И зовите меня Гудвин

Глава 1

И зовите меня Гудвин

Раз

Думаю, всему виной стал сглаз.

Сглазили меня не сегодня и не вчера, даже не в этом веке и не в нынешнем тысячелетии. Ничего серьёзного, просто подруга подкинула проблем. Не сошлись в кое-каких взглядах на наше совместное будущее — история вышла некрасивая, вот и махнул от несостоявшихся тестя с тёщей аж за океан. В страну безграничных возможностей, прямиком в город контрастов.

Не сказать, будто вдали от родины я так уж сильно преуспел, но и далеко не бедствовал, вдобавок к небольшому капитальцу заработав ещё и кое-какую репутацию. Когда пришёл срок, местные даже расстарались сыскать где-то православного батюшку.

— Скажешь что-нибудь напоследок, сын мой? — пробасил бородатый и пузатый дядька после того, как оказалось покончено со всеми предусмотренными подобными ситуациями формальностями.

— Сервис здесь так себе и кресло ни разу не эргономичное, — пожаловался я. — У стоматологов куда лучше. Блин, да в самолётах и то удобней!

Кресло и впрямь было сильно так себе. Ещё и ноги с руками к нему притянули, а голову кожаным ремнём зафиксировали. Ни пошевелиться, ни нос почесать.

Но чего уж теперь? Отрицательный отзыв на плохой сервис не оставить, жалобу по поводу ущемления прав не написать. Вышло время жалоб и апелляций. Уповать теперь оставалось лишь на чудо.

И в кои-то веки оно случилось!

Нет! Грёбаный губернатор штата не соизволил сделать судьбоносный звонок, и рубильник оказался опущен точно в срок, вот только пропущенный через тело разряд электрического тока хоть и перетряхнул меня всего с ног до головы, но не прикончил. Сознание померкло лишь на какое-то жалкое мгновение, а затем я осознал себя лежащим на полу.

«Трындец! — подумал, с хрипом втягивая в лёгкие воздух. — Сейчас реанимируют и снова на электрический стул усадят!»

Недолго мучалась старушка в высоковольтных проводах, говорите?

Хрен-то там!

Но вопреки ожиданиям вернуть меня к жизни попытались банальным пинком под рёбра.

— Мордой в пол! — заблажил кто-то с прекрасно знакомой интонацией человека на взводе. — Руки на затылок, пальцы в замок!

Я кое-как сфокусировал взгляд и обнаружил, что парочка бойцов в сером городском камуфляже наставила на меня автомат и дробовик какого-то совсем уж зверского калибра. Тактические перчатки, шлемы с забралами из бронестекла, полное отсутствие знаков различия.

Это кто ещё такие⁈ Тюремный спецназ? Совсем сдурели?

Автоматчик уже начал отводить ногу для нового пинка, когда от двери крикнули:

— Да вы чего⁈ Это ж стажёр наш, ля!

Ботинок замер, но обратно на пол человек ногу опускать повременил и спросил:

— А чего он тогда живой?

— Так у него и спросите! Гу, чего глазами лупаешь, морда твоя зелёная? Скажи уже что-нибудь!

А что я мог сказать? По всем раскладам я должен был отдать концы на электрическом стуле, а не валяться невесть где с гудящей от боли головой.

И какой ещё стажёр? Какой такой Гу?

Гудвин моя фамилия! Сергей Иванович Гудвин!

— Странно это! — проворчал боец с дробовиком. — Одному санитару башку к херам снесли, а второй разбитой харей отделался!

— Так стажёр же! Первый день сегодня на работу вышел! Много такому надо?

Откуда-то из коридора донёсся крик: «чисто!», и бойцы нехотя опустили оружие.

— Этому-то слоняре? — хмыкнул автоматчик, всё же передумавший меня пинать. — Да уж немало!

— Гу, ну ты чего разлёгся? — спросил у меня кто-то, продолжавший оставаться вне поля зрения. — Вставай давай!

Но голова шла кругом, и я даже не попытался подняться с пола, вместо этого поднёс к лицу руки. Кисти и высовывавшиеся из слишком коротких рукавов халата запястья оказались бледно-зелёного цвета, ногти — чёрными.

Это ещё что за дела⁈ Не могло так электричеством поджарить, да и лапищи раза в полтора моих прежних больше, хоть я хлюпиком сроду не был!

Меж бойцов протиснулся плечистый и носатый коротышка с короткой рыжеватой бородой в чуть засаленных брюках и кургузом пиджачке.

— Гу, что тут стряслось? — спросил он. — Кто Бу порешил, доктор где?

Гу? Бу? Клички собачьи, что ли?

— Ни черта не помню, — машинально ответил я, продолжая оторопело разглядывать собственные руки.

— Сейчас упырь из конторы приедет, мигом память освежит! — рассмеялся автоматчик.

— Не-а! — не согласился с ним напарник. — Тут экстрасенс поработал, а в таких случаях необратимая потеря краткосрочной памяти — обычное дело.

— Думаешь, экстрасенс?

— Да ты погляди только, как второго разделали! Не из обреза же в него стреляли, мозги по всей комнате разлетелись!

Я проследил за указующим кивком бойца, и к горлу мигом подкатил комок тошноты. В шаге от меня замерло в луже крови обезглавленное тело, ковёр на стене оказался забрызган мозгами и перепачкан ошмётками скальпа. Распахнутый белый халат не скрывал тёмно-зелёную кожу безволосой груди.

Наизнанку меня не иначе лишь от изумления не вывернуло.

Это ещё что за мутант⁈

— Зашли в адрес, тут их и приложило. Покойник на себя основной заряд принял, эту морду контузило. Так, борода, дело было?

— А мне откеда знать? — насторожился коротышка. — Не экстрасенс, ля! Мне по должности положено при машине оставаться — наверх я только с вами поднялся, а так никуда не отлучался, с дежурным по рации связался. У нас транспорт радиофицирован!

— Дознавателю расскажешь! — отмахнулся от него боец с дробовиком и повернулся к входной двери, в которой как раз показался ещё один силовик.

— Что тут у вас? — спросил тот, поднимая стеклянное забрало.

— Два медбрата: один холодный, второй контуженный и не помнит ни хрена. Доктор пропал.

— Не брат мне этот урод зелёнокожий! — гоготнул автоматчик, который и пнул меня под рёбра. — Взяли кого?

— Не-а. Но мы ещё только лестницу перекрыли, блоки проверять не начинали.

Бородатый шофёр аж посерел.

— Никто из дома не выходил! Я бы увидел!

— Умолкни, борода! — шикнул на него стоявший в дверях боец и скрылся из виду, но сразу заглянул обратно и предупредил: — Гэбэшники приехали, поднимаются уже!

Шофёр испуганно глянул на дверь и как-то очень неуверенно отступил в угол, а я перевалился на бок, полежал так немного, после подобрался и поднялся на четвереньки, затем встал. Покачнулся и едва не плюхнулся на задницу, но проснувшиеся рефлексы помогли сохранить равновесие. Зазор между макушкой и потолком остался не таким уж и большим — поднял взгляд и решил, что росту во мне теперь немногим за два метра. По всему выходило, что и бородатый коротышка далеко не карлик, просто себя поперёк шире, а что бойцы его заметно выше, так они те ещё лоси.

Задумался об этом, и вновь пошла кругом голова — тогда сжал кулаки и стиснул зубы.

Надо собраться!

Ещё не хватало, чтобы крайним выставили и жмура обезглавленного на меня повесили!

Я огляделся и обнаружил, что мебель в комнатушке старая, как бы ещё не второй половины прошлого века — вся из ДСП с поцарапанной полировкой. В серванте пылилась посуда, в углу на четырёх ножках замер короб допотопного телевизора с вакуумным кинескопом. На стенах — бумажные обои и ковёр с геометрическим узором.

К алкашам на вызов приехали или к старушке какой?

Стоп! Какой ещё, к херам, вызов⁈

Я приметил в серванте зеркальную панель, подошёл и глянул на своё отражение. В глазах разом помутилось.

— Да красавец, красавец! — гоготнул боец, чей пинок и вырвал меня из забытья. — Рожа зелёная!

И да — на растрескавшейся поверхности зеркала отражалась именно что рожа, и рожа эта была серовато-зелёная, словно белого как мел человека густо посыпали пудрой бледно-оливкового оттенка.

Только человека ли?

Что за хрень⁈

Но совладал с эмоциями и не отшатнулся, не саданул кулаком по зеркалу. Заставил себя всмотреться в черты лица.

Ну да — всё же не морды и не хари, а лица. В крайнем случае — рожи. Островерхие уши, тяжёлая челюсть с ямочкой, массивные надбровные дуги, широкий рот с парочкой торчащих наружу клыков, чуть приплюснутый нос, малость толстоватые губы. На голове — обесцвеченный короткий ирокез. Ну или не обесцвеченный, а натурального оттенка, потому как красноватые глаза точно принадлежали альбиносу. На правой скуле багровела ссадина и чернел кровоподтёк, бровь оказалась рассечена.

«С этим можно работать, — подумал вдруг я и мысленно воскликнул: — Блин, да с этим и так можно жить!»

У иных негров шнобели куда как шире, а губы толще. Тут клыки обрезать, кожу отбелить, ирокез сбрить и после двух-трёх пластических операций обычным человеком стану. Только очень уж здоровым. Вот прям очень…

Росту за два метра, вес точно за полтора центнера. И то не жир, а кости, связки и мышцы. Торс бугрился жгутами мускул, слишком узкие рукава халата легонько потрескивали при каждом напряжении бицепсов.

«А и неплохо!» — вновь подумал я и растянул губы в улыбке, мимоходом отметив, что под халатом на мне майка-алкоголичка с узкими лямками и синие спортивные штаны с тремя полосками. Обут я был в растоптанные кроссовки на босу ногу.

Почему не стал выть, биться головой о стену и требовать вернуть себя в прежнее тело?

Так поджарилось оно от высоковольтного разряда!

Некуда возвращаться!

Опять же, если наперёд знаешь, когда, где и как распрощаешься с жизнью, да ещё есть время свыкнуться с мыслью о близкой и не самой безболезненной кончине, то за такой вот второй шанс ухватишься руками и ногами. И не важно даже, подарил растянувшуюся на вечность иллюзию бьющийся в агонии мозг или напортачил спаливший сознание прежнего хозяина этого тела экстрасенс — как бы то ни было, я собирался урвать от своего нового бытия всё, что только можно.

Но для начала требовалось не угодить за решётку, а значит, придётся изображать переходящее в полную амнезию нарушение краткосрочной памяти.

Нормальный диагноз. Прокатит, если всерьёз не начнут крутить.

— Все на выход! — послышалось откуда-то из коридора, и этого негромкого требования хватило, чтобы автоматчик сильным толчком в спину отправил шофёра скорой к входной двери.

Второй боец в комнате тоже оставаться не стал, а вот мне убраться восвояси помешал переступивший через порог худой длинный мужчина с мертвенно-бледной кожей, запавшими глазами и тонкой полоской бескровных губ.

— Не так быстро, зелёный! — всё так же негромко бросил он, не спеша проходить вглубь комнаты.

Что «зелёный» начнёт дурить гэбэшник нисколько не переживал по той простой причине, что выход перегородил мясистый громила в низко опущенной на лоб шляпе и длинном болоньевом плаще. Сложением тот не уступал тяжелоатлету или борцу — мимо такого даже орку не прорваться: мигом мёртвой хваткой вцепится и в бараний рог скрутит.

И «мёртвой хваткой» — это в прямом смысле слова, без какого-либо художественного преувеличения: очень уж характерного оттенка было синюшно-бледное лицо. А ещё до меня донёсся запах чего-то вроде формальдегида, аж в носу засвербело. Громила неприятно осклабился, и я сам не заметил, как упёрся спиной в стену.

Сразу опомнился, передёрнул плечами и перевёл взгляд на первого из заявившихся на место преступления гэбэшников, который продолжал изучать обстановку. Одежда у него оказалась сплошь неброских тонов — деловой костюм и шляпа были светло-серыми, сорочка белой, и только галстук отливал яркой синевой шёлка.

— Ну и что тут стряслось, зелёный? — поинтересовался гэбэшник некоторое время спустя.

— Ничего не помню, — ответил я в общем-то чистую правду.

— Совсем ничего?

Я покачал головой.

— С утра — так уж точно.

Думал, поднимут на смех или возьмутся угрожать, но бледный опер только тяжко вздохнул.

— Удивительно, ещё как имя своё не забыл. Не забыл ведь?

Он подступил и заглянул в глаза — сразу навалилась странная слабость, зашумело в голове, заложило уши, замелькали перед глазами серые точки. Правда, уже миг спустя сознание прояснилось и вернулась ясность мысли.

— Не вспомнил? — уточнил сверливший меня пристальным взглядом гэбэшник.

— Не-а! — чистосердечно сознался я.

Опер неопределённо хмыкнул, но ничего говорить не стал и опустился на корточки к безголовому телу санитара, а после вдруг поскрёб лужицу свернувшейся крови длинным острым ногтем указательного пальца и сунул его в рот! Бескровные губы растянулись в улыбке, и я, к своему несказанному изумлению, разглядел две тонкие иглы клыков.

Мать моя женщина! Упырь из конторы и впрямь оказался самым натуральным упырём!

Гэбэшник выпрямился, придирчиво изучил мой забрызганный кровью халат, даже потёр одно из не успевших толком подсохнуть пятен. Принюхался к пальцам, кивнул каким-то своим мыслям и предупредил:

— Не дёргайся!

Я и без того стоял, едва ли не вжавшись в стену, отодвигаться дальше было попросту некуда, поэтому просто неподвижно замер на месте. Упырь ткнул ногтем в ссадину на моей правой скуле и вновь сунул длинный ноготь в рот, затем повторил прежнее распоряжение:

— Не дёргайся!

Но даже после этого он поднёс к моему лицу кулак медленно и очень-очень плавно. Он примерился для удара раз и другой, затем спросил:

— Напарник левшой был?

— Без понятия. Я сегодня первый день. И не помню ни хрена.

— Первый раз в первый класс! — с каким-то шипящим смешком выдал упырь, отвернулся от меня и вдруг толкнулся назад локтем. До конца доводить удар не стал и вернулся к мёртвому санитару. Осмотрел и даже обнюхал его костяшки, после взялся изучать перепачканный в крови правый рукав покойника.

Дальше упырь быстро прошёлся по остальным комнатам, а вернувшись, наставил на меня указательный палец.

— Держи язык за зубами!

Брать подписку о неразглашении и даже опрашивать меня под протокол гэбэшник не посчитал нужным. Как видно, здесь — где бы это здесь ни находилось! — к делопроизводству относились не так строго, как в моей родной реальности.

— Разрешите обратиться! — послышалось вдруг от двери.

— Говори! — дозволил упырь, и его мёртвый спутник посторонился, перестав загораживать дверной проём.

— Проверили все блоки, доктора нигде нет, — доложил автоматчик в городском камуфляже и шлеме с поднятым лицевым щитком. — Из жильцов никто ничего не видел, посторонних не обнаружено.

— Свободен!

Опер задумчиво поскрёб щёку, но почти сразу его от раздумий отвлёк новый визитёр. Мимо мёртвого громилы в комнату как-то противоестественно ловко просочился тип с пепельно-серой кожей, вытянутыми островерхими ушами и оранжевыми радужками глаз. Ещё и волосы оказались платинового оттенка, ну чисто — эльф из тёмных.

Одет он был в самые обычные туфли, джинсы и кожаную куртку, через плечо был перекинут ремень сумки, на груди болтался плёночный фотоаппарат с установленной сверху вспышкой.

— Приехали уже? — удивился упырь.

— Не, я своим ходом! — мотнул головой фотограф и сделал снимок лежавшего на полу обезглавленного тела. После запечатлел на плёнке безнадёжно испорченный ковёр, а затем отщёлкал остаток катушки, вроде бы не упустив решительно ни одной детали.

— Чао, шеф! — сделал он ручкой оперу и пояснил: — У меня ещё два срочных вызова, бригаду дожидаться не стану.

Упырь кивнул, выглянул в коридор и сказал кому-то из бойцов:

— Сейчас криминалисты из горотдела приедут, дождитесь. Тело можете уносить, больше ничего не трогайте.

После он убыл в сопровождении своего то ли молчаливого напарника, то ли мёртвого телохранителя, а в дверях возник давешний автоматчик.

— Слышал, морда зелёная? Выноси тело!

— Я?

— Ну не я же! Живей давай! Эксперты подъезжают.

Окончательно сбитый с толку, я подступил к обезглавленному санитару и на миг заколебался, но сразу решил, что сильнее изгваздаться в крови уже попросту не получится, поэтому отбросил сомнения и, ухватив тело за ноги, потянул его из комнаты.

— Носилки возьми, балда! — зло рассмеялся автоматчик.

Носилки стояли прислонёнными к стене крохотной прихожей блока на две квартиры, я кое-как устроил на них весившую под два центнера тушу и выволок её в дверь. Там поморщился из-за дёрнувшей ссаженную скулу боли и выпрямился, с интересом огляделся. Планировка у здания оказалась незнакомой: тянувшиеся по фасаду коридоры были открытыми, напротив высилась точно такая же пятиэтажка. Внизу — запущенный двор с трансформаторной будкой.

Общаги?

Я перегнулся через ограждение, огляделся и, сообразив, что лифта в доме нет, окликнул курившего внизу шофёра скорой:

— Борода, помоги с носилками!

Коротышка задрал голову и зло бросил:

— Вот ты деловой, ля! Моё дело баранку крутить!

— Сложно тебе?

Но вздорный бородач даже слушать ничего не стал: отмахнулся и отвернулся. Оставленные караулить квартиру бойцы на месте преступления курить не решились и вышли из блока, подняли лицевые щитки шлемов.

— Убери уже его отсюда! — чиркая колёсиком зажигалки, потребовал автоматчик, после пинка которого до сих пор ныли рёбра.

— Не, погоди! — остановил меня его напарник с дробовиком. — Вдруг на тело взглянуть захотят?

Упырь полагал иначе, но ссылаться на его мнение я благоразумно не стал, ибо нисколько не хотелось ни нарываться, ни надрываться. Тяжко вздохнул и вновь глянул во двор. Местных жителей там не наблюдалось вовсе, у патрульного автомобиля, внешне здорово напоминавшего советский «бобик» — ещё и синего, с жёлтой полосой вдоль борта, курила парочка бойцов. Рядышком парковался небольшой автобус с зашторенными изнутри боковыми окнами, а прикатившие на нём эксперты и опера из следственной бригады уже тянулись к подъезду.

Минуты не прошло, как на этаж поднялись криминалисты: полудюжина людей и нелюдей. Люди были самыми обычными, долговязый белобрысый эльф после встречи с его тёмным сородичем своим видом тоже нисколько не впечатлил, и всем моим вниманием завладел непонятный тип в дождевике, под глубоким капюшоном которого сгустилась столь плотная тень, что не удалось разобрать даже очертания лица.

Отнести его к хомо сапиенс помешали светящиеся глаза — впрочем, судя по едва уловимому духу мертвечины, это всё же мог быть человек. Только неживой.

Именно этот тип и остановился у обезглавленного тела моего дохлого напарника, наклонился к нему, провёл в воздухе затянутой в чёрную резиновую перчатку ладонью и странно-шелестящим тоном разрешил:

— Уносите!

У меня аж мурашки по спине побежали, и мошонка в тугой комок собралась.

Эксперты скрылись в блоке, с нами задержался лишь пузатый дядечка в тёмном костюме. Он обменялся парой фраз с караулившими дверь бойцами, после чего их отпустил:

— Можете быть свободны. Опросом соседей займётся опергруппа.

И я такого своего шанса не упустил — просто не свыкся ещё со своими новыми обликом и статусом, вот и попросил:

— Люди добрые, помогите с носилками! В одного эту тушу не упереть!

— Отвали, морда зелёная! — отмахнулся боец с дробовиком, автоматчик так и вовсе щелчком пальца запустил в меня окурок.

Не попал, но в голове будто петарда взорвалась, так всего из-за приступа лютой злобы перетряхнуло! Аж дыхание перехватило и кровь в висках застучала. Пальцы сами собой сжались в кулаки, ногти до боли впились в кожу, перед глазами растеклась красная пелена.

Всех желаний — дотянуться и сломать!

И настоящий орк непременно бы сделать это попытался, ну а я в своей прежней жизни не раз и не два оказывался в ситуациях, когда излишняя вспыльчивость грозила поездкой не на кладбище, так в ночной лес, поэтому совладал с гневом и разжал кулаки.

— Ну вы чего, мужики? — выдавил из себя примирительное.

— Я тебе сейчас зубы пересчитаю, падла, вот чего! — прорычал то ли идейный орконенавистник, то ли просто конченый мудак и даже замахнулся стальным каркасным прикладом.

Пришлось спешно податься назад, только поэтому по морде и не схлопотал. Дальше автоматчика утянул за собой к лестнице напарник, а я остался стоять, шумно дышать, стискивать и разжимать кулаки. Выплеснувшийся в кровь адреналин жёг почище кислоты, меня всего так и корёжило, безумно хотелось броситься в погоню, но ввязываться в драку с представителями закона было никак нельзя.

Умом я это прекрасно понимал, принять — не мог. Физиология, мать её раз эдак! Против гормонов и прочей хрени не попрёшь! Да и не привык подобное обращение спускать!

Как-то неожиданно накатило ясное понимание, что если прямо сейчас не дам выход своему гневу, он угнездится во мне и переродится в навязчивую идею. И от неё будет уже не избавиться. Не успокоюсь, пока не отыщу обидчика и не выбью из него дух.

А это — чревато. Я не хотел, чтобы моя новая жизнь окончилась под стать прежней.

Жить — хорошо! Особенно, когда ты молод, силён, здоров и отнюдь не урод. Ну или хотя бы не совсем урод. Да и плевать, что рожа теперь зелёная! В конце концов, это не мои проблемы!

Я тяжко вздохнул, ухватил за ручки носилки с телом, потянул их по коридору. Без особого труда доволок мёртвую тушу безголового санитара до лестницы, а там перегнулся через перила и обнаружил, что выход из подъезда находится почти прямо подо мной. Чуть поодаль стояли патрульный автомобиль и автобус горотдела, к ним притулилась машина скорой помощи.

Бородатый шофёр заметил меня и махнул рукой.

— Шевелись уже давай, ля!

Я ничего не ответил. Вспомнилась пантомима гэбэшника, и во мне укрепилась уверенность, что именно дохлый санитар мне в глаз с локтя и зарядил.

Сука такая!

— Гу! — вновь крикнул шофёр. — Ты там уснул?

Выпрямившись, я глянул вниз и отозвался:

— Иду!

В голове размеренно пульсировала боль, я кое-как отрешился от неё и задумался о своих перспективах в новом мире. А как задумался, сразу оттянул резинку спортивных штанов. К моему величайшему облегчению, с причиндалами оказался полный порядок, разве что удивило полное отсутствие волос. На груди и в паху кожа была словно после депиляции.

«Будто лягушка какая, — мысленно поморщился я. — Хоть с головы пересаживай!»

И сразу в полный рост встал вопрос, как в этом мире обстоят дела с межрасовыми сношениями, поскольку проверять тело на отсутствие эректильной дисфункции в компании зелёнокожей клыкастой орчанки мне категорически не хотелось. Аж передёрнуло всего, стоило только процесс нашего соития вообразить.

Но мысли мыслями, а поглядывать вниз я не забывал, и потому приподнял обезглавленную тушу орка сразу, как только мои обидчики покинули подъезд. Пришлось поднатужиться, переваливая тело бывшего напарника через ограждение, но я оказался силён как бык, и уже мгновение спустя мертвец ухнул вниз, увлекаемый неумолимой гравитацией к земле. Злобный гад и его напарник успели отойти всего-то шагов на пять, когда позади них с мерзким чавканьем впечаталось в пыльный асфальт тяжеленное мёртвое тело.

Кровь так и брызнула, бойцы испуганно шарахнулись в разные стороны, и я злорадно крикнул:

— Извиняюся! Я не нарочно, он просто выскользнул!

И сразу подался назад, дабы не словить пулю. Но вскинувшие оружие бойцы огонь открывать не стали, а после от патрульного автомобиля раздался требовательный окрик, следом захлопали дверцы, зарычал движок.

Я рискнул подступить к ограждению и к своей откровенной радости обнаружил, что бобик с надписью «Милиция», переваливаясь на выбоинах в асфальте, медленно катит со двора. А вместе с облегчением пришло и понимание того простого факта, что быть молодым сильным орком — это здорово, но с излишней вспыльчивостью надо что-то делать. Сейчас обошлось, а вот поднялись бы менты на этаж, и что тогда? Ладно бы просто пятнадцать суток впаяли, но ведь могли и прикладами отходить!

Впрочем, прикладами — это сильно вряд ли.

Я стиснул кулаки, полюбовался своими лапищами и довольно ухмыльнулся.

— Гу! — донёсся снизу истошный крик коротышки-шофёра. — Совсем сдурел⁈

Ничего отвечать я не стал, подхватил носилки и наперевес с ними поспешил вниз по лестнице, перепрыгивая где через ступеньку, а где и сразу через две.

Сдурел? Вот уж ничего подобного!