Хозяйка Монстрвилля. Чудовищная уборка

Запись 4. Пылеглот Тыкводжек-003

— Добро пожаловать в Монстрвилль! — торжественно произнес наш возница, когда мы веселой стайкой выпорхнули из его повозки.

Судя по тому, как недолго длилась наша поездка, далеко от парка мы уехать не могли.

И, однако ж, я словно оказалась на другом конце света!

Ветер разогнал молочный жуткий туман, раскидал его седые клочья по кустам.

Высоко в черном небе, в окружении черных перышек облаков, светила огромная полная оранжевая луна.

А передо мной простирался светлый, насквозь просвеченный яркими огнями фонарей, парк.

Сказка, мечта!

Мой личный рай!

В этом парке невозможно было заблудиться, и ничего дурного в нем произойти тоже не могло!

Тут было так невероятно хорошо, что я почувствовала невероятную радость оттого, что не отказалась от странной поездки.

Это того стоило!

Просто побывать в этом парке ночью, подышать свежим воздухом и почувствовать прикосновение чуда и надежды на лучшее.

Тут словно эльфы пели свои песни при луне.

Да, в этом парке невероятно легко было смотреть в безусловно прекрасное будущее.

Он был весь расчерчен дорожками, выложенными мозаикой.

Дорожки блестели под ногами, как змеиная кожа, испещренная узорами.

Газоны, несмотря на позднюю осень, зеленели яркой газонной травой.

Могучие сосны приветливо махали зелеными лапами.

А вдоль узкой улочки, по левую руку, тоже освещенные ночными фонарями, стояли красивые и тихие дома.

— Чур я первая выбираю, первая! — прокричала блондинка и громко рассмеялась, добежав до дома с белоснежными дверями. — Спорим, здесь монет и камешков больше всего?!

— А почему Монстрвилль? — спросила я, перестав глазеть по сторонам.

— Это же очевидно, — назидательным тоном произнесла блондинка.

— Потому что тут полно монстров! — пуганула меня ее подружка и рассмеялась.

А вторая подружка блондинки подошла ко мне и тихо-тихо, так, чтобы услышала только я, прошептала:

— В первый раз постарайся не перекачивать свой пылеглот. Не то придется мучиться долго, убираться, пока он не сдуется, и времени, чтоб искать сокровища, не останется.

Я нахмурилась.

— Спасибо за совет. Но… Все же я хотела бы убираться на совесть, а не рыскать в поисках монет, — ответила я. — К тому же я хочу выиграть главный приз. А для этого нужно как следует убраться, не так ли?

Блондинка, возящаяся с замком на белых дверях, меня услышала и насмешливо фыркнула.

— Главный приз! Да его не выигрывал никто! — произнесла она. — Впрочем, что тебя учить? У тебя ведь своя голова на плечах! Попытайся!

Ее верная подружка расхохоталась как по команде.

— Нам больше сокровищ достанется! — выкрикнула она и исчезла в следующем доме, громко захлопнув за собой двери.

— А до скольки убираться? — спросила я, глянув на наручные часы.

В этот миг где-то рядом, кажется, на башне одного из домов, громко пробил колокол.

И так двенадцать раз, что было очень и очень странно.

Ведь я точно помнила, что в спешке одевалась, поглядывая на часы, когда до полуночи оставалось всего пара минут.

Потом я бежала по парку навстречу Экспрессу.

Потом недолго, но все же добиралась сюда…

Время что, встало?!

— Услышишь бой часов — значит, работа закончена, — ответила мне моя доброжелательница. — Выйдешь из дома, сядешь в Экспресс, и он отвезет тебя до того места, где забрал. Удачи!

И она развернулась и пошла вдоль по улице, выбирать себе домик.

Я же уже определилась с выбором.

Дом, тот самый, что был на картинке в пригласительном буклете, был прямо передо мной!

И кованые черные ворота, и молоденькие сосны вокруг ограды, и разлапистые ели во дворе!

И надежные каменные стены, и былые рамы высоких и узких, трехметровых, окон на круглой башне, смежной с домом.

И нарядная коричневая черепица на крыше с флюгером…

Мы с Бобкой подошли к воротам, и те сами перед нами распахнулись.

— Ну, удачи нам! — сказала я Бобке.

— Гав! — дерзко ответил он.

И мы уверенно прошли к дверям дома.

Холл был освещен все теми же старинными красивыми, но очень уж тусклыми, слабо светящими фонарями.

М-да, это вам не крохотную квартиру убирать…

Внутри дома, в холле, было темно, очень пыльно, и пахло котами.

Вон и сами они, мохнатые негодники.

Притаились по углам, сверкают глазами.

Серая полосатая изящная кошка, толстый рыжий котище, трое игривых блескучих черных.

И один толстый черно-белый котенок с сердитой мордой.

Он выкрутился из комка пыльных штор, вращаясь по часовой стрелке.

Посмотрел на нас молочно-голубыми глазами и неспешно вкрутился обратно.

Вращаясь против часовой стрелки.

Интересно…

Бобка отважно гавкнул в темноту, и она ответила ему недобрым ворчанием и фырканьем.

— Боб, неприлично так здороваться с хозяевами! — строго одернула я песика.

И он замолчал, словно понял, о чем я говорю.

На лестницу наверх, заваленную всяким хламом, я старалась не смотреть.

На заколоченные досками двери, ведущие из холла в другие комнаты дома — тоже.

— Ну, приступим?

Для начала нужно собрать пылеглот — пылесос по-нашему.

— Приладьте педали, как показано на картинке, — прочла я в контракте-инструкции.

Пылеглот-тыква там был нарисован чернилами в трех проекциях.

Красивее, чем деталь на уроке черчения.

Сбоку, сверху и сзади, чтоб не было ошибок.

Педали торчали из тела тыквы чуть ближе к переду. И чуть выше от земли.

Ну, серьезно? Собирать нечто из тыквы и игрушечных деталек?

Наверное, тоже часть квеста?

Только почему я не вижу снимающих меня камер? Это же игра, шоу? Значит, должны быть и зрители.

Но где?

Ну, хорошо…

В мешке помимо тыквы я отыскала и крохотные педали, и шланг не толще коктейльной гофрированной трубочки.

— Вставьте трубку в переднюю часть пылеглота…

Я проделала это, и тыква стала походить на издохшего гуся.

— Накачайте пылеглот, нажимая педаль. Это наполнит его пеной, мыльной водой и напором.

А! Вот оно! Моющий пылесос! Какая полезная штука в уборке!

Я так и покатилась со смеху, представляя, как буду имитировать уборку при помощи тыквы.

Наверное, это какая-то предпраздничная рекламная акция. Что-то сказочное, забавное.

Что там я еще должна с этой тыквой проделать?

Хорошо, кстати, что меня предупредили не перекачивать ее…

Интересно, а зачем две педали-то?

— Вы можете работать с пылеглотом, нажимая на обе педали поочередно, направляя его влево и вправо, приводя его в рабочее состояние, — прочла я. — Наверное, как на велотренажере. Странные у них тут забавы...

Воображение нарисовало мне сцену, где я сижу верхом на тыкве и кручу педали, взопрев от усердия. Как дурочка.

Что ж, не так уж плохо. Может, еще и похудею.

Только непонятно, как долго я должна буду дурачиться с этой тыквой?

И, главное, зачем?

— После уборки отсоедините педали и шланг от тыквы и аккуратно выбросьте тыкву в мусорный контейнер. Старайтесь, чтобы все засосанное оставалось внутри тыквы. Для последующей уборки приобретите другую тыкву.

Что, и из супермаркета тыква подойдет?!

Неторопливо и размеренно нажимая на педаль, я прокручивала в руках желтоватый длинный пергамент, внимательно вчитываясь в строки контракта.

Да, там действительно было написано, что можно вынести из дома любой понравившийся предмет.

Абсолютно все, вплоть до мраморных статуй.

— Карты, бусы, бутылочки разного стекла, разноцветные камни, — читала я. — Господи, да кому это надо?!

Я хмыкнула и сильнее поднажала на педаль, качая тыкву быстрее, под Бобкин яростный лай.

— Да тише ты, Бобби! Чего разлаялся?

Последние слова я произнесла, нажимая на педаль уже через силу.

Засорилось там, что ли?

Я убрала ногу с педали и обернулась назад, к тыкве.

Етидрит твою через правое плечо дубовым коромыслом!

— Вот тебе и не перекачала… Это что, фокус какой-то?! Или все взаправду?!

Я готова была упасть в обморок, разглядывая раздутого монстра, в который обратилась моя маленькая тыковка.

…Наверное, достаточно было и десятка нажатий на педаль.

Я же в задумчивости совершила сотню, не меньше!

Это была огромная, спелая, прямо-таки двухэтажная, с мансардой, круглая тыква. В этой разбухшей тыкве и Золушка могла скакать на бал с комфортом.

И тыква трещала, обещая вот-вот взорваться.

Внутри нее гулко перекатывалась и журчала вода.

Гофрированный шланг тоже вырос.

От напора внутри тыквы он извивался, как толстый питон в джунглях.

Маленькая щеточка на его конце смотрелась крохотным узелком

Бобка заливался лаем, шокированный размерами уборочного аппарата.

Коты по углам шипели и выли потусторонними голосами, вздыбив шерсть и выгнув спины.

— Спокойно! — вскричала я страшным голосом. — А ну, цыц все!

В холле мгновенно все смолкли, с интересом глядя на меня.

— Так, хорошо. Предположим, это какой-то хитрый фокус. Или тыкву мне подменили, когда я отвлеклась. А внутри, под оболочкой, действительно аппарат для уборки. Отлично… Так, так, хорошо, — бормотала я, пытаясь собрать в кучку мечущиеся мысли. Такой фокус я видела в первый раз в жизни. — Я же хотела не просто симулировать, а убираться, — неуверенным тоном произнесла я. — Значит, мне понадобится много воды и моющего средства!

Не передуть тыкву не получилось.

Значит, будем мыть на совесть!

Отогнав прочь все мысли, от которых очень хотелось потерять сознание, я решительно вскочила на тыкву, как гусар на боевого коня.

Ухватила гофрированную извивающуюся гусино-дохлую шею обеими руками и направив ее от себя, на предметы интерьера.

Ощущение было такое, будто я пытаюсь оседлать слона средней величины и при этом попасть ногами в стремена.

Попасть ногами в стремена получилось не с первого раза.

Педали я нащупала самыми кончиками своих деревянных ботинок.

Надавила ногами на обе педали разом, и шланг изверг пушистую пенистую шапку моющего средства прямо на пыльный пол.

Хорошо, что это все-таки вода и пена, а не семечки и прочие тыквенные потроха…

Пахло моющее средство, кстати, очень приятно.

Нежным травяным, свежим и чуть сладким натуральным ароматом.

— Давай, миленький! — взмолилась я. — Мой, Тыкводжек-003!

Я направила избивающуюся гофрированную шею в сторону окон.

Толстый котенок вырвался из уютного кокона пыльных штор и с коротким мявом бросился вон, удирая от потока моющего средства.

Пылеглот взвыл, как издыхающий динозавр, и обблевал высокое узкое окно густой пеной. И стекла, и рамы, и подоконник.

С окна на пол закапала отменная черная грязь.

Я, сжимая гофрированную трубку обеими руками, пыхтя, медленно перебирала ногами, нажимая на педали.

Пылеглот трясся и гудел. Внутри огромной тыквы бурлило, ревело и чавкало.

Шторы на окнах потемнели от извергаемой воды, с них лило.

Пышная пена островками вырастала на ковре, застилающем холл.

В скором времени залито было абсолютно все.

А тыква здорово уменьшилась в размерах.

Теперь сидеть на ней было комфортно.

И даже управлять ею, кататься из угла в угол, поливая все вокруг.

— А засосать-то обратно все как? — проорала я, обращаясь к Бобу и укрощая беснующегося тыкво-динозавра.

Боб гавкнул и смело ринулся к брошенному на лестнице контракту.

Посмотрел на него и снова гавкнул

Я, разумеется, ничего не поняла, но на всякий случай нажала на обе педали одновременно, как тормозящий коня гусар.

И о, чудо!

Динозавр в последний раз плюнул пеной, загудел иначе, и принялся всасывать ее обратно.

Вместе с пылью, паутиной, грязью, опилками и кошачьим запахом.

Это была победа!

Уверенно подкатила я к окнам и решительно присосала шланг к оконной раме.

Тыкводжек-003 взвыл, щетка приклеилась почти намертво.

Я, пыхтя и сопя, тянула ее со скрипом сверху вниз.

А она, в свою очередь, стягивала с рамы размокшую пыль, паутину, мушинные трупы и прочую грязь, оставляя рамы девственно-чистыми и белыми.

Несколько раз прошла я щеткой по стеклам.

Переминаясь, как кот на подушке, нажимая педали, я окатывала стекло мыльной водой.

А затем с толком, неторопливо, сдирала мутную пленку грязи, водя по стеклу щеткой.

В скором времени стекло заскрипело от чистоты и сделалось таким прозрачным, что казалось — его и вовсе в раме нет.

Отлично справился Тыкводжек и с мокрыми шторами.

Он с воем всасывался в темный бархат и выпивал из намокшей ткани всю мыльную воду, оставляя портьеры чуть влажными и намного более чистыми.

Пройдя по три раза каждую портьеру, сверху донизу, я вернула им их первоначальный, благородный бордовый цвет.

Тыква подо мной тряслась, сопела.

При нажатии четыре раза подряд на левую педаль Тыкводжек выбрасывал облако горячего пара.

— О, еще и функция отпаривателя! — умилилась я. — Какая прелесть! Не знаю, чем у блондинки пылеглот лучше, если мой просто огонь!

Горячим паром я прошлась по всем углам и щелям, по плинтусам, изгоняя оттуда всякую нечисть вроде пауков и тараканов.

Деревянные плинтуса тотчас перестали быть уныло-серыми. Они отмылись докрасна — оказались из лакированного красного дерева.

Тыкводжек-003 отлично присасывался к любой поверхности.

Плинтуса? Значит, плинтуса.

Плиточный пол?

Значит, пол.

Ковер?

Значит, ковер!

Пол отмылся хорошо.

Он был выложен крупной белой мраморной плиткой, и мыть его было одно удовольствие.

Он еще и заблестел, когда тыква высосала с него всю пыль и грязь, отпарила швы от плесени, оставив его практически сухим.

Я влезла в каждый уголок, промыла и просушила каждую щелочку, каждый плинтус, каждую плиточку на полу.

А вот ковер так просто не поддавался.

Он лежал посередине холла, огромный и грязный. Я, конечно, пропылесосила его со вех сторон, свернув и снова развернув, но чище от этого он стал ненамного.

Когда-то, вероятно, он был красный, пушистый, с красивыми узорами.

Вещь, безусловно, дорогая и статусная.

Но ужасно запущенная. Создавалось впечатление, что на него опрокинули ведро золы и угля и втоптали все это в ворс.

Кое-как разобравшись с управлением Тыкводжеком, я долго и тщательно пылесосила ковер вдоль и поперек, высасывая из его роскошного ворса мусор и грязь.

Намочила краешек ковра хорошенько, так, что с него полилось.

Нужно было узнать, не потекут ли краски? Не полиняет ли ковер, не покрасит ли пол и все окружающее?

Но он не полинял.

Краски оказались стойкие, ковер — отличного качества.

— Как же можно было так испачкать такую отличную вещь, — пробормотала я.

Затем мне пришлось с тыквы слезть и немного подкачать ее — дело обещало быть долгим, воды и мыла могло не хватить.

— Ковер шерстяной, — деловито определила я, поколупав ворс. — Как бы не попортить его. Горячим паром, значит, нельзя. Как тут регулируется температура воды, интересно?

Пришлось снова вернуться к изучению контракта.

Оказалось, нужно выдернуть педали, поменять их местами и снова подкачать, пока в тыкве не забурлит вода нужной температуры. Чуть больше тридцати, полагаю.

Когда Тыкводжек снова разбух до размеров слоненка, я опять на него влезла и решительно ухватила шланг в руки.

— А ну, Боб, отойти! — скомандовала я.

И Бобби послушно запрыгнул на лестницу, повыше, поближе к котам, с интересом наблюдающими за моими действиями.

Тыкводжек исторг на ковер водопад пены и прохладной воды, и тут же всосал ее обратно, оставляя кусочек ковра идеально чистым.

Такого алого насыщенного цвета еще поискать!

Педалями регулируя температуру воды, количество пены, я поливала раз за разом ковер и затем высушивала его практически досуха.

Это повторялось снова и снова.

Я каталась по ковру на тыкве.

Тыкводжек-003 с воем всасывал грязь, а ковер становился все чище, все ярче, и все краснее.

И в скором времени я была мокра, как мышь под метлой.

А холл, окна, подоконники, пол и ковер сияли чистотой, надраенные до блеска.

Тыква моя сдулась до обычного размера и еле пофыркивала, когда я ее отключила.

Присела на ступеньку лестницы, переводя дух.

Бобка, решив, что уже можно, спрыгнул с лестницы на распушившийся и вычищенный ковер и сделал по нему несколько кругов, принюхиваясь и оценивая мою уборку на свежесть.

Огромный черный котище, мелко подрагивая хвостом, важно и неторопливо прошел поближе ко мне, уселся и прищурил оранжевые глаза.

— Ну, предположим, пол и ковер ты отмыла, — сказал он вдруг. — А с привидениями на ковре что делать будешь?