Хуррит 3

Глава 25

Этаби воспринял мои слова с пониманием.

— Арт, ты должен идти дальше, земля твоих отцов ждёт тебя.

— Ждёт нас, — поправил хуррита, — я вернусь за тобой весной, или ты сам можешь прийти, едва растают снега.

— Здесь будет снег? — удивился Этаби. Тахарис устроила ему удобное ложе из шкур, но непоседливому хурриту очень трудно давалось статичное положение.

— Всего ночь прошла, а мне кажется, что уже семь дней так лежу, — Этаби начал ёрзать, но Тахарис налетела коршуном.

— Инанна сказала нельзя двигаться!

— Арт, надо идти. Со мной останется мой род, если они тоже захотят с тобой — я буду только рад.

— Мы пойдём только через несколько дней, Ада хочет убедиться, что твоя рана заживёт.

Перед походом в шатёр к больному обсудил с женой этот момент.

— Надо подождать два дня, пока не спадёт отёк, заново наложить шину и зафиксировать, иначе всё пропадёт, — аргумент Ады был весомый. Два-три дня погоды не делали, поэтому я даже не стал перечить.

— Сегодня объявлю, что ухожу через несколько дней. Пусть люди сами решат, кто останется, а кто пойдёт дальше, — Этаби кивнул на мои слова. Посидев ещё полчаса с другом, поручил Берди собрать людей. Временный лагерь растянулся вдоль реки на двести метров. Терек защищал от непрошенных гостей с севера, оставалось только выставить дозоры с трёх сторон.

Практически все хурриты, не считая двух десятков из моего отряда, решили остаться. Продолжить путешествие намеревались примкнувшие эсоры, эламиты и касситы. Вероятно, они посчитали, что со мной им будет безопаснее, чем с хурритами.

— Берди, пересчитай людей, которые пойдут с нами. Надо будет разделить повозки и животных.

Большинство повозок и животных принадлежало мне, но я не мог оставить Этаби и его людей с пустыми руками. После окончательного подсчёта желающих продолжить путь оказалось семьдесят один человек. Не считая Берди, Ахбухча, Шулима и двадцати воинов-хурритов из бедных семей, остальные соплеменники Этаби решили остаться. К моей радости, практически все ремесленники шли со мной: две семьи гончаров из Нанави, кожевенник сангар с тремя подростками дочерьми, пять семей эламитов и порядка десяти сангаров разного пола. Были амореи и филисты тоже среди желающих продолжить путь. В их семейную структуру я не вникал, но семейные там тоже были. Но самым ценным приобретением был кузнец-аморей с тремя своими сыновьями и тремя дочерьми на выданье.

Вместе с моей семьёй, учитывая малолетних детей, нас оказалось семьдесят один. Был небольшой перекос в сторону мужского пола, но среди детей-девочек оказалось больше.

Три следующих дня. Пока Ада ждала уменьшения отёка, мы делили повозки с одеждой, инструментом, посевным материалом. Со стороны хурритов в процессе участвовали двое уполномоченных моим другом. В итоге я оставил себе две повозки, груженные топорами, мотыгами, косами, кирками и прочим инструментом. Ещё на пяти размещались запасы пшеницы, фасоли, гороха, чечевицы, ржи. Четыре последние вмещали маленьких детей, запасы шкур и тканей. Одиннадцать повозок, не считая той, на которой ехала Ада и жена Саленко Ирима.

— Не слишком ли ты много оставляешь? — Ада надула губки после моего подсчёта.

— Нас семьдесят, их почти семь сотен, и всё равно я взял половину посевного материала и инструментов. Кроме того, почти все ремесленники идут с нами.

— Но ты оставил им больше коз и овец, не взял верблюдов. Только несколько ослов и волов, что будут тащить повозки, — в Аде проснулась жадность.

— Милая, нам идти ещё минимум десять дней, а людей мало. Посмотри сама, у нас взрослых крепких людей только пять десятков. Если взять больше, кто будет править повозками, гнать скот, осуществлять охрану? Мы растеряем коз и овец на первом же привале. Этих постараемся сохранить для расплода, поймаем диких свиней, приручим. Ты сама говорила, что Дон и Днепр могут прокормить даже без охоты. А в тех местах, где мы планируем осесть, Виктор утверждает, что людей практически нет, значит, нет и конкуренции.

— Есть стойбища древних, но они ещё живут кочевым образом преимущественно, — вклинился в разговор археолог.

— Тебя не спрашивают, — заткнула украинца Ада, — просто жалко столько добра оставлять.

— Наживём, какие наши годы, — притянув к себе жену, поцеловал её в макушку. — Я показал Шулиму как вялить мясо, он сейчас занимается заготовкой припасов в дорогу. И ещё, у нас всего несколько мешков соли, не думал, что мы так сильно её будем тратить.

— Соль можно брать из Сиваша, — вновь встрял Саленко, — это будет недалеко от нас.

— Ханское озеро куда ближе, — парировал реплику украинца, — мы в том районе и осядем.

Про Ханское озеро рассказывал кадет по академии. Он сам был родом из маленького поселка Шиловка на берегу этого озера. С его слов раньше там добывали соль, даже сейчас велась умеренная добыча. Посёлок находился примерно в ста километрах от Азова. Сам город располагался на левом берегу Дона, недалеко от его впадения в Азовское море. Именно там я планировал первоначально поселиться: река, близость моря, относительно мягкие зимы и богатая фауна.

— А как же Днепр? — капризно надула губы Ада.

— Будет и Днепр, но нам вначале надо построить лодки, чтобы всё это перевезти через Дон. Поэтому первично там и обоснуемся, в дальнейшем переберёмся через Дон, если будет такая необходимость.

— Если я не ошибаюсь, — неуверенно начал Саленко, — вся та область — это степи и низменности. Лесов там нет.

— Не было в наше время, — поправил украинца, — но сейчас вполне возможно, что леса есть. Если их нет, придётся идти дальше, потому что деревья для нас — главный строительный и отопительный материал. Давайте не будем загадывать, а решать проблемы по мере их появления.

Отёк у Этаби начал спадать на утро третьего дня. Вечером Ада попросила меня развязать узлы и сныть шину, предупредив хуррита, чтобы он не шевелился.

— Удивительно, как хорошо заживает. Смотри сам, нет ни гноя, ни синюшности, только ровный розоватый оттенок, — она мягко ощупала повреждённый участок, чтобы убедиться в отсутствии гноя под раной.

Промыв в рану тёплой водой, Ада посыпала рану толчённой ивовой корой и вновь наложила шину. Крепко завязав её в трёх местах с захватом двух суставов, я выпрямился:

— Этаби, твоя рана заживает, но всё равно тебе нельзя шевелиться ещё хотя бы одну Луну. После того как пройдёт месяц, кору дерева можно будет снять, но ещё одну Луну нельзя опираться на ногу или ходить. Если всё так сделаешь, через две Луны будешь ходить.

— Сделаю, — ответил хуррит с недовольной гримасой. Перспектива лежать два месяца ему явно не нравилась, но он понимал, что так необходимо.

— Мы уйдём утром, если весной захочешь найти нас, иди на умирающее солнце, всё время оставляя его по левую от себя сторону. Ты выйдешь к морю, если двинешься вдоль него, обязательно дойдёшь до меня.

— Я запомню, — пообещал Этаби, отвечая на моё рукопожатие, — иди, Арт, тебе надо готовить людей к дороге.

— Утром зайду, — пообещал хурриту, выходя из шатра вслед за Адой. Все сборы я поручил Берди и Ахбухчу, Шулим продолжал заниматься вопросами охраны. Последняя ночь на берегу Терека прошла без приключений. С утра попрощался с Этаби и остальными хурритами. Воины подходили и пряча глаза объясняли, что не могут пойти против решения семьи остаться на этом месте.

— Хурре, приходите в любое время, я буду рад вам, братья!

Мои слова приветствовали громким «Ярасу, Ярасу»!

Уровень воды реально понизился и местами не превышал полуметра. Первыми переправились около десятка воинов, чтобы занять плацдарм на берегу. В этот раз обошлось без проблем: волы спокойно тянули повозки, ощущая малую глубину. Два десятка овец и десяток коз пришлось поместить в повозки, чтобы не рисковать их жизнями.

Когда все семьдесят человек со своими животными и скарбом оказались на противоположном берегу, тронул коня, входя в воду. В груди осталась пустота от расставания с Этаби: слишком много всего мы прошли вместе.

Оказавшись на берегу, оглянулся: практически все хурриты высыпали на берег, провожая «Арта из Русов».

— Хурре! — мой голос услышали: вверх взметнулись кинжалы и мечи, и окрестности реки огласил крик воинственных и бесстрашных воинов.

Местность, что хурриты выбрали, изобиловала живностью. За час, что мы тронулись в путь, дорогу дважды перебежало стадо оленей, а зайцы встречались каждые пять минут. Лес рос небольшими участками, трава в некоторых местах достигала пояса. Шулим отправил пару воинов в разведку, впереди виднелись заросли кустарников. Воины вернулись с тушками зайцев, притороченных к седлу.

— Они даже не убегают, —донёсся до меня голос одного из них, — даже ребёнок может их добыть.

До самого вечера шли без остановок: хорошо отдохнувшие волы бодро тянули повозки. На ночь остановились в зарослях кустарников, которые Саленко определил как шиповник и тёрн. Они образовывали замкнутое пространство с небольшим выходом в восточную сторону.

— Шулим, дозоры за тобой. Ахбухч ты проконтролируй, чтобы животных загнали поглубже и пусть вначале люди наберут воду, только потом дай им попить из родника.

Небольшой родник пробивался прямо из-под земли, тоненькой струйкой убегая на запад.

— Необычно без Этаби, — Ада поёжилась от порыва прохладного ветра, — нас стало так мало.

— В самом начале нас было куда меньше, — напомнил ей обстоятельство попадания в эту эпоху, — но мы прошли расстояние не меньше.

— Я тебя в первые дни ненавидела, — рассмеялась Ада, — но потом поняла, ты лучший вариант из того, что имелся.

— А у меня и варианта не было, — покачал головой с притворной жалостью, — только одна злобная бандеровка оказалась на горизонте.

— Бандеровка, говоришь, покажу тебе бандеровку, — заколошматила по моей груди жена, — я никогда не была его сторонницей.

— Да шучу я, давай накормим малышей, они проснулись и волком смотрят на нас.

Ночь прошла без происшествий, охранять маленький караван оказалось проще: все находились в поле зрения.

Чем дальше мы уходили от реки Терек на север, тем чаще встал встречаться лес. Особенно обрадовался, увидев берёзки, которые скромно притаились рядом с могучими дубами. На четвёртый день снова начались холмы, белоснежные пики кавказского хребта казались совсем близко.

— Придётся взять немного восточнее, — предложил Саленко во время ночного привала. — Вероятно, мы в районе Эльбруса, днём, кажется, даже видел его снежную шапку.

Ирима накрывала на стол, Ада пыталась успокоить близнецов, затеявших драку. Дважды мы пересекали мелководные речушки, где глубина не доходила даже до колена.

Археолог оказался прав: утром я отчётливо увидел двуглавую гору слева от себя. Казалось, что до горы всего пара десятков километров, но это ощущение могло быть обманчиво. После полудня холмистая местность стала сглаживаться: мимо промчалось большое стадо горбоносых ланей, вызывая желание пополнить запасы свежего мяса.

Получив отмашку, Шулим с пятёркой лучников поскакал вслед стаду. Мы медленно продолжили путь на северо-запад, наши следы было невозможно не заметить. Шулим с охотниками догонят нас, когда закончат охоту. Лишь наткнувшись на следы костра у одинокого дерева, вспомнил про испуг стада: животные нас боялись. Это означало, что местность обитаема.

— Останавливаемся, будем ждать своих, — Берди передал приказ по цепочке. Волы, обрадованные привалом, сразу начали щипать травку. Ахбухч вместе с двумя пастухами замыкал шествие, контролируя оставшийся скот.

— Берди, вышли разведчиков на тот холм, — в километре виднелся холм, увенчанный кустарниками.

— Почему стоим, до вечера ведь далеко, — высунулась Ада из повозки.

— Здесь люди, подождём пока Шулим нагонит нас, — указал на остатки костра, возле которого валялись обугленные кости животных. Тщательный осмотр места ничего не дал: люди здесь побывали давно, даже трава начала пробиваться сквозь золу костра.

Охотники появились через полтора часа с двумя тушами, которых Саленко определил как сайгаков.

— Я думал, что они только в Азии водятся, — археолог, словно не веря своим глазам, щупал горбинку на носу сайгака. — Видимо расселение людей в этой части Европы их заставило мигрировать в Азию, или их просто истребили.

— Не видел людей, следов тоже не заметил, — ответил Шулим на мой вопрос.

— Удвой сегодня дозоры, неизвестно что за люди здесь живут.

— Может мне взять воинов и поискать следы? — предложил Шулим, готовый сразу отправиться в путь.

— Не надо, я не думаю, что кто-нибудь рискнёт напасть на нас, но дозоры всё равно удвой.

. Разведчики на холме не увидели ничего подозрительного — примерно в паре километров темнел большой лес, решил не идти через него в сумерках. На ночь решил остаться здесь, передвинув караван к подножью холма.

Ночь выдалась звёздной, до нас несколько раз долетал волчий вой, словно предупреждая, что у этой земли есть хозяева.

Лес пришлось огибать с правой стороны: слишком густо росли деревья. Около трёх часов мы огибали эту преграду, прежде чем снова вернулись на свой маршрут. Шулим постоянно высылал вперёд разведку, я уже начал забывать про костёр, когда разведчик вернулся с человеческим черепом в руках.

— Где ты его нашёл?

— Там, — воин махнул рукой на север, — там у холма есть деревья, там есть ещё.

Черепов мы нашли два, хотя количество костей было больше. Похоже, в этом месте произошла бойня: второй череп имел дырку в затылочной области, а пара костей предплечья были сломаны. Не знаю, были это пожизненные повреждения или нет, но скелеты лежали в неестественных позах. Смерть этих людей не была от старости, и их, скорее всего, застигли врасплох.

— Они спали, когда на них напали, — резюмировал Шулим после детального осмотра места происшествия.

— Как давно это было?

— Давно, — хуррит показал траву, проросшую между костей скелета, — год или два назад. Из одежды на трупах сохранились обрывки шкур, сами черепа вполне напоминали обычные. Не было огромных надбровных дуг или мощных челюстей. Так мог выглядеть труп хуррита, хетта или представителя любого другого народа.

На восьмой день ночной дозор поднял тревогу: вдалеке в степи виднелся огонёк. Более того, огонь перемещался, описывая замысловатую траекторию.

— Нет, — осадил Шулима, порывавшегося скакать в разведку. — Сейчас ночь, мы эти места не знаем. Утром проверим, что за огонь бегал по степи.

Но утром проверить не удалось, но наткнулись на интересную находку. Примерно в пятистах метрах от нашей ночёвки, на воткнутой в землю палке висел человеческий череп.

— Это послание от аборигенов, — озвучил мои мысли Саленко, — нам говорят, что здесь пришлым не рады.

— Думаю это граница их земель и это предупреждение не пересекать её?

— Может, и так, — согласился археолог.

— Шулим, всем быть готовым к бою. Пусть разведчики едут впереди, выбирая маршрут подальше от кустов, деревьев и высокой травы.

Неважно, кто оставил нам череп, и что хотел этим сказать. Я не собирался сворачивать с намеченной цели, даже если придётся пройти по трупам аборигенов. Целый день мы шли вперёд, соблюдая предосторожности. Лишь перед самым привалом наткнулись на такой же знак: череп, привязанный полосками шкуры к палке.

— Это было предупреждение, они расставили их по периметру своих владений, — уверенно заявил археолог. — такое практикуется многими племенами Южной Америки или в Папуа Новой Гвинее.

— Наплевать, Шулим, организуй дозоры. Ещё пара дней, и мы у цели, — я нутром чувствовал приближение к великой реке Дон, где организую первое русское поселение. Не мог объяснить своих ощущений, но каждой клеткой своего тела ощущал что-то родное и близкое, смотря на северо-запад.