но я его перебил.

— Да ни хрена я не вспомнил!

Но на самом деле вспомнил. Только не о происшествии, а о своих устремлениях. Хотел я после первого своего пробуждения в этом мире жрать, бабу и в кабак. Сейчас голода не испытывал, да и гульнуть тоже настроения не было, а вот бабу… Подумал о Дашке, и губы сами собой растянулись в мечтательной улыбке. И ещё ведь была Эля! А её тренер по аэробике и вовсе мечта поэта! Опять же, не стоило сбрасывать со счетов и Людмилу: пусть она и замужем, но женщина в соку. Ну и на десерт синекожая Жасмин!

Интересно, джинны выполняют три желания в постели, если их как следует потереть?

Семён спрашивал, я отвечал, не задумываясь, зачастую невпопад, но не из стремления прикинуться дурачком, просто попутно размышлял, к кому бы из знакомых особ женского пола подкатить и как половчее это сделать, дабы не получить по морде, и размышления эти были сейчас для меня несказанно важнее, нежели какие-то скучные расспросы.

А ещё вдруг вспомнился Роман Коростель. И вот с этим наглым дроу я дружбу заводить отнюдь не намеревался, захотелось как следует его вздуть. Ишь ты, сенсей выискался! Пси-мастер, мать его, пятого разряда! Порву!

— Дохлый номер! — объявил в итоге Семён. — Деградация мыслительной активности и самоконтроля предельно очевидна.

— Не может быть! — расстроился Лев Мартынович. — Ты же говорил…

— Сам график посмотри, — протянул брюнет оторванный рулон. — Как пошли вопросы серьёзней, так он и поплыл. Пики типичные для орков. Думаю, в прошлый раз на эффект от пси-воздействия выброс наложился.

— Но…

Блондинистый Валера подошёл к коллеге, глянул на оставленную самописцем линию и покачал головой.

— Не, с таким графиком даже до суда не дойдёт. Хочешь выговор с занесением, а то и строгача схлопотать?

Очкарик ничего такого не хотел, так что меня освободили от датчиков, вернули пропуск с отметкой о посещении отдела по контролю экстрасенсорных проявлений и выставили за дверь, предложив проваливать на все четыре стороны. Но я никуда не пошёл, прислонился к стенке и закрыл глаза, зажал лицо в ладонях и простоял так какое-то время в ожидании, когда кровь отольёт от первичных половых признаков и восстановится нормальное функционирование головного мозга. А то, не ровен час, повстречается давешняя фигуристая сотрудница, и не удержусь, шлёпну по заднице.

Вот смеху-то будет. Обхохочешься просто!

Но мало-помалу отпустило, тогда покинул отделение и потопал прочь, прикидывая как бы побыстрее добраться до центра повышения квалификации. Правда, всё же завернул в гастроном и купил в кафетерии стакан сока. Пока утолял жажду, заинтересовался длинной очередью — как оказалось, в магазин завезли шоколадный сыр. Мне экзотический десерт был без надобности, потопал дальше.

И вновь недалеко ушёл — на сей раз наткнулся на почту. Зашёл спросить о Тони, и повстречался с ним уже буквально в дверях.

— На ловца и зверь бежит! — расплылся я в довольной улыбке, а вот стиляга заметно струхнул.

— Гудвин? — как-то очень уж неуверенно промямлил он, но сразу опомнился и спросил: — Какими судьбами?

Я пожал ему руку и пояснил причину своего появления:

— Да просто хотел узнать, где обшиваешься. На днях получку дадут, не ходить же всё время в спортивном!

Мы вышли на улицу, Тони закурил и покачал головой.

— Костюм у хорошего портного построить — это сильно недёшево. Я в магазине беру и под себя подгоняю. Есть портниха знакомая. Если что — обращайся.

— А где берёшь?

— Тут за углом. Идём покажу, мне как раз по пути.

Первый этаж соседней пятиэтажки и в самом деле занимал магазин с вывеской «Одежда», там я и со стилягой и распрощался, перед тем стребовав с Тони номер домашнего телефона, а ещё уточнив как добраться до площади Энергетиков, где находилась рекомендованная им парикмахерская.

В магазин в итоге сходил совершенно напрасно. Нет, костюмы в продаже имелись, и даже нашлось что-то подходящего размера, только сидели они на мне хуже некуда, ещё и грозили разойтись по швам при любом резком движении. Тут перешивкой ничего поправить было уже нельзя. Купил семейные трусы, пошёл на площадь Энергетиков, располагавшуюся в двух остановках отсюда.

Мог бы и там впустую время потерять, поскольку парикмахерская «Красота» пользовалась немалой популярностью, и записываться туда следовало заранее, но наткнулся на курившего у входа манерного эльфа, а у того как раз оказалось свободное окно. Нет, мастер маникюра точно послал бы залётного орка куда подальше, но сначала я сослался на Тони, а потом показал свои ногти.

Эльф аж глаза закатил.

— Что за бездарь их так обкромсал⁈

— Сам справился, — сознался я.

— Да? И правую тоже? Ну, могло быть и хуже. Идём!

Меня усадили в кресло, велели разуваться, закатывать штанины и ставить ноги в тазик с тёплой водой, а после начали подпиливать ногти, дабы придать им хоть сколько-нибудь вменяемую геометрическую форму. Принимал клиентов эльф в отдельном кабинете и очень скоро я понял, по какой причине он не работает в общем зале: когда дело дошло до шлифовального станка с вращающимся точильным камнем, искры из-под ногтей так и полетели!

— Только не дёргайся! — потребовал эльф. — Всё под контролем.

На вид он был откровенно хлипковат, но кисть стиснул так, что не выдернешь. Нет, я мог бы попробовать, но предпочёл расслабиться. В итоге мастер задействовал несколько камней разной зернистости, затем только пришёл черёд напильников для тонкой обработки кромки.

— Лак? — уточнил мастер.

— Не нужно, — покачал я головой, понял, что с ответом не угадал и пояснил: — На работе не поймут.

Эльф кивнул и вопросов на сей счёт задавать не стал. Когда мне обработали ещё и ноги, я поглядел на своё отражение, задумчиво пригладил волосы и спросил:

— Может, сбрить его? — имея в виду ирокез.

— Не советую, — заявил выписывавший квитанцию эльф. — Причёска так себе, конечно, но её проще освежить, чем сбривать. Волосы у вас шибко долго отрастают, а полгода с щетиной на башке ходить — идея не из лучших. Пусть в медвытрезвителях наголо уже не бреют, но короткие стрижки у бомбардиров в моду вошли, точно будут путать.

— У бомбардиров?

— Да крутятся при деловых спортивные мальчики на подхвате. — Мастер оценивающе оглядел меня и кивнул. — Как раз твой типаж.

Я сообразил, о ком именно речь, и решил покуда от ирокеза не избавляться, спросил о чаевых, но был послан в кассу, куда и заплатил немногим больше пяти рублей. Вроде бы — сущее разорение, да только ногти у орков тоже росли не слишком быстро.

— Увидимся через полгода, наверное, — сказал напоследок эльф. — Лак чаще обновлять пришлось бы, а так смысла нет частить. Только заранее запишись!

Я пообещал так и поступить, вышел на улицу, полюбовался ровными и гладкими ногтями, ухмыльнулся.

Вроде пустячок, а настроение улучшилось.

Дальше понемногу начала затягивать рутина. Вырученные за талоны деньги подарили некоторую уверенность в завтрашнем дне, прошёлся по магазинам, купил носки и пригляделся к обуви, но ничего подходящего на глаза не попалось. Нельзя сказать, будто в обувных магазинах было шаром покати, но у меня-то лапища стандартные размеры серьёзно превосходила. Уж не знаю, где Гу умудрился раздобыть кроссовки, но ничего подобного в продаже я не нашёл.

А так — перекусить в столовой, позаниматься в спортзале и посидеть в библиотеке центра повышения квалификации, порешать шахматные этюды, поужинать овсянкой, а наутро почитать газету и чуток поработать грузчиком. И снова — в зал.

Справился у заведующей молочным магазином, не нужны ли кому ещё в округе работники, но на овощебазе требовалось впахивать с утра и до вечера, а на соседних торговых точках либо не было вакансий, либо не подходил график. В итоге решил не суетиться и подождать окончания служебной проверки. Как бы ещё из скорой коленом под зад не дали.

Но — не дали. Когда в очередной раз явился в отдел кадров, Людмила велела идти на медосмотр.

— Дальше работаешь в обычном режиме! — объявила она.

— И бригада прежняя?

— Да.

Время поджимало, так что от расспросов я воздержался и поспешил в раздевалку. Принять душ уже не успевал, поэтому наскоро почистил зубы, натянул синюю больничную униформу и отправился проходить осмотр с перекинутым через руку белым халатом.

Сегодня снова дежурили Эля и Вадим Иванович. Зеленокожая медсестра, мускулистая и одновременно фигуристая, но не чрезмерно ни в том, ни в другом отношении, меня узнала и даже отметила:

— А ты вроде бы помясистей был?

— Сушусь, — сказал я, стягивая через голову синюю рубаху с коротким рукавом.

Врач скептически меня оглядел и отправил взвешиваться.

— Сушиться тоже с умом надо! — многозначительно заметил он, но подвигал гирьки и махнул рукой. — Ну, до анорексии тебе пока ещё далеко! Сто сорок семь килограмм живого веса при росте в два метра пять сантиметров — это ты ещё даже толстоват.

— Сгоню, — пожал я плечами и начал одеваться.

— Он сгонит! — кивнула Эля, мотнув обесцвеченной косой. — Как ни приду в зал, он там груши околачивает.

— Это как? — удивился Вадим Иванович.

— А сделает зверское выражение лица и грушу колотит, а по самому пот ручьём!

— Боксёрский мешок только, а не грушу, — поправил я медсестру, завязывая шнурки.

— Да какая разница! — отмахнулась зеленокожая девица.

— Разница есть, — уверил её врач. — И, уж поверь, для бокса зверское выражение лица — это не главное.

Эля фыркнула.

— Будто я не понимаю! Да только он Ромочку с ног сшиб, когда на пси-разряд сдавал!

— И сдал? — полюбопытствовал Вадим Иванович.

— Сдал, — подтвердил я и поспешил в гараж.

Автомобиль стоял во дворе, вся бригада была уже в сборе, ждали только меня. Я забрался в распахнутую боковую дверь и обнаружил, что сегодня Дарья заняла пассажирское сиденье рядом с водителем. При моём появлении она сняла трубку радиотелефона, Жора отсалютовал из-за руля, а дядя Вова протянул руку.

— Судя по тому, что все мы здесь сегодня собрались, наш зелёный коллега либо оказался достаточно умён, чтобы не сболтнуть лишнего, либо слишком туп, чтобы сказать то, что от него хотели услышать, — с ухмылочкой заявил упырь, и нестерпимо захотелось пробить ему в челюсть.

Злость накатила настоящим наваждением, насилу сдержался.

— Может, я и не семи пядей во лбу, — проворчал я, усаживаясь, — но если ещё раз попытаетесь сделать крайним, утащу всех за собой.

— Да брось! — рассмеялся дядя Вова. — Мы тебе всё компенсируем! Правда, Дарья?

Та как раз закончила разговор с диспетчером, обернулась и подтвердила:

— Да-да! Конечно!

Сегодня под халат у неё оказалась поддета обычная синяя рубаха вроде моей собственной, но акцентировать на этом внимание я не стал и спросил упыря:

— К вопросу о компенсации: есть стоматолог знакомый?

Тот прищурился.

— Это угроза?

— Это вопрос. Зубы надо показать.

— Сходи в нашу стоматологию.

Я задумчиво хмыкнул.

— А они клыками занимаются?

— Здоровыми? — проницательно уточнил дядя Вова. — Нет, это только в частном порядке договариваться.

— Я знаю хорошего специалиста, — сказала Дарья. — Дам номер после смены.

Зазвонил радиотелефон, она сняла трубку и продиктовала Жоре адрес. Ехать оказалось не слишком далеко, а во дворе пятиэтажки мы выгрузились, зашли в подъезд и начали подниматься по тёмной узкой лестнице. Дарья несла металлический кейс с препаратами строгой отчётности, дядя Вова тащил увесистый чемоданчик со всеми прочими лекарствами, ну а я волок носилки — не сказать, будто такие уж тяжёлые, но крайне неухватистые. Клоуны, ля!

Почему — клоуны? Да просто на пятом этаже после звонка в дверь выяснилось, что нас сюда не вызывали и никто из соседей в ноль-три тоже не звонил.

— Уж я бы этих телефонных хулиганов! — зло пробурчал упырь, и мы отправились в обратный путь.

И да — вместо давешнего коротенького сестринского одеяния и чулок под халатом на Дарье и в самом деле оказались рубаха и брюки, а изящные туфельки она поменяла на кеды вроде тех, которые предпочёл кроссовкам дядя Вова. По сравнению с прошлым выездом — небо и земля. Я как-то самую малость расстроился даже. Но и некоторое облегчение испытал, не без этого. Хоть не придётся таблицу умножения зубрить.

Хотя, проследив за тем, как эльфийка забирается в кабину скорой, это своё мнение переменил.

Как пить дать, ещё придётся устным счётом заняться!

Следующие два вызова были к больным с высокой температурой, потом гному из-за сорвавшегося домкрата раздробило ногу, и пришлось везти его в травматологию, а дальше нас погнали на другой конец района по подозрению на инсульт.

«Нормальный день, никаких тебе запойных гоблинов и сбрендивших упырей», — подумал я и сглазил: следующий вызов поступил по линии пси-блока.

— Странное поведение кочевого орка, — оповестила нас Дарья, переговорив с диспетчером. — Георгий, девятый гастроном на Машиностроителей знаешь?

Усатый коротышка кивнул и выкрутил руль, а дядя Вова спросил:

— Пьяный?

— Перегаром не пахнет. Стоит и раскачивается.

— Не нравится мне это, — нахмурился упырь. — Хорошо, если просто чокнутый, но возможны варианты…

Что Жора ничего не напутал и прикатил к нужному нам гастроному, я понял ещё у соседнего дома, когда углядел собравшуюся на тротуаре толпу. Моих сородичей и гномов всех мастей среди зевак было примерно поровну, присутствовали там и белобрысые долговязые эльфы — сразу стало ясно, что район для желтокожего орка тут не самый подходящий.

— И что он тут забыл? — удивился я.

— А вот сейчас и спросим, — усмехнулся дядя Вова и придержал эльфийку: — Дарья, вперёд нас не лезь.

Но тут он чуток покривил душой, поскольку первым к странному орку с болезненно-жёлтым оттенком кожи, который стоял на тротуаре и тихонько раскачивался, выпало идти не «нам», а мне. Упырь же достал из кармана брюк деревянный цилиндр, здорово походивший на телескопическую дубинку, проверил его и спрятал обратно, после чего скомандовал:

— Давай!

— Разрешите! — потребовал я, не повышая голоса, но хватило и этого, чтобы зеваки начали расступаться, освобождая проход.

Орк на моё приближение никак не отреагировал — просто продолжил раскачиваться и что-то тихонько мычать себе под нос. Одет он был в пусть и не новый, но чистый спортивный костюм и растоптанные кроссовки, а выглядел скорее усталым, нежели пьяным. Да и вообще на алкаша нисколько не походил.

Я потянул носом воздух и уловил некую неправильность — нет, мурашки внутри черепной коробки не побежали, но вот ноздри определённо слегка заморозило.

— Что-то не так! — сказал я фельдшеру, и хоть отвлёкся от орка лишь на один краткий миг, этого хватило, чтобы тот вскинул руки, и во все стороны от него взметнулись клубы пыли, а расколовшаяся витрина обрушилась на тротуар водопадом стеклянных осколков.

Благоразумно державших дистанцию зевак не раскидало, а вот я от неожиданности едва не уселся на задницу. Глаза запорошило, и потому окрик дяди Вовы застал меня врасплох.

— Держи!

Кого, ля? Где⁈

Сбоку мелькнуло движения, я ринулся наперерез, но пальцы соскользнули с гладкой ткани.

— Стоять! — гаркнул я, и конечно же орк лишь ещё больше ускорился.

Он в один миг оторвался метров на пять, и дядя Вова крикнул:

— За ним! — А сам метнулся обратно к машине.

Я в сердцах выматерился и сорвался с места, враз сократил отставание вдвое, а вот дальше дело не задалось, поскольку беглец нёсся по тротуару будто заправский легкоатлет, а у меня моментально сдохла дыхалка. Промчался на рывке метров тридцать, потом через силу пробежал половину квартала и начал понемногу отставать.

Надсадно рыча движком, меня обогнала машина скорой помощи, и дядя Вова прямо из распахнутой дверцы метнул в орка ловчую сеть. Как ни странно, но попал, и запутавшийся беглец кубарем покатился по пыльному асфальту.

«Негуманно, но эффективно» — подумалось мне и, жадно хватая разинутым ртом воздух, я поспешил к барахтавшемуся на тротуаре орку.

К слову, о гуманности…

— Не лезь! — остановил меня дядя Вова, и на сей раз подступил к орку сам.

А только потянулся к отчаянно пытавшемуся выпутаться беглецу, и сверкнул ослепительный разряд. Фельдшера он не зацепил, искривился и умчался к фонарному столбу, заставив вспыхнуть, а после и взорваться электролампу.

— Дарья! — позвал дядя Вова, а мне скомандовал: — Держим! Теперь можно!

Прежде чем сделать укол, эльфийка уточнила:

— Два куба нейтрализатора?

— Да! Нормально!

Вот только после инъекции орк и не подумал угомониться, продолжил биться и вырываться так, что едва голову об асфальт себе не расшиб, пришлось колоть ещё и успокоительное. Особого эффекта лошадиная доза транквилизаторов на него не оказала, но всё же он чуть поплыл, и на пару с упырём мне удалось сначала выпутать его из сети, а после затянуть в смирительную рубаху.

— И что это было? — спросил я, когда мы наконец погрузили орка в автомобиль скорой помощи.

— Скорее всего под локальный пси-выброс попал, — предположила забравшаяся с нами в салон Дарья.

— Или после смены на обогатительной фабрике прихватило, — предложил свою версию дядя Вова, а мне сказал: — Развивай дыхалку, молодой! Быстрые ноги зачастую жизнь могут спасти. И не пациенту, а тебе самому.

Я лишь кивнул и вытер с лица испарину.

Что ни говори — совет был отнюдь не лишён смысла.

Сначала пришлось дождаться милицейский наряд и выступать свидетелями нарушения общественного порядка, затем повезли орка в психиатрическую клинику, и поскольку с начала смены как-то совершенно неожиданно успело пролететь три часа, мы решили воспользоваться возможностью наведаться в столовую. Упырь остался в машине, а Дарья, Жора и я отправились перекусить, и на сей раз эльфийка к знакомым уходить не стала, присоединилась к нам.

— Лавровый лист, лавровый лист ты мне среди… — начал было тихонько напевать макнувший пельмень в сметану шофёр, но сразу осёкся и спросил: — Угостить?

Я на раздаче взял сложный гарнир и пару порций жареного минтая, покачал головой и сказал:

— Мяса не ем.

— Всё или только свинину? — подколол меня усатый коротышка и хохотнул. — Чего хмуришься? Смешно же! Ну признай, что смешно!

От запаха мяса меня начало немного мутить, и я сказал:

— Нет.

— Ну, — развёл руками Жора, — от отсутствия чувства юмора ещё никто не умирал.

Я отпил компота и покачал головой.

— Отсутствие чувства юмора у орка, это как плохое зрение у носорога. Не их проблемы.

Дарья оторвалась от тушёной капусты и спросила:

— Это кто сказал про носорога?

— По телевизору, — заявил я на полном серьёзе. — В программе «В мире животных».

— Да?

— Ага.

Эльфийка хмыкнула.

— Странно это всё-таки!

— Что именно? — не понял я. — То, что орк мяса не ест?

— Это как раз дело обычное! — уверила меня Дарья. — Ну, не совсем обычное, конечно, но вегетарианцы среди орков не так уж и редко встречаются. Странно, что ты ешь рыбу и спокойно отказываешься от мяса. Насколько знаю, такое даже у городских и островных орков не получается. Отказ должен быть полным.

— Ага, — поддакнул Жора. — Иначе самоконтроля не хватает и срываются. Неправильный ты орк, Гудвин!

— С таким-то имечком было бы странно, если б нормальным был! — улыбнулась Дарья. — Но рацион питания вызывает вопросы, это да.

— Так меня экстрасенс по мозгам приложил! — пояснил я. — Говорят, кто-то из светлых эльфов постарался, вот и пропечатался частичный отказ от мяса. Я теперь его не просто не хочу, меня от одного запаха подташнивать начинает. А рыба — нормально. Птица — ни то ни сё, но бульончик куриный могу похлебать.

— Приложило — это когда Михалыч пропал? — поинтересовался шофёр.

— Ага.

— Так это ты был? — удивилась Дарья. — Ну надо же! — Но она тут же нахмурилась. — Нет, частично ментальные установки экстрасенса, конечно, могли в подсознании отпечататься, но тогда уж скорее кто-то из поморских эльфов поработал.

— Почему?

— А они рыбу и морских гадов едят, а мясо ни в каком виде не употребляют. Это только лесные эльфы чисто травоядные.

— Во дела!

Жора как-то странно глянул на меня, но промолчал, да я и сам уставился в тарелку, припоминая первое посещение отдела по контролю экстрасенсорных проявлений. Едва ли опера могли по незнанию упустить столь очевидный вариант с поморским эльфом — тогда что? Им требовалось квалифицировать случившееся по более тяжёлой статье или же по какой-то причине просто не хотелось упоминать в протоколе вероятную причастность к делу именно поморского эльфа?

Но с чего бы это? Вопрос!

Засиживаться в столовой мы не стали, уложились в полчаса. А только связались с диспетчером, и нас отправили на стройку, а там пришлось чуть ли не уговаривать пропоровшего себе чем-то брюхо гнома бросать дурить и ехать в больницу по доброй воле. Впрочем, нет — уговаривать нам рыжебородого коротышку пришлось безо всяких «чуть ли», поскольку крутить руки тому, у кого кишки едва ли не до пола свисают, не позволили если и не врачебная этика, то опасение этого кретина ненароком прикончить.

Ладно хоть ещё подключился бригадир, и совместными усилиями нам удалось вывести покалечившегося гнома из недостроя, погрузить его в машину и увезти в хирургию. А только сбагрили недоумка дежурной бригаде и кое-как отмыли от крови машину, последовал новый вызов — тоже особо ничем не лучше прошлого: вызвали на место грабежа, сопряжённого с причинением тяжких телесных повреждений.

Неизвестные налётчики крепенько приложили хозяйку квартиры каким-то тупым предметом по голове, после чего обчистили квартиру и скрылись с награбленным, а на приоткрытую дверь обратила внимание возвращавшаяся из магазина соседка. К тому времени, когда мы поднялись на этаж, там уже хозяйничали опера и осматривался следователь из прокуратуры, а ещё работал эксперт-криминалист и переминался с ноги на ногу орк-участковый. Ладно хоть проводник служебно-розыскной собаки успел отправиться по следу, а то бы нас ещё и облаяли: очень уж не любили четвероногие сотрудники милиции упырей. Их в принципе никакие шавки не жаловали, просто эти в силу особенностей дрессуры ещё и не боялись.

Тут работы для меня не нашлось, так и стоял в сторонке, пока не скомандовали выносить из подъезда хозяйку. В сознание та не пришла, но молоденький лейтенант из опергруппы всё равно увязался с нами, возжелав при полном попустительстве начальства непременно сопроводить пострадавшую в больницу.

Всю дорогу темноволосый эльф — не дроу и не лесной, а какой-то крепкий и шустрый ровно капля ртути, оказывал знаки внимания Дарье, а та демонстративно их игнорировала, но уже в больнице бросила прикидываться и соизволила дать лейтенанту номер домашнего телефона.

— Так он же не дроу, — удивился я. — Он из этих…

Я щёлкнул пальцами, и дядя Вова подсказал:

— Из поморских лейтенант.

— Ну вот! Из поморских, не из тёмных!

Дарья фыркнула.

— Ну эльф же! Не средневековье на дворе!

— Маме своей об этом расскажешь! — усмехнулся дядя Вова.

— Отстаньте вы от меня! — не выдержала эльфийка.

Упырь рассмеялся.

— Просто интересно…

Договорить ему помешал Жора.

— Живей шевелитесь! — крикнул он, высунувшись из распахнутой дверцы кабины. — Срочный вызов!

Мы ускорили шаг, забрались в машину, и дядя Вова спросил:

— Куда опять?

— В яхт-клуб! Какому-то интуристу плохо стало.

Дарья присвистнула, а упырь нахмурился и спросил:

— Других машин ближе не нашлось?

— По линии пси-блока вызов. Если нас дёрнули, значит, мы ближние.

Дядя Вова озадаченно хмыкнул и уточнил:

— Что за интурист?

Шофёр этого не знал, как оказался не осведомлён и о причине вызова, поэтому упырь попросил Дарью связаться с диспетчером, а после потянулся и забрал у неё трубку радиотелефона.

— Сам поговорю.

И — поговорил. Из его обрывистых реплик-вопросов никто ничего толком не понял, но по окончанию разговора вид у дяди Вовы сделался озадаченней некуда.

— Организованная группа ракшасов, — объявил он нам. — При них консульский работник и кто-то от нашего управления по туризму.

— И не только оттуда! — хохотнул Жора.

— Тут не до смеху, — поморщился упырь. — Тут с учётом международной обстановки плакать впору. Если дадим повод для дипломатического скандала, служебным расследованием уже не отделаемся.

Дарья обернулась к нам.

— Всё так плохо?

— Совсем газет не читаешь? — поморщился упырь. — Радио не слушаешь, телевизор не смотришь?

Эльфийка закатила глаза, а вот Жора средствами массовой информации не пренебрегал.

— Спецслужбы царства Раваны наших снежных людей к беспорядкам подзуживают. Сманивают их в восточный мир сказочками о происхождении от мифического короля обезьян, а те и развесили уши. Мы — йети! Мы здесь власть! Тьфу!

Дядя Вова кивнул.

— Угу. Только не говорят, что глупые мартышки всегда были для тигров просто едой.

Местная международная обстановка покуда оставалась для меня тёмным лесом, и я уточнил:

— А что за восточный мир?

Упырь глянул в ответ как-то странно, но всё же соизволил пояснить:

— Ракшасы, кицунэ, наги, псоглавцы и прочие расы нечеловеческого происхождения и потому не способные иметь с людьми общее потомство. — Он вздохнул. — Не вздумай там никому начать глазки строить, молодой. У них психика принципиально иная, и поведение в постели тоже весьма специфическое. Это тебе не тёмная с поморским…

— Хватит! — вспылила эльфийка. — Ну сколько можно! Не смешно уже!

— А это изначально смешным не было, — хмуро глянул в ответ упырь и поморщился. — У ракшасов патриархат, и если ты там на кого-нибудь рыкнешь, они этого не спустят. Поэтому всё общение только через меня. Это понятно?

Эльфийка презрительно фыркнула, но спорить не стала.

— Хорошо! — буркнула она. — А что за диагноз-то?

— Острый упадок жизненных сил, — сообщил ей дядя Вова. — Интуристы к нам едут не столько достопримечательностями любоваться, сколько в грязелечебницах здоровье поправлять. Но повышенный фон пси-энергии не всем на пользу идёт, иногда случаются такие вот эксцессы… — Он вздохнул. — В лечебницах своя медицинская служба, а этого как-то сильно неудачно прихватило. Гони, Жора! Гони!

Под завывание сирены мы промчались по окраине и вывернули к городскому пляжу, проскочили мимо него и свернули в небольшую рощицу, где почти сразу упёрлись в глухую ограду с железными створками ворот. Жора посигналил, и те поползли в разные стороны, а только наш автомобиль заехал на территорию яхт-клуба, и боковая дверца распахнулась, в кабину заглянул мужчина средних лет в неброском сером костюме и с ещё даже более непримечательной внешностью канцелярской крысы.

— Надеюсь, не нужно предупреждать о необходимости воздерживаться от излишне резких суждений и напоминать о возможном международном резонансе? — спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Нет, — за всех ответил дядя Вова.

— Вам к главному корпусу, — сообщил тогда шофёру серый и захлопнул дверцу.

Автомобиль тронулся с места, и Дарья потребовала объяснений:

— И что это было?

— Пациент — симулянт, но это недоказуемо, — заявил дядя Вова и пояснил: — В случае острого упадка жизненных сил рекомендуется инъекция пси-концентрата, исходя из одного кубика на семьдесят пять килограмм живого веса. Этим пользуются некоторые недобросовестные иностранцы, которые не желают ограничиваться посещением грязелечебниц. После кое-какой специфической подготовки рекомендуемая доза пси-концентрата подстёгивает в организме регенерационные процессы и в силу этого способна увеличить продолжительность жизни на десять-пятнадцать лет.

— Хах! — не удержался от удивлённого возгласа Жора и даже хлопнул ладонями по баранке. — А почему тогда его не колют старикам?

— Для лиц, не обладающих экстрасенсорными способностями, такая инъекция чревата высоким риском внезапной смерти, — как по учебнику выдала тёмная эльфийка. — А для обладающих оздоровительный эффект носит исключительно краткосрочный характер.

— И насколько именно высок риск? — уточнил я, сразу сообразив, что крайними в случае гибели интуриста выставят именно нас.

— Пятьдесят на пятьдесят, — с мрачным видом изрёк дядя Вова.

— Либо умрёт, либо нет?

— Именно так.

Дарья нервно сглотнула.

— И что будем делать, если не найдётся причин отказать? — спросил она.

— Держи наготове нейтрализатор, — посоветовал упырь и вздохнул: — Вот же не везёт, так не везёт!

Рощица и живая изгородь сменились аккуратными лужайками и беседками, дальше потянулся корпус яхт-клуба. У центрального входа стоял двухэтажный туристический автобус и несколько легковушек, но только Жора подрулил к нему, и от дальнего угла нам тотчас помаячил некто в белом пиджаке — не иначе, стюард.

Носилки мы брать не стали, вместо них дядя Вова поручил мне чемоданчик с обычными препаратами — сам он лишь предварительно заглянул в него и убедился в наличии пузырька медицинского спирта, жгута, бинта и упаковки ваты.

— Идём!

Стюард провёл нас на выходившую к воде террасу, и там я впервые увидел ракшасов. Те оказались гуманоидами с вроде как тигриными мордами и желтовато-серыми шкурами, по причине полного отсутствия шерсти больше напоминающими львиные. Мужчины и женщины в традиционных восточных нарядах напряжённо следили за нашим приближением, и упырь шепнул Дарье на ухо:

— Говорю только я!

Больного разместили в баре. Пожилой ракшас в чалме и какой-то накидке с крупными бусами на шее и золотыми браслетами на запястьях неподвижно сидел за одним из столов, шкура его отличалась синеватым оттенком, а морда имела куда больше общего с человеческим лицом, нежели у его соплеменников на террасе.

За стариком приглядывали два молодых ракшаса: бритый и стройный деятель в деловом костюме и крепкий громила с окладистой бородой в костюме спортивном — и не в каком-то там однотонном с полосками на рукавах и штанинах, а в клетчатом!

Присутствовали тут и люди помимо проводившего нас сюда стюарда: замер за стойкой вышколенный бармен, подпер стену непонятный тип в сером костюме, двинулся навстречу взволнованный мужчина средних лет с раскрасневшимся от стресса лицом.

— Прошу подойти к делу со всей ответственностью! — попросил он нас. — Дело государственной важности!

Я подумал, что по делу государственной важности сюда прислали бы бригаду под руководством многомудрого доктора медицинских наук, а не сборную солянку с интерном во главе, но придержал своё ценное мнение при себе, огляделся. Обстановка впечатлила — показалось даже, что куда-нибудь на Лазурный берег занесло. Удобная мебель, запах дорогого табака и хорошего кофе, всюду зеркала, в баре ряды бутылок с незнакомыми цветастыми этикетками.

Дядя Вова вежливо отшил представителя по туризму и направился к больному, Дарья последовала за ним, но остановилась у соседнего стола. Я присоединился к ней, а упырь и ракшас в костюме обменялись рукопожатиями, после чего консульский работник вручил дяде Вове какой-то синевший печатями листок, к нему присовокупил ещё один с рукописным текстом, после чего извлёк из кожаной папки нечто весьма напоминавшее самую обычную амбулаторную карту.

Фельдшер внимательно изучил предъявленные документы, затем наскоро пролистал медицинские записи ракшаса и лишь после этого занялся обследованием больного. Поводил пальцем перед лицом, измерил частоту сердечного ритма, сделал пальпацию, повозился с отобранным по пути сюда у Дарьи фонендоскопом.

Когда он взял со стола документы и направился к нам, крепыш-ракшас нахмурился, а консульский работник даже двинулся следом, но упырь обернулся и широко улыбнулся, что и решило дело: от высказывания претензий иностранные гости покуда решили воздержаться.

— Симулянт, — едва слышно выдохнул дядя Вова, вручая эльфийке медицинские записи, и уже своим нормальным голосом сказал: — С документами полный порядок. Причин для отказа в медицинской помощи не вижу.

— Сходить за тонометром в машину? — предложил я, желая дать коллегам время на принятие решения, но такой необходимости не возникло.

Дарья изучила оба документа и последние записи в амбулаторной карте, после чего развела руками.

— Придётся колоть пси-концентрат, — сказала она. — Исходя из анамнеза, транспортировку он не переживёт. Не говоря уже о прямом отказе от госпитализации.

— Твоё решение, — спокойно пожал плечами дядя Вова и напомнил: — Всё общение только через меня.

Дарья двинулась к столу, упырь движением руки направил меня следом и негромко попросил:

— Тигрёнка возьми на себя. Ракшасы нервно реагируют на запах крови.

— А дипломат? — уточнил я.

— С ним проблем не будет.

Дарья положила металлический кейс на стол, отперла его и вынула шприц-тюбик с нейтрализатором, затем достала картонную пачку с ампулами пси-концентрата. Дядя Вова подступил и забрал её, по очереди показал старому ракшасу, консульскому работнику и крепышу-охраннику. После трёх кивков извлёк ампулу и всё повторилось по новой, только на сей раз упырь выразительно прочистил горло, прежде чем потребовать у Дарьи:

— Шприц!

Я всё понял верно и подступил к охраннику, дружески улыбнулся и спросил:

— Где костюмчик покупал?

Тот что-то прорычал, и хоть длиной клыков ракшас меня заметно превосходил, я и не подумал отступить.

— Костюм! — потряс себя за лацкан белого халата и повысил голос, как обычно делают, когда наивно полагают, будто это поможет иностранцу понять незнакомый язык: — Костюм! Где брал, ля? В городе? А?

При этом на ракшаса я не смотрел и наблюдал за отражением дяди Вовы в одном из зеркал, не отвлёкся от этого, даже когда к нам подошёл консульский работник.

— Костюм, ля! Спроси у него, где брал!

Упырь тем временем обернул ампулу носовым платком и аккуратным круговым движением ногтя оставил вокруг кончика глубокую царапину, после чего легко его отломал.

— Наполняй! — скомандовал он Дарье.

— Костюм был приобретён ещё до начала поездки, — со странным тягучим акцентом оповестил меня дипломат.

— Спроси: не продаст?

— Нет, не продаст.

Консульский работник вернулся к столу, а там всё прошло как по нотам: ракшасу перетянули бицепс и продезинфицировали шкуру в сгибе локтя, после чего сделали внутривенную инъекцию. Стоило только Дарье снять жгут, как старик протяжно выдохнул, и его глаза засветились мягким синеватым огнём.

— Хорошо… — прошептал он с сильным акцентом, но вместе с тем достаточно чётко.

У эльфийки затряслись руки, но она тут же совладала с нервной дрожью и забинтовала место укола, после чего пришло время оформления бумаг. Предоставленные консульским работником документы Дарья убрала в кейс, затем сделала запись в медкарте и наскоро набросала что-то вроде акта, который подписала целая комиссия в составе стюарда, представителя комитета по туризму и ответственного сотрудника яхт-клуба, ещё и шлёпнувшего дополнительно на листок синюю печать. Всё это время пожилой ракшас сидел с блаженной улыбкой, а сияние его глаз и не думало угасать.

На прощание нам предложили кофе, но дядя Вова предпочёл ретироваться.

— Работа не ждёт! — за всех объявил он, и мы поспешили к машине.

Куривший у автомобиля Жора повёл рукой с дымящимся окурком и сказал:

— Хорошо тут! Будто за границу попал! — Но сразу спохватился и с тревогой спросил: — Как всё прошло?

— Порядок, — успокоил его упырь и сказал: — Поехали!

Мы погрузились в автомобиль и покатили на выезд с территории яхт-клуба, где на сей раз никто в машину заглядывать не стал. Выехали за ворота, миновали рощу, вывернули на тянувшуюся вдоль озера дорогу, и только уже там Дарья с шумом выпустила из себя воздух.

— Поверить не могу! — рассмеялась она. — Пронесло!

Дядя Вова даже не улыбнулся, спросил:

— Ну и какой ты должна вынести из всего этого урок?

Эльфийка оглянулась и недоумённо нахмурилась.

— Вы о чём, Владимир?

— Он о том, — хмыкнул я, — что не стоит никому доверять вскрывать ампулы с препаратами строгой отчётности.

Упырь достал из кармана ампулу с пси-концентратом, и с первого взгляда распознавшая маркировку эльфийка взвизгнула:

— Тормози!

От неожиданности Жора слишком резко утопил педаль тормоза, и нас качнуло, автомобиль замер на обочине пустынной дороги.

— Вообще, я хотел сказать о том, что не стоит забывать о пустых ампулах из-под препаратов строгой отчётности, — поправил меня упырь.

— Но… Но… — Дарья от изумления дар речи потеряла. — Тогда что я ему вколола⁈

— Транквилизатор, — с невозмутимым видом сообщил дядя Вова.

— Чушь собачья! — сорвалась эльфийка на крик. — У него глаза засветились! Я же видела! Да все это видели!

— Я ампулу зарядил, вот глаза и засветились.

Дарья затейливо выматерилась и спросила:

— И что теперь?

Упырь пожал плечами.

— Теперь он хорошо выспится и утром почувствует небывалую для своих лет бодрость. Возможно, даже потискает одну из тигриц. А потом вернётся на родину и проживёт на день или два дольше отпущенного природой срока.

— А если всё вскроется? — встревожилась эльфийка. — Нас же за подлог под суд отдадут!

— Однократный приём пси-препаратов никоим образом не диагностируется, и это не молодильные яблоки — гарантированного продления жизни они не обеспечивают! — отмахнулся дядя Вова, который умудрился подменить ампулу при манипуляциях с носовым платком. — А в случае ураганной аллергической реакции нейтрализатор бы уже не помог.

— И ты всё решил за меня⁈ — зло оскалилась Дарья.

Упырь кивнул и напомнил:

— И принял весь риск на себя.

— Да как же! Я ведь ему транквилизатор вколола! Я!

— Риск несла лишь подмена ампулы.

— А если у него и в самом деле острый упадок жизненных сил? Пусть клиническая картина этому диагнозу и не соответствует, но вдруг? Он же умрёт!

Дядя Вова остался невозмутим.

— Как уже говорил: пси-концентрат — это не молодильные яблоки, а отказ от госпитализации снимает с нас всякую ответственность за дальнейшее ухудшение его состояния. Если же тебя волнует морально-этическая сторона дела, то решение принял я, твоя совесть чиста.

— Нет! — рявкнула в ответ Дарья. — Сейчас мы вернёмся, и я сделаю ракшасу инъекцию пси-концентрата!

— Глупо, — снисходительно фыркнул в ответ упырь. — Разразится грандиозный скандал. Не говоря уже о том, что нас развернут на въезде.

— Но его жизнь в опасности!

— Станет плохо — снова вызовут скорую, и кто-нибудь более ответственный или глупый вколет старику пси-концентрат, а там как карта ляжет.

— Так нельзя!

— Кто сказал?

Дарью аж перекосило, но дурой она не была и очень быстро успокоилась, спросила:

— Так мы просто выльем пси-концентрат и сдадим пустую ампулу?

— Сдадим — да, выльем — нет, — усмехнулся упырь и указал на меня. — Вколем Гудвину!

У меня от изумления едва челюсть не отвисла.

— На хрена?

— Ну ты же сдал на первый пси-разряд? — хмыкнул дядя Вова. — А так, если не совсем безнадёжен, сразу на второй перескочишь. Плохо разве?

Я посмотрел на Дарью, та в ответ на невысказанный вслух вопрос кивнула.

— На начальном этапе эффект действительно будет весьма ощутим.

— С вероятностью пятьдесят на пятьдесят? — скривился я.

— При наличии экстрасенсорных способностей опасны лишь передозировка или длительный приём пси-препарата, — уверил меня упырь. — А в твоём случае одного-единственного кубика может даже не хватить. Придётся постараться, чтобы осознанный выброс осуществить. Ну так что?

Колебаться я не стал и принялся стягивать халат.

— Внутривенно?

— Да, — подтвердила эльфийка и перебралась из кабины к нам в салон.

Жора криво ухмыльнулся, сдвинул вверх козырёк кепки и поскрёб лоб.

— С Дарьей всё понятно, зелёного ты сейчас повяжешь, а как же я? Для меня у тебя что припасено?

Упырь улыбнулся уголком рта.

— Просто не стану совать нос в чужие дела.

— Это какие? — навострила уши эльфийка, перетягивавшая мой бицепс резиновым жгутом.

Дядя Вова пропустил вопрос мимо ушей, и я не удержался от смешка.

— Да какие дела у шоферов могут быть, окромя со списанием бензина связанных?

— Умный, ля? — цыкнул языком Жора. — А в курсе вообще, сколько одна доза пси-концентрата на чёрном рынке стоит? Две сотни, ля!

— Давно уже три просят, — сказал дядя Вова.

— Да кому он нужен вообще? — поразился я. — С такими-то рисками?

— Всем нужен! Если не колоть предельные дозы, то при правильной системе употребления можно даже с нуля экстрасенсорные способности развить.

— Правда, что ли?

— Можно, — подтвердила эльфийка. — Но по деньгам это как две машины купить выйдет, а если разовьётся зависимость, риск чего чрезвычайно высок, отказаться от инъекций уже не получится.

— Совсем?

— Летальный исход гарантирован.

— Не будем о грустном! — сказал упырь и уточнил: — Что делать, знаешь?

— Выталкивать, — буркнул я, а дальше Дарья ввела мне в вену иглу и до упора вдавила поршень шприца.

— На выход! — скомандовал дядя Вова, и я выбрался через открытую боковую дверь на растрескавшийся асфальт. Кругом — никого.

Рыкнул мотор, и автомобиль резко сорвался с места, откатился метров на двадцать, остановился. Я сдёрнул с бицепса жгут, и тотчас будто холодное электричество вверх по руке хлынуло. Стиснуло сердце, заскреблось внутри черепной коробки, лёгоньким покалыванием разбежалось по телу, начало уже даже оборачиваться привычным приступом боевого бешенства, но мне сейчас было слишком хорошо, чтобы марать чудесный день яростью, я запрокинул голову и раскинул руки, уставился в небо.

Прочь!

И выбросил из себя обрётшие материальность эмоции, просто взял и вышвырнул их вон!

С лёгким хлопком разбежалась вокруг ударная волна, разлетелась пыль, вспыхнула и занялась огнём сухая трава. Засверкавшие разряды электричества прильнули обратно, пришлось стряхивать их с себя, морщась из-за неприятного жжения.

Машина скорой помощи сдала назад, но к тому времени, когда дядя Вова выскочил из салона с автомобильным огнетушителем, я уже успел затоптать воспламенённую выбросом пси-энергии траву и тряс занемевшими пальцами.

— Поехали! Поехали! — заторопился упырь. — Давай!

Я заскочил в салон, Жора удивлённо охнул:

— Справился, ля!

— Погнали! — скомандовал дядя Вова, захлопнув дверцу. — Давай!

Автомобиль тронулся с места, и в ответ на мой вопросительный взгляд Дарья пояснила:

— У орков экстрасенсорные способности преимущественно на эмоции завязаны, для вас переход к внешним воздействиям куда труднее, нежели людям и эльфам, даётся.

Упырь кивнул.

— Без пси-концентрата мог бы и не справиться. Даже не все таёжные справляются, а они в этом отношении из вас самые перспективные. Ну а теперь проще будет. Ты, главное, свои ощущения запомни.

— Запомню, ага, — сказал я и шумно выдохнул, желая избавиться от остатков колючего электричества. Воздух едва заметно заискрился.

Во дела!