Хуррит 3

Глава 9

После отражённого штурма Нарриш напоминал развороченный улей.

Раненые заполнили одну из казарм, превращённую в лазарет. Ада и одноглазый лекарь перевязывали ожоги, вытаскивали наконечники стрел, прижигали раны раскалённым железом.

Супимат и Шулим инспектировали стены, заделывая проломы камнями и грубыми деревянными щитами. В Наррише практически не осталось смолы и маленьких кувшинов: отражение сегодняшнего штурма исчерпало запасы стратегического оружия. После операции, проведённой Адой, Этаби заснул: грудная клетка гиганта вздымалась равномерно, а температура даже спала.

— Он выкарабкается, — заверила меня Ада, продолжая оказывать помощь остальным воинам. После её геройства на стене авторитет жены возрос настолько, что раненые молча терпели все манипуляции, не издавая стона.

— Только дай ему отлежаться пару дней, чтобы никуда не лез, — закончив накладывать повязку на раненого, Ада смахнула с лиц прядь волос.

— Легко сказать, — проворчал на её слова, любуясь своей красавицей. Разгорячённая, со следами крови на руках, Ада выглядела как настоящая богиня. Богиня войны и любви, чьё появление на стене заставило хеттов отступить.

— Постарайся, — жена занялась следующим воином: одноглазый, признав её мастерство и авторитет, только помогал, смотря на неё восхищёнными глазами.

— Арт, тебя зовёт Супимат, — молодой воин буквально ворвался в лазарет.

Обходя раненых, лежащих на полу, поспешил за гонцом, предчувствуя недоброе. Супимат находился на башне восточных ворот: при моём появлении, лучник молча показал на северо-восток.

— Буря? — горизонт был закрыт плотной пеленой.

— Всадники, — Супимат тяжело вздохнул, — хатты.

— Может, Шутарна прислал подкрепление?

— Наши пришли бы оттуда, — палец хуррита сместился восточнее. — Это хатты и их очень много.

Прошло минут пять, когда стало ясно, что Супимат прав. Хеттская конница неслась к Нарришу, можно было разглядеть группу всадников, что вырвалась вперёд.

— Лучники, приготовиться! — Отдав команду, послала воина, чтобы привёл часть воинов с западной стены. Хетты подскакали до расстояния в сотню метров и осадили лошадей. Пыль, поднявшаяся от конницы, мешала понять их действия.

Странный холодок прошёл по коже, ещё не понимая в чём дело, закричал:

— В укрытие!

Рой стрел обрушился на защитников крепости: стрелы были повсюду. Они отскакивали от каменных зубцов, пролетали во двор крепости, находили свои жертвы среди укрывшихся на стене.

— Лучники, огонь, — скомандовал Супинат. Ответный огонь заставил хеттов отступить, при их кучности каждая хурритская стрела находила свою цель. Хетты ещё пару раз выстрелили по Нарришу, но большинство стрел падало у подножья стены. Мы не стали отвечать, наш запас и так был на пределе.

Пыль понемногу рассеивалась: основная масса конницы находилась в нескольких сотнях метров. Враг размышлял, не зная, какие действия предпринять. Из толпы выезжали смельчаки, сокращали расстояние до сотни метров и выпустив стрелу, мчались обратно.

— Не стрелять, — Супимат продублировал мой приказ. Выглядывая из-за стены, лихорадочно думал, что предпринять. Ничего дельного в голову не шло: у меня оставалось порядка семидесяти конников из моего спецназа, но хеттов было гораздо больше. Даже по самым скромным подсчётам, число вражеской конницы превышало пять сотен. Идти в атаку на такую армаду с моими спецназовцами — чистое самоубийство.

— Не стрелять, беречь стрелы, — повторил вновь. Хурритские лучники изнывали от желания выстрелить по хеттам, что, выскочив из основной массы, мчались к крепости и пускали стрелы.

— Супимат, оставайся на этой стене и увеличь число лучников до сотни. Остальные будут на западной стене. Стрелять только в случае массированной атаки.

Оставив восточные ворота, прошёл к западной стене: воины заканчивали восстанавливать разрушенные защитные щиты на стене. Отступившие хетты расположились лагерем у выхода из ущелья и, судя по всему, уходить не собирались. Супилулиум вместе со своими жрецами проведёт разъяснительную беседу, убедит колеблющихся и возобновит штурм. А с тыла у нас полтысячи всадников, готовых атаковать в любой момент.

— Арт, что будем делать? — Шулим удивительным образом не получил ран, хотя всегда находился в центре событий.

— То, что умеем лучше всего, — в моей голове созрел план, но я не торопился им поделиться. — К вечеру собери воинов из нашего отряда, всех, кто не ранен, у нас будет работа.

У конницы с восточной стороны нет с собой приставных лестниц и осадных орудий. Хеттский царь послал их в обход больше для того, чтобы прервать наши пути сообщения. Максимум, что они могут — бахвалиться и вызывать нас на бой в открытом поле и продолжать обстрел из стрел. Но попытки обстрела для них чреваты — хурритские длинные луки стреляют дальше. О коннице пока можно забыть, главная проблема — сам Супилулиум со своими башнями, лестницами и таранами.

Нам удалось сжечь две их башни, но интуиция подсказывала, что у хеттов могут быть ещё. Или они их строят в настоящее время — использование башен едва не решило исход битвы. Если я создавал отряд для диверсий, сейчас самое время использовать его по прямому назначению.

Солнце ушло за горизонт, когда Шулим собрал всех воинов, что я тренировал в Вешикоане. Шестдесять восемь человек собрались у западных ворот, чтобы выслушать новую задачу. Шулим отсеял раненых, в ночной вылазке от них будет мало толка.

— Хурре, мой особый отряд, вы знаете, что к врагам прибыла помощь. — О прибытии конницы знал даже Этаби, проспавший почти весь день. Гигант порывался встать, мотивируя словами, что «ему уже хорошо», но я употребил свою власть, приказав не вставать ещё день.

— Мы сожгли две башни хаттов, сломали их лестницы. Без башен и лестниц, им не взять Нарриш, они не умеют взбираться по стенам, как мы. И сейчас, я думаю, что они заняты строительством башен, лестниц, таранов. Глубокой ночью мы бесшумно прокрадёмся в их лагерь, сожжём все башни, лестницы, даже доски, если они там есть. Нас семьдесят человек, если во время вылазки каждый убьёт по три хатта, их численность сильно уменьшится. Надо им внушить страх, чтобы они боялись спать по ночам.

Воины задавали вопросы, я отвечал. Суть вылазки поняли все, оставалось разъяснить технические нюансы. Нельзя было назвать предстоящую операцию лёгкой — войско хеттов выставит караулы. Самое трудное заключалось в том, чтобы одновременно и бесшумно снять дозорных.

— Нет, сразу нельзя убивать спящих, вначале надо найти башни, лестницы, всё, что хатты могут использовать для штурма. Облить их смолой и поджечь углями из костров неприятеля. Только потом, когда начнётся неразбериха, убивать хаттов и отступить по сигналу нашего рога.

Хурриты слушали с горящими глазами. Идея нанести удар в сердце врага понравилась всем.

— Учтите, когда услышите рог, надо бежать в крепость. Отставших и раненых ждать не будем, иначе хатты ворвутся в Нарриш на наших плечах.

— Как на плечах? — не выдержал один из воинов, — я не позволю ни одной хаттской собаке встать на мои плечи.

Его слова встретили со смехом, я, едва сдерживая улыбку, объяснил метафору.

Для предстоящей вылазки пришлось собрать оставшиеся кувшины и смолу.

— Шулим, пусть смола кипит в чанах, разливать по кувшинам будем перед самым выходом.

Это была самая слабая часть моего плана — до врага почти километр, смола частично остынет прежде чем доберёмся до хаттов. Выступать решили за пару часов до рассвета: каждый воин избавился от лишних предметов, оставив только кинжалы из оружия. Мечи с перевязью всегда издавали ненужный шум, а залог нашего успеха — полная скрытность.

Мучительно долго тянулись минуты, молодой месяц то появлялся, то исчезал среди облаков.

— Пора, — смазанные жиром ворота открылись бесшумно. Пройдя метров триста, отряд остановился, поджидая носильщиков с кувшинами. Мы разделись на два отряда: Шулим шёл впритык к скалам, мой отряд по самому краю пропасти. Хеттский лагерь был неплохо освещён, подобравшись до двухсот метров, мы залегли. У крайних двух костров наблюдалась движение: дозорные сидели у огня, но разговоров не было слышно.

— Вперёд, — дождался, пока облака скрыли полумесяц, и продолжил путь, чувствуя за спиной дыхание воинов. Отряд Шулима, в котором было несколько хороших лучников, должен ликвидировать дозорных у правого костра, располагавшегося чуть в глубине лагеря. Моя задача-устранение дозорных левого костра: буквально перед костром находилось несколько валунов. Остановив своих воинов в полусотне метров, пополз, прикрываясь кострами.

Трое дозорных отдыхали: двое сидели, вытянув ноги к огню и прикрыв глаза. Третий, сидя на корточках, подкидывал ветки в огонь. Нас отделяло семь или шесть метров — пространство дальше освещалось светом костра. Сидевший на корточках встал и решительным шагом направился влево от меня. Пройдя около семи метров, стражник остановился, почти сразу послышалось журчание. Теперь он находился левее меня за кру́гом света и всего в трёх метрах.

Бесшумно поднявшись, сделал три шага, на четвёртый хетт начал оборачиваться, но не успел. Зажав рукой рот, вонзил кинжал подмышку: ноги воина заелозили по земле, но я аккуратно пригнул его к земле, придавливая своим телом сверху. По телу хетта прошла конвульсия, и он затих. Приподнявшись, метнул взгляд на костёр: хетты по-прежнему лежали с прикрытыми глазами. Уже не таясь, издалека меня можно было принять за дозорного хетта, резким ударом всадил кинжал в сердце одного и без промедления повторил тот же удар на втором. Первый умер мгновенно даже не проснувшись, второй немного засучил ногами, даже умудрился сдавленно крикнуть.

Из темноты Шулим прекрасно видел меня: еле слышный свист и трое стражников получили стрелы. Стрела убивает не так быстро, как кинжал: до меня долетели еле слышные звуки борьбы — отряд Шулима добивал хеттов у костра.

Большинство хеттов спали, подложив под голову свои котомки: стараясь не наступить на спящих, мы пробрались к центру лагеря. Шатра царя нигде не было видно, возможно, он вернулся в город или разбил лагерь в другом месте.

На осадные орудия наткнулись вместе с отрядом Шулима: две недостроенные башни, около десятка лестниц и груда брёвен на повозке в роли будущего тарана.

Пока часть воинов аккуратно разбивала кувшины со смолой, оставшиеся рассредоточились возле спящих групп хеттов.

Только башни начали загораться, как один из проснувшихся хеттов заорал, поднимая тревогу. Уже не дожидаясь команды, хурриты набросились на врага. Если бы хеттов было поменьше, мы смогли бы вырезать всех. Но мы находились в головной части лагеря — разбуженные хетты из глубины бросались в бой, вооружённые длинными мечами.

— Труби отступление! — Горнист вскинул рог: сигнал к отступлению перекрыл шум боя. Своих пятерых лучников Шулим предусмотрительно оставил в засаде: мы бегом покидали место диверсии, где разгоралось пламя пожаров. Хетты, посмевшие преследовать нас, попали под огонь лучников из засады. Когда первые смельчаки пали, враг прекратил попытки преследования, уходя из освещённого пространства в темноту.

Диверсия удалась, хотя исход мог быть более благополучным. Проснувшийся хетт поднял тревогу раньше времени, лишив нас преимущества. По свисту Шулима, лучники из засады присоединились к основному отряду. Пламя в лагере хеттов разгоралось всё больше: даже с нашего расстояния были видны фигурки людей на ярком фоне огня.

— Надо было взять побольше лучников, — Шулим словно прочитал мои мысли. Мы достигли западных ворот и после идентификации, попали внутрь. Поднявшись на стену, посмотрел на зарево на западе. Если у Супилулиума нет поблизости «лесопилки», ему придётся везти стройматериалы издалека. Мы выиграли ещё немного времени, хотя общее положение оставалось критическим. Второй раз такая вылазка не удастся, хетты будут настороже.

Попросил Шулима обойти всех воинов, хотелось знать, скольких врагом мы успели ликвидировать. Результаты меня не сильно порадовали, ожидал лучшего результата: большинство хурритов успели убить по одному воину неприятеля. Ликвидированная сотня нам далась без потерь, пара человек получили неопасные ранения.

Нет сомнений, что разъярённый Супилилуим бросит хеттов в атаку, но без лестниц и башен они станут лёгкой добычей. Единственное, что реально напрягало — малый запас стрел.

Ада, которая по совместительству ведала и запасами пищи, предупредила, что количество припасов еды уменьшается с катастрофической быстротой. Мы стояли на западной стене утром следующего дня, вглядываясь в сторону противника. Явился и Этаби, несмотря на мой приказ отдыхать.

— Надо меньше есть, — проворчал хуррит, пробуя рукой раненое плечо, — эти лучники едят каждый за троих.

— Они и сражаются за троих, — огрызнулся Супимат. Два командира готовы были грызться и дальше, но Шулим прервал:

— Арт, со стороны врага едут. — Присмотревшись, не поверил своим глазам: колесница в сопровождении двух всадников направлялась в нашу сторону. По мере уменьшения расстояния, белый стяг в руках одного из всадников становился виден всё отчётливее.

— Переговоры?

— Это ловушка, — Ада вцепилась в мою руку, — не ходи, я чувствую подвох.

— Их всего трое, со мной будут Шулим и Супимат раз Этаби ранен.

— Я могу, — взревел хуррит, но внезапно успокоился: только гримаса на лице выдавала, чего стоила ему эта активность.

— Шулим, пусть оседлают лошадей, — я не собирался смотреть на Супилулиума снизу вверх, хватит прошлого раза. Делегация хеттов остановилась в сотне метров от Нарриша, всадник высоко поднял стяг, словно боялся, что мы его не видим.

— Арт, — донёсся голос хеттского царя, — я хочу поговорить с тобой и твоей женщиной.

— Со мной? — удивилась Ада и, не дав мне времени отказать ей, прокричала в ответ:

— Мы выходим!

— Ты что делаешь?

— Иду с тобой! — Ада лихорадочно приглаживала волосы, критически осматривая свой наряд. Женщины остаются сами собой даже во время войны — наглядное доказательство этого тезиса прихорашивалось прямо передо мной.

— Супимат, ты останься. Возьми лучших лучников и будь готов стрелять. — Похлопав командира лучников по плечу, подсадил Аду на лошадь и вскочил сам. Шулим уже находился в седле, гарцуя перед воротами.

— Открывай, — мы выехали, чувствуя на себе взгляды со стены.

— Ты не наговорился ещё? — фамильярно приветствовал Супилулиума, остановив коня в пяти метрах. Хетт пропустил мимо ушей мою колкость, изобразив на лице улыбку:

— Инанна — прекрасная богиня, — Ада слегка покраснела от комплимента хетта.

— Что хотел? — я отвёл жеребца на пару шагов влево, открывая для лучников из крепости Супилулиума, хотя на такой дистанции он в безопасности.

— Я дарю вам Кулиш со всеми его рынками и людьми, — Супилулиум с места взял в карьер. — Прямо сейчас вы возвращаетесь в мой лагерь и можете отправляться в свой город, он ваш. Никто не посмеет больше тронуть твою женщину и тебя, слово царя.

Хетт замолк, ожидая ответа. Предложение было чертовски соблазнительным, я уже понимал, что империя хурритов обречена. Им просто не справиться с многочисленными врагами при таком несерьёзном отношении к вопросам безопасности и управления государством. Да и для меня, по сути, какая разница — что хетты, что хурриты или эсоры — это народы, которые процветали за три тысячи лет до моего рождения. Но было одно, но и оно перечёркивало всё остальное.

Супилулиум заметил на моём лице борьбу и решил ускорить принятие, верного, на его взгляд, решения.

— Ты не родился хурритом, говорят твой народ очень далеко в той стороне, — хетт махнул на север.

— Не родился, — подтвердил слова царя, — но знаешь, в чём ты ошибся?

— В чём? — На лице Супилулиума проступил неподдельный интерес.

— Хурре это состояние души, а не народ, и неважно кем ты родился. Я не принимаю твоего предложения, Ада, мы возвращаемся.

Я тронул поводья, но голос хеттского царя остановил меня:

— Тогда я предлагаю тебе поединок, и пусть победитель получит всё.