Хроники новуса

Глава 32

К тому времени, как пары сменились уже раз десять, я понял, что новусы хоть и обучались фехтованию прежде, да только против палки я мог выстоять. Конечно, если дать им в руки меч, меня вмиг изрубят на куски. Слишком часто я пропускал удары, слишком поздно догадывался, как остановить вражескую атаку, путался в ногах и руках, торопился или отставал. Главное, что я получил от сегодняшнего урока, так это уверенность, что рано или поздно я сравняюсь с благородными. Лишь бы мечи нам дали нескоро, лучше через полгода или год.

С очередной сменой передо мной очутился брат Фалдос. Я почти даже не испугался, пообвыкся с другими новусами.

— Что, псина? Возомнил себя равным? Покажи, чему научился! — сказал он с ухмылкой.

Я поднял палку, чтобы провести первый удар, которому научил брат Арнос, шагнул вперед… Бах! Фалдос как-то неуклюже попытался увернуться, выронил оружие и упал на колено. Тут же подскочил обратно, взревел:

— Теперь мой черед!

Он широко замахнулся, и я, гордясь выучкой, защитился и даже шагнул, как надо. Палка противника с треском обрушилась на мою, переломилась посередине, Фалдос резко ткнул обломком мне в ногу и отпрянул назад. А обломок так и остался торчать в моем бедре. Я стоял в растерянности, не зная, что делать, даже свою палку не выронил.

— Радуйся, что ударил не в глаз! — снова ухмыльнулся Фалдос.

— Стой! — рявкнул брат Арнос. — Быстро убрали палки и встали возле стены.

Новусы не видели наш бой с Фалдосом и потому не понимали, что случилось. Они послушно побросали палки в кучу, выстроились, где было сказано, и лишь тогда увидели торчащую из моей ноги деревяшку и кровь, что пачкала чистые полы оружейной.

— Я же сказал, что это не бой, а обучение! Зачем ты ранил его?

— Это вышло случайно, — пожал плечами Фалдос. — Палка переломилась, а я не сразу заметил и ударил… Прошу меня извинить, брат Арнос.

Адептус скрипнул зубами.

— Вы все — вон! Сидеть в кельях вплоть до обеда! Ты, — глянул он на меня, — пойдешь со мной.

Арнос выждал, пока новусы уйдут из оружейной. Кровь всё стекала и стекала вниз, пачкая штаны и заливая башмак. Теперь я боль чувствовал хорошо, и с каждым вздохом она всё сильнее вкручивалась в плоть и кости. Стоять я мог, лишь оперевшись на палку, как на клюку.

Брат адептус подошел, рывком вытащил обломок, подхватил меня под плечо и повел к двери на другой стороне оружейной. Я покосился на раненую ногу, но там, хвала древу Сфирры, из-за крови и обрывков ткани ничего не было видно — просто кровавое пятно.

— Меня теперь выгонят из культа? — спросил я.

— Нет, — отрывисто сказал Арнос. — Раны тут — обычное дело. Не думал, что так рано начнется.

— А за порчу штанов накажут?

— Нет. Но и его тоже.

— Это было неслучайно. Он нарочно упал, чтобы надломить палку.

— В другой раз гляди получше! Если палка треснула, ее положено менять.

И снова эти бесконечные коридоры с наглухо закрытыми дверями, внезапно убегающими вверх или вниз лестницами и неожиданными развилками. Арнос втащил меня по одной из таких лестниц на несколько десятков ступеней вверх и втолкнул в какую-то дверь.

В нос ударила резкая смесь незнакомых запахов: кислый, горький, травяной, смолистый, вонь раскаленного железа и горящего угля… А уж потом я разглядел две широкие лавки, почти потухшие масляные лампы на стенах, длинный стол, что разделял комнату на две половины. Дальняя полностью скрывалась в тенях, свет от ламп туда не доходил.

— Сядь сюда и молчи! — велел брат Арнос и крикнул погромче: — Брат Гримар! Брат Гримар!

— Кто-то умирает? — донесся приглушенный голос из полумрака.

— Нет.

— Тогда жди!

Я сидел и прислушивался к раненой ноге, брат Арнос ходил туда-сюда по комнате и еле слышно бранился, причем чаще там звучало имя Гримара, чем Фалдоса.

Когда кровь перестала течь и уже начала покрываться тонкой коркой, скрипнула дверь, и из темноты вышел тот самый брат Гримар. Я бы назвал его, скорее, дедом Гримаром, летами он как раз годился мне в деды. Неужто он тоже новус или адептус? С виду и не скажешь! Просто потрепанный мужик с обвисшим брюшком, разве что лысый. Лицо его было морщинистым, лоб весь в складках, а голова гладкой и ровной вплоть до самой макушки. К тому же его кожу покрывали неприятные пятна, с ярко-красной окаёмочкой, будто у него какая-то мерзкая хворь. У нас в деревне бы от такого шарахнулись и дальше порога не пустили б.

— Что тут? Ногу подвернул или живот скрутило? — глухо откашлявшись, спросил он.

— Нет, деревяшкой проткнули, — ответил брат Арнос.

— Ну, снимай штаны, брат новус.

Я стянул портки. Брат Гримар сощурил глаз, глянул на рану, но за запекшейся кровью там вряд ли что можно было разглядеть.

— Малец, подлей масла в лампы, темно что-то! И воды принеси.

Я было дернулся, но Арнос надавил на плечо:

— Сиди, это мне сказано.

Когда фитили разгорелись поярче, я разглядел на другой половине комнаты еще одну дверь, откуда Арнос принес масло для ламп и кувшин воды с чистой тряпицей. Брат Гримар плеснул мне на ногу и резко протер рану, я аж зашипел от вновь вспыхнувшей боли.

— Ага. Вижу, что деревяшкой. Вон, занозы остались. Как лечить: быстро или мягко?

— Быстро! — ответил брат Арнос. — Ему никак нельзя отставать.

— Так быстро это и есть отстать. Тебе ли не знать, малец?

Брат Гримар ненадолго отлучился в соседнюю комнату и вернулся с крохотными шипцами и бутылочкой из красного стекла, затем присел возле меня, вытащил из рукава круглое стеклышко, приложил к глазу, ловко зажал его одной бровью и принялся вытаскивать еле заметные занозы из раны.

— Что, Тирос одумался? Начал-таки брать простой люд? — спросил лекарь.

— Нет, этот чудом прошел. Не слыхал разве? Командор пожалел денег крысолову и расплатился печатью, а тот отдал ее первому попавшемся мальчишке.

— Хе-хе-хе, командор — он ведь из торговой братии?

— Оттуда.

— Свезло ему, что в культ попал, иначе быстро бы прогорел. Это надо же! Вместо денег печать подсунуть. Тирос, поди, в ярости был!

— Для того и взял мальчишку. Чтоб наказать командора.

— А ты его, значит, пригрел по старой памяти. Зря. Сам знаешь, Лурик не стерпит.

— Уже, но мальчишка, как видишь, жив пока.

Брат Гримар выпрямился, вынул стеклышко из глаза и отдал бутылочку Арносу.

— Ну, дальше сам. Не люблю я всех этих криков.

Потом перевел взгляд на меня:

— А ты, малец, запомни дорогу сюда, не раз еще пригодится. А лучше никогда не приходи, лечение — оно ведь незадаром идет.

Закрывая за собой дверь, Гримар обернулся и бросил напоследок:

— Арнос, смотри не ошибись, он ведь тебя не простит. Столько лет держался, так стоит ли ради одного мальчишки…

Я слушал их разговор внимательно, только мало что разобрал. Тирос — это вроде магистр культа, а Лурик, судя по всему, командор, причем тоже не из благородных, всего лишь торговец.

— Сейчас будет больно, но ты потерпи и постарайся не кричать. Брат Гримар не любит этого, — сказал Арнос и вылил бутылочку прямо на рану.

Я вцепился руками в край скамьи, сжал зубы и приготовился к боли. Поначалу ничего такого не было, просто в ране поднялась розоватая пена, и там жутко зачесалось. Боль пришла чуть погодя, постепенно усиливаясь. Впрочем, терпеть было можно.

— А брат Гримар… — сквозь зубы спросил я.

— Он sapiens, мудрец. И при том алхимик.

— Алхимик? Что это?

Разговоры помогали отвлечься от боли и от зуда.

— Брат Гримар у нас тут вроде травницы в деревне, только лечит не ромашкой и чистотелом, а особыми зельями и микстурами, которые сам же и варит. Видел пятна? Это у него какое-то хитрое варево вскипело и расплескалось. Хотя алхимик не только для лечения нужен. У нас тут три сильных алхимика. Брат Гримар изучает человеческое тело, хочет сделать такое зелье, чтоб все хвори лечило. Брат Хельдис работает с рудами, камнями, солями, мечтает выковать самый твердый и прочный металл, чтобы меч из того металла мог разрубить всё на свете. Есть еще брат Норик, он тоже хороший алхимик.

— Все алхимики — сапиенсы?

— А иначе никак. Только sapiens могут выпускать свою силу наружу и смешивать ее с зельями или рудами.

Боль начала стихать, а зуд всё никак не проходил.

— Почему брат Гримар сказал, что лечение незадаром? Я должен заплатить ему? Сколько?

Брат Арнос вздохнул:

— До алхимии вы еще нескоро доберетесь. Что ж, придется рассказать. Помнишь, что сила ядра сейчас бродит внутри тебя? Без усилий и терпения она попросту растратится безо всякой пользы?

Я кивнул.

— Зелье, что брат Гримар тебе дал, забирает часть той силы и направляет ее на рану. Скоро увидишь, там ни следа не останется, взамен сила ядра иссякнет скорее, чем у остальных. Одна рана — еще ничего, но если часто так лечиться…

— А если такое зелье дать обычному человеку, не новусу?

— Верно мыслишь! С того не будет никакого толку.

Мы замолчали. Деревянная скамья холодила мой зад, да и ноги начали немногу стыть.

— Брат Арнос, а правду говорят, что ты не из благородных?

Он криво улыбнулся:

— Спрашиваешь, как я сюда попал? Совсем не так, как ты. Я родился в замке, только моим отцом был не дворянин, а конюший. Еще в малолетстве меня приставили ко второму сыну господина, чтоб я за ним приглядывал, играл, помогал. Что-то вроде говорящей собаки. Мы вместе ходили на уроки фехтования, где он радостно колотил меня палкой, вместе учились грамоте, а когда господин понял, что его сын не пригоден ни в хозяйстве, ни в военном деле, так вместе отправились в культ. Господин немало заплатил, чтобы меня приняли сюда, только он не знал, что в первую же неделю нас рассадят по разным кельям. Если б мы были вместе, я бы заставил его выучить verbum. Словом, из кельи вышел я один. Сын господина по своему обыкновению всё пропустил мимо ушей и не пережил ту ночь. Выгнать из культа меня не могли, новусом-то я уже стал, но без покровителя я оказался никому ненужным, и благородные господа решили повеселиться за мой счет.

Именно это происходило нынче со мной.

— А как ты сладил с ними?

— Спустя полгода меня взял под свою опеку брат Лурик, тогда обычный адептус, а ныне командор культа. Он тоже не из благородных, и к нему никто другой бы не пошел. — Брат Арнос остро глянул на меня и сказал: — Только ты лишнего не надумай. У меня недругов в культе не было, братья новусы не в счет. Я слишком многим обязан командору. И если командор отдаст приказ, я его выполню!

— Тогда почему ты мне помогаешь?

Брат Арнос отвернулся:

— Проверь рану. Должна была уже зажить.

Заслушавшись, я и позабыл о ней. Стер засохшую пену и увидел гладкую кожу, будто ничего и не было, разве что волосы в том месте пока не отросли, просто гладкое круглое пятно. Я поспешно натянул штаны. Эх, дырка осталась. Может, слуги сумеют зашить так, чтоб не видно было.

— Иди сразу в трапезную. Обед уж скоро!

— Благодарю, брат Арнос!

И когда я уже подошел к двери, услыхал за спиной:

— Помогаю, потому что пока приказа нет.

В трапезную я пришел первым. Не желая вновь сталкиваться с Фалдосом, я приоткрыл дальнуюю дверь, ту, что вела к кухне, и крикнул:

— Подавайте есть!

Через несколько вдохов вбежал поспешно слуга, увидел меня и попятился. Это был тот самый парень, который сегодня утром видел меня на кухне в слезах над горой резаного лука.

— Тащи похлебку да поживее! — велел я.

Он кивнул и исчез, вскоре вернулся с миской супа и кувшином сладкого отвара. Я сразу набросился на еду, как раз успел до прихода братьев новусов.

— Снова ты! — воскликнул Фалдос. — Снова забыл свое место? Мало тебе досталось?

Он сплюнул и тихо, но слышно сказал своему прихвостню:

— Ненавижу тупых собак. Бьешь их, бьешь, а они всё никак не могут понять, чего от них хотят.

Наверное, я мог бы прорваться в свою келью, но после долгой тренировки и лечения одной похлебки будет мало. Не каждый же день бегать по утрам на кухню и есть пустую холодную кашу?

А котел с мясом всё никак не несли…

Я встал со скамьи:

— Здесь нет ни палок, ни мечей, а на кулаках я сильнее!

— Оно и понятно, привык грызться за отбросы. Но, глянь, ты совсем один!

Где же долгоровы слуги с котлом?

И я снова отступил: обошел стол с другой стороны и вернулся в келью голодным.

Так больше продолжаться не может. Я должен что-то придумать.