И королевство в придачу 2

Глава 11

Глава одиннадцатая

Синильга глядела благосклонно, мириться была согласна, но с полудрабка слезать не захотела. Что при нынешних габаритах птицы и помня о ее излюбленном бросании ко мне грудь, было даже неплохо. Подойти и сам могу. Только как себя с пернатыми питомцами правильно вести не знаю. Это ж не кошка и не пес. За ушком не почесать, лапку не пожать. Значит, будем гладить спинку. Авось понравится.

Птице понравилось. Сложила крылья, опустила голову мне на плечо и закрыла глаза.

— Вот и славно. А то прилетела, как вихрь, раскидала всех и улетела. Я даже спасибо сказать не успел. Не надо обижаться. Игнациус хотел как лучше…

При имени мага, Синильга открыла глаза и приподняла голову. Видимо, меня простила, а на виновника нашего расставания все еще сердилась.

— Тише, тише… Не злись…

Постоял немного в обнимку, посматривая вслед убегающим дружинникам. Из которых только десятник осмелился пару раз оглянуться. Да и то, лишь для того, чтобы перевести дыхание. Все-таки не юноша. Да и вес начальственный при таких пробежках сразу сказывается.

— М-да… Неожиданно. И непонятно, — потом посмотрел на крестьянина. Никакой реакции. Не человек, а камень придорожный. Как уселся на обочине, безучастно взирая на поле, так и сидит сиднем. Даже не пошевелился. Хотел окликнуть, но зацепился взглядом за брошенный посреди дороги сверток с ведьмой. — Полюбопытствуем?

Синильга встрепенулась и возмущенно зашипела. Точь-в-точь как рассерженная гусыня.

— Я же не ухожу никуда. Посмотрю только. Нельзя просто уйти. Не по-людски. Неправильно.

Спеленали надежно. А узлы на веревках, как в четыре руки затягивали. Даже не стоит пытаться распутывать. Только методом Македонского.

Меч вынимать не стал, не для благородного оружия робота. Достал из-за голенища нож, им и полоснул по веревкам, отсекая узел. Потом потянул за свободный конец.

Те, кто занимался связыванием и упаковкой ведьмы, веревки не пожалели. Как и рогожи. Куль раз двадцать перекрутился, пока в руках у меня осталось метров десять ткани, а в дорожную пыль не вывалилось содержимое свертка.

— Фига себе!

Совсем юная и тоненькая, как тростинка девушка. Но не подросток. Поскольку вся одежда пленницы состояла из кляпа и туго затянутых широких кожаных полос на лодыжках, а руки ей связали за спиной, еще и примотав к запястьям толстую косу, — надо ослепнуть, чтобы не заметить не по-детски большие, налитые груди пленницы.

Какое-то время она приходила в себя, после интенсивного вращения, а потом открыла глаза.

Я не вчера родился. Доводилось видеть не одну сотню глаз. В том числе девичьих и достаточно близко, но этот взгляд был… как фотовспышка. Сверкнуло синевой, обдало жаром и все вокруг стало блеклым, размытым. Даже солнце как-то потускнело. Словно за дымкой или туманом укрылось.

— Вот это да! Теперь понятно, за что тебя ведьмой объявили.

Девчонка на мои слова никак не отреагировала. Больше того, она, вроде, вообще меня не замечала, таращась своими глазищами на Синильгу.

— Все нормально, — поторопился я ее успокоить. Ведьмочку, в смысле, не птицу. Хотя орлан, от столь пристального взгляда, обеспокоенно переступил с ноги на ногу и чуть встопорщил перья. — Не бойся. Это Синильга. Она моя подруга и не причинит тебе вреда.

Девчонка на секундочку отвела глаза от орлана, чтобы заметить меня, но снова ничего не сказала. Впрочем, с кляпом во рту, не слишком удобно разговаривать.

— Вот я идиот! Сейчас-сейчас…

Вообще-то, пестрая монахиня обещала баронским дружинникам всевозможные ужасы, и категорически предупреждала, чтобы те не вздумали развязывать пленницу, но я же не они. Вряд ли ведьмочка сразу станет накладывать на своего спасителя злые чары. Да и что хотите говорите, не может столь невинное существо быть жестоким и опасным.

Наклонился, вытащил кляп и занялся ремнями.

— Они и в самом деле вернулись, — голос у ведьмочки был тихий и хриплый. Такой бывает у человека, долгое время хранившего вынужденное молчание. Девушка, морщась от боли, потерла запястья, а потом потянулась к чему-то, лежащему у меня за спиной.

Я подумал, она хочет прикрыться, но оказалось, что не нагота волнует девушку, а жажда мучает. Потому что схватила ведьмочка с дороги не ткань, а флягу, брошенную дружинниками. И жадно припала к горлышку.

Вот сволочи. Ей еще и пить не давали. Подождал, пока напьется вволю, а потом сам набросил девушке на плечи край рогожи.

Ведьмочка, сперва, вздрогнула от прикосновения, слишком уж неприятны ассоциации. Потом протянулась к ножу, который я все еще сжимал в руке.

— Можно?

— Держи.

А почему нет? Вряд ли она собиралась покончить жизнь самоубийством или на меня напасть.

Так и вышло. Ведьмочка ловко отхватила большой кусок материи. Проделала в нем дырку и надела на себя, как пончо. Потом отрезала еще несколько длинных полос, скрутила в жгут и подпоясалась. Получилось отличное огородное пугало. Очень даже миленькое… Не скажу насчет ворон, а мужчин, пожелавших скакнуть в гречку, такое одеяние вряд ли бы отпугнуло. Поскольку мало что прятало, а грудь даже подчеркивало. Еще бы, при такой-то осиной талии.

Девушка закончила прихорашиваться, с сожалением потрясла опустевшей флягой и только потом ответила. Теперь голосок у нее был довольно приятный. Хотя полностью легкая хрипота так и не прошла.

— Спасибо вам. От смерти меня спасли.

Под ее взглядом я вдруг застеснялся и, чтобы не выглядеть глупо, попытался сменить тему.

— Да моей заслуги в этом, и нет особой. Если только в том, что развязал. Дружинники сами убежали, а тебя бросили. Может, объяснишь, чего они все так испугались?

Ярко-синие, колдовские глазищи девушки вновь восхищенно и задумчиво уставились на Синильгу.

— Так ведь конец света пришел.

— В смысле? — переспросил машинально, а сам подумал: «Бедняжка. Похоже, умом тронулась. То-то, такая спокойная. Не плачет, не истерит… Не удивительно. Если совсем молоденькую девчушку к такой жуткой казни приговорили, то даже думать не хочу, какими методами велся допрос и следствие»

— Это же синий орлан?

— Да.

— Ну вот! — ведьмочка пожала плечиками, словно уже все объяснила и никакие дополнительные слова не требовались.

В этот момент орлану надоело сидеть на одном месте. Синяя птица, что-то проскрипела на своем языке, мощно оттолкнулась от телеги, та аж застонала всеми досками, и прыгнула вверх. Взмахнула крыльями, обдав нас ветром, взвихрившейся пылью, и стала подниматься вверх. Широкими кругами паря в восходящих потоках.

— Красиво, — девушка восхищенно глядела в небо. — Как жаль, если они все же правы.

— Да. Мне Синильга тоже нравится. Трудно поверить, что совсем недавно она была крохотным, голым птенчиком, — увидел недоверчивость в глазах и поправился. — Ну, не совсем крохотным, с кошку. И это… насчет конца света… я так ничего и не понял?

— Свидетели Ухода, чье учение сейчас считается единственно верным в землях Трех баронств, считают, что синие орланы ушли не просто так. Не сами, — монотонно, словно заученный урок, заговорила ведьмочка. — Благочестивые… — в этом месте она сделала паузу, чтобы презрительно сплюнуть, — …отцы утверждают, что птицы были посланы людям самим Творцом в помощь. Когда мы еще сражались с силами Тьмы. Но после того, как победив, люди отвратились от света и погрязли в грехах, Он призвал помощников обратно. А снова вернуться синие орланы только как вестники второго Пришествия.

— Ну, подобные истории на тот или иной манер, рассказывают все проповедники, — отмахнулся я. — И даже если эти ухитрились приплести к богам орланов, все равно не понимаю, что в этой сказке такого жуткого, что бывалые воины бежали при одном виде птицы, как цыплята от ястреба?

— Так ведь синие орланы вестники не только Пришествия, но и Судного Дня. Потому что, прежде чем вручить мир праведникам, Создатель сперва очистит его от скверны и грешников, — улыбнулась ведьмочка. — А кто настолько благочестив, чтобы чувствовать себя в безопасности?

Тут она, конечно, права. Как утверждают писания, с поисками праведников всегда возникали затруднения. В критический момент едва-едва удавалось наскрести хоть одного, чтобы род человеческий не прерывался.

Девушка замолчала, продолжая восхищенно глядеть на парящую птицу, едва различимую на фоне неба, а я задумался. Не о Втором Пришествии, естественно. Ерунда все это. Имелась в рассказе ведьмочки более важная информация.

Как она назвала здешние земли? Три Баронства? Три! А что мне рассказывали о геополитике на территориях бывшей империи Ковыр? О том, что на ее руинах возникло сорок девять баронств, графств и тому подобных владений. А проще говоря — суверенных лордов с собственными замками. И что они все подписали какую-то хартию или, как там тот документ озаглавлен, что не будут объединяться и пытаться силой захватывать чужие земли. Получается, что не одному мне удалось, воспользовавшись случаем, прихватить парочку лишних замков?

Не знаю, как именно это проделал барон Белой. Но факт имеется. И соваться в его владения, не проведя хоть предварительную разведку и сбор информации, глупо. И чревато… Зуб даю, это мой талисман Удачи подсуетился и, пусть весьма своеобразно, предупредил об опасности.

Сбоку послышалось негромкое покашливание. Повернулся на звук. Оказалось — забытый всеми крестьянин решил о себе напомнить.

— Прошу прощения, ваша милость, — не смея подойти ближе, возница смущенно мял шапку и усиленно кланялся. — Если я больше не нужен господам…

— Мне точно не нужен, — кивнул я. — Поезжай домой…

— Спасибо, ваша милость… — снова поклонился крестьянин и двинулся к упряжке. Взялся рукой за ярмо. — Но, круторогие! Пошли. Цоб… цоб… — неуверенно оглянулся. — А это… можно убрать? — указал взглядом на брошенное оружие. — Если никому не нужно — на лемех перекую.

— Да забирай… — даже глядеть не стал.

В любом случае, лучше Разящего в мире меча не найдется. А если и найдется — все равно не променяю…

— А ты чего ж… — я решил подшутить. — Конца света не боишься?

— Нет, ваша милость. Не боюсь, — степенно ответил возница, собирая трофеи.

— Праведник, что ли?

Тот только седой головой помотал, словно мух отгонял.

— А что ж тогда такой смелый?

— Потому что везде кому-то робыть треба, — старик отвечал негромко, степенно. Уверенный в собственной правоте. — В этом мире или в другом… и земля сама не вспашется, и зерно само не уродится. А и уродится, так калачом не станет. Это пусть господа за себя бояться, а у меня сохи никто не заберет. Ни боги, ни черти…

* * *

— И что дальше?

Ответа, как и следовало ожидать, не последовало. Ведьмочка только промычала что-то невнятное. Поскольку рот ее снова был заткнут. И хоть на этот раз не тряпичным кляпом, а всего лишь жареной гусиной ножкой, на качество общения разница не влияла.

Как оказалось, ее не только жаждой морили, но и не кормили уже несколько суток. Так что когда я вытащил из котомки кусок хлеба и мясо, она набросилась на них с жадностью и скоростью степного пожара. Пришлось даже уговаривать, чтобы не торопилась и ела медленнее. Девушка советам вняла, и хоть рот набивала так, что становилась похожей на хомячка, жевала долго и глотала небольшими порциями… Отчего и молчала все время.

Впрочем, в ответе я не нуждался. Просто произнес вслух окончание собственной мысли.

Понятное дело, что обратно девчонке возвращаться никак нельзя…

Подробно она о себе рассказывать не захотела, даже после того, как узнала, кто я на самом деле. Не из-за скрытности или желания сохранить важную тайну. Какие там тайны у пятнадцатилетней девчушки из лесного хутора. Просто вспоминать о пережитом ужасе не могла. И без того вздрагивала каждый раз, когда я делал слишком резкое движение или случайно повышал голос. А вкратце история была до неприличия банальной и примитивной.

Девчушка случайно попалась на глаза барону Белову, когда тот охотился на оленей.

Увидев в своих угодьях столь милое создание, лорд тут же воспылал к лесной красавице страстью и прочими желаниями. Поскольку барон давно женат и обременен троицей наследников, ни о какой большой и чистой любви, естественно, разговора не было. А лишь о ни к чему не обязывающих телесных утехах. Что он в самом незатейливом виде и предложил Олесе. В том смысле, что слуги поймали девушку, связали и устроили поперек спины баронского коня.

Повезло. Мог ведь и прямо на лесной полянке разложить, а не откладывать удовольствие на ночь.

Тут Олеся пропустила часть истории, сказав лишь, что сумела убежать из замка раньше, чем барон успел ее обесчестить. За что, собственно, девушку потом и обвинили в колдовстве… Поскольку все стражники целовали меч и клялись, что не покидали поста ни на минуту и из запертой комнаты никто не выходил. А сквозь густую решетку на окнах только кошка могла бы протиснуться.

На этом рассказ и закончился. О допросе и следствии, Олеся говорить отказывалась наотрез и мучительно краснела, чем лишь усилила мое, почерпнутое из книг, предубеждение к методам применяемых в застенках инквизиции. И только одно еще удалось узнать: в черном колдовстве, наложении любовных чар и посягательстве на жизнь своего господина, девушку обвинял не сам фон барон, а его жена — Есения. Она же настаивала на передачу дела в церковный суд, беспощадном дознании и самой жуткой казни.

— Со мной пойдешь?

Олеся распахнула синеву глаз, поглядела внимательно и кивнула. С самым серьезным выражением, которое несколько портил лоснящийся от стекающего жира, подбородок, торчащая из пухлых губ обглоданная гусиная кость и чудом не лопающиеся раздутые щечки. В общем, натуральный гротеск. Но я даже не улыбнулся. У девочки и так нервы на пределе.

— Хорошо. Тогда, не будем рассиживаться. Поверит барон в близость Апокалипсиса или захочет убедится лично, не знаю, но если его жена такая мстительная, то вряд ли оставит все как есть. И погони ждать долго не придется…

Олеся вряд ли поняла хоть половину сказанного, но наконец-то вытащила кость изо рта, повертела перед глазами, не осталось ли на ней еще мяса, и бросила на землю.

— Я готова, ваше высочество…

Девчонка стояла передо мной, преданно глядя снизу вверх, и выглядела ученицей не самых старших классов, вызванной на ковер к завучу или директору. Чем сразу заставила меня почувствовать себя лет на двадцать старше. Убеленным сединами и умудренным опытом. То есть, как раз в том возрасте, когда западают на таких нимфеток. К счастью, на меня это еще не действовало. Ну, почти.

— Пошли.

Наверное, надо было еще что-то сказать, или объяснить, но вместо этого, я сам того не ожидая, сердито брякнул:

— Слушай, а ты и в самом деле ничего такого не умеешь? Есения все выдумала? Или…

— Травницы мы, — спокойно ответила Олеся. — И мать моя травница, и бабушка. И до нее тоже. Все женщины в роду знали, какой травкой какой недуг излечить можно. Но никаких заговоров или приворотов. Тем более колдовства.

— Так вот откуда взялось обвинение в привороте.

— Ложь, — девушка даже интонации не сменила. — Нет, если мужчина, положим, испытывает некоторые затруднения, или супруга охладела к ласкам, то горячительный отвар приготовить не сложно. Но чтобы враз воспылать любовью к чужому человеку, такого зелья не существует. За этим к колдунам. А мы — травницы. Так что обвинение баронессы лживое. Это даже благочестивые… — Олеся вздрогнула и с отвращением сплюнула. — Это даже дознаватели понимали. И требовали лишь признания их веры.

Девушка снова зябко повела плечиками и сжалась.

— Но я не могла… не могла. Ведь синие орланы — это… они же… а я…

Ей не хватило слов, а нахлынувшие эмоции что-то всколыхнули в душе, и она горько разрыдалась.

Я не стал лезть с утешениями. А только набросил Олесе на плечи свою куртку. В которой хрупкая девчушка утонула, как в плащ-палатке.

Ну что ж. У всех есть идеалы. Одни готовы взойти на костер за право креститься справа налево, а не наоборот. Другие — за то что Земля вертится. Третьи за цвет знамени. Ну а кому-то орланы дороже жизни. И это совсем не смешно. А вот те, кто по другую сторону баррикад, фанатики, готовые глумиться над детьми и убивать за идею — с теми, если смогу, посчитаюсь непременно. И союз Трех Баронств у меня сейчас на самом верху списка потенциальных врагов. На пути к объединению Империи.

Причем я только что одержал первую победу в еще не объявленной войне. Поскольку в будущих битвах моих воинов будет лечить на одну травницу больше, а баронские, соответственно, — меньше. И это только кажется, что преимущество небольшое. Американцы не зря любят говорить: «Что иметь миллион и не иметь миллиона — разница в два миллиона». Хорошая травница это не только вовремя наложенная обезболивающая перевязка, что тоже важно, — но это еще и разные зелья-отвары, которые можно заготовить впрок. А вовремя выпитые они повысят силу и выносливость не пары-тройки бойцов, а всего отряда. И не единожды.

Прошло немного времени и Олеся успокоилась. Слезы высохли, щечки от быстрой ходы разрумянились, и она с детской непосредственностью принялась выпытывать меня о Солнечном Пике, о жизни во дворце, ну и конечно же о синих орланах. Время от времени прерываясь на то, чтобы свернуть на обочину и сорвать какой-то стебелек. Попутно объясняя, что вот эта травка очень хороша для заживления порезов. А эту надо добавлять в корм курам, тогда сырой белок яиц будет гораздо быстрее исцелять ожоги… И десяти минут не прошло, а у девушки в руках был целый букет.

Я даже стал опасаться, что если так и дальше пойдет, то в Семипалатинск я войду нагруженный увесистым тюком сена.

Естественно, что опыт многих поколений женщин вливался из ушей с той же скоростью, с которой Олеся им меня пичкала. Но так как разговор ее успокаивал, я не прерывал девушку, а даже кивал и время от времени старательно делал круглые глаза и восклицал нечто вроде: «Вот это да! Не знал! Обязательно надо запомнить!», чем вдохновлял Олесю на еще более оживленную и подробную лекцию о лечебных и целительных свойствах здешней флоры.

Именно ее чрезмерная говорливость и сыграла с нами злую шутку. Как любой студент, проучившийся хотя бы два курса, я прекрасно владел методом отключения слуха, чтобы преподаватели не отвлекали потоком знаний от более важных занятий. Например, игры в «Морской бой» или смс-переписки. Поэтому, как только мой мозг решил, что он снова на занятиях, то самостоятельно понизил порог восприимчивости. И топот копыт я услышал намного позже, чем хотелось бы.

Оглянувшись, увидел клубящейся над дорогой большое облако. Что означало, погоню отрядили серьезную — пара-тройка лошадей такую пылищу не поднимет. К тому же, всадники несутся во весь опор и будут здесь минут через пять. Но нас пока еще не видят. И за оставшееся время надо придумать, как из этой передряги выбраться. Желательно без потерь.

* * *

Убегать — поздно. Сколько мы пробежать успеем? А до Семипалатинска еще верст семнадцать, если не больше. Я ведь часа три в дилижансе трясся, пока терпение не лопнуло. Развернуться и шагать в сторону Белогоща? Типа, мы совсем другие путники, а не те, которых вы ищете. Еще и рукой указать: «Вон туда побежали! Если поторопитесь — вскорости нагоните». Не самый плохой вариант, но сработает только если среди охотников нет никого, кто знает Олесю в лицо. А рассчитывать на такое везение, слишком самонадеянно. Замок — не город. Там всех обитателей вместе с прислугой едва за сотню. Так что на понравившуюся барону девчонку многие поглядеть успели. До того как ее в колдовстве обвинили да мешок на голову нацепили. Чтоб не сглазила никого.

И что остается? Ума не приложу. А всадники все ближе.

— Идем в поле… — дернула меня за рукав девушка. — Быстрее.

— Не убежим. Поздно. Ты одна беги. А я задержу их…

— Не убегать, нет, — Олеся упрямо тащила меня за собой. – Да быстрее же!

Не понимая, что она от меня хочет, я все же послушно свернул с дороги в травы.

Олеся отбежала от гостинца шагов двадцать и легла на землю. Смешно. Нет, я согласен, имея достаточно времени, можно спрятаться от всадника в траве, которая даже до колен не выросла. Но без маскировочной накидки, за пять минут такое убежище не подготовить.

— Столбом не стой! На меня ложись!

Девушка лежала на спине, широко разведя ноги.

Не понял? А это еще за экстремальный секс? Типа, последний раз перед смертью. Как в книге «Так закалялась сталь», предлагала себя Павке Корчагину девушка, пойманная бандитами для утехи. Мол, чтоб хоть не этим извергам моя невинность досталась.

— О, небеса! — девчонка потянулась ко мне, ухватила за пояс и сильно дернула вниз. — Боишься, что ли? Не бойся. Не укушу…

А когда я, стараясь удержать вес на локтях и коленях, навис на дней, Олеся обхватила мою талию голыми ногами. Тотчас и всадники с нами поравнялись.

Не заметить такую картину они, конечно же не могли. Как и мимо проехать, не придержав коней.

— Бог в помощь, дружище! — заорал один из них. — Помочь?

— Дурное дело не хитрое, — отмахнулся я, наконец-то включив мозги. — Управлюсь. Не мешайте. Только начал.

— Добро, — хохотнул кто-то еще. — Как закончишь, не отпускай. Мы скоро возвращаться будем. Подбавим жару.

Изображая испуг, Олеся вскрикнула и активно заерзала, как бы пытаясь выбраться из-под меня. Пришлось замахнутся и врезать кулаком по земле рядом с головой. Девушка притихла, а с дороги одобрительно заметили:

— Правильно! Добавь еще. Они силу уважают. Хвостом крутят, морду воротят, а как засветишь между глаз, сразу шелковыми становятся.

— Слышь, а ты тут никого больше не встречал?

— Были… Двое… Как угорелые неслись. Я думал — пожар… или волки… — и, не оборачиваясь, ткнул рукой в сторону Семипалатинска. — А это они от вас?

— Давно?

— Не особо… Мы как раз прилечь собрались.

— Вперед! — рявкнул старший отряда, десяток копыт дружно ударил в землю. И затихающий топот поплыл над дорогой.

— Слезай! Ишь, разлегся! Перина я, что ли?! — переход был слишком резкий и неспровоцированно грубый, так что я даже опешил чуток. Но не растерялся и ответил с улыбкой.

— Размечталась. Ты когда последний раз досыта ела, перина? Тоненький сенник, не более, — а когда, вставая, легонечко, словно ненароком прикоснулся тыльной частью руки к топорщащейся на груди ткани, добавил задумчиво: — Хотя пара подушечек уже выросла вполне приличная.

И поспешно отпрыгнул. Мало ли что дикарке в голову взбредет. Отмазывай ее потом от «Оскорбления королевского достоинства путем физического прикосновения ладони к лицу». Потом сделал лицо посерьезнее и продолжил:

— Хорошо придумала. Умница. Вот только все равно это ничего не изменит. Беги и спрячься. А я обожду их здесь. Авось обойдется. Они же ведьму ловят, а не принца.

— Не только ведьму, но и того, кто ее спас, напав на стражников, — резонно заметила девушка. — Если у тех хвати ума не заикаться о синих орланах. Но вот монахиня точно не промолчит. А ей могут и поверить. Тогда погоню не за мной снарядили.

Гм… А ведь права пигалица. Длинный волос — короткий ум, это явно не про нее.

— Бежим, бежим, — она снова уцепилась в мой рукав и потащила за собой. Дальше в поля.

— Да куда бежать то? — я хоть и не упирался, но смысла в суете не видел. Как говорится, тот кто пытается убежать от снайпера, всего лишь умрет вспотевшим.

Та же ситуация и в паре конный — пеший. Да уж, не вовремя у меня перстень ускорения отобрали. Сейчас я бы использовал его несмотря ни на какие откаты.

— Немного времени ты нам выиграла. Пока поймут, что их развели... Пока вернутся… Но, в конце концов, все равно нагонят. А я к тому времени только запыхаюсь. Говорю тебе, сама беги.

— Ваше высочество, — девушка даже не думала останавливаться. — Я верю, что вы непревзойденный воин. Но все же… Вы уверены, что сможете остановить пятерых конных дружинников и стольких же лучников?

— Лучников? — переспросил я удивленно. — Каких лучников?

— Тех самых, что сидели позади каждого всадника.

Вот как? Зря я не оборачивался. Придется поверить Олесе на слово. Она то к ним лицом лежала. А пять лучников это приговор. Никто не устоит против града стрел, выпускаемых со скоростью десять-двенадцать выстрелов в минуту. Да еще и с полутора-двух десятков шагов, практически в упор. Когда бронебойный наконечник прошивает насквозь миланскую броню. Пару-тройку стрел, даже арбалетных болтов мой Разящий, скорее всего, сумел бы отбить, но парировать пять полных колчанов…

— Плохо…

— А я о чем толкую, — девушка еще немного ускорила шаг, так и порываясь перейти на бег. — Быстрее надо…

— Да все равно ж не убежим.

— Как сказать!

Олеся на секунду остановилась и указала рукой на небольшой взгорок, километрах в двух от нас. Так себе холмик… Но даже отсюда заметно, что склон у него обрывистый. Весь в осыпях и срезах. Значит, чтобы взобраться, надо еще место найти. И если б нам там оказаться раньше, чем лучники смогут открыть уверенный обстрел… Но, это вряд ли. О чем я девушке и сообщил.

— Нет, нет, — уверенно ответила Олеся, теперь указывая прямо перед собой. — Я же травница. Видите, какая темная зелень дальше? И стебли сочнее… Значит, там дальше много воды. Не болото, — на болоте другие зелья растут, но для коней достаточно. Тем более, под весом двух всадников. Может и не увязнут, но двигаться будут не быстрее нас. Или лучникам придется спешиться… Так что нам, главное, успеть на полет стрелы отбежать. Для начала… Бежим! Бежим!

Разумно. Похоже, травницам не впервые убегать от всадников. Ну и, само собой, кому как не им знать, где какого цвета трава растет.

Спорить было не о чем. Равно как и обсуждать. И мы побежали…

Не так быстро, как наперегонки с Безымянной, но откровенно говоря, сестрам-амазонкам не пришлось бы краснеть за Олесю. Уж не знаю, как у нее это получалось, но девушка словно скользила по травам, даже не приминая их. Словно по льду. Ну, и я поспевал, как мог. Дистанция небольшая, можно силы не экономить.

Бежал, глядя в спину девушки и саркастически похмыкивал. Похоже, парный забег, начинает у меня входить в привычку. Как только появится вблизи очередное прелестное создание со своими заморочками, так и начинаются догонялки с препятствиями. Словно я не воин и не принц (почти король), а какой-то воришка.

Нет, решительно, надо со всем этим завязывать и начинать вести образ жизни достойный монарха. Что значит чинно и величественно выступать впереди армии, а потом — вдохновенно и мудро взирать на сражение с какой-нибудь возвышенности, откуда можно охватить взглядом все поле сражения, а не смотреть в лица пары-тройки бойцов, намерившихся продырявить именно мои доспехи.

В общем, решено! Хватит с меня инкогнито и тайных врагов. Закончим с этой неприятностью и все: дальше только по принципу «Иду на вы!», с развернутыми знаменами и барабанным боем.

Подумал и сам засмеялся. Очень уж мои мысли напоминали анекдот о мужике падавшем со скалы и обещавшем Богу, что если выживет то бросит пить, курить и по чужим бабам бегать. А когда упал на воз с сеном, первым делом удивился, до чего глупые мысли лезут человеку в голову с перепугу. Не в том смысле, что я тоже не прочь пошастать, пока нас с Лией не окрутили честь-почести. Со всеми, положенными по традиции и закону, процедурами, обязательными для легитимного продолжения королевской династии Солнечного Пика. А то и…

— Вон они! В поле бегут! Вперед! Живыми брать!

Все, фору мы свою выбрали. Дальше чисто соревнование, у кого ноги быстрее. Но, даже без обещанных Олесей болот, уже было понятно — до холма мы добежим быстрее погони.