И королевство в придачу 2

Глава 7

Глава седьмая

День обещался жаркий. Солнце уверенно взобралось на самую верхотуру и даже не думало скатываться. Отдельные случайно заблудившиеся тучки можно было в расчет не брать. Не до тени им. Сами пугливо шарахались от раскаленного светила и бочком-бочком старались быстро проскользнуть мимо. Пока не растаяли.

Тем не менее, трибуны цирка оказались забитыми под завязку. Слух о невероятной сумме, которая стоит сегодня на кону, был этой ночью в домах Семипалатинска главной и самой обсуждаемой новостью. При этом окончательно решить, у кого больше шансов выйти победителем: у знаменитых рудиариев или никому неизвестного воина, так и не удалось. Логика говорила, что первые сильнее, опытнее и вообще привычны к арене. А подозрительность тихонько нашептывала, что на неумеху такие деньжищи не поставят. Ух кто-кто, а купцы им счет хорошо знают. И если вбухали всю мошну на своего бойца, то наверняка владеют секретом, другим неведомым.

Одно хорошо, учитывая ажиотаж поединка, ланиста не рискнул меня подставить внаглую. Никаких подлянок с экипировкой вроде слепых шлемов или замены меча на трезубец с сетью. Единственно, как и предусмотрел Прудик, противников выпустили парой. Обоих сразу. Ну и «профсоюзный» щит не внушал доверия. Не бесполезный хлам, но и не для серьезного боя с оборучными мечниками.

А еще, судя по бурным и продолжительным овациям, которыми трибуны приветствовали мой выход, пожелавших рискнуть и поставить на «темную» лошадку, нашлось немало. Они же свистом и топаньем встретили одновременный выход из противоположных ворот Свирепого Быка и Скалы. Причем таким оглушительным, что ланисте пришлось выйти на арену вслед за своими бойцами и призвать публику к спокойствию.

— Позор! Подстава! Бой проплачен! — вопили зрители. Мне даже почудилось, сакраментальное: — Судью на мыло! «Спартак» чемпион!

— Тише! Тише! — устроитель Игр поднял руки, призывая трибуны успокоиться. — Прошу вас, уважаемые граждане Семипалатинска! Позвольте сказать!

— Вон! — самая агрессивная часть публики, видимо, те, которые поставили ребром последний грош на мою победу, не желали слушать объяснений. Но умеренных и вменяемых все же оказалось больше.

В нескольких местах вспыхнули скоротечные потасовки. Добровольцы соседи собственноручно усмиряли самых активных смутьянов, не дожидаясь помощи стражи. И вскоре шум не так чтобы полностью затих, но понизился до разумных пределов.

— Уважаемые жители города и почтенные гости! — снова заговорил ланиста. — Возможно, некоторые из вас решили, что твориться несправедливость…

— Само собой! Мы же не слепые! — прокричали в ответ с трибун. — За сколько бой продал?!

— А вот и нет! — повысил голос ланиста. — Ошибаетесь. Несправедливостью и призрением к воле Фортуны было бы сделать иначе.

Такого ответа, похоже не ждали, и зрители притихли еще больше. Их сумели заинтриговать.

— Вы все тому свидетели, что вчерашний бой не смог определить победителя. Так почему же мы снова должны бросать жребий, и в очередной раз задавать вопрос Богам? Им что, заняться более нечем, чем водить нас за руку, словно несмышленышей или слепцов? Фортуна, чей знак «колесо» стал прообразом первого цирка, ясно дала понять: оба бойца, и Свирепый Бык, и Скала, достойны сражаться с новым противником. А уж, в какой очередности они станут обмениваться с ним ударами — не наше дело. Мы… вернее, вы… пришли насладиться зрелищем? Так давайте покончим с глупостями, начнем бой! И да победит сильнейший!

Горн взревел особенно противно и громко, а ланиста, подобрав полы халата, поторопился покинуть манеж. На песке остались только те, кому предстояло окропить арену своей или чужой кровью.

«Безумству храбрых поем мы песню…»

Странно, но я совершено не ощущал никакого беспокойства. Почему странно? Ну хотя бы по той причине, что в родном мире я был уравновешенным и мирным, предпочитая споры и конфликты решать путем переговоров и поисков компромисса. Во всяком случае, до тех пор пока удавалось разруливать без унижения чувства собственного достоинства. И лез в драку лишь в том случае, когда ситуация выходила за рамки допустимого. Так что среди друзей слыл невозмутимым и уверенным в себе. И всего лишь несколько людей на всем свете знали, чего мне это стоило на самом деле. Какой внутренний колотун начинал бить меня каждый раз, когда, как говорится, западное полушарие чувствовало приближение приключения.

Правда тренер говорил, что это нормально. И что не тот храбр, кто страха не ведает, а тот, кто способен с ним совладать. Но каждый раз, когда ладони становились влажными, а по спине бежали ручейки холодного пота, я был противен самому себе. От чего страшно злился и свирепел до красного тумана в глазах.

А вот сейчас флегматичен, как айсберг при встрече с «Титаником». Словно не на смертельный поединок вышел, а мячик с парнями попинать.

Оба моих противника вскинули руки в традиционном жесте гладиаторов «Ave, Caesar, morituri te salutant» и стали неторопливо расходиться в стороны, беря меня в клещи. Своеобразное у них представление об очередности. Впрочем, логике не противоречит: один нападает спереди, а второй — сзади.

Ну я тоже не вчера родился. Личного опыта может и маловато. Но книжки нужные читал.

Тоже поднял руки. Не в смысле, «Гитлер, капут!», а приветствуя трибуны. Потом посмотрел на тень. Куцая, как заячий хвост. Но все же, если немножко принять вправо, того, кто с белым плюмажем, солнце будет слепить, и он сдвинется чуток в сторону, тем самым заступая дорогу второму, который красными перьями украшен. Мелочь. Фора на несколько секунд боя. Но пока все полны сил, эти секунды решают многое.

Черт! Бык и Скала не зря носили чемпионские титулы. Оба рудиария провели на арене столько боев, что моя наивная хитрость их только рассмешила. Они попросту разошлись еще шире. И теперь мне надо было выбирать такую позицию, чтобы и солнце в глаза не било, и спиной к одному из них не повернуться.

Придется проверять на практике второй вариант. Тоже многократно описанный в литературе.

Заорав «Ура!» и выставив щит, я со всех ног бросился на того, кто стоял ближе. Сбить с ног, заставить отступить, без разницы. Главное, зайти за спину и заставить развернуться. То есть, снова прикрыться одним бойцом от другого. Не дать им встать плечом к плечу.

Бык и Скала, я так и не запомнил, который под каким цветом выступает, и в этот раз решил задачу иначе. Поскольку умбон, на выданном мне гоплоне* (*тип щита), не имел острия, то гладиатор не стал отклоняться от столкновения, а принял меня правым плечом, защищенным наплечником из вываренной бычьей коже. Хорошо принял. Американские футболисты обзавидовались бы такой жесткой остановке нападающего.

Гладиатор был тяжелее меня раза в полтора. Прием готовил, положив корпус и напрягая ноги. А главное, предвкушая то, как я, по всем законам физики, сейчас грохнусь и отлечу, возможно, даже на спину завалюсь, ветеран арены широко улыбался во все… эээ… имеющиеся зубы.

Прощения просим, милейший. Я, конечно, не Джеки Чан, но в спортзал ходил и кое-чему учился. Сумбурно, без дальнего прицела, так, из молодецкой удали, чтобы лишние гормоны сжечь, но все же. А любые виды боевых искусств — это, в первую очередь, владение телом, а уж только потом смертоносные удары или умение рубить-стрелять с обеих рук.

Очень, наверно, удивился рудиарий, когда щит, вместо того, чтобы столкнуться с его плечом, вдруг ушел вниз, а я эдакой шустрой «черепахой» проехал юзом на спине, рядом с его сандалиями. Еще и ухитрившись черкнуть лезвием меча чуть повыше пятки.

Лишней славы на себя тянуть не буду. Финт с подрезанием сухожилий я бы ни за что не провернул, будь у меня в руках обычный гладиус, а не «Разящий». Все-таки непростое оружие мне досталось по наследству. Несмотря на то, что Клэопетрус не нашел в нем ни капельки магии, как ни всматривался. Впрочем, «Улыбка судьбы» тоже не вызвала у городского мага ни малейших подозрений. Что либо говорило о невысокой квалификации здешнего чародея, либо — о запредельном мастерстве того, кто эти артефакты создал.

В общем не подвел меч. Аккуратно сработал. Гладиатор, наверное, даже и не ощутил боли. Ударило что-то по лодыжке. Так может краем щита задело. Не привыкать. Понял лишь когда захотел резко крутануться на одной ноге, чтобы нанести удар, когда я попытаюсь подняться.

Подрезанное сухожилье нагрузки не выдержало, и вскрикнув от резкой боли, он упал на колено.

— Бык! Нога! — крикнул товарищу. — Быстро двигаться не смогу! Дальше сам.

Угу… Значит, не повезло Скале. Ну теперь, по крайней мере, знаю с кем сражаться буду. Бык, судя по прозвищу гладиатор отличается быстротой и напором. Что он тут же и подтвердил.

В пяток длинных прыжков сократил дистанцию. Я едва успел встать на ноги. И перед моими глазами, загудела стальная вьюга. Он так хитро вертел мечами, что я вообще ничего перед собой не видел, только размазанные в воздухе клинки, словно глядел на вентилятор. Даже ветерком повеяло. Угу, ледяным дыханием смерти.

А потом ветер принес бурю и град. Клинки Быка сменили танец, и удары посыпались на щит. Вроде, не слишком сильные, я даже не пятился, так держал. Правда, используя обе руки. И настолько частые, что ни о какой контратаке и речи быть не могло.

Сперва я не понял, в чем фишка столь яростного, но явно бессмысленного нападения, пока не заметил, летящие во все стороны щепки. А еще чуть позже — как резкий удар снес добрую пядь верхней части, ослабленного щита.

Все-таки подкузьмил ланиста. Неликвид подсунул. «На тебе, Боже, что мне негоже». Эх, зря я «Гладь пруда» во дворце оставил. Запарился бы супруг коровы мою русалочку рубить. Еще и сам бы хвостом по фейсу отхватил. А теперь оставалось надеяться, что у гладиатора силы иссякнут быстрее, чем закончится щит. И не забывать, что Скала, хоть и ранен, но живой. И пусть медленно, но может передвигаться. То есть, подкрасться сзади.

* * *

Увы, гоплон из защитного снаряжения, буквально на глазах превращался в ни на что не пригодный огрызок доски. Еще пара минут, и может статься, что пресловутый фиговый листок и тот был размером побольше. Значит, нечего мне за него цепляться, как утопающий за соломинку, или слепой за поводыря, а надо действовать. Причем лучше нестандартно, неожиданно для противника.

Отлично придумано. Молодец. Знать бы еще как это сделать. Но что ошметки щита пора бросать, это даже не обсуждается. Тем более, моя глухая защита совсем не нравится зрителям. И если сперва они болели за «униженного и оскорбленного», то теперь на трибунах все чаще раздавался свист и крики, вроде: «Сколько можно возиться с эти неумехой?! Давай, Бычара! Добивай, пентюха!» И если продолжать в том же ключе, то они вполне способны забыть даже о том, на кого сделали ставку. Эмоции дело такое. Причем, им не только женщины подвластны. Мужчин тоже, если проймет, черта с два потом остановишь, как понесется.

Ладно, это все лирика. Взглянув поверх останков щита в насмешливо скалящиеся лицо Быка, я сделал единственно возможное в этой ситуации. Отпустил щит в тот самый момент, когда мечи, словно гигантские ножницы, ударили в него, а сам шагнул в сторону.

Ерунда, вроде. А на самом деле — тот самый фактор внезапности. Бык не ожидал этого и, когда препятствие, которое он рубил в полную силу, вдруг исчезло, еще и увлекая за собой застрявшие в древесине клинки, естественно, потерял равновесие. Он, конечно же, был профессионал, мастер боя и сразу же исправил ситуацию, но «Разящий» и в этот раз оказался на высоте. Мою руку дернуло, едва не выворачивая кисть, зато кончик клинка дотянулся до левого бицепса гладиатора. Длинный росчерк, и смуглявое, загорелое предплечье бойца окрасилось кровью.

Не знаю, насколько глубокая рана получилась, но меч из левой руки он выпустил.

А я, засмотревшись, чуть не прозевал удар, все-таки сумевшего подкрасться сзади Скалы.

Повезло, что тот решил дотянуться до меня в прыжке и не сдержал стона от боли, пронзившей раненую ногу. Я, если честно, отреагировал не на опасность, а всего лишь на громкий звук. Но отшагнуть успел, и меч просвистел всего в паре сантиметров от моих сандалий. А сам боец, как вратарь достающий «девятку», растянулся у моих ног.

Не воспользоваться такой удачей я не мог. Быстро метнулся вперед и пнул ногой в запястье, вытянутой руки.

Мало? Не согласен.

Бык понимал, что сейчас его товарищ легкая добыча, и не остался равнодушным наблюдателем. Он тоже бросился вперед, чтобы не дать мне возможности добить лежащего. Коротким мечом удобнее фехтовать, но ко всему, что ниже колена, надо наклоняться. А это дополнительные мгновения, время, которого Бык мне и не дал. Зато я успел кое-что другое.

Хороший удар носком деревянной подошвы по запястью, конечно, не ранение, но тоже весьма ощутимая травма. Особенно, когда кистью приходится работать с полной нагрузкой и долго. Так что какое-то время двумя мечами он уже не помашет.

Даже в том случае, если боец невероятно вынослив и умеет игнорировать боль. Хотя бы потому что я нарочно пинал кисть, а не, к примеру, локоть. Повреждение — это хорошо, но отлетевший в сторону меч, за которым я уже бежал, еще лучше. Да, я не умею лихо рубиться с двух рук, но мои противники об этом не знают. Это раз. Ну а на самый крайний случай, у них просто стало одним клинком меньше. А это уже существенно уравнивает силы. Особенно если вспомнить, что на мне, в отличии от них, пока… тьфу, тьфу, тьфу… ни царапины.

Оценив мои действия, трибуны довольно загудели. Это был не тот восторженный ор, которым зрители приветствовали особенно удачные удары, но уже и не предвещающее бурю ворчание.

Меч Скалы я подхватил, что называется, в одно касание. При этом чуть носом не запорол. Интересно, а как казаки умудрялись поднимать сабли, свесившись со скачущего аллюром коня? Правда подобный трюк я только в цирке видел. Но это ж не сейчас придумали. Да и не сравнить умение артиста, который, в случае неудачи, максимум, будет освистан, и казака, чья жизнь зависит от навыков верховой езды.

Моя, кстати, тоже. Правда, не от вольтижировки, а банального умения на ногах устоять. С чем я успешно справился. И покрасоваться перед зрителями не забыл. Вскинул руки с двумя мечами и победно потряс ими над головой. Авансом, так сказать.

Публика трофей оценила по достоинству, и одобрительных криков стало гораздо больше. Да и погромче. Жители Семипалатинска, вложившие деньги в мою победу, заметно приободрились. Их ставка, похоже, имела шансы сыграть. А вот сторонники рудиариев приуныли. И в отместку стали посыпать чемпионов бранью и оскорблениями.

Гладиаторам, недавним любимцам публики, это конечно же не понравилось. Уж кому-кому, а им хорошо была известна цена симпатии зрителей. Бык быстро оторвал от подола туники длинный лоскут, и перебинтовал им рану Скалы. Вернее, просто наложил тугую повязку, как при вывихе. Зафиксировал. Не сильно помогает, но все же чуток полегче. Потом оба гладиатора неторопливо двинулись в мою сторону.

И теперь они не расходились, чтобы взять меня в клещи, а наоборот надвигались, эдакой мини-стенкой, ограничивая возможность для маневра. Предоставляя единственный выбор: либо вступать в бой самому, либо ждать, пока они оттеснят меня и припрут к стенке.

Ну что ж. Правильная тактика. Даже с учетом потери оружия, у них все равно было три клинка против двух. Ну и некоторая утрата Быком подвижности тоже нивелировалась. В общем, зажимали в угол, как опытный боксер загоняет новичка или более слабого противника. Чтобы прижав того к канатам спокойно и методично избивать.

«В трибунах свист, в трибунах вой:

— Ату его, он трус!

Будкеев лезет в ближний бой,

А я к канатам жмусь…»

Увы, этим парням не скажешь: «приляг и отдохни». Это на их лицах одна цель на двоих написана: уронить меня мордой в песок, да так, чтоб кровью умылся. Лучше с летальным исходом. Ведь, как не крути, а пока что я по очам веду. А это чемпионам города как серпом по репутации.

Бык остановился, не доходя пару шагов, перенес вес тела на здоровую ногу и приготовился. Рукоять меча держал обеими руками, чтобы в нужный момент клинок оказался в нужной руке. А что владеет он обеими хорошо, я имел возможность наблюдать.

Значит по их расчетам я должен напасть именно на него. А почему?

Так ведь и дураку понятно. Из двоих врагов именно он ранен, да еще один меч потерял. То есть по всем раскладам, слабое звено. Тогда как Молния полон сил и зол. Царапина на бицепсе не считается. Почти.

Угу. Не, ну ежели так, то конечно. Тогда да. И даже скорее всего.

Я заорал что-то несусветное, поднял руки, зажигая трибуны и бросился на Быка.

Звыняйте, хлопцы, дурных нет, бо все померли. Нападать на Скалу, ввязываться с ним в обмен ударами и подставить спину полному сил и энергии Быку? Сейчас! только шнурки поглажу. Нет уж, мил человек, сперва с тобой наши дела уладим. И пусть это будет не так просто. Зато можно быть уверенным, что третий в разговор не влезет.

Такого от меня они не ждали. Бык, явно готовился не к обмену ударами, а к забегу и тем самым дал мне фору. Крохотную, в полсекунды, не больше. Обычному бойцу это бы ничем не помогло. Но в руках у меня был «Разящий». Атакующей змеей клинок метнулся вперед, нашел брешь в обороне и рассек гладиатору мышцу над правой ключицей.

Вообще-то, он метил в шею, но я был готов и успел крикнуть «Не убивай!» Хотя нет, всего лишь громко подумал, но меч услышал, и клинок в последнее мгновение угрем извернулся в ладони и ужалил рядом. В плечо. Тоже больно, но не смертельно…

Бык вздрогнул, выронил меч и зажал ладонью рану. Потом удивленно посмотрел на меня.

— Ты кто? — прохрипел. — Ты не мог. Человек не способен так быстро. Это магия.

— Какая там магия! Испугался сильно. Жить захочешь — еще и не то успеешь.

— Да? — он попытался ткнуть в меня мечом.

Чересчур неуклюже для профессионала, чтобы я купился на уловку. Даже парировать не стал. Отпрыгнул в сторону и развернулся.

Неугомонный Скала. Либо я его не так сильно зацепил, либо он и в самом деле железный. Но все же я правильно рассчитал. Если меня раненый чуть не застал врасплох, то ответить на атаку Быка бы точно не успел. И огреб бы по полной. А так все свелось к банальному обмену ударами. Выпад, парирование, контратака, парирование… Финт. Атака. Парирование.

«Разящий» весело звенел, развлекался, а я не мешал. Прикидывая, как поэффектнее завершить поединок. Ну так чтобы все остались живы. Почему-то, мне показалось, что надо сберечь жизни гладиаторам. Что так будет правильно. И лучше. Для меня самого.

* * *

Рудиарии не зря носили чемпионские титулы. Несмотря на раны, Бык со Скалой все же собрались и таки сумели прижать меня к стенке. Как выяснилось, оба были не просто искусными мечниками, но еще и умели работать в паре. То есть не наносить бестолково или по очереди удары, кто куда горазд, а расчетливо дополняя друг друга. Как если бы мне противостоял четырехрукий Шива.

Если Бык проводил верхнюю атаку, заставляя меня поднимать меч для парирования, то Скала тут же рубил по ногам. И наоборот. А так как одним мечом, даже самым волшебным нельзя одновременно защищаться на двух уровнях, мне приходилось еще и «танцевать»: изворачиваться, отпрыгивать, уходить в сторону, применяя для этого приемы совсем с другого вида спорта. И, естественно, ни на какую контратаку времени не оставалось.

Да и силы потихоньку таяли. От таких нагрузок.

И случилось неизбежное. В одну из атак я оказался недостаточно быстрым, зазевался на мгновение, и меч Быка таки чиркнул меня по слишком высунутой ноге. Как кипятком обожгло.

— Нет, не маг, — с видимым облегчением пробормотал Бык. — Тогда, молись. Разозлил ты нас, парень.

— Ну вот… Обиделись! Уж и пошутить нельзя? Ну что не скажешь в шутейном разговоре? Вы пошутили, я тоже посмеялся! А вы к сердцу принимаете…

Бык с Молнией «Место встречи изменить нельзя» не смотрели и тонкого юмора в исполнении Копченого не оценили. Наоборот, удвоили натиск. И откуда у людей только силы берутся? Нет, реально надо завязывать с ленью и начинать утро с зарядки.

Ерничал я, конечно, мысленно, привычно подбадривая себя. Но что ситуация вот-вот переломится не в мою пользу, тоже понимал.

Тем более что буквально в эту же секунду, едва-едва успел парировать удар в плечо. Да и то целиком заслуга «Разящего». В общем, дело отчетливо запахло керосином, и если Судьба в очередной раз не вспомнит обо мне, пиши пропало.

А Судьба, она же Фортуна, она же Фатум, она же Рок, она же госпожа Удача… в общем на помощь не торопилась.

Пот заливал глаза, сухой воздух обжигал легкие, от беспрерывного обмена ударами, руки теряли чувствительность, а ноги… о ногах я предпочитал не думать вообще. Как и следовало ожидать, второе ранение не задержалось. И пяти минут не прошло, как меня снова достали. На этот раз Бык.

Еще быстроте моей завидовал. А сам атаковал резче, чем змея смогла бы ужалить. Причем с такой неудобной позиции, что сперва я ощутил боль, и только потом понял, что произошло. Так что кровь теперь текла у по обеим ногам, и слушались они меня все хуже.

Спасало одно: противникам было не легче. И ранения посложнее и получены раньше. Так что, как говорится, шансы уравнялись. Вот только у меня он был единственный, а у них хоть и по одному, но на двоих. Говоря проще, если собраться и все поставить на один неотвратимый и смертоносный удар, то на арене останется кто-то из гладиаторов. Кого бы из них я не убил, второй прикончит меня.

Элементарная, так сказать, математика. Вот только решение меня никоим образом не устраивает.

Изловчившись и чуть не выпустив из ладони рукоять меча, я позволил Разящему закончить одну из атак. И оставил еще одну отметину на теле Скалы. Вот только Арена не ринг, и исход поединка от количества нанесенных ударов напрямую не зависит: победу присуждают не по очкам, и даже не в виду явного преимущества. А только после того, как противник будет окончательно повержен. Убит или сдастся на милость победителя, вверяя свою жизнь зрителям. Уповая на их милосердие. А я, к сожалению, уже имел возможность убедиться, чем такие надежды заканчиваются.

Скала заскрипел зубами и отшатнулся, зато Бык не упустил шанса. Его меч описал какую-то невероятную траекторию и впился в мой бок. От усилия гладиатор сам потерял равновесие и опустился на колено, но его прикрывал товарищ, а я был один.

От резкой боли аж перекосило. Рана не очень глубокая, но мышцу рассек. Кровь так и хлещет… Все… Приехали, кума, слезайте. Минут пять, и сам свалюсь.

Шагнул назад, прислонился спиной к стенке. Даже не ожидал, что она так близко. Но, сейчас это именно то, что надо. Перевести дыхание.

Противникам тоже от меня досталось. Не бросаются добивать. Сами с силами собираются. Но вряд ли передышка будет долгой. Минута-две не больше. И все решится последним звоном клинков. М-да… Неожиданно.

Интересно, когда меня убьют, я окончательно умру, или есть шанс, что неведомые силы вернут меня обратно, в прошлую жизнь? Ага! «Хорошую религию придумали индусы. Что мы, отдав концы, не умираем насовсем…»

В предвкушении близящейся развязки, трибуны замерли. Тишина такая, что дыхание слышно. Точнее говоря, тяжелое хрипение. И воздух, будто водой дышишь. Сердце, как сумасшедшее колотится, грудь ходуном ходит, что-то в легкие со свистом затягивая, а надышаться невозможно. Словно, мы высоко в горах и в нем резко кислорода поубавилось.

Впечатление усиливается еще и сгущающимся туманом.

Странно, для жаркого полдня. Откуда он взялся? Даже речки рядом нет.

Фигуры впереди шевельнулись, и я сморгнул. Это кровопотеря дает о себе знать. Отсюда и туман в глазах. Соберись, Коля! Не все еще потеряно. Помни, врагам не многим лучше. И если выстою, то…

Резкий клекот атакующего орлана пронзил тишину, как удар грома. А вслед за ним, что-то большое рухнуло сверху на моих противников и разметало их в стороны, как кегли.

Я старательно проморгался, наводя резкость, и бессильно сполз по стеночке на песок.

— Привет, красавица. Ты вовремя. Не знаю, что говорят правила Цирка насчет применения боевых птиц, но это и не важно.

Синильга, успевшая за короткую разлуку еще немного подрасти и теперь сравнявшаяся размерами со средней упитанности страусом, бросилась ко мне на грудь.

— Ох… полегче. Ты уже большая девочка. На ручки не возьму. Самому бы к кому залезть.

Орлан легонько тюкнул меня клювом в плечо: мол, ничего, терпи, казак, а то мамой будешь. Потом развернулся, заслоняя собой, растопырил крылья и снова заклекотал. И каждый, кто услышал крик Синильги, не сомневался: к ней лучше не приближаться.

Зрители безмолвствовали. А я вспомнил, как пританцовывал перед птенцом мэтр Игнациус, вопя, что это невозможно и что синие орланы давно вымерли. Так что тишина на трибунах вполне понятна.

— Куме, ты его тоже видишь? — донесся до меня первый робкий вопрос.

— Если ты, куме, о большой синей птице на арене, то да, — прозвучал не слишком уверенный ответ. — Сколько ж мы уже выпили?

— Магия? Или Торус таки подмешивает в брагу грибы?

Кум ответить не успел.

— Орлан… Синий орлан… — зашелестело со всех сторон.

Голоса становились громче, люди возбужденно переговаривались и вот уже кто-то радостно завопил:

— Орланы вернулись!

Мгновением позже этот вопль потонул в общем рев и свисте. Из-за чего Синильга снова распустила крылья и одним прыжком взвилась в небо. Но далеко не улетала, кружила над цирком, время от времени, грозным клекотом напоминая, что она здесь, все видит и друга в обиду не даст.

Да меня уже никто и не собирался обижать. Во-первых, Бык и Скала, отброшенные орланом, так и не нашли сил или желания подняться. Видимо, та атака была последней, на которую у израненных гладиаторов еще нашлось достаточно сил. Во-вторых, наплевав на правила, с одной стороны ко мне бежал Мэтью, и навершие посоха в его руках опасно горело багровым пламенем, а с другой, размахивая руками, как ветряная мельница, на манеж выскочил распорядитель игр, давая понять, что поединок закончен. Горн тут же проревел трижды, но за общим шумом, его вряд ли кто расслышал.

— Внимание! Внимание! — надсаживал горло ланиста. — Уважаемая публика! Прошу вас! Успокойтесь! Дайте сказать! Поединок окончен! Воля богов! Вы все видели! Боги даровали жизнь бойцам!

«Вроде, я все это уже слышал? — мысли путались и я ощущал, как арена начинает легонько раскачиваться, словно лодка на стрежне. — Наверно, дежавю. А Мэтью повзрослел. Серьезный такой. Наверно, старается на мэтра Игнациуса походить. Все нормально, дружище. Повоюем еще…»

Сказал вслух или только подумал? Не знаю. Туман уплотнился, стал гуще молока, и мне непреодолимо захотелось спать. Прямо здесь и сейчас. И пошли все в… куда-нибудь. Утром поговорим. Совесть надо иметь. Нельзя мешать человеку, если он так устал.