Хуррит 3

Глава 21

Наше великое переселение, о котором мы столько говорили между собой, началось шестого марта. По подсчётам Саленко мы должны были подойти к кавказскому хребту в середине мая, оптимальное время, чтобы пересечь хребет и дойти до места постоянного жительства ещё в летнее время. Я надеялся, что до наступления зимы мы успеем поставить срубы, очистить и распахать поля для озимых. Несколько повторных обсуждений, где Ада с Виктором оказались на одной стороне, так и не определили конечной цели маршрута. Я склонялся осесть в дельте Дона, чтобы иметь под рукой богатое рыбой Азовское море.

— Там степи, будут холодные ветра, лучше дойти до Днепра. Там и лес, и море под рукой, как ты говоришь, и теплее, — настаивала Ада, поддерживаемая археологом.

— Снова вы хохлы начинаете бузить? — Я изображал гнев, но Ада быстро меня раскусила и смеясь доказывала, что её выбор продиктован не национальным вопросом, а целесообразностью.

— В конце концов, славянские племена ближе к Днепру, чем к Дону, — вторил ей археолог. Порешили определиться на месте: первой такой остановкой будет дельта Дона.

— Если условия жизни там не самые лучшие, будем думать о Днепре, — пообещал украинцам. Этаби такие нюансы не волновали, для него не имела разницы пара сотен километров до конечной цели.

Вешикоане скрылся из наших глаз два дня назад: караван полз с черепашьей скоростью, напоминая гигантскую змею. В авангарде ехали я и Этаби вместе с четырьмя десятками воинов. Примерно столько же замыкали движение под командованием Шулима. Караванщик Самум отказался покидать родные места, мотивируя, что скоро ему умирать и он хочет быть рядом со своим родом. Ахбухч и Берди с радостью приняли предложение: оба происходили из бедных семей и работали пастухами до знакомства со мной.

Сразу за авангардом ехала повозка с Адой и близнецами, следом повозки с семьёй Этаби и Саленко. За ними тянулся обоз с семенным фондом, утварью, инструментами и припасами воды и еды. Затем шли сангары, хурриты, эсоры и эламиты. У кого-то была повозка, но большинство шли пешком, загрузив ослов продуктами и вещами. Даже рассадив моих слуг на свои повозки, у меня не хватало людей, чтобы править всеми. Пришлось попросить мальчишек из семей примкнувших беженцев — им доверил семь повозок, попросив Берди присматривать за возницами.

Двигались мы очень медленно, в сторону севера от Вешикоане не было накатанных дорог. Колёса повозок вязли в песке, иногда даже волы оказывались бессильны. Сразу за беженцами, примкнувшими к нам, двигалось стадо животных. Контроль за пастухами со стадом и арьергардом каравана лежал на Шулиме.

Я не представлял, каким трудным окажется передвижение такого количества людей и животных. В последние дни перед отъездом поток желающих ехать с нами возрос. Цифры Саленко корректировал дважды в сутки, последний подсчёт показал, что нас почти шесть сотен. Но и после этого на второй день пути к нам присоединились две хурритские семьи на ослах и с одной повозкой, запряжённой двумя волами.

Чтобы образовать лагерь для такой массы людей и животных, приходилось долго искать подходящее место. Первую ночь провели у двух колодцев на караванном пути в Хаттуш. Повозки поставили по кругу, чтобы женщины, дети и пожилые оказались внутри. Пастухи всю ночь промучились: овцы и козы вели себя тихо, но ослы и волы рвались в тёмные просторы. За первый день мы едва прошли пятнадцать километров. Не прошли больше и за второй день: выявлялись мелкие поломки, приходилось смазывать оси повозок из-за движения по песку.

На третий день ландшафт стал меняться, среди песка попадались участки с твёрдым покрытием и островки пожухлой травы. Волы, тянущие повозки, останавливались, чтобы сорвать пучок травы. Окрики возниц и плеть помогала мало. Лишь набив рот жухлой травой, животные продолжали путь.

— Так, мы до середины лета не доберёмся до Каспийского моря, — мы только расположились на третью ночёвку и разложили костёр.

— Они привыкнут, станут идти быстрее, — возразил Этаби, укладываясь рядом. Наши жёны хлопотали вместе со служанкой, раскладывая нехитрую снедь на куске ткани. Караван закончил построение повозок кругом, и люди, смеясь и шутя приступали к трапезе. Я понимал, что не у всех в караване с собой большие запасы еды и мне придется с ними делиться. Именно потому изначально закупил столько животных, учитывая, что это запас еды на своих четверых.

— Пора бы, такими темпами я сам скоро пешком пойду, чем целый день мучить лошадь.

— Находишься ещё как доберёмся до места, — Ада пригласила нас к столу. Задумчивый Саленко молча ужинал, временами кивая.

— С кем говоришь, Виктор?

— А? — очнулся археолог и пояснил: — я думал, как говорить с туземцами: предками славян. Поймут они нашу речь или нет и мысленно старил слова так, как они, возможно, звучали тысячи лет назад.

— Мы как-то смогли общаться с Халами, сможем и с ними. Ты отмечаешь наш путь на карте?

— Отмечаю и подсчитываю пройденной расстояние, исходя из средней скорости пешехода. За два дня мы прошли порядка тридцати — тридцати пяти километров.

— Когда дойдём до Каспийского моря с такой скоростью?

— Дней через тридцать пять-сорок, — мгновенно ответил археолог, — надо ускориться, иначе рискуем подойти к Дону только осенью.

— Здесь песок, животным трудно тянуть нагруженные повозки, — вступил в беседу Этаби. Он уже неплохо говорил на русском, мог поддерживать беседу. Ирима и Тахарис язык выучили хуже, но простые фразы говорили и понимали большинство разговора.

— А после Каспийского моря начнутся холмы и низины, поросшие травой. Там чернозём, колёса могут утопать в рыхлой земле. Правда, мы должны двигаться на запад летом, но всё же, есть риск, что скорость будет невысокой, — возразил археолог, временами переходя на хурритский.

— Ускоримся с завтрашнего утра. Передам Шулиму, чтобы всех предупредил — не будем ждать отставших.

Не знаю подействовало предупреждение или почва стала более твёрдой, но за третий день мы прошли около тридцати километров по словам археолога.

На четвёртый день миновали границу Митахни, вступая в земли хеттов. Мир между двумя народа всё ещё держался. Хотя циркулировали слухи, что Супилулиум готовится напасть. Договор с Шутарной прекращал действие в связи со смертью последнего.

Нарриш мы оставили по левую сторону, даже не увидев его, маршрут лежал восточнее. Первая потеря случилась на десятый день путешествия, когда по расчётам Саленко мы уже миновали триста километров. Местность шла холмистая и преимущественно каменистая. У одной из сангарских повозок сломалась ось во время дневного получасового привала. Мальчишка лет семи лежал под повозкой, спасаясь от солнечных лучей. К несчастью его родителей, повозка придавила их сына, лежащего прямо у колеса, где сломалась ось.

Трудно было утешить несчастных родителей, кроме погибшего у них было две дочки: одна пяти лет и грудной младенец. После несчастного случая велел осматривать оси во время каждой ночёвки.

Спустя ещё четыре дня вышли к озеру с кристально чистой водой. С нашей стороны поселений не было, хотя вдалеке виднелась небольшая деревушка. Шулиму удалось отыскать небольшой родник в скалах, откуда вода бежала в озеро.

— Остановимся здесь на день или два. Пусть люди и животные вволю напьются воды, постирают вещи и просто отдохнут. Лагерь соорудили большим полукругом, оставляя четвёртую сторону водной глади. Озеро буквально кишело рыбой: две семьи амореев оказались рыбаками и даже тащили с собой сети. За двое суток, что мы провели у озера Ван, так его опознал Саленко, рыбой пропах весь лагерь. Форель размером с руку человека жарили, коптили, вялили на солнце. Я даже умудрился сварганить подобие ухи, но скорее это был рыбный суп из-за отсутствия необходимых продуктов.

На второй день из деревушки пожаловали гости: местные рыбаки, получив пару бронзовых ножей, долго благодарили. А спустя несколько часов вернулись с подарками, неся кипу вяленой рыбы и два простых невода.

— Как здесь хорошо, — Ада вытерлась куском ткани и начала одеваться. Найдя укромный заливчик, мы провели там пару часов плавая и загорая, поручив детей заботам няни и Иримы.

— На Дону будет лучше.

— На Днепре, — не преминула вставить свои пять копеек жена.

— Возможно, посмотрим на месте. — Я быстро натянул одежду, услышав шаги в зарослях камыша. Это оказался Шулим — он пошёл искать меня, обеспокоенный моим отсутствием.

— Ночью волки напали на овец и убили десять, пастухи их отогнали, но животные скончались, — доложил командир, отвечавший и за сохранность животных в том числе.

— Пусть сторожат лучше, скоро много хищников будет на пути. А овец разделать и распределить между всеми.

— Между нашими? — Уточнил Шулим, собираясь уходить.

— Нет, между всеми. Мы теперь все одни, нет больше сангаров, хурре или эсоров.

— А кто мы? — взгляд хуррита выражал недоумение.

— Пока просто люди, а скоро станем Русами, как доберёмся до места.

По просьбе женщин из каравана решил задержаться на берегу озера ещё на один день. Женщины стирали вещи, купали детей на мелководье, пользуясь изобилием воды. Этот день тоже использовал, чтобы вволю накупаться и позагорать. В Этот раз Ада не составила мне компанию, но водные процедуры принял Этаби.

— Арт, каково там на землях твоего народа? — Хуррит много раз спрашивал, я не раз ему отвечал. Но уважая друга, не поленился повторить:

— Там реки и озера полные рыбы, леса, в которых столько животных, что устанет рука, держащая лук. Зимой снега наметает столько, что трудно ходить по лесу. Всё замерзает: реки и озера покрываются льдом, но жизнь продолжается. Там нет такого жаркого солнца, а чистая родниковая вода на каждом шагу. В лесах есть животные медведи, они похожи на тебя -огромные и злые.

Этот момент Этаби нравился больше всего: каждый раз перебивал меня словами:

— Расскажи про медведя.

И я рассказывал, какое голубое небо над головой, как шелестят берёзы и осины, дрожа на ветру. Как сладко пахнет русская земля весной, просыпаясь после зимней спячки. В моих рассказах сочеталась реальность с детскими воспоминаниями из сказок.

За три дня на берегу озера мы превратили в помойное место чистый и красивый берег. Животные объели всю траву, не побрезговав молодым камышом. Следы костров и временные отхожие места остались после нашего ухода, словно напоминая, какое грязное животное человек. Внушительная разномастная когорта, чотоящая из представителей разных народов, присоединилась к нам перед самым выступлением в путь от озера.

Все наши ёмкости были наполнены родниковой водой: за три дня благоденствия немного отъелись и животные. Волы намного быстрее тащили повозки, соскучившись от безделья за время стоянки. По расчётам Саленко мы прошли почти половину пути до Каспийского моря, потратив на это восемнадцать дней. Но сейчас двигались уже быстрее — лишь иногда задерживаясь, огибая каменные насыпи на своём пути. В остальное время передвижение шло довольно быстро, все уже приноровились к режиму и не создавали задержек.

Через пять дней как покинули озеро Ван, впереди показалось небольшое селение. Сразу за селением начинались холмы, переходящие в скалы.

— Виктор, куда мы пришли? Мы же должны были оставить горы с левой стороны.

— Спросим у них, — показал Этаби в сторону поселения. Верхом на муле оттуда двигался человек в цветастом одеянии. Мы терпеливо ждали, пока мужчина в необычном для нас одеянии, не оказался практически перед нами. Он что-то прокричал на своём языке, но угрозы в голосе не было. Никто не мог понять языка этого человека, лишь один Тахарис уловила знакомые нотки.

— Его язык похож на эламитский, — вынесла вердикт девушка после некоторого сомнения.

Послал одного всадника в середину каравана, чтобы привели пару эламитов. Но эламиты поняли лишь отдельные слова из непонятного языка. Селение называлось Хой, после долгих попыток объяснить мужчине, что нам нужна «солёная вода», нам указали верное направление. Для этого пришлось подсолить пресную воду и дать её незнакомцу. Тот выпил и сплюнул, тараторя на своём языке. С помощью жестов удалось понять, что такая вода находится далеко. Мы слишком забрали на запад, по жестам незнакомца нам следовало идти восточнее.

— Это логично, — осмелился попасться мне глаза Саленко, — горы должны остаться на западе. Чтобы мы уткнулись в море.

— Раньше не мог подумать, — я еле сдержался от мата. Мало того что тащимся с черепашьей скоростью, так ещё и зашли вплотную к горам Южного Кавказа. Придётся теперь идти на восток, теряя время и ресурсы, чтобы выйти к морю.

— У меня же нет компаса, — попробовал оправдаться археолог, но я уже остыл.

— Ладно, я сам хорош, мог и сам скорректировать курс, ориентируюсь на восход и заход солнца.

Селение Хой на первый взгляд не представляло интереса, около трёх десятков каменных домишек лепились по склонам неглубокого ущелья. Но здесь была чистая вода, тонким ручейком она скатывалась со скалы, образуя двухметровый водопад. Кое-как объяснили местному, что наберём воды и пойдём дальше. Всё время, пока мы пополняли запас воды, мужчина нервничал. Причина оказалась банально проста: осмелев наружу высыпали детишки, среди которых можно было выделить несколько практически взрослых девушек. А вот мужчин по ходу было мало: кроме встретившего нас, увидели всего двоих.

Местный проводил нас около километра, выведя на тропу, ведущую на восток.

— Он говорит идти четыре дня прямо, а потом свернуть немного влево, — разобрался в жестах мужчины Саленко.

— Будем ориентироваться по солнцу, не доверяю я таким проводникам, — археолог не решился возразить, чувствуя свою вину за не совсем точный маршрут к морю.

Тропа периодически петляла, но уверенно шла на восток. На третий день наткнулись на небольшое поселение, состоявшее из стариков. Голодные люди бросались нам навстречу, показывая жестами, что голодны. Сердобольная Ада не выдержала и начала раздавать чёрствые лепёшки из пшеничной муки. Чтобы съесть такую, приходилось предварительно размачивать. Но встреченные нами грызли её без размачивания, собирая крошки с пыльной земли.

— Бедные, они умирают от голода, может, возьмём их с собой?

— Нет, — отрезал попытки жены, — таких умирающих мы встретим ещё много. А если так бездумно раздавать еду, сами в них превратимся.

Обиженная Ада замолчала и игнорировала меня вплоть до остановки на ночь. Святослав и Владислав, после каждой остановки принимались обследовать территорию лагеря, суя нос куда попало. Няня едва успевала за малышами, научившись крепко стоять на ногах, близнецы расходились в разные стороны, сводя с ума бедную девушку.

— Арт, скоро море покажется? — Этаби подсел к костру, — многие воины слышали, как жалуются люди, некоторые думают вернуться.

— Пусть возвращаются, баба с воза, кобыле легче, — пришлось перевести поговорку. Этаби долго хохотал и даже попробовал запомнить русское выражение.

Первые признаки близости моря почувствовали через день: воздух стал влажнее и прохладней. Горы отступили, превратившись в невысокие холмы. Через день мы вскарабкались на небольшой холм — далеко впереди синела морская гладь.

— Каспийское море, — с удовлетворением заметил Саленко, пытаясь успокоить свою лошадь. — Можно сказать, что прошли почти половину пути, лёгкую половину пути, — уточнил археолог, зовя жену полюбоваться морем.

Весь караван знал, что на пути должно встретиться море: поднимаясь наверх и видя морскую гладь, люди выражали восторг по-разному. Хурриты сдержанно произносили «Ярассу», хетты громко кричали «хай». Сангары и эсоры дружно стали на колени, вознося молитвы богу Ашуру.

— Сделаем остановку у моря на пару дней, пусть люди отдохнут. Впереди самая трудная часть дороги, — мои слова встретили с энтузиазмом. Я не был так рад: некоторые хетты и хурриты и раньше доходили до моря. А что ждёт дальше и кем населены неведомые земли, не знал никто. Даже археолог уклонился от прямого ответа, пробормотав что-то о каякентско-харачоевской и кобанской археологических культурах.