Хозяйка Монстрвилля. Чудовищная уборка

Запись 6. Очень грязная история

Разбудили меня вопли все тех же соседей, только уже ближе к обеду.

И на сей раз орали они не на меня, а друг на друга. И даже пытались подраться.

Ссора темпераментных супругов происходила на стоянке, прямо под окнами.

В выражениях они не стеснялись.

— Кобелина драный! — орала соседка, рыдая, нервно почесываясь и размахивая сумочкой. — Похотливый потаскун!

Она пыталась перекинуть ее на ремешке через капот их машины и треснуть супруга по голове.

Но у нее не выходило.

Молчаливый и хмурый сосед усаживался на водительское сидение и огрызался сквозь сжатые зубы.

Оба они — и жена, и муж, — были покрыты какой-то странной красной сыпью, отчетливо видной даже мне, из окна квартиры со второго этажа.

У нее красными пятнами горели коленки и выше. Пятна покрывали ноги, все больше концентрировались и таинственно исчезали под юбкой.

У мужа были распухшие и красные лодыжки. Без носков.

Он яростно их поскреб, прежде чем усесться в машину.

Словно их искусали клопы.

Только откуда клопы у нас в доме?!

Притом в таком количестве, чтоб сожрать эту сладкую парочку почти целиком?!

— Знаю я эти твои ночные смены! — меж тем не унималась соседка. — Принес домой заразу!

И она снова долбанула сумочкой по капоту машины, стараясь уязвить супруга.

А, вот так уже яснее.

Видимо, они оба чем-то заболели.

И соседка винит мужа в этом.

— Скунс!

Она изо всех сил почесала колени, чуть не плача.

Порывалась и почесать выше, между ляжек.

Приседала, прячась от любопытных взглядов, и принималась яростно, с наслаждением, себя драть ногтями.

Но, видимо, облегчения это не приносило.

Сосед же мужественно терпел.

Но, видимо, зуд был настолько невыносим, что он нет-нет, да срывался.

И драл свои ноги с особым остервенением.

— Да чего ты орешь, — огрызался он. — Это аллергия!

— Аллергия только на заднице? — соседка яростно и язвительно расхохоталась. — У обоих?! Это ты наблудил! Ты заразился! И меня заразил! Чесоточный потаскун!

Следом за ругающимися родителями во двор уныло выползла их дочь.

Злосчастную склеенную суперклеем прядь — а она была огромная, на половину лба, — видимо, пришлось остричь, и девчонка склоняла голову как можно ниже, глубже надвинув на лоб кепку.

Но злопыхатели-мальчишки, завидев ее, разразились свистом и улюлюканьем.

— Плешивая! — орали они в совершеннейшем восторге. — Плешивая-а-а! Тебя моль побила?! Стригущий лишай?! Заразная, фу!

Видимо, креативную стрижку девчонки они раньше уже видели.

И эта стрижка давала богатую почву для злых острот.

Соседка разразилась на них лающей руганью, и мальчишки с хохотом удрали.

Девчонка заныла.

Не заплакала, не заревела — заныла, сквасив мордашку и некрасиво распялив мокрый рот.

Мне даже жалко ее стало.

Запыхавшаяся, издерганная, покрытая волдырями взопревшая мать только всплеснула руками.

— Господи-и-и, — проскулила она со слезой в голосе. — За что нам это?!

— Ну, как тебе сказать, — философски пробормотала я, наблюдая, как горе-семейство усаживается в автомобиль и поспешно укатывает прочь.

Видимо, в больничку. Лечить свои прыщи.

— Прогневили вы Вселенную, видимо.

Им было совершенно не до меня.

Они даже забыли о том, что меня надо наказать за то, что я отдубасила их дочь.

И не смотрели в сторону моих окон, занятые своей внезапно нахлынувшей болезнью.

Какое облегчение!

— Интересно, кто их погрыз?! Надеюсь, не клопы?! Не хотелось бы, чтоб эти насекомые распространились по дому…

Кто погрыз соседей, мне стало ясно, когда я в супермаркете расплачивалась за тыкву.

И нет, я не собиралась снова в Монстрвилль, хоть и заработала хорошо.

Рассудив здраво, я решила, что мне тоже можно слиться с этих странных соревнований.

Все-таки, моя психика здорово пострадала от столкновения с… Монстрвиллем.

Я подумала — мне достаточно чудес и волшебства. И ничто не заставит меня вернуться туда!

Но Монстрвилль и не думал меня отпускать.

Ближе к вечеру в дверь снова кто-то тихонько, подленько, но очень опасно и остро заскребся.

Я подумала — это оплешивевшая девчонка доделывает свою вчерашнюю гадость.

С воплем рванула я к дверям, распахнула их, и…

Ничего.

И никого.

Подъезд темен и пуст.

При моем появлении зажегся свет, а на пол веером снова посыпались рекламные буклеты.

И буклеты о Монстрвилле — в том числе.

— Нет, нет, нет, нет! — застонала я.

Я не хотела его читать, честно!

Но руки сами потянулись, потому что на первой странице был изображен огромный розовый бриллиант невероятной красоты!

— «Прекрасная уборка, дорогие участницы! — прочла я. — Впервые за много лет убрано так много и так тщательно! И потому, чтобы поддержать участницу, которая особенно старалась, мы решили к главному призу — дому, — добавить этот прекрасный бриллиант, «Сердце принца». Та, что так блестяще убралась, отыщет этот камень. Даже если не выиграет дом! Когда? А вот это нам предстоит узнать!»

— Бриллиант!

Розовый камень на картинке возлежал на головах трех кошек, сидящих хвост к хвосту.

Маленькая такая статуэтка.

Три черных египетских кошки в золотых украшениях.

И на них прекрасный розовый камень…

— Зар-раза, — выдохнула я. — Сколько ж он может стоить?!

Камень выглядел огромным.

Ну, почти с кулак величиной.

— Я не только ремонт могу сделать, если его найду, — лихорадочно соображала я. — Но и вообще новый дом купить!

На глаза мне еще пара буклетов попалась, прямиком из Монстрвилля.

«Ювелирная лавка братьев Справут! — гласил один из них. — Самые честные ювелирные услуги! Оценка, распил, продажа и покупка! Огранка и оправа!»

«Лавка нужных вещей! — гласил второй. — Новейшие Тыкводжеки и мощные метлы с турбонаддувом! Пена с персиковым ароматом — здесь!»

Я в отчаянии опустила руки.

— И вовсе не обязательно, — дрожащим голосом проговорила я, — что бриллиант обнаружится в моем доме! И вовсе не обязательно, что именно я та самая, которая убралась лучше всех!

Ну, действительно. Может, это блондинка расстаралась? Она же выигрывала какие-то призы. Сама признавалась. Значит, профи в этом деле.

Но снова дееспособно соображать я смогла лишь на кассе в супермаркете.

Когда в отчаянии и надежде оплачивала огромную смелую тыквищу килограмм на пятнадцать весом…

Я вспомнила, что старую, набитую битком призраками тараканов, оставила у дверей. Но ни ее, ни пакета из-под нее не обнаружила.

Значит, кто-то ее умыкнул.

И, вероятнее всего, злобный сосед.

И зуд его — котище же предупреждал, что призраки тараканов сильно кусаются!

Выходит, этот недалекий товарищ сам, своими руками, принес домой чудовищных призраков, которые теперь ему житься не дадут!

— Ну, дела-а-а, — протянула я испуганно.

А что, если тараканы расползутся по всему дому?!

И ко мне заползут?!

Соседа мне жаль не было. Пусть бы его тараканы грызли сильнее, раз он такой дурак! Кто ему разрешил брать чужие вещи, пусть даже и копеечную тыкву?!

За свой поступок он вполне заслуживал хорошего тараканьего угрызения.

Но вот то, что эти твари могли расплодиться — вот это по-настоящему пугало.

— Ой-ой-ой, — прошептала я в ужасе. — Теперь-то мне точно надо в Монстрвилль! Узнать, как вывести этих тараканов!

В карете Очень Чистого Экспресса мои вчерашние коллеги уставились на меня и на мою огромную тыкву с ненавистью и с подозрением.

— Новый Тыкводжек?! — вскричала блондинка язвительно. Словно уличала меня в чем-то нехорошем. — Зачем это?! А старого куда дела?!

Она все еще дулась из-за того, что ей вчера не удалось найти никаких сокровищ.

И подозревала в своей неудаче меня. Поэтому и хотела уличить меня… вы хорошей уборке.

И, вероятно, поколотить.

К таким допросам я была отчасти готова.

Уже немного понимала, что из себя представляют мои нечаянные товарки.

У них самих-то пылеглоты были вчерашние.

Девицы их почти не использовали, видимо.

Да и привидения тараканов в них не засасывали. Значит, и избавляться от пылеглотов нужды не было.

— Сосед утащил моего Тыкводжека, — уныло ответила я. — Пришлось в магазине взять новый.

— Украл? — недоверчиво переспросила блондинка.

В похищение пылесосящей тыквы она не верила.

Пришлось выкручиваться.

Я уныло кивнула.

— Забыла его на коврике, у входной двери, — пояснила я. — Утром вышла, а его уже нет! Даже подумать не могла, что он кому-то мог понадобиться…

Тащить новый Тыкводжек было ужасно тяжело.

В нем весу было почти пуд.

Да еще термос с бутербродами.

Да Бобка на поводке.

Еще и Экспресс пришлось нагонять почти бегом, потому что я провозилась с этой треклятой тыквой и чуток опоздала.

Я была измучена, запыхалась, пакет больно врезался в мои пальцы.

Так что роль несчастной неудачницы-растяпы мне удалась на ура.

— Разбил! — вдруг гавкнул Бобка отчетливо. — Ногой! Я слышал!

Видимо, животные относились к существам, которые врать не умеют.

Потому что Бобке блондинка тотчас поверила. Перестала дуться. И ее язвительный гнев сменился удивлением.

— Зачем? — поразилась она.

— А-а-а, — протянула я понимающе. И изо всех сил сделала вид, что все в порядке, хотя по моей спине табун мурашек промчался. — Разбил сосед… Так мы с ним не в ладах. Он все пытается обидеть меня. Вот, значит, напакостил. Мне и пришлось покупать новый Тыкводжек.

Сосед под моей дверью выпустил на волю тараканов!

От ужаса хотелось выть.

Мне казалось, что эти дохлые твари так и сидят вокруг моей квартиры, перемигиваясь и хихикая.

И кто знает, скольким из них посчастливилось проскользнуть в мой дом!

— Вот же козел, — совершенно искренне ругнулась одна из девиц.

— Такие траты из-за него, — посочувствовала мне другая. — Тыкводжека покупать на свои деньги пришлось! А могла б до конца уборки казенным пользоваться!

Блондинка меж тем бесцеремонно ухватила мой огромный мешок и заглянула в него.

От увиденного ее лицо просто позеленело.

— Тыкводжек 050?! — вскричала она. — Не жирно ли?! На какие шиши ты его купила?! Поскромнее не могла взять?!

Сразу стало ясно, почему она злится.

Видимо, эта модель пылеглота обязательно будет убирать лучше.

И ей, блондинке, придется здорово постараться, чтоб обойти меня в уборке и найти хоть одну крошечную монетку в награду за свои труды.

— Пришлось потратиться. Последние деньги отдала! Были только такие, — развела я руками, все еще притворяясь глупой неудачницей. — Ну, и еще больше. Но тыкву побольше весом я уже не подниму. Так что пришлось взять этот.

Блондинка брезгливо оттолкнула мой мешок, словно он был грязным.

И уселась, вжавшись в сидение, недоверчиво и зло глядя на меня.

— Да, дорого тебе встанет эта уборка, если сосед будет портить твои инструменты, — сквозь зубы процедила она.

В глазах ее я явственно читала, что она не верит мне ни на грош.

А еще она мне яростно завидовала.

Потому что сейчас она не произнесла ни звука насчет качества моего Тыкводжека.

Значит, ее Тыкводжек моему уступал, и сильно…

И сокровищ ей не видать, как своих ушей.

Впрочем, скорее всего она успокаивала себя тем, что новой моделью пылеглота я пользоваться не смогу.

А значит, много и не наубираю.

— Так потратиться из-за него! Я бы этому козлу тоже гадость устроила, — подхватила другая девушка. — За разбитого Тыкводжека я б поквиталась! Принесла бы из Монстрвилля и подбросила ему какую-нибудь тварь попротивнее!

— К… какую еще тварь? — пролепетала я испуганно.

Спасибо за совет, но я уже.

И тварей я принесла достаточно много!

— Да хоть бы летучую мышь, — хмыкнула девушка. — Или помидорных слизней. А может, крысу подвальную! Или вот дохлого таракана. Их тут тьма, в этих старых домах.

— Дохлого таракана? — навострила уши я. — Что за тварь такая загадочная? Он-то чем может насолить соседу, раз дохлый?

— Искусает его! — хищно выкрикнула блондинка.

— Испортит все вещи! — злорадно подхватила ее подружка.

— Нагадит по углам! — заключила третья. — Это же не просто дохлый таракан, это призрак. Мерзкая тварь!

— Один таракан такое может сделать? — притворно ужаснулась я.

— Да он кого хочешь со свету сживет, грязнолапый, — хихикнула советчица. — Через неделю твой сосед волком взвоет, если вообще из дома не сбежит. Ну что, раздобыть тебе такого? Я могу. За отдельную плату. Принесу в клетке.

— Не-не-не, — закрутила я головой. — Денег нет. Да и если он ко мне приползет?!

— Не приползет, — усмехнулась блондинка.

— Если не коснешься его, не приползет. Он кусает только того, кто потрогает его, или освободит из ловушки, — вставила вторая. — И станет его хозяином. Ну, и всех обитателей его дома. Семью, котов, собак.

— Даже крыс и попугаев! — в восторге выкрикнула блондинка.

— И за порог дома нового хозяина таракан вылезти не может, — заключила третья, страшно ухмыляясь и зловеще сверкая глазами. — Связан с хозяином навеки! Подбросишь клетку под двери этому соседу, он на нее наступит — крак! — разломает, и готово. Таракан его искусает тотчас.

— Ужас какой! — вполне искренне ужаснулась я. — А избавиться от него как?!

— Это уж твой сосед пусть голову ломает, как избавиться от напасти, — небрежно ответила блондинка. — Его заботы.

Я тайком перевела дух.

Ну, хоть ко мне эта нечисть не переберется…

И только на месте я поняла, почему блондинка мне не вырвала волосы тотчас же, как только увидела моего нового Тыкводжека.

Холл после вчерашней уборки был какой-то торжественный и тихий.

Пол блестел в ночном свете.

Ковер почти просох и приятно пах травой. В общем, вид у убранного пространства был презентабельный.

— Ну, куда дальше? — пробормотала я, с облегчением сбросив со спины мешок с тыквой.

— Я бы посоветовал убраться на кухне, — черный котище бесшумно вышел из полумрака, доброжелательно щуря глазки. — Там печь, там тепло и пахнет приятно… Однако, здравствуйте.

Бобка гавкнул ему в ответ.

— Там можно варить какао, — продолжил меня соблазнять кот, вертясь под ногами, выгибая спину и ласкаясь. — И не таскать за собой мешок с едой…

— Так может, стоит продолжить убираться в комнатах на втором этаже? — усомнилась я. — Вот хотя б начать с лестницы…

— Лестница сломанная, — ответил хитрый кот. — Ей сначала ступени чинить надо. А кухня вот она, рядом. Она совсем небольшая, — продолжил соблазнять меня он, старясь своей большой меховой головой прободать мне ногу. — Ма-а-аленькая!

— Кухня, так кухня, — вздохнув, согласилась я.

Двери на кухню были заколочены, и я мужественно отломала доски, чтоб попасть туда. А там!..

Нет, кот не соврал, кухня была маленькой.

Но она была грязная вся.

Вы видели, как взрывается таракановая бомба?

Кажется, тут они все и померли разом, как динозавры от удара метеорита…

Коричневыми неряшливыми сушеными ошметками насекомых было заляпано все, равномерно и толстым слоем, до самого потолка. Не было видно ни окон, ни цвета мебели. Только тараканьи останки.

И потолок тоже топорщился тараканьими коричневыми крыльями.

— Фу! — только и смогла сказать я.

— Но ведь комнатка и правда совсем маленькая, — мурлыкал хитрый кот. — Тут дел на полчаса.

Полчаса?!

Я нерешительно поколупала стену пальчиком.

— Нет, полчаса тут ничего не решит…

Если честно, то мне в этой тараканьей усыпальнице не особо хотелось возиться.

Можно не сегодня? Можно я потом как-нибудь уберусь тут?!

— Но у тебя же новый пылеглот! — не унимался кот. — Этому пылеглоту все нипочем! Ты даже и не заметишь, как он высосет всю грязь! Да что грязь — он душу из тела может высосать! Он намного, намного лучше твоего старого пылеглота! А со старым ты вон как ловко отмыла холл!

— В самом деле, чего это я, — пробормотала я пристыженно. — Ну, приступим!

И только выкатив тыкву из пакета, я с ужасом поняла — вместе со старым Тыкводжеком пропали и педали, и шланг!

— Ой-ой-ой, — простонала я в отчаянии, стоя над бесполезной тыквой, как памятник. — Что же делать?!

Вот почему блондинка меня не порвала в клочья!

Она думала, что я схитрила.

Купила пылеглот получше, чтоб выиграть главный приз, но без педалей-то я не смогу им пользоваться!

Бобка бегал вокруг тыквы кругами, обнюхивал и даже попытался погрызть ее. Но и эти меры не смогли тыкву оживить…

— В чем дело? — насторожился кот, глядя, как я нерешительно пытаюсь смести с рыжего тараканьего пола тараканьи трупы обычной метлой.

Метла стояла в углу, старая, жесткая, сухая и корявая.

И подметала она хуже некуда. Только пол царапала.

— Почему ты не включишь Тыкводжек?

— Я потеряла педали, — прошептала я ставленным голосом, глотая слезы и роняя метлу из обессилевших рук.

Это была катастрофа!

Без верного помощника я, конечно, ничего не приберу.

И дом не выиграю.

И бриллиант не найду, и ничего не заработаю. Ни листочка, ни камешка!

И тыкву я купила зря, дура!

Я отбросила метлу, уселась прям на загаженный пол, уткнулась лицом в колени и разрыдалась.

Несчастная и глупая неудачница!

Кот некоторое время сидел молча, глядя на меня огромными янтарными глазищами.

— И это все? — осторожно спросил он, наконец. — Это-то и вся проблема?

— А этого мало? — хлюпнула носом я.

— Но… педали можно купить, — с недоумением ответил кот. — Не понимаю, чего ты плачешь.

— Купить, — передразнила я его.

— Ну, тыкву-то ты купила, — заметил кот.

— Тыквы у нас продаются, — ответила я. — А педали к Тыкводжекам — нет!

— Но они продаются в Монстрвилле! — ответил кот.

— Но у меня нет денег, которые принимают в Монстрвилле, — вздохнула я, отирая слезы.

Кот молча смотрел на меня.

— Ну-у-у, — протянул он задумчиво, — деньги-то как раз не проблема…

— Да? — искренне удивилась я. — А что тогда проблема?

— Перейти через парк, через дорогу и найти лавку, — ответил кот. — И вернуться обратно. Найти в темноте обратную дорогу особенно сложно… к тому же, начинается снег…

— Я! Могу! — гавкнул вдруг Бобка. — Искать! Моя работа!

— Действительно, шерстяной, — обрадовался кот. — Ты-то унюхаешь! Тогда и переживать незачем!

Он поднялся, взмахнул хвостом, и направился в угол.

Там он долго и упорно скреб лапами, пока об плитки пола не зазвенело что-то металлическое.

— Ну, собственно, вот, — сказал кот, прекратив копать.

Я подбежала к нему и увидела на полу, в углу, темный кружок.

Металлический замызганный диск.

Я подобрала его, потерла о полу платья, и он заблестел светлыми желтыми бликами.

— Золотой?! — воскликнула я, рассматривая монету.

— Конечно, — солидно подтвердил кот.

— О-о-о, — благоговейно произнесла я, взвешивая на руке трофей.

Монета была огромная. На половину ладони. И ужасно тяжелая, как стограммовая гиря.

— И рассчитываются прям золотом? — недоверчиво спросила я.

— Разумеется, нет! — рассердился кот. — Я должен еще подсказать, где тебе обменять золото на деньги?!

— Ювелиры! Справут! — гавкнул Бобка.

— Верно, — обрадовалась я. — Там можно обменять золото на деньги!

— Ну-у, — протянул кот задумчиво, — по ту сторону дороги лавка Справутов должна отыскаться сразу. На ней большая вывеска.

— Тогда скорее в дорогу! — воскликнула я. — Чего ж мы ждем?!

Я замоталась в шаль. Увязала в узелок тяжелую монету.

Во дворе, у крыльца, отыскала почти новенькую тачку.

— Это зачем? — удивился кот.

— Если много денег наменяю, то куплю вам корма, — ответила я, оглядев любопытные морды провожающих меня котов. — Ну, и педали куда я положу? У меня ни сумки, ни крепкого мешка.

— Ну да, — согласился кот. — Логично. Что ж, удачи вам.

И мы с Бобкой ринулись через парк, к дороге, за которой приветливыми огнями фонарей сверкал Монствилль.

Парк был небольшой. Я пересекла его за десять минут.

И за эти же десять минут повалил такой густой снег, что ничего не было видно впереди. Даже огней.

Стало тихо и светло. Но абсолютно незнакомо. И я даже запаниковала, а туда ли я иду.

Небо из черного стало серым то снеговых туч. Деревья согнулись под тяжестью нападавшего снега.

Тачка моя колесами чертила на снегу черную колею, но снег почти сразу ее засыпал, и как добираться обратно я не знала.

Я лишь старалась идти меж сосен прямо, никуда не сворачивая.

А Бобка уверенно несся вперед, иногда останавливаясь под деревьями и поднимая лапку, чтоб пометить ствол.

Эти десять минут в тишине, метели и в одиночестве показались вечностью.

Но вот мы набрели в ложбинку, за которой был пригорок, поросший заснеженными кленами. А за ним — дорога! И яркие фонари города!

— Ура, выбрались! — радостно выдохнула я.

Мы взобрались на пригорок, уверенно перешли через дорогу, и оказались на оживленной улице Монстрвилля.

— Вот это да! — ахнула я, раскрыв рот и остановившись. И тачку свою бросила от изумления!

Несмотря на поздний час, городок гудел.

Блестели золотым светом стеклянные витрины, рекламные вывески светились разноцветными огоньками.

Горели фонари — намного более яркие, чем в доме, который я убирала.

А по улицам разгуливали ведьмы!

Юные, с горящими зелеными глазами! С роскошными пышными волосами

В широкополых шляпах и в полосатых чулках!

В длинных плащах — и в коротеньких юбочках под ними!

В крепких ботинках и в красивых сапожках!

А некоторые с визгом пролетали на метлах над моей головой!

Что чувствует человек, очутившийся в сказке?

Невероятный шок.

В этой развеселой толпе, спешащей по своим ночным делам, я была абсолютно лишняя и чуждая.

И все же я была тут!

— Справут! — гавкнул Бобка, выводя меня из ступора. — Лавка! Здесь!

И он снова тявкнул на большую, сверкающую золотом вывеску над светящейся витриной.

— О-о-о, ты и читать умеешь? — изумилась я.

Бобка вместо ответа чихнул.

Снег налип на его черную шерсть, и песик был похож на снеговика.

— Пойдем скорее, пока тебя совершенно не замело, — сказала я, взявшись за ручки тачки.

Мы подрулили к красивому крыльцу. Я отряхнулась, как могла, поснимала с Бобки комья налипшего снега, и мы вошли в ювелирную лавку Справутов.

За стеклянным прилавком, на котором сверкали золотые украшения и безделушки, меня радостно приветствовал сам хозяин, Справут.

Ну, как — радостно…

Рот, конечно, у него был от уха до уха.

Но только потому, что он был… лягушкой.

Огромной человекообразной лягушкой, наряженной в костюм-тройку, с колпаком из резных серо-зеленых листьев на голове.

Колпак поблескивал золотыми звездами, как у заправского звездочета.

Справут смотрел своими лягушиными глазами куда угодно, в разные стороны, только не на меня.

— Доброй ночи, милая барышня, — проскрипел Справут весьма любезно. — О, какая милая у вас собачка!

— Гав! — сказал Бобка вежливо.

— Чем могу помочь? Желаете приобрести колечко? Может быть, сережки по сходной цене?

— Нет, — ответила я. — Желаю продать золото.

— Золото? — удивился Справут.

— Да, старинную монету, — ответила я.

— Любопытно, — Справут почесал зеленой глянцевой лапой подбородок. — А можно взглянуть?

Я достала узелок с монеткой и выложила ее на прилавок.

Глаза Справута съехались к его лягушинному носу.

Своими влажными трехпалыми лапами он осторожно, словно монета была из тончайшего фарфора, взял золото и поднес к своему лицу.

— Это что, — произнес он, — это вы здесь взяли?

— Ну да, — храбрясь, ответила я. — Мне сказали — при уборке можно брать все, что угодно. Золото, камешки…

— Это да, — произнес Справут. В голосе его послышалось странное ликование. — Найденное золото принадлежит вам. Несомненно. Но почему вы не унесли его домой, почему решили продать здесь?

— Мне нужны деньги, — ответила я честно. — Чтоб купить педали для Тыкводжека и продолжить уборку. А еще накормить котов.

— Накормить котов, — повторил Справут с ликованием и откинулся назад, чтобы получше меня рассмотреть. — Что ж, вы пришли по адресу!

Далее Справут ловко достал стеклянный стаканчик и не менее ловко налил туда некой голубоватой жидкости. Щипчиками поместил туда монету, и жидкость вскипела.

Черный налет мигом сполз с золота, превратился в грязную пену.

— Так-с, так-с, — квакал Справут удовлетворенно, вынимая чистую и блестящую монету из раствора. — Теперь мы ее взвесим и оценим!

Он обтер монету об специальную тряпочку, аккуратно сложенную на его конторке.

Плюхнул ее пинцетиком на старинные гирьевые весы с блестящими латунными чашками и поставил на другую чашу весов гирьку.

Гирька оказалась легче монеты, и Справут радостно потер лары.

— Так-с, так-с! — проквакал он. — Великолепно!

Тем же пинцетом он добавлял на весы гирьки до тех пор, пока весы не уравновесились. Узкая острая стрелка указала на ноль.

Справут снова жарко потер свои лапы и вытащил старинные счеты с костяшками.

— Это так, это сюда, — бормотал он, лапой гоняя звонко щелкающие костяшки туда-сюда. — Накинем за старость. Старинные монеты — это редкость, да-с! Итого пятьдесят монет, барышня!

— Так много? — удивилась я.

— Так будете менять? — волнуясь, уточнил Справут. — Прикажете отсчитать?

— Конечно, — ответила я.

И Справут радостно хлопнул в ладоши.

Он ловко вытащил из старого, тяжелого железного сейфа с огромным вентилем на скрипучей дверце мешочек с деньгами и передал мне.

— Считайте! — радостно велел он.

— Все верно, — сказала я, пересчитав деньги.

— Тогда считаю сделку завершенной! — торжественно и радостно произнес Справут и пожал мне руку.

— Да, — подтвердила я, не понимая, чего он так радуется.

На улице тем временем бахнул салют, да такой яркий, что даже хорошо освещенная лавка Справута стала еще светлее.

— Хорошей ночи, барышня! — еще раз произнес ювелир.

— Не подскажете, где тут можно купить педали для Тыкводжека? — спросила я.

— О, это недалеко. Третья лавка налево! — мило ответил мне Справут.

— Спасибо! Доброй ночи! — сказала я, не желая уступать Справуту в любезности.

И мы с Бобкой, окрыленные удачной сделкой, двинули в сторону магазинов, толкая перед собой тачку.

Из лавки, указанной Справутом, слышался веселый смех.

Бронзовый колокольчик над дверями то и дело звякал, выбегали юные ведьмочки, прижимая к груди свертки с покупками.

Они лихо оседлывали метлы и свечой уходили в ночное небо, с визгом и хохотом.

— Какое интересное заведение, — пробормотала я, рассматривая светящуюся витрину и пристраивая свою тачку у стены.

— Универмаг! — гавкнул Бобка.

И мы решительно ступили на крыльцо, ведущее в магазин.

Да-а-а, чего тут только не было!

Весь магазин был уставлен стеллажами, на которых были прикреплены старинные вывески.

«Посуда для колдовства» — прочла я на одной из них.

На полках были расставлены медные и железные трехногие котелки, потемневшие глиняные чайники и бутылочки из разноцветного стекла.

На другом стеллаже располагались магические ингредиенты, причудливые грибы в стеклянных банках, камни в ступках, порошки в коробочках…

— Чем могу помочь, милая горничная?

Продавец тут оказался обычным человеком.

Небольшого роста круглолицый толстяк с блестящей лысиной, окруженной огненно-рыжими лохмами волос. Одет он был в клетчатые штаны горчичного цвета, в белую сорочку и в клетчатый же жилет.

Под круглым подбородком у него располагалась яркая красная бабочка.

Он доброжелательно смотрел на меня круглыми глазками и улыбался.

— Мне педали и шланг на Тыкводжек, — робко произнесла я.

— О, у нас большой выбор! — оживился продавец. — Ваш Тыкводжек какой модели?

— Ноль пятьдесят, — ответила я.

— Прекрасная модель! — возрадовался продавец. — Пройдемте!

Он ловко меня увлек к прилавку и вывалил на него тыкву.

— У меня есть, — запротестовала я.

— Да вы не понимаете! Это же модель! — вскричал темпераментный продавец и брякнул рядом с тыквой целую связку педалей.

— Вам какого цвета? — деловито спросил он, яростно вкручивая в тыкву педали черного цвета. — Серебристые, белые матовые, под золото? Смотрите, как стильно! Они прослужат долго.

— Ровно ночь, — ответила я. — После того, как пылеглот нахватает кучу призраков тараканов.

— О, нет-нет! — закричал продавец, маша руками. — Такая прекрасная модель пылеглота! Как можно ее выбрасывать?! Ведь можно приладить ловушку для духов! И просто ее отстегивать, и все! Стоит она сущие гроши! Менять ловушки намного проще и экономнее, чем выбрасывать пылеглоты!

И он, не говоря более ни слова, воткнул тыкве шланг!

А на этом шланге, ровно посередине, располагался стеклянный шар.

— Вот она, ловушечка! — с хохотом сообщил мне темпераментный продавец. — Нажмите на этот рычажок! Чувствуете, как легко отстегивается? А теперь вставьте обратно! Чувствуете, как просто?

— Чувствую, — согласилась я.

— А вот это головорез! — кровожадно сообщил продавец, ухватив некую железяку, здорово похожую и на корону, и на крышку от чайника.

Со зверской силой продавец шмякнул этой железякой по тыкве, пробив острыми краями идеально круглую дыру.

— Видите, как легко?!

Он яростно крутанул головорез в тыкве и с хохотом вырвал все ее внутренности!

Вот это шоу!

— Вместо семечек можно влить в Тыкводжека моющее средство, — пыхтел продавец, вернув головорез на место и открывая металлическую блестящую крышечку. — Видите, как удобно?!

Он с ловкостью фокусника ухватил некую бутылочку, свернул с нее крышечку, откинул крышку на тыкве и ливанул внутрь нее ароматную жидкость.

Запахло розами. Остро, нестерпимо.

— У нас есть моющие средства на любой вкус и на любой случай! И мыть мебель, и мыть кафель! — темпераментно столкнув тыкву на пол и принимаясь качать педаль, заявил продавец. — Смотрите!

Тыкводжек мгновенно вспух.

Продавец, ни минуты не медля, направил шланг на меня и окатил пахнущей розами водой.

— Ай! — завизжала я.

Промокла до костей!

Да еще и запахла розовым маслом так, что голова закружилась.

— Чувствуете, как сосет?! — проорал продавец, перекрывая вой Тыкводжека.

Он направил на меня щетку. Пылеглот засосал край моего платья, и оно мгновенно стало сухим. Мгновенно!

А запах роз стал умеренным, тонким и приятным.

— А еще он сушит! — проорал продавец, качнув педалью.

И Тыкводжек без предупреждения дунул на меня теплым воздухом, как фен.

Я только успела схватить юбку. А то рисковала повторить знаменитую сцену с Мерилин.

— Видите, как чисто?!

И это было правдой.

Мое платье, порядком выпачканное после вчерашней уборки, стало как новое. Блестящее, стиранное и выглаженное.

— Чудеса! — рассмеялась я.

— Берете?! — деловито осведомился продавец.

— А сколько это будет стоить? Мне б, знаете, такое средство, чтоб отмыть кухню то тараканов…

— О, дохлые тараканы? Какая прелесть! Где произошло массовое истребление? — деловито осведомился он.

— На кухне, — призналась я.

— Еще лучше! — вскричал он, потирая ручки. — Тогда рекомендую вам «Пузыри радужные универсальные». Ароматизаторы тоже по вкусу. Щетки-трещотки интересуют?

— Это что такое? — насторожилась я.

Продавец всплеснул руками.

— Милая! — вскричал он. — Не знаете о щетках?! А как же вы собираетесь отмывать посуду? Мойку? Кафель?

— В самом деле, как, — пробормотала я.

Продавец воспрял духом.

— Тогда рекомендую вам щетки! — он вывалил на прилавок ассортимент щеток. — Вот. Дуб. Щетина свиная. Очень крепкая щетка! Ототрет любой нагар и жир в печи, с кафеля, с потолка! А это липа. Мягкая и нежная щетинка у щетки! Можно перемыть посуду, натереть до блеска медные чайники, сковороды. А моющее средство для посуды не желаете ли?

— А есть и такое?

Продавец надулся.

— Обижаете! Конечно, есть! И отличного качества! С ароматом молока и меда, с ромашкой… Стирать шторы планируете? Оттирать обивку мебели?

— Д-да, — промямлила я.

— Тогда вам нужен порошок «Монстрочистин»! Наш фирменный. Очень качественный продукт! Очень сильный! Стопроцентная чистота и свежесть майского луга! Отмоет даже привидение с ковра!

«Ах, вот оно что! — возликовала я. — Можно спасти соседей, да и весь дом, если уж духи неупокоенных тараканов начнут атаковать!»

— И все вместе десять монет! — радостно сообщил мне продавец.

В общем, этот хитрец нагрузил мне полную тачку товаров для уборки.

Различные моющие средства с разными ароматами, для стекол, кафеля и мебели, упакованные в фирменные банки в форме ухмыляющихся тыкв.

Щетки и губки для мытья всего!

Полировщик стекол в нарядной хрустальной бутылке.

Снаряжение для Тыкводжека — крышку, педали, шланг и упаковку ловушек для духов.

И всучил новешенькую метлу с красивой полированной ручкой и аккуратно подстриженными прутьями орешника.

На всякий случай.

В качестве подарка этот милый человек добавил маленький фонарик.

— Он светится! — радостно сообщил продавец. Хотя это и так было очевидно. — И летает! Укажите пальцем, где вы хотите его видеть!

Я показала над своей головой.

И фонарь, трепеща тонкими стеклянными крылышками, тотчас перелетел в указанное место. И осветил мне макушку желтым приветливым и уютным светом.

— Освещение в любом месте, круглосуточно! — радостно продолжил продавец.

— Спасибо, — с теплом сказала я, отсчитывая монеты.

— И вам, и вам спасибо, милая горничная! — радостно ответил мне продавец.

— Нет у вас кормов для котов? — поинтересовалась я на всякий случай.

— О, этого нет, — огорчился продавец.

Наверное, если б были — всучил бы мне десять мешков!

— А у вас коты говорящие? — уточнил он.

— Один, — ответила я. — Остальные… не уверена.

— Значит, все говорящие, — махнул он рукой. — Только один научится, как глядишь — все болтают без умолку. Зайдите-ка в соседнюю таверну. У них точно есть корм для котов!

— Спасибо! — ответила я.

А за окном взорвался очередной яркий салют.

И снова мы с Бобкой, не жалея ног, топали но ночному Монстрвиллю, освещенному золотым светом фонарей.

Золотые листья слетали нам под ноги и тотчас же припорашивались первым снегом.

Я ужасно продрогла, лоб заледенел от снега и ветра, а вот Бобке, кажется, нравились наши ночные прогулки. Поэтому перед указанной продавцом таверной он вызвался сторожить тачку и категорически отказался идти внутрь заведения.

— Сидеть! Тут! — гавкал он, взобравшись на кучу покупок. — И охранять!

— Ну, как знаешь.

Свой фонарь-преследователь я оставила с Бобкой. Указала на место над головой собаки, и тот завис там.

Снег сыпался, а Бобка с лаем ловил снежинки, которые хорошо было видно в свете фонарика.

Я привязала поводок к ручке тачки — так надежнее, — а сама поскорее побежала в таверну, хоть немного согреться.

Разгуливать в одном платье и в шали под снегом — сомнительное удовольствие.

Внутри таверны было шумно.

Играла скрипка, грохотали каблуки по полу, и кружки с горячим напитком, пахнущим корицей, яблоками и лимоном, разносились по столам.

Здесь пили, ели, веселились, танцевали и болтали, наверное, все жители Монстрвилля.

Много-много ведьм и ведьмаков разного возраста. Странные существа, похожие на Справута, и немножко — на гномов.

Не знаю, почему меня сюда направил веселый продавец запчастей от Тыкводжека. Тут как бы не зоомагазин.

Но все же я насмелилась подойти к работнику этого заведения, хозяйничающему за барной стойкой.

— Доброй ночи, — поздоровалась я. — Есть у вас корм для говорящих котов? Очень нужно. А то они проголодались. Сильно.

Тот отвлекся от важного дела, перестал протирать стеклянные кружки, и внимательно посмотрел на меня.

— Горничная из домов за парком? — уточнил он.

— О да, — ответила я.

— Это там коты голодают?

— Да, сударь, — ответила я.

— Повезло вашим котам, что вы о них заботитесь, — проворчал бариста. — Эй, там. Дайте, что ли, чего-нибудь съестного…

— Я заплачу! — воскликнула я, поняв, что мне предлагают забрать для котов объедки.

Бариста обернулся ко мне молниеносно. Грохот, гром, смех и музыка смолкли в таверне.

— Заплатите? — повторил он настороженно в наступившей тишине.

Словно я ему предложила совсем уж невероятную вещь.

— Разумеется, — твердо ответила я.

И выложила на прилавок несколько монет разом.

— Сколько я вам должна?

Лицо баристы просияло.

— Ну, коли так, — протянул он загадочно. — Эй, отставить объедки! Наложите-ка в пакет рыбы, да получше!

Посетители тоже удивленно загомонили.

Я прямо-таки кожей ощутила, как они придвинулись ко мне, чтоб внимательно разглядеть.

Я обернулась к ним в сильном волнении.

Все-таки, совершенно непонятно было, что это за люди, и чего они на меня уставились. Чего ожидают.

Может, вообще планируют съесть, сварив в большом котле?!

Но это было совсем не так.

— Милая! — вскричала одна старая женщина, круглая и уютная, похожая на самую любящую бабушку. Но в островерхой ведьминской шляпе. — Да ты же вся продрогла! Как можно в такую погоду разгуливать в одном платье?!

— Что же делать, если ничего другого нет, — промямлила я.

Ведьма тотчас подскочила, как упругий резиновый мяч, и мгновенно оказалась около меня.

Я и глазом не успела моргнуть, как она сорвала с себя тяжелый шерстяной плащ и накинула его мне на плечи.

От него приятно пахло травами и свежим ветром, который гуляет, верно, только высоко под небесами.

А мне сразу стало тепло. Под ее тяжелым плащом было невероятно уютно, словно под самым мягким ватным одеялом.

Я и не замечала, как меня дрожь от холода колотит!

А ведьма-то, наверное, сразу сообразила.

— Сколько я вам должна? — улыбаясь во весь рот, произнесла я.

— О, сущий пустяк! — рассмеялась ведьма. — Плащ-то ношенный. Не новый. Всего одну монету!

И ловко протянула руку за вознаграждением!

Ох, видели бы вы, как засияла и засверкала в ее ладони моя монетка!

Словно невероятная драгоценность!

— Надо же, — пробормотала старушка, вертя ее так и этак и любуясь. — Давненько горничные не были так щедры!

— Я вовсе не щедра, — неуклюже запротестовала я. — Я просто у вас вещь покупаю…

— Об этом я и говорю! — весело ответила она и, еще раз подкинув на ладони монету, исчезла, словно ее и не было!

Что тут началось!

Ведьмы и ведьмаки окружили меня плотным кольцом.

Вмиг с моих продрогших ног стащили деревянные неуклюжие башмаки.

Усадили на стул и натянули полосатые толстые шерстяные чулки на озябшие ноги.

Седой гном с красным носом, что сидел у камина и стучал молотком в свете огня, оказался башмачником.

Своим невообразимым носом он буквально обнюхал мои старые деревянные башмаки.

Из висящих у камина заготовок он выбрал одну пару почти готовых ботинок из блестящей черной зернистой кожи.

Они были аккуратные, с островатыми, но закругленными носками, украшенные ажурными рантами, прошитыми декоративными ровными строчками.

Гном ловко натянул один башмак на колодку, выбрал из своего ящика блестящую подковку-набойку, и мгновенно приколотил ее к каблуку.

То же самое он проделал и со вторым ботинком.

И преподнес их мне, поклонившись и сорвав с блестящей лысины колпак.

Что ж, и ему я дала монетку. И обулась в новую обувь, которая оказалась ужасно удобной, легкой и мягкой.

Затем кто-то на меня напялил теплую и тяжелую ведьминскую островерхую шляпу. Кто-то подпоясал широким поясом.

И я стала ну точь-в-точь как обычная жительница Монстрвилля.

Ну, и карман мой порядком отощал.

Потому что я не забывала рассчитываться за дары монетками.

По одной, но я давала каждому, кто предлагал мне очередную вещь.

После меня усадили за стол и принесли мне глиняную кружку с горячим красным ароматным напитком — согреться.

Он был сладкий, немного терпкий. От него пахло корицей, немного — гвоздикой и лимоном, медом и ароматным мускатным орехом.

От одного глотка я согрелась так, что лоб взмок под шляпой, и расслабилась.

Будто огромная тяжесть упала с моих плеч.

Стало ужасно весело, будто я попала на вечеринку или на чей-то день рождения.

Я купила себе еще и пару кусочков потрясающе вкусного штруделя, посыпанного сахарной пудрой, и чашку горячего шоколада-какао.

Никто меня ни о чем не спрашивал, не лез с ненужными разговорами и расспросами. Мне просто улыбались, желали хорошей ночи и предлагали угощение и напитки.

А я впервые ощутила себя голодной до ужаса.

Когда я в последний раз баловала себя вкусностями?

Да не помню!

Я жалела себе даже пирожное купить. Вся моя еда — это хлеб, молоко да какие-то жиденькие безвкусные супы.

А тут горячие пироги!

Сладость меда и кислинка запеченных яблок!

Весьма довольная жизнью, я сидела и уплетала штрудели. По-моему, сахарная пудра у меня даже на щеках и на носу налипла!

Еще и эти веселые пиликающие скрипочки… В общем, когда меня плясать пригласили, я долго не ломалась. И с удовольствием отплясала и хоровод, и покружилась с весьма симпатичным юным ведьмаком в танце. Какой красивый молодой человек! По-моему, я даже немного влюбилась, и была абсолютно счастлива оттого, что он обнимал меня за талию и кружил в танце, прижимаясь ко мне и улыбаясь только мне!

Когда я пришла в себя, ночь была почти на исходе.

Музыка давно смолкла, веселые праздничные огни погасли.

Большая часть посетителей разошлась, устав праздновать, а за окном серел рассвет.

Я была сыта, довольна, мои ноги чуть гудели от усталости…

Но дом-то я сегодня не убирала!

— Ой-ой-ой! — в панике пробормотала я, собирая свои вещи со стола и оставляя еще пару монет за ужин. — Вот это я загуляла!..

Половинка штруделя, красивая нарядная банка с какао и пакет с рыбой — вот что я вынесла из этого приветливого заведения.

На улице я отыскала свою тележку, превратившуюся в сугроб.

Бобка сладко спал в ней, спрятавшись и свернувшись калачиком между заснеженными пакетами с моющими средствами. Фонарь трепетал крылышками над тачкой. И, кажется, тоже хотел спать.

Я растолкала Бобку.

— Бежим скорее обратно! — потребовала я у заспанной собачки.

Бобка подозрительно меня обнюхал и неодобрительно чихнул.

— Ужин! — тявкнул он. — Я тоже! Заслужил! Есть! Хочу!

— Ну, разумеется!

Половинку штруделя пришлось отдать ему. Хорошо, что собаки едят быстрее людей!

— Домой, Бобка, милый! — от нетерпения я даже подпрыгивала.

Впереди, через дорогу, я видела заснеженный парк.

И мне стало вдруг страшно — а найду ли я дорогу обратно?!

Все наши ночные следы замело…

Но Бобка, отведав лакомства, уверенно потянул поводок, и я ринулась за ним, толкая тяжело груженую тачку.

— Мы не потеряемся? — спрашивала я обеспокоенно.

— Я! Пометил путь! — важно гавкнул Бобка. — Держись меня! Не пропадешь!

И он уверенно ринулся под заснеженные кленовые ветки.

Надо отметить, что в ведьминском наряде было очень тепло.

Плащ согревал, а широкие поля шляпы защищали от снега.

Он уже не падал на плечи и не промачивал одежду.

И лоб мой не леденел под порывами ветра.

Мне было очень тепло и тихо. Словно мира вокруг не существовало.

А Бобка уверенно тащил меня на поводке через парк, обнюхивая помеченные стволы деревьев.

И дорога обратно показалась мне совсем недолгой.

Совсем скоро я увидела мой дом, и крупчато блестящую черную дорожку, засыпанную желтыми листьями, перед ним.

Там ночью прошел дождь.

Снег, похоже, был только над Монстрвиллем. А этот квартал снеговые тучи обошли.

— Бобка! — шептала я в панике, толкая тачку изо всех сих. — Да ведь мы даже опоздали на Экспресс! Вот это я погуляла…

— Нет! — уверенно гавкнул он. — Вон! Он! Стоит!

— Нас ждет?! — обрадовалась я.

Толстенькая лошадка и впрямь стояла под фонарем, понуро опустив голову.

И возница был около нее.

С грохотом, поскальзываясь на мокрых обледеневших листьях, я промчалась со своей тележкой по тропинке между сосен, и выскочила на площадку перед домом, выложенную глиняной крепкой плиткой.

— Успела! — выдохнула я в тыкво-лицо тыкво-вознице.

Тот лишь покачал тыквенной головой.

— Сожалею, но, кажется, сегодня мы никуда не поедем, — прогудел он.

Я опешила.

— Как так?! — выпалила я, стаскивая шляпу.

От бега под ведьминским плащом мне стало ужасно жарко.

Я распустила пояс, шарф, переводя дух.

На плечах моих забелела шаль. Выбился кружевной белый фартук.

А тележка с купленными моющими средствами удачно встала в тень за Экспрессом, между рябинками.

— Произошла поломка, сударыня, — сурово и трагично ответил возница.

И указал на переднюю ногу толстой лошадки.

Я так поняла — та потеряла подкову. И ступать ей было больно.

— Ну и дела-а-а… — протянула растерянно я. — И как быть?

— Придется вам переждать в Монстрвилле день, — ответил возница. — Тут есть приличный отель. Отдохнете днем, а ночью приступите к своим обязанностям. Ну, а поутру я вас заберу.

— Да это безобразие! — услышала я знакомый визгливый голос. — Не слишком ли часто у вас случаются поломки?! Который это раз за месяц, третий?

По дорожке вышагивала блондинка, угрожающе размахивая метёлкой.

— Еще и тратиться на гостиницу! — возмущенно орала она. — Да как это возможно?!

Карманы ее платья и передника предательски побрякивали.

И я поняла, что сегодняшняя ночь была урожайной для блондинки.

Она нашла кучу сокровищ, и была довольна, несмотря на вынужденную ночевку в Монстрвилле.

Две ее подружки, кажется, тоже отыскали много золота и драгоценных камней.

И одна я осталась без улова…

— Не перекачала тыкву, говоришь? — злобно фыркнула на меня блондинка, поравнявшись со мной. — Мошенница! Сегодня-то нечем было убирать, м-м-м? Тыкводжек-то не работал без педалей? Вот поэтому ты ничего не сделала, а мы отыскали просто кучу золота! Того самого, которого лишились из-за твоего дурацкого желания выслужиться и быть лучше всех! Подхалимка! Предательница! Подлиза! Крыса!

Я густо покраснела, пойманная на вранье.

Конечно, блондинку я побаивалась, но, пожалуй, не стоило ей врать.

«Надо б научиться отстаивать свою точку зрения, — уныло подумала я, когда блондинка с видом победительницы прошла мимо меня. — Надо было дать ей понять, что мне на ее приказы плевать. Буду убираться на совесть. И все равно, что она скажет. А полезет драться — получит метлой по горбу!»

Две ее подружки были настроены по отношению ко мне помягче.

— Ты идешь в отель? — участливо спросила одна из них.

Я запустила руку в карман и с ужасом поняла, что ночью спустила абсолютно все деньги!

Веселилась, плясала и пожирала вкусности, клуша!

— Денег нет, — прошептала я, холодея. — Как заплачу?

Где я останусь отдыхать? В неубранном доме?! Вот это попала!

Блондинка, увидев мое смятение, разразилась адским хохотом.

— Так тебе и надо! — мстительно выговорила она, сверкая недобрыми зелеными глазами. — Ни за что не стала бы и дня терпеть под одной крышей с этой… подхалимшей!

И она снова смерила меня таким презрительным взглядом, что слезы сами собой навернулись мне на глаза.

Блондинка гордо протопала мимо меня, задрав нос.

Ее верная подружка побежала за ней.

А вторая, воровато оглянувшись на свою белокурую командиршу, вдруг шагнула ко мне и сунула в руки шар-ловушку, в которой на тонкой золотой цепочке сидел призрак таракана.

— Бери-бери! — сказала она, когда я неуверенно попыталась отказаться. — Денег не надо. Тебе эта тварь нужна позарез! Соседа проучить, чтоб не обижал тебя!

И она бегом последовала за блондинкой.

А я осталась у дверей дома.

— Ничего, — подбодрил меня возница. — Слова того, кто тебе другом не является, ничего не стоят. Просто шум в ветвях.