Хуррит 3

Глава 28

За три года Новгород заметно расширился, напоминая небольшие древние города. За это время мы дважды расширяли частокол, включая внутрь города новые участки земли. Дорогу к Ханскому озеру, где соль лежала буквально на берегах, формируя солевые глыбы, нашли после моей неудачной поездки к Этаби. Там, где я оставил его в прошлый раз, оказался только один из родов хурритов. Меня помнили и радостно приветствовали. Но Этаби там не оказалось: он едва встал на ноги, отправился в Вешикоане, чтобы привести оставшихся сородичей на эти благодатные земли.

За месяц до моего приезда к Тереку пришла огромная группа хурритов, но моего друга среди них не было. Хурриты наперебой рассказывали о случившемся несчастье, едва сдерживая слёзы.

После того как наш караван ушёл за кавказские горы, Супилулиум нарушил пятилетнее перемирие, внезапно обрушившись на земли хурритов. Признание Эрби правителем сослужило плохую службу: многие хурриты со своими родами подались в разные земли. Большая часть осела в Урер Те, где совместно проживали хетты и хурриты. Часть хурритов пошла вслед за нашим караваном, но, дойдя до берегов Каспийского моря, разделилась. Основная часть хъурритов благополучно достигла Терека, где обосновался род Этаби, незначительная часть рассредоточилась по побережью, найдя общий язык с местными племенами.

Именно часть хурритов, что дошла до Терека и принесла чёрные вести, подвигшие Этаби отправиться в Вешикоане.

Эрби, оставшийся без поддержки большей части хурритов, не смог оказать должного сопротивления и проиграл. Он бежал к фараону в Египет, а в Вешикоане Супилилиум усадил Шативазу, внука Артадама II, считавшего, что трон принадлежит ему. Взятие Вешикоане случилось ещё и потому, что многие хурритские рода поддержали Шативаза, из-за усилившегося влияние эсоров, родственников Эрби по материнской линии. Так, бездарно хурриты потеряли свою государственность, хотя четыре столетия являлись грозой всего Ближнего Востока, захватывая даже Египет.

Я понимал, почему Этаби не мог оставаться равнодушным к таким вестям. Он понимал, что в Месопотамии хурритам уже не вернуть былого величия, и решил возродить империю на новом месте. Проблема была только в том, что он также мог претендовать на трон, особенно после бегства Эрби в Египет к сестре.

— Арт, мы не могли такое предположить. Шативаза ведь троюродный брат Этаби, — пожилой хуррит с седой бородой еле сдерживал слёзы.

Шативаза не стал вступать в прямой конфликт с Этаби. Наоборот, он проявил редкостное согласие и даже обязался всячески содействовать переселению тех, кто был согласен. С его воцарением в Вешикоане стало заметным влияние хеттов, словно это был Хаттуш или Нанави с его эсорами.

В ночь перед отъездом на спящего Этаби напали, перебив стражу. Мой брат сражался как лев, но даже он не мог одолеть три десятка противников.

— А где были вы? — Хуррит опустил голову:

— На нас тоже напали с трёх сторон: хатты, эсоры и продажные, что потеряли честь зваться хурре. Мы не могли прийти к нему на помощь, — воин замолчал, словно заново переживал события той ночи.

— Об одном он жалел, что тебя нет рядом, — Тахарис осунулась и не напоминала ту красавицу, которой я её помнил. — Он хотел увести нас к тебе, но чёрные вести из Вешикоане заставили его идти туда.

Со слов очевидцев ночного боя, даже объединёнными силами враги не смогли окончательно разбить хурритов и Шативаза пошёл на уловку. Он прислал парламентёра, что выдаст тело убитого Этаби и не станет препятствовать их переселению.

— Мы потеряли больше половины воинов, лошадей. Было убито много женщин, детей, другого выбора не было, мы согласились. — Хуррит замолчал.

— Вы похоронили Этаби на родной земле?

— Это его земля, — Тахарис смахнула слезу. — Первый склеп на этой земле построили для него.

Хурриты проявили недюжинную смекалку: они везли тело Этаби в огромной бочке, залитой молочной сывороткой.

Я посетил склеп своего друга, ставшего мне братом. Его горячность и доверчивость погубила этого величайшего воина. Смерть Этаби провела черту между мной и хурритами: они предпочли остаться там, где упокоился их лидер. Но всё равно я вернулся не один: изъявили желание идти со мной два десятка семей бедняков, половина из которых оказались амореями и сангарами.

За три года, население Новгорода практически полностью перешло на русский язык. Способствовал этому, как ни странно, киммериец Сарга. Он и члены его маленькой общины, быстро сообразили, что, освоив язык, станут ближе ко мне. После моего возвращения с берегов Терека, я, уступив настойчивым просьбам Саленко, провёл выборы. Выбирали главу города и командира над воинами. Ожидаемо выбрали меня, вторая должность тоже светила, но я категорически воспротивился. Близнецы уже требовали отцовского внимания, и я хотел больше времени уделять семье. Число жителей Новгорода перевалило за сотню, многие девочки через год-два могли вступить в брак.

Даже после возвращения с берегов Терека, вопрос переселения за Днепр больше не поднимался. Первая посевная компания прошла успешно, осенью мы собрали хороший урожай. Это год работали как проклятые: появилась водяная мельница, технологию хорошо знали и хурриты, и остальные жители Месопотамии. Причалов построили несколько, чтобы женщины могли стирать и причаливать лодки. С лодками пока получалось плохо — швы пропускали воду, приходилось постоянно вычерпывать воду. Смолу так и не удалось найти, но железную руду, правда, плохого качества, найти удалось.

На противоположной стороне реки, в трёх часах ходьбы находилось огромное болото. Первый кусок руды нашёл Сарга, без его помощи мы даже не знали, что в болоте образуется руда. Оба наших кузнеца признали её плохой, но посредственные железные изделия из неё ковать научились.

На третье лето впервые столкнулись с аборигенами, когда зашли далеко на юг. Память немного притупила воспоминания про колья с черепами, но местные о себе напомнили бесшабашной атакой на наш разведывательный отряд. Вооружённые только бронзовыми ножами, черноволосые смуглые воины бесстрашно вступили в бой, хотя исход был очевиден. К сожалению, пленных взять не удалось, чтобы понять, с кем имеем дело. Но это определённо были европейцы как по строению головы, так и по цвету кожи. Получалось, что ареал их обитания простирается между реками Кубань и Дон, не доходя до нашего городка примерно день пешего хода.

За три года родилось двенадцать младенцев, трое из которых умерли в первый год жизни. Я прилагал гигантские усилия по соблюдению гигиены, понимая, что медицина нам недоступна. Во всём поселении была одна бабка-повитуха, имевшая незначительные знания о лекарственных травах. Ещё Ада имела знания по оказанию первой медицинской помощи. Этого было мало, я каждую весну со страхом ожидал инфекционных заболеваний.

Чтобы минимизировать риск таких вспышек, строжайше было запрещено строить туалеты или хоронить отходы животных ближе, чем двадцать метров к дому. О необходимости постоянного мытья рук, напоминал каждому и при каждом удобном случае. Назначил Берди вроде смотрящего за гигиеной: парень регулярно обходил все избы, проверяя санитарное состояние.

Мыла у нас не было, но в изобилии имелась зола и глина. Я сам тщательно мыл руки каждый раз, используя оба ингредиента.

Земля у Дона оказалась плодородной: урожаи мы снимали обильные, но посевы привлекали множество хомяков, сусликов и крыс. Попросил охотников искать котят диких кошек, что попадались нам на глаза во время охоты. Только на вторую весну удача улыбнулась Шулиму: он набрёл на пятерых котят. Котят поили молоком овец и коз, пока они не окрепли. На третью весну охотники снова набрели на рожавшую кошку. Дикие кошки размером превосходили домашних, а агрессивностью не уступали своим крупнейшим сородичам.

Хотя на сусликов, хомяков и крыс охотились, они всё равно поедали часть посевов. Появились и кабаны, которых мы с удовольствием пустили в пищу. Проведя удачный рейд, удалось набросить сети на двух диких свиней. Одна оказалась беременной и принесла десять поросят, заложив основу разведения свиней.

Только к осени после первой зимы, я осуществил свою мечту, построив баньку. Остальные новгородцы такое новшество приняли не сразу, первым, кто оценил баню по достоинству, оказался киммериец Сарга. На третий год на новом месте у нас уже было семь бань, расположившихся вдоль реки.

Жители города не умели плавать, но видя, как мы с Саленко и Адой постоянно принимаем водные процедуры в реке, постепенно стали приобщаться к этому полезному навыку.

Оседлая жизнь вносит свои коррективы в уклад общества: мне постоянно приходилось разбирать жалобы людей. В большинстве своём это была мелкая бытовуха: коза съела посевы, вол затоптал курицу и так далее. Из десятка куриц и двух петухов, что мы привезли первым караваном, получилось большое птичье хозяйство. Первые два года всё было общим: животные, птицы, злаки и овощи. Но я заметил, что при таком подходе многие пытались отлынивать. Посчитав все запасы «движимого имущества», разделил между жителями по количеству душ. Саленко настоял, чтобы каждое домовладение отдавало десятую часть мне, как главе города. Это избавило меня от необходимости трудиться в поле, оставляя больше свободного времени. Ада всё равно вела небольшое хозяйство, состоящее из трёх овец, одной дойной козы и пятёрки кур с голосистым петухом. После рождения поросят в нашем хозяйстве появился поросенок, и я выбрал себе одного котёнка. Кроме этого, у нас имелось две лошади, хотя Ада редко выезжала верхом. Подросшие близнецы занимали все время, требуя неимоверного внимания и терпения.

Периодически возникала неосознанная тоска по временам, когда мы жили в Вешикоане, находились в центре событий. Несколько раз просыпался с ощущением, что нахожусь в окружении врагов и предстоит бой. Жизнь на новом месте была иной, спокойной и размеренной. Даже враги киммерийцев, от которых пострадали Сарга и его люди, не появились ни разу за три года. Мы сами предприняли разведывательный поход, перейдя по скованному льдом Дону. Описав большой полукруг с радиусом не меньше пятидесяти километров, так и не наткнулись на врага. Вероятно, на поселение Сарга напал разведывательный отряд сколов, зашедший слишком далеко на запад.

Прошло ещё три года в Новгороде, который теперь напоминал нормальный древний городок. Борясь с вечной непролазной грязью, мы организовали доставку морского галечника и вымостили основные улицы нашего городка. Для полноценной жизни не хватало торговли, но в ближайшем радиусе не было цивилизованных народов и племён. Была идея наладить торговлю с хурритами на Тереке, но путь был слишком долгим, да и сами хурриты зависели от поставок с юга. Дважды Шулим с небольшой группой воинов посещали своих соплеменников, везя на продажу пушнину и возвращаясь с инструментами и оружием.

— Нет смысла к ним ездить, — заявил мой друг, после второй поездки: — Все хурре расселились вдоль быстрой реки, каждый род решил жить отдельно.

Лицо Шулима выражало недовольство решением соплеменников. Он тоже обзавёлся молодой женой и вскоре собирался быть отцом. Берди и Ахбухч также нашли свою половину. Подросшие девочки из каравана быстро нашли себе мужей, но дефицит женщин ещё оставался.

— У нас много неженатых, думал там найдут себе жён, — высказал причину своего недовольства Шулим, — а они ушли вверх по реке в горы, где их теперь искать. Только род Этаби остался на прежнем месте, где был построен склеп для твоего брата.

Слова Шулима означали, что связь между нами и хуррита практически утрачена. Пройдет еще немного времени и даже род Этаби переселится в более удобное для жизни места.

— У нас растут много детей, я насчитал пятерых девочек, что вскоре могут выйти замуж. А если воины не хотят ждать, собирай неженатых, едва река замёрзнет, пойдём в поход за женщинами и не вернёмся без них.

— Давно пора, мечи уже стали ржаветь, — рассмеялся хуррит, довольный таким раскладом.

Шестая осень на новом месте одарила нас небывалым урожаем пшеницы и ржи: это был первый посев на поле под паром. Вплоть до наступления холодов трудились не покладая рук, пришлось ещё раз нарастить внешние границы, отодвинув частокол на добрые триста метров.

Владислав и Святослав очень просились в поход, им уже шёл седьмой год, и мальчики отлично ездили верхом. Оба учились стрелять из детских луков, сделанных мастером Урими.

— В другой раз, — пресекла их поползновения Ада, — ваш отец уезжает, кто будет меня охранять?

Хитрость сработала, близнецы не чаяли души в матери, меня же слегка побаивались.

Дон мы перешли в конце декабря -зима пришла ранняя, снежная и морозная. Пятнадцать воинов хурритов, Шулим, Сарга со своими двумя повзрослевшими воинами и я. Итого двадцать один человек, у которых мысль о предстоящем набеге за женщинами вызывала дикий восторг.

В этот раз сразу направились на северо-восток, держась русла Дона. На третий день пути на глаза попались следы деятельности человека — пни от срубленных деревьев. Сарга, как самый опытный, определил, что стойбище принадлежит его врагам сколам. Бой оказался скоротечным, сколы не ожидали нападения и даже не успели организовать оборону. Спустя несколько часов, мы уже отправились в обратный путь, ведя с собой в качестве трофеев восемнадцать молодых женщин и двух постарше с грудными детьми, чьи мужья пали в битве. Из всего стойбища спаслись двое воинов, успевших скрыться в густом подлеске.

Мне было жаль оставлять нескольких пожилых женщин и стариков, оставалось надеяться, что сколы вернутся за ними. Не тронули мы и детей, которые забились в разных углах своих юрт. Шулим опасался преследования, но к вечеру начался сильный снегопад, заметавший наши следы. Всю обратную дорогу мы шли пешком, посадив пленниц на лошадей. Наше хорошее отношение и сытное кормление сделали своё дело — женщины перестали плакать и завывать, всё чаще стреляя своими раскосыми глазами.

После возвращения все неженатые мужчины Новгорода могли связать свою судьбу с избранницей степного племени. Кое-кому перепала и вторая жена: первым такое желание изъявил сам Сарга, чья жена давно потеряла первую свежесть. Вторым стал Ахбухч. Ада подтрунивала надо мной, но я стоически перенёс все нападки, хотя одна из молодых пленниц явно домогалась моего внимания.

Зима отступала, лёд на Дону начал ломаться, обещая скорое наступление весны, предвестника жизни. Ни весной, ни до самой зимы сколы не появились: мы стали забывать об их существовании. Не исключено, что выжившие сумели напугать остальных, и это племя откочевало дальше на восток. Перед нами стояла необходимость жить и развиваться: население увеличивалось с каждым годом, грозя превратить Новгород в крупный город.

Медленно опадала листва, предвещая скорое наступление зимы. Мычала, блеяла и хрюкала скотина в подворьях новгородчан. Размножившиеся кошки, пользовавшиеся всеобщей любовью, практически решили проблему с мелкими грызунами. Я нашёл своё место в жизни, на берегу красивой реки в окружении векового леса. Любящая жена, которая была беременна, настоящие друзья, готовые сложить за меня голову и безоблачное будущее на русской земле.

— Отец, — сыновья подошли и сели рядом со мной на берегу:

— Когда мы подрастём, мы хотим исследовать весь мир, — нарушил молчание Святослав.

— Ты же сам назвал нас так, — Владислав вперил в меня серьёзный взгляд, — мы хотим владеть миром.

— Будете, если не вы, так ваши потомки.

Обняв сыновей, молча сидел, любуясь осенним Доном. Мог ли я рассчитывать в прежней жизни, что именно мои сыновья заложат основу могучего славянского этноса? Но я не сомневался, что именно отсюда мои дети, внуки и правнуки начнут расселяться на северо-запад и север, основывая городища. А их внуки и правнуки превратят в их древние города: Словенск, который, помня самое первое название города, мои праправнуки переименуют в Великий Новгород, Киев, Ладога. Они пронесут через века, передавая потомкам слова, сказанные мной сыновьям-близнецам: Кто к нам с мечом придёт, тот от меча и погибнет! На том стояла и стоит земля русская!

Послесловие

Отважный народ хурритов, после многочисленных сражений, растянувшихся на столетия, потерял своё влияние на Ближнем Востоке. Объединённых усилий Вавилона, Ассирии, хеттов и египтян хватало, чтобы государство Митахни теряло часть своих территорий с каждой новой войной. Часть хурритов ушла в нагорье и совместно с местными племенами и хеттами организовала государство Урарту, по хурритски Урер Те (с востока, восточные). Но и Урарту не просуществовало долго. Вместе с лувийцами, хеттами и фригийцами они внесли весомый вклад в формирование народа армян. Основная часть предприняла беспрецедентное по тем временам переселение, достигнув реки Терек. Этот костяк хурритского на долгие времена оказался изолированным от внешнего воздействия вследствие отсутствия аборигенов на этих местах. Так, сохраняя свою изолированность, они стали прямыми предками нахов, современных чеченцев, ингушей и бацбийцев. Вплоть до поголовного принятия Ислама вайнахами в их топонимике встречались названия хурритских божеств: Тушпеа — Тушоли, Тешуб — Тешам и так далее. Хурриты сохранили в своём языке и слово «хи», означавшая воду и реку. Это слово встречается в ингушском названии Терека — Лоаманхи (Ломехи), что переводится как горная река. Миграция хурритов продолжалась и потом: незначительный их процент участвовал в образовании этноса лезгин и талышей. Какая-то часть, оставшаяся в Месопотамии, стала одной из составляющих народа курдов, а именно езидов. Слово «езид» можно трактовать как вайнахское «эзди» — честь и благородство.

Елизаветовское городище, найденное в низовьях Дона, по праву можно считать первым городищем славянского народа. хотя в научной среде до сих пор ведутся споры, считать его меотским, скифским или славянским. Во время раскопок были обнаружены свидетельства проживания здесь всех трех народностей: от славянской керамики, до скифских курганных захоронений. Датируется оно пятым веком до нашей эры, как знать, может это и есть остатки Новгорода, основанного Артуром Найденовым, русским офицером спецназа ГРУ, хурритом по призванию и больши́м человеком по состоянию души.

От автора

Цикл хуррит расскажет о временах, когда очень древние предки кавказских народов создали свою цивилизацию. Пик ее могущества прошел, Митанни или Митахни теряет влияние и территории, теснимые врагами…