И королевство в придачу 2

Глава 5

Глава пятая

Ошибся господин Дарвин. Человек произошел не от обезьяны… Это хищник. Самый настоящий. Пьянеющий и впадающий в неистовство от вида крови. Как волк, режущий всю отару, хотя для сытости ему вполне хватило бы и одного ягненка. В беснующейся вокруг толпе не было ничего человеческого. Ни единого лица, одни только звериные хари и рыла.

Нет, ничего похожего с тем, как неистовство римских трибун представляют себе американские режиссеры. Смотрел я их новую версию «Спартака»… чуть не стошнило. Никто не заголялся, демонстрируя зад или перед, ровно как и женщины не трясли сиськами… По одной простой причине: в этом мире христианство еще не успело наложить ханжеского запрета на секс и первичные половые признаки. Соответственно обнаженной частью тела никого ни удивишь и не оскорбишь. Но хватало и того восторженного рева и визга, которым зрители встретили чужую смерть.

— Могли бы и пощадить парня, — пробормотал я негромко, поднося кувшин. Чтобы во рту было не так мерзко. Но полупустой кувшин сыграл роль рупора, и сказанное про себя, услышал Шершень.

Здоровяк покосился на меня и уточнил:

— Давно в городе?

— Сегодня впервые. Только пришли. А что?

— Тогда понятно… — он перестал кричать вместе со всеми и присел рядом. Не забыв при этом цапнуть кувшин. Глотнул изрядно и передал Сивому. Старшой охранник тоже прислушался к разговору.

— Думаешь, жители Семипалатинска кровожадные твари, да?

Вопрос был риторическим, и я тактично промолчал. Мордобой прямо здесь и сейчас в мои планы не входил.

— Ошибаешься. Готов спорить, что сегодня на арене больше никто не погибнет, — сказал Шершень. Увидел недоумение и заинтересованность на лице Сивого, поправился: — По требованию публики. А эту гниду стоило не просто убить — четвертовать. Ни одного дома во всем городе нет, где бы он не напакостил. Вот и радуется народ.

— Даже так? Гм… И чем же он заслужил такую всеобщую ненависть?

— Чем?! — возмущенно рявкнул Шершень. Но вспомнил, что мы не местные, остыл. — Знаете, кто он? Это же проповедник! Слово «проповедник» здоровяк произнес с такой интонацией и брезгливым выражением лица, как интеллигент в пятом колене говорит «га*но».

Сивый, похоже, не понял вообще о чем речь, а я уточнил:

— Проповедник чего?

— Вечной жизни! — Шершень говорил эмоционально, но голос понизил до шепота и даже оглянулся, словно боялся, что его слова могут услышать другие.

Сивый пожал плечами и постучал себя по лбу. Я, честно говоря, тоже не понял в чем подвох. Во-первых, — практически все известные мне религии обещают адептам загробную жизнь. Во-вторых, — помимо нескольких личностей, реально в агитации мало кто преуспел. А остальных блаженных банально изгоняли или принудительно лечили. Казнить-то зачем? С ореолом мученичества сражаться куда сложнее.

Видя, что мы не понимаем, здоровяк махнул рукой и еще разок приложился к кувшину.

— Трудно объяснить, если на своей шкуре не почувствовали. Этот тип появился в Семипалатинске еще зимой. И за полгода так сумел своими проповедями задурить народу голову, что крестьяне весной в поля не вышли. Представляете? Голодный скот в яслях ревет, земля сохнет, зерно ждет, а эти олухи целыми деревнями к Вознесению в Кущи готовятся. Только один из десяти отсеялся в срок. Если б не озимые — вообще без хлеба остались бы. Да что там поля… За все месяцы — ни одной свадьбы! А зачем, если грядет Спаситель, который отпустит все грехи, достаточно лишь покаяться? Как будто мы до этого не каялись… особенно, когда протрезвеешь.

Пока Шершень продолжал возмущаться тем, что наделал своими проповедями покойник, на арену выбежали дюжие слуги и железными крючьями утащили прочь останки. Следом за ними на манеж выскочили, — нет, не полуголые сексапильные красотки из группы поддержки, в мини юбочках и с помпонами, — уборщицы. С ведрами и граблями. Деловито присыпали сухим песком лужи крови, заскородили и так же шустро удалились. А в центр арены снова вышел распорядитель игр.

— Уважаемая публика! Согласно вашей воле, преступник понес наказание. И, как все смогли убедится, мудрый Клэопетрус не ошибся, объявив пришельца шарлатаном. Тот, кто обещал всем вечную жизнь, не смог спасти даже себя самого.

Распорядитель картинно развел руками, выждал немного, и громко прокричал:

— А теперь, мирмилон Железный Кулак против ретиария — Разящей Молнии! Встречайте! И да победит сильнейший!

Публика подхватила объявление поединка одобрительным свистом и топотом. Похоже, этих гладиаторов знали и ценили.

— Ого, — подтвердил мои догадки Шершень. — Похоже, нашему ланисте кто-то неплохо заплатил за сегодняшнее представление. Сводить пару гладиаторов из лучших — это ж чистое разорение. Да еще и во втором поединке. Что же он припас под занавес? Свирепый Бык и Скала, конечно, чемпионы и в бою хороши. Но не настолько же, чтобы перед их поединком лучшего мирмилона* (*Свое название этот тип гладиаторов получил из-за того, что на шлеме они носили силуэт рыбы, по латыни «мормир») против ретиария* (*Легковооруженный тип гладиатора, название которого буквально переводится, как «боец с сеткой») выставлять. Интересно…

Мнение знатока всегда ценно, но не настолько, чтобы отвлекать от зрелища. А на арену тем временем выходила объявленная пара.

Сперва на песок из ворот цирка шагнул крепкий, широкоплечий гладиатор, обнажённый до пояса, что давало возможность публике разглядеть его мощный торс и словно надутые мышцы. Боец был вооружен коротким мечом и большим щитом. Не ростовым, но половину туловища закрывал. Доспех гладиатора состоял из шлема, наруча на правой руке и короткой поножи на левой ноге. На голове шлем с широкими полями, забралом с решеткой, а в виде украшения — характерный гребень имитирующий силуэт рыбы.

— Мы с тобой, Кулак! — радостно завопила часть зрителей, при виде здоровяка мирмилона. — Держись! Не дай себя убить! Засунь ретиарию его вилы в…

На что другая часть публики, болевшая за еще не вышедшего на арену противника, немедленно постаралась заглушить их приветствие свистом и криками имеющими совсем другую эмоциональную окраску. А когда в противоположной стороне манежа показался второй боец, все изменилось с точностью до наоборот.

— Слава! Молния, покажи себя! Поджарь нам рыбку! Ухи! Свари ухи!

Этот гладиатор выглядел гораздо скромнее. И телосложением, и вооружением.

Противник — поперек себя шире. А этот — обычный физкультурник. Скорее легкоатлет, чем силач или гимнаст. Простоволосый. На теле набедренная повязка. В руках — сеть и трезубец. Не длиннее обычных крестьянских вил. Только древко потолще и зубья острее. Кроме трезубца — короткий кинжал за пояс заткнут.

Гладиаторы поприветствовали публику, горн захрипел.

И, словно, ожили страницы обожаемого мною в детстве романа.

Мирмилон, как опытный боксер, держал центр арены и короткими шажками неторопливо сокращал дистанцию, тем самым заставляя ретиария все время двигаться. Его цель была понятна: вымотать соперника и заставить напасть первым. То есть бросить сеть. Главное оружие ретиария… Если тот промахнется или мирмилону удастся увернуться, а главное - отрезать, удерживающий ее шнур, то Молния останется практически безоружным. С одним трезубцем ему бой не выиграть.

Ретиарий знал это не хуже противника и не торопился. Раньше или позже бросить сеть все равно придется, но ведь устает не только он. Тяжеловооруженному мирмилону гораздо труднее сохранять силы.

Впрочем, оба гладиатора хорошо тренированы и могут так кружить несколько часов кряду. Вот только публике это вряд ли понравится. Уже потихоньку ворчать начинают и то там, то здесь выкрикивают советы ланисте. Вроде предложения позвать парочку кладбищенских старух-плакальщиц с клюками, чтобы те научили его бойцов драться.

А публику сердить не стоит. Именно от ее настроения и расположения зависит жизнь гладиатора. Причем, как я сам видел, не только проигравшего, но и победителя.

Не знаю, именно этого момента выжидал опытный боец, или повезло, но улучив момент, когда мирмилон оказался лицом к солнцу, а оно как раз выглянуло из-за тучи, Молния метнул сеть. Не раскручивая над головой, без подготовки… Р-раз, и она уже летит на голову противника. И угадал.

Кулак не ожидал атаки и не успел уклониться. Вернее, он прыгнул в сторону, но сеть оказалась больше и накрыла мирмилона. Пусть не полностью, но именно рука, держащая щит, оказалась под сетью. Ретиарий уперся ногами в землю, и помогая себе всем весом, дернул за конец веревки. А поскольку мирмилон в это время тоже пытался вырваться из плена, то их усилия сложились, намертво затягивая горловину.

Поняв свою оплошность, Кулак попытался просунуть меч под веревку, но Молния был начеку. Одним прыжком он сократил дистанцию и начал наносить удары трезубцем.

Не имея возможности парировать щитом, мирмилону пришлось отражать атаки мечом. Что само по себе непросто, а сейчас еще и сеть, пусть частично, но все же сковывала движения гладиатора. И вскоре его правое бедро, а потом и предплечье обагрились кровью.

Раны были легкими. Почти царапины. Но они ясно указывали, на чьей стороне удача.

Понимая, что исход поединка вот-вот решится, замерли и трибуны.

— Вот засада, — пробормотал Шершень. — Неужели Кулак проиграет?

— Много на него поставил? — понимающе поинтересовался Сивый.

— Десять монет, — вздохнул наш новый знакомец. — Кто ж знал, что его против Молнии поставят, — и тут же завопил: — Не спи, Кулак! Покажи этому сосунку, что такое настоящий боец!

Видимо, не он один терял деньги, потому что этот крик подхватила добрая сотня глоток.

Этот вопль подбодрил гладиатора или что иное, например, жажда жизни, но гладиатор сделал почти невозможное. В очередной раз он не стал уклоняться от удара трезубцем, — а в последнее мгновение резко крутнулся, подставляя под удар прикрытый бок. А когда зубцы воткнулись в щит, мирмилон мощно рубанул мечом по древку.

Ретиарий поспешно отдернул оружие, но теперь в его руке оставался всего лишь кусок палки.

— Да! Да! — от вопля аж в ушах зазвенело. — Давай, Кулак! Сделай его!

Мирмилон, обрадованный успехом, тоже проорал что-то в ответ и стал выпутываться из сети, не обращая внимания на обезоруженного противника. Победа над которым уже ни у кого не вызывала сомнения. А зря…

У Молнии было всего несколько секунд, и он использовал их единственно возможным в данной ситуации способом. Ретиарий прыгнул вперед, ударяя в пригнувшегося мирмилона всем весом тела. Кулак был гораздо крупнее и тяжелее противника, но сеть все еще сковывала его движения, поэтому он не смог удержать равновесия и упал на спину. А уже в следующее мгновение ретиарий сидел у него на груди, прижимая нож к горлу…

* * *

Болельщики Железного Кулака разочарованно застонали в очередной раз, но их жалобы утонули в бурных овациях, которыми другая часть трибун наградила ретиария. А какой-то из его поклонников, сидевший прямо перед нами, от избытка чувств вскочил на скамью и стал пританцовывать от радости. Видимо, тоже немалую суму поставил на результат поединка.

Шершню это, естественно, не понравилось, и он легонько ткнул пальцем под колено опорной ноги плясуна. Да так ловко, что тот и сам не понял, что случилось, когда свалился на головы соседям.

Похожие сценки происходили в разных местах амфитеатра, но внимания не привлекали, поскольку тонули в общем восторженном реве.

Рано радовались. Не знаю, почему ретиарий решил, что уже окончательно победил. Ведь поединок считается завершенным только если противник просит пощады или раздается сигнал горна. Возможно, в общем шуме Молнии послышался его рев. Но ретиарий захотел принять более подобающую позу для победителя. Правым коленом он уперся в грудь мирмилона, а ступней левой — прижал к земле меч. Потом гордо приосанился и победно вскинул руки над головой.

Триумф длился недолго.

Железный Кулак полностью оправдал свое прозвище. Мирмилон даже не пытался высвободить оружие. Наоборот. Он отпустил рукоять меча и со всей силы врезал раскорячившемуся над ним противнику в самое уязвимое место любого мужчины.

Удар был чудовищным. Ретиарий на мгновение застыл, словно пораженный тем явлением природы, чье имя носил, потом вытаращил глаза, раззявил рот и, не издав ни звука, без чувств повалился набок.

Амфитеатр замер. Слышно было лишь тяжелое дыхание сотен мужчин. А потом началось светопреставление. Трибуны неистовствовали. Честно говоря, понять, что именно они требовали, не было никакой возможности. Все пытались перекричать друг друга. В том числе и я. Стоять молча в беснующейся толпе, верный способ огрести неприятности. Тут уж ты либо со всеми, либо чужак… с особо тяжелыми последствиями.

Вряд ли в гладиаторских боях предусмотрено правило «не бить ниже пояса». Смешно. Кишки выпускать можно, а по яйцам нельзя? Но трибуны вели себя именно так. На арену летели пустая керамическая тара, эффектно разбиваясь о твердый песок. Рвань, огрызки и объедки. А самые ретивые, скорее всего, из числа проигравших на ставках, порывались выскочить на манеж и собственными руками свести поединок до боевой ничьи.

Честно говоря, я именно такого исхода и ожидал. Вооруженная охрана на трибунах присутствовала, но что могут сделать несколько дюжин стражников с оголтелой толпой?

И тут небесные хляби разверзлись, а на зрителей хлынул мощный, обильный ливень. Словно лохань опрокинули. Я бы даже сказал, средних размеров запруду. Судя по объему воды. Все мгновенно промокли до нитки, но и головы остыли. Так что когда в следующий миг солнце снова появилось на небосклоне, количество желающих посчитаться с мирмилоном поубавилось в разы. А с самыми упорными уже вполне могла справиться стража.

— Мастер Клэопетрус как всегда вовремя. Спасибо, мэтр, — громко поблагодарил городского чародея распорядитель игр. — Надеюсь, ни у кого больше нет желания еще немного остудиться?

Трибуны нестройно и как бы смущенно хохотнули.

Распорядитель подождал немного, потом встал рядом с гладиаторами и объявил:

— Победа присуждается мирмилону. А во избежание возможных сплетен, официально подтверждаю: Железный Кулак нанес удар раньше, чем поединок был завершен.

Наверняка не все были согласны с вердиктом, но смолчали, опасливо поглядывая в безмятежную синь над головами.

Потрясая кулаками, мирмилон покинул арену, а на манеж снова выбежали слуги. Только на этот раз без крючьев. Все еще не подающего признаков жизни, ретиария бережно подняли на руки и унесли.

— Наверно, всем уже наскучили обычные бойцы! — объявил распорядитель. — Спешу обрадовать почтенную публику. Сейчас свое умение выживать и убивать продемонстрирует адепт магических наук — Пломень! Встречайте!

Выход на манеж невысокой худощавой фигуры, в плаще с капюшоном и посохом трибуны встретили умеренными приветствиями. Возможно, из-за ливня, устроенного городским чародеем, отношение к магам у зрителей оставалось не слишком теплым.

— А поможет ему в этом свора леопардов пойманных в отрогах Молчаливых Скал. Зверей специально не кормили трое суток. Так что они с удовольствием полакомятся человечиной. Если мастер Пломень не будет возражать.

Юмор так себе, но зрителям понравился. И под их смех, заскрипели решетки, выпуская на арену троих пятнистых зверей.

— Ого! — не сдержал восклицания Шершень. — Неожиданно! Давненько маги на арену Семипалатинска не выходили. В этом году, во всяком случае, точно ни разу.

— Нет желающих? — как бы невзначай поинтересовался я.

— Желающие, может, и есть, — хмыкнул здоровяк. — Но маги не любят сор из избы выносить. Сами своих преступников наказывают. Видимо, кто-то и в самом деле всерьез мошной тряхнул. Или сами решили народ отвлечь. А то ведь проповеди эти развратные не из каждой головы выветрились. Остались и такие, кто по-прежнему верит, что грядет Царствие общего этого… тьфу, забыл… слово мудреное. Когда всем хорошо будет.

— Благоденствия?

— Точно! А ты откуда знаешь? — Шершень подозрительно покосился на меня.

— Так в Семипалатинске и слышал. Говорили двое… И вообще, хватит вести себя так, будто ваш город пуп земли, а все остальные ничего в жизни круче кучи навоза не видали.

— Извини, — проворчал тот, под смех Сивого. — Но сам видишь, я прав. Не весь бурьян выпололи. Ну, ничего. Если этим магистр Клэопетрус занялся, зуб даю — вскоре забудется. Мэтр и не от таких напастей и поветрия город сберег. Два года тому жуткая лихорадка кинулась, половина народу слегла. И ничего — сдюжил. Не более десятка свежих могил на кладбище прибавилось…

— Преступников? Ты сказал «преступников»? — я повернул разговор на более интересную мне тему.

— А кого еще? — пожал плечами здоровяк. — Нет, бывает, что на арену лезут добровольно. Если считают себя непобедимыми бойцами или так сильно нужны деньги, что готовы рискнуть головой и сорвать куш. Но это если сильно прижмет. Есть много других способов заработать и остаться живым. Цирк — особое место. Не зря же арена круглая, как колесо. И куда крутанет его Фортуна, никто не ведает. Даже маги…

А тем временем бой уже начался. Голодным леопардам не нужен сигнал горна, чтобы начать охоту. Один из них, правда, сперва попытался запрыгнуть на трибуны. Но их специально строили уклоном внутрь. Как раз предвидя такие попытки. Так что у зверя ничего не вышло. И тогда вся троица обратила внимание на человека рядом с ними.

Чуть разойдясь в стороны, издавая утробное урчание, больше похожее на рычание, мягким, крадущимся шагом, леопарды стали приближаться к магу. Подбираясь на дистанцию прыжка.

Молодой маг поднял руку, направляя указующий перст на ближайшего зверя, что-то негромко произнес, и между ними сверкнула молния. Леопард взрыкнул и отлетел на пару шагов, словно его с силой пнули в нос. Но приземлился на лапы и еще злее захлестал хвостом по бокам. Похоже полученный разряд зверя только разозлил.

Оставшаяся пара, видимо, сделала выводы из увиденного, потому что они разошлись еще дальше и буквально заскользили, словно хотели спрятаться в песке, как в низкорослых травах родных предгорий.

Маг тоже сделал вывод, и вторая молния сверкнула намного ярче предыдущей.

Леопард слева подпрыгнул, кубарем покатился по арене и замер. Я даже подумал, что все — минус один. Но спустя пару секунд зверь зашевелился. То ли котячье племя такое живучее, то ли магу явно не хватало силенок на смертельный заряд. Что я и произнес вслух.

— А говоришь, что не в глухомани рос, — не преминул поддеть Шершень. — Само собой, что на них ставят печать ограничения силы. Иначе в чем было бы наказание. Адепт магии огня сжег бы этих зверушек одним движением брови, а заодно и половину амфитеатра.

— Тогда понятно, — я мысленно посочувствовал парню на арене.

Маг без магии, все равно, что мечник с деревяшкой или лучник с тупыми стрелами. Умение, мастерство при тебе, а пользы от них чуть. Одна иллюзия.

Хотя… Как верно подметил Шершень, Фортуна благоволит храбрецам и всегда предоставляет шанс. Важно заметить его вовремя и не упустить.

— Сзади!

Парню не только я сочувствовал. И когда третий леопард изготовился к прыжку, кто-то решил предупредить мага, который зачем-то двинулся в сторону второго зверя. Добить хотел, что ли?

Леопард прыгнул. Пломень, даже не оборачиваясь, быстро присел, держа посох обеими руками, как громоотвод.

Я ожидал, что мага накроет что-то вроде силового поля а вместо этого из навершия выскользнул тонкий луч. Совершенно незаметный издалека. Если бы пролетев над ним зверь не упал на арену разрезанный поломам, вдоль хребта. При чем, луч явно имел свойства лазера. Поскольку на мага не только внутренности не вывалились, но даже капли крови не упало.

— Офигеть! — на одной ноте выдохнули трибуны. Или это я сказал?

* * *

Во всяком случае, я тоже что-то такое воскликнул. Леопард хоть и промахнулся, но одной лапой все же задел мага. Вернее, острые когти разодрали капюшон, освобождая знакомые, непослушные вихри…

— Митька?!

Ошибиться было невозможно. На арене цирка сражался с леопардами мой боевой товарищ — Мэтью Прудик.

— Знакомый? — поинтересовался Шершень.

— Встречались как-то. Хороший парень. Жалко будет, если звери его порвут.

— Это ты загнул, Никола. Хорошие на арену не попадают. Тем более маги. Заслужил, значит.

Я вспомнил о экзамене или посвящении, которое юному чародею предстояло пройти, чтобы подняться на следующий уровень обучения, и кивнул.

— Наверно… А все-таки? Помочь нельзя?

Шершень поглядел на меня внимательно, увидел что-то в глазах и пожал плечами.

— Если своя шкура недорога.

— А точнее?

— Тот, кто вмешается в ход поединка, отдает себя во власть ланисты до конца игр.

— Всего лишь?

— Гм… — дернул подбородком здоровяк. — А с виду казался умнее. Не понимаешь, что ланиста своего не упустит и заставит тебя сражаться в таких условиях, когда победить невозможно. Против парочки рудиариев выставит. Или еще чего похлеще придумает. Да хоть связанным по рукам и ногам к зверям вытолкнет.

Это Шершень, конечно, загнул. В гладиаторских боях главное зрелищность, а не количество трупов. Но что легкой жизни ожидать не придется — это уж наверняка.

— Ты чего, Никола? — Сивый взялся за мо пояс, словно собирался силой удержать.

— Не забыл еще, почему мы целы и деньги сохранили?

Старшой охраны не ответил, но взглядом дал понять, что подобное в напоминании не нуждается. А ты, если имеешь чего сказать, так говори прямо.

— Заклинание мне он продал.

— Он продал, ты купил, — пожал плечами Сивый. — В расчете. Или ты иначе считаешь?

Трибуны снова взревели, заглушая слова и заставляя помедлить с ответом. Глянул на арену — Мэтью как раз расправился со вторым леопардом. На этот раз маг набросил на зверя огненное кольцо, и оно, сжимаясь, весьма эффектно пережгло леопарда пополам. Все-таки, парень как был позером, так им и остался. И, судя по тому, что к третьему зверю, все еще не вполне очнувшемуся от удара молнии, молодой маг побежал с посохом наперевес, расплата за показуху не заставила себя ждать. Магическая энергия иссякла.

— Все верно, старшой. Но я вот о чем думаю. Магам он не нужен, так может нам сгодится? Наверняка свой чародей в отряде лишним не будет? Как считаешь?

— Оно, конечно, так… — поскреб затылок Сивый. — Да больно рискованно. Его ты, допустим, выручишь. А тебя кто спасать станет?

— Ерунда, — махнул я рукой. — Дважды не умирать, а одного не миновать. Ты лучше, вот что сделай, — сунул руку за пояс и на ощупь выщелкнул из потайного клапана один империал. — Держи. Поставь на меня. Если Фортуна будет на моей стороне — еще и заработаю. А нет — так и без разницы.

— Ты так в себе уверен? — дернул щекой Сивый.

— Поживем увидим, — блеснул я еще одним афоризмом.

— Добро, коли так. Тогда и я на тебя поставлю и всем нашим посоветую.

Приятно, когда в тебя верят настолько, что готовы рискнуть самым дорогим. Деньгами.

— Не торопись. Может, еще и не доведется.

Мои слова были вызваны тем, что подбежав к последнему леопарду, Мэтью стал колотить его по голове посохом. Судя по надсадному хеканью, вкладывая в удары всю силу. Но то ли силенок было маловато, то ли чародейский посох для разбивания черепов из-за легкости не годился, а умирать зверь не хотел. Наоборот — очередной удар лишь привел его в чувство.

Рыкнув, леопард махнул лапой, вышибая посох из рук чародея, потом извернулся, вскочил и метнулся вперед, грудью сшибая парня с ног.

Трибуны охнули, а я бросился к ограждению, проклиная себя за длинный язык и понимая, что ни по чем не успеваю. Даже окажись я рядом, от еще одного удара лапой, Мэтью мне не защитить. А уж если рысь перешибает ветку толщиной с руку мужчины, то вряд ли у зверя, в два-три раза крупнее, силы меньше.

Но и Мэтью не сплоховал. Позерство позерством, а на крайний случай искру силы таки сберег. И использовать успел… Впрочем, тут я не спец, вполне возможно, защитное заклинание было наложено заблаговременно и активировалось само.

В общем, когда посох вылетел из руку мага, тот быстро присел и завернулся полой плаща, превращаясь в эдакий ком материи. По которому леопард и врезал лапой. Но выпущенные и острые, как стальные крюки, когти зверя не добрались до живого тела. Более того, в отличии от прошлого раза, даже ткань не порвали. Вот только, силу удара защитная сфера погасить не смогла, и Мэтью кубарем покатился по арене.

Леопард прыгнул следом и ударил снова. Маг, словно свернувшийся еж, покатился дальше. Зверю игра понравилась. Зрителям тоже. Все чаще на трибунах вспыхивал смех. С каждым ударом леопарда становясь все сильнее.

Вот только парню наверняка было не до смеха. Поскольку даже магия не отменяет закон сохранения энергии и не защищает от контузии. И если зверя не остановить, то очень скоро все закончится весьма печально.

Оттолкнув кого-то, загораживающего дорогу, я одним движением перемахнул через ограду и оказался на арене. Утрамбованный песок ударил в ноги чуть сильнее, чем я ожидал, но не страшно. Устоял. Потом обнажил меч.

Судя по теплу, которым рукоять согрела ладонь, оружие уже скучало по битве.

— Эй… Киса… Зачем тебе этот мячик… Иди ко мне…

Совсем не солидно. Мог бы и поувереннее сказать. А то проблеял, как овечка. Но кто же знал, что в тишине дрожащий от волнения голос прозвучит неожиданно громко, словно я в рупор кричал. Плевать. Зато результат достигнут. Леопард оставил в покое Мэтью и повернулся в мою сторону. Но нападать не спешил. Надо было его как-то раззадорить.

— Ну чего застыл? Иди сюда. Разберемся по-мужски.

Зверюга оценила разделяющее нас расстояние, насмешливо оскалила клыки и снова принялась за мага.

Это плохо. Отвлекая леопарда, я смотрел на товарища и не мог не заметить, что сфера изнутри забрызгана алым. То есть у парня как минимум уже пошла носом кровь. И хорошо если защиту не надо удерживать, и она не исчезнет, когда маг потеряет сознание.

Я огляделся, ища чем бы запустить в леопарда, но ничего подходящего не увидел. Арену убирали тщательно.

Потом взгляд упал на ближайший ко мне труп. Мысль, пришедшая в голову, была, наверняка, не самая удачная, но кто в такой ситуации слишком много размышляет, тот долго не живет.

Быстрым шагом подошел к мертвому леопарду, которого поперек пережгло, и одним ударом отрубил ему голову. Хотел нанизать на меч, но увидел, что неподалеку валяется посох. Колдовать все равно не умею, так что для меня он всего лишь обычная палка. Зато для того, что я затеял, лучше не придумать.

Поднял посох и насадил на него отрубленную башку зверя.

Живой леопард за моими действиями наблюдал явно неодобрительно. Время от времени зверь порыкивал и дергал хвостом. Но главное: Мэтью его больше не интересовал.

Трибуны молчали или это я от прилива адреналина оглох, но в эти минуты казалось, что мир исчез. Ничего и никого вокруг, только мы с леопардом.

Удерживая посох с головой зверя левой рукой, словно детскую деревянную лошадку, я покрепче стиснул рукоять меча, и короткими приставными шагами, стал приближаться к леопарду. Тот рыкнул и тоже шагнул навстречу, припадая к земле. Глумление над станками сородича его так разозлило, или зверь сообразил, что первая добыча уже никуда не денется, но теперь он был сосредоточен только на мне.

Где-то я читал, что кошачьи очень тщательно готовятся к прыжку. Чуть ли не скорость и направление ветра измеряя, поэтому, если в последний миг сбить их с толку, то зверь не прыгнет, а начнет готовиться заново.

Правда или нет, но как только мне показалось, что леопард вот-вот взовьется в воздух, я громко закричал что-то вроде «Брысь, скотина!» и резко взмахнул посохом. Сработало! Вряд ли сама палка произвела бы на леопарда впечатление, но так как ее увенчивала голова, и получалось, что она нападет, от неожиданности зверь чуток осадил и оскалился.

Отлично… Не дожидаясь пока леопард опомнится, я быстро сократил дистанцию на пару шагов. Теперь нас разделяло не больше трех-четырех метров.

Леопард еще немного попятился. Сражаться с мертвыми сородичами ему пока не доводилось, и это его сильно раздражало. Сильнее, чем маячащий позади человек.

Зверь предупреждающе рыкнул и взмахнул лапой. Но я был начеку и отдернул посох. Получилось, что враг отступил. Живой леопард, естественно, тут же перешел в атаку. И на этот раз так быстро, что моей реакции не хватило. Удар, мертвая голова слетела с посоха, а наши взгляды встретились. Кто никогда не смотрел крупному хищнику в глаза, не поймет.

А мне показалось, что оттуда выглянула сама смерть. Никаких чувств. Холод и полнейшее безразличие. Так может смотреть только машина для убийства. К счастью, я был готов к встрече.