Хозяйка Монстрвилля. Чудовищная уборка

Запись 5. Как вывести привидение с ковра

Не помню, как упала в обморок.

Но когда пришла в себя, первое, что я увидела — это физиономии котов, с интересом заглядывающие мне в лицо.

Однако, Наташа, вставай… Мы там все уронили.

Черный котище сидел на прежнем месте и все так же щурил янтарно-оранжевые глаза.

— Нет, серьезно, — насмешливо произнес он. — Ты делаешь уборку тыквой, раздуваешь ее, нажимая на педали, и все еще считаешь, что это какое-то шоу? А не магия, не волшебство и не что-то сверхъестественное?

— А-а-а, — простонала я, потирая влажное лицо ладонями. — Боже мой, куда я попала?.. Я умерла?

Кот насмешлив фыркнул.

— Почему умерла? Вот еще! Ты просто… переместилась. Довольно далеко от дома. Монстрвилль — разве ты не расслышала это название?

Я уселась торчком и задним ходом весьма ловко отползла от говорящего котищи на безопасное расстояние.

— Что вам от меня нужно?! — выпалила я.

— Гав! — сказал Боб, становясь рядом и защищая меня.

Котища, однако, его воинственный пыл не напугал.

Может оттого, что сам кот был больше Бобки.

А может, оттого что он рассчитывал весьма ловко удрать в случае чего.

— Странное невнимание, — прошипел кот уничтожающе. — Нам нужно, чтоб ты убралась в доме! Для этого тебя и нанимали.

— Обманщики! — заверещала я. — Мне заплатить обещали!

— Ну и заплатят, — огрызнулся кот, вздыбив шерсть на загривке. — Когда домой повезут, возница выдаст тебе заработанное!

— Был обещан дом в качестве приза! — не унималась я. — Жулье! Мошенники!

— Так вот же он! — мяукнул рассерженно кот. — И, кажется, тебе он нравился! Осталось только выиграть его! Чем же ты теперь недовольна?

— Он в Монстрвилле!

— А никто не обещал, что он будет на детской площадке рядом с твоим… человейником!

Я обиженно смолкла.

Конечно, такого никто не обещал.

И дом мог оказаться вообще за полярным кругом.

Но все равно это жульничество!

— Ладно, — проворочала я, поднимаясь. — Дом я не получу. В Монстрвилль переехать и не подумаю! Хоть немного денег заработаю…

— И тебе следует пошевелиться, — посоветовал котище. — Не то скоро проснутся привидения, которых ты освободила.

— Ась?! — встрепенулась я испуганно.

— Привидения тараканов, — дружелюбно пояснил кот. — Вон те, что на ковре нарисованы белым. Чем ты думала, оттирая золу с ковра? Осиновые угли и зола — это первое средство от привидений! А теперь их ничто не сдерживает. Они расползутся по дому, и ничем их не выведешь!

С ужасом рассматривала я ковер.

И те изящные белые узоры на алом ворсе, которыми я так восторгалась, оказались вовсе не узорами, а силуэтами огромного количества громадных тараканов!

И некоторые из них начинали шевелиться….

— Такие мерзкие твари, — задумчиво оповестил меня кот, разглядывая жуткое шевеление белых лапок на красном фоне. — Они, знаешь ли, намного опаснее, чем обычные тараканы.

— Чем это?! — спросила я испуганно.

— Ну, хотя бы тем, что намного больше. Смотри, вон тот размером с твой башмак! А еще они очень прожорливы. Чуть что оставишь на столе — сожрут.

— А если не оставлять? Если убирать еду в холодильник?

— Разорят мусорное ведро.

— Вынести мусор?!

— Сожрут кожаные ботинки. Ремни. Перчатки. Выгрызут дыру в шубе, — зловеще пообещал кот. — Но главное, — тут его глаза стали до жути похожи на луну, которую накрыла тень затмения, — это то, что они переносят кошмары. Пролазят в сны и гадят там. А если их разведется побольше, то и днем от них спасу не будет. Дома станет жутко. А еще они ужасно кусаются.

— Ай! — воскликнула я.

— Да, да. Смотри, не позволяй им к тебе прикоснуться. Не то не отделаешься. Принесешь домой, и они заполонят все. Превратят твою жизнь в сущий ад!

— Стой-стой-стой, погоди! — заверещала я, отступая от страшно шевелящегося ковра. — Но должен же быть способ, как от них избавиться?

— Если б кто знал! — вздохнул кот. — Как вывести привидение с ковра?

— Зола! — вдруг отчетлив гавкнул Бобка.

— Ч… что?! — у меня волосы зашевелились.

Не каждый день слышишь, как твой питомец начинает говорить!

— Мыть! С золой! — прогавкал Бобка. — Стирать! Поливать! Тыкводжеком!

— А как засыпать золу в Тыкводжек?!

Кот поскреб лапой ухо.

— Срезать верхушку, я полагаю? — задумчиво произнес он.

На каминной полке, порядком повозившись, я нашла маленькую метелочку и пару старинных ножей.

Один был так совершенно тупой.

Зато вторым я без труда отчекрыжила верхушку тыквы.

Потянув ее за зеленый крепкий стебель, я обнаружила внутри обычную тыквенную мякоть и семечки.

— Семечки придется вычистить, — заметил кот.

Что я и сделала.

Было ужасно страшно, что после разрезания тыква перестанет работать.

Но думать было некогда. Надо было действовать!

Из пасти огромного камина я вымела в совок всю золу, очистив красные кирпичи от сероватого налета.

Даже немного просеяла, отделяя крупные не прогоревшие угли от тонкой сажи.

— Живее давай, — командовал кот. — Там одна тварь почти освободилась. Сейчас вылезет!

А вылезти тараканы не могли лишь потому, что перепутались ногами и усиками.

И вот кто-то один, самый шустрый, выпутался…

Я поскорее засыпала осиновую сажу в тыкву, пришлепнула отрезанную верхушку на место и пришпилила ножом.

— Качай, качай давай! — тревожно закричал кот. — Сейчас эта тварь начнет грызть! И, возможно, тебя! Пылеглоть или беги!

Отступать было некуда.

Речь шла о спасении меня лично! Значит, надо было действовать.

Тараканище, точнее, дух мертвого таракана, меж тем подлетел к потолку и угрожающе зашевелил усами, выбирая, куда б рвануть и где б натворить беды в первую очередь.

Это был гигантский таракан, размером с растоптанный домашний тапок.

У него отчетливо виднелась голова, усы и передние лапы.

Задняя часть его туловища плавно переходила в растрёпанный, рваный призрачный тараканий саван. Если, конечно, тараканов хоронят в саванах.

Жуть, да и только!

Тыкводжек, несмотря на снятый скальп, работал, как часы.

Он послушно накачался и забурлил, фыркая мыльной водой.

Но пока я его спешно накачивала, с ковра повзлетали еще тараканы — и мгновенно разбежались по щелям. Пойди, отыщи их там.

— Вот это плохо, — простонал кот. — Очень, очень плохо…

Я же разогрела воду в Тыкводжеке на максимум. Щетка фыркнула облаком пара.

— Ковер испортишь, — заметил кот. — Нельзя горячим.

Но я и не думала парить ковер.

Задрав щетку на конце шланга повыше, как дробовик в боевике, я заставила тыкву снова выпустить облако горячего пара.

Холл быстро наполнился белыми горячими клубами.

И в этом облаке стали хорошо видны удравшие духи дохлых, злобных и опасных тараканов.

Один сидел на лакированных перилах лестницы и пробовал благородное дерево на вкус.

Второй карабкался по шторе.

Третий ползал по люстре.

— Омерзительное зрелище! — выругалась я и направила щетку на ближайшего.

Тыкводжек по моему велению взвыл и с присвистом всосал дух покойного таракана.

Как бы тот ни сопротивлялся и ни цеплялся за перила волосатыми цепкими лапами.

С большим тараканом, с тем, что вскарабкался на люстру, пришлось повоевать.

Я окуривала люстру паром, а таракан скакал с рожка на рожок, угрожающе визжа, разевая хищные жвала.

Жуть.

В его пасть можно было свободно поместить лягушку средней величины. Или небольшой бутерброд.

Но, конечно, ничего такого я делать не стала.

Щетка пылеглота ухватила его за голову и в один момент сорвала ее с призрачных тараканьих плеч.

Я торжествовала победу!

Но недолго.

Тараканище очень быстро отрастил себе новую призрачную голову и снова испустил скрежещущий вопль, растопырив жвала.

— Ах ты, монстр…

Я сильнее фыркнула на него паром, самым горячим, обдала люстру потоком мыльного кипятка.

Дух таракана тотчас намок и отяжелел.

Его лапы из призрачных превратились в обычные, рыжие и волосатые.

Ими он отчаянно цеплялся за хрустальные подвески.

Но я безжалостно плеснула в него кипятком еще раз.

А щетка всосала его тараканий саван, и Тыкводжек втянул призрак таракана в свои недра.

— Ну, надо же, — проворчал удивленный кот. — Получилось!

В следующие полчаса я яростно боролась с тараканами, поливая ковер водой с осиновой золой, и засасывая Тыкводжеком очумевших призраков тараканов, как шелуху от семечек.

Изредка кому-то из этих неприятных покойников удавалось освободиться, выпутаться из ворса ковра и дерануть со всей своей привиденческой силы прочь.

Но таковых ждало парализующее облако пара в спину и грозное гудение щетки.

— Три тщательнее, — командовал котище. — Вон там, в отмытом месте, еще один притаился. Сильнее! Мощнее! Беспощаднее!!!

Я послушно проходилась по указанному месту еще разок, и там обязательно обнаруживался таракан.

Щетка всасывала его, а он с писком цеплялся лапами за ковер.

Но тщетно.

И примерно через полчаса с привидениями было покончено.

А доблестный Тыкводжек сдулся до своих обычных размеров.

— Уф, — произнесла я, стирая со лба пот. — Кончено…

— Еще нет, — ответил зловредный кот.

— Как нет?!

— Теперь Тыкводжек надо утилизировать, — ответил кот. — В дом его желательно не заносить. Мало ли… А на помойку выкинуть придется.

Верного боевого Тыкводжека было жаль, но, видимо, такова его судьба.

От усилий и усталости у меня в животе забурчало.

И я тут же, на ступенях лестницы, устроилась перекусить.

Достала из пакета бутерброды, налила себе горячего кофе из термоса.

— А что это у тебя такое? — заинтересовался кот сладеньким голоском, распушив хвост и подступая ко мне на мягких тихих лапах.

— Бутерброд, — ответила я, посмеиваясь.

— С чем? — жадно спросил кот, принюхиваясь.

— С колбасой.

— А колбаса хорошая? — усомнился кот. — Вдруг не очень? Отравишься… А тебе еще неделю дом отмывать.

Я так и поперхнулась.

— Неделю?! — вскричала я, выкашляв то, что попало мне не в то горло.

— Ну да, — беспечно и доброжелательно подтвердил кот. — Ты же не думала, что сможешь убраться тут за один день? За одну ночь, точнее. Дом-то двухэтажный. А ночь почти на исходе.

— Ну, дела… Это во что же я ввязалась?!

— А надо было внимательнее читать контракт, — подзудел язвительный кот, подкрадываясь к колбасе.

Я и глазом не успела моргнуть, как он стащил с куска хлеба один кружочек полукопченой и рванул по лестнице наверх, по-бандитски прижав уши.

Зато в полумраке загорелись зеленые огоньки глаз.

Коты шли в атаку, громко и сладенько мурча и завивая хвосты причудливыми фигами.

Я вздохнула, оставила в сторону дымящийся кофе и принялась делить колбасу на всех.

По-братски.

В следующие полчаса мы сидели на ступеньках, наслаждаясь ночной трапезой.

Никогда не ела бутербродов вкуснее, и не пила кофе ароматнее, чем в эту ночь!

Кофе, казалось, растворял и уносил прочь все мои беды, тревоги… Я даже перестала думать о грядущей стычке с соседом, словно он был не огромным и злым мужиком, а сопливым мальчишкой.

— Сегодня чудесная ночь, — промурчал вороватый кот за моей спиной. — И аромат кофе просто волшебный. Волшебный…

За высокими окнами катилась по ночному небу сонная оранжевая луна в туманной дымке.

Приветливо шумели лапами сосны и ели.

Коты ели с урчанием и завыванием.

Даже куски хлеба, пропахшие колбасой. Видно, наголодались.

Толстый котенок ловко подлез под мать, нашел титьку и принялся насысывать ее, от удовольствия меся лапками мамкин мех.

— Сиськасос, — строго сказала я ему. — Такой большой, а все мамку сосешь! Пора самому есть! Держи кусок колбасы!

Он насмешливо покосился на меня молочно-голубыми глазами и продолжил свое дело.

Бобка ел мои бутерброды вместе со всеми.

И с котами сосуществовал весьма мирно, чем меня очень удивил. Обычно он к котам не так ласков.

В скором времени раздался бой часов на башне. Несмотря на закрытые окна он был слышен очень отчетливо. Значит, пора домой.

Я собрала в пакет остатки бутербродов, опустевший термос и наполненного Тыкводжека, которого надлежало выкинуть.

— Ну, Бобка, идем, — устало произнесла я. — Наша смена закончена.

— Всего доброго! — мяукнул черный бессовестный котище, облизываясь за моей спиной. — До новых встреч!

Он слопал больше всех колбасы и был непередаваемо доволен.

У дверей дома, на улице, меня поджидал возница.

Я даже вздрогнула, когда открыла дверь и его увидела.

В свете луны он показался мне призрачным и зловещим.

И я сразу разглядела то, чего старалась не замечать ранее.

Одет он был в старинный, порядком ношенный и потертый плащ.

Поверх него на грудь была выпущена кружевная манишка, старая, посеревшая от пыли дорог и рваная.

Голова возницы отсутствовала.

Вместо нее на плечах лежала тыква, которая то и дело съезжала, и возница ее поправлял.

А руки в черных грубых перчатках побрякивали сухими старыми косточками…

— Отмыт холл, — проскрипел возница, пустыми провалами глаз разглядывая пространство за моей спиной. Его вырезанный на тыкве рот при разговоре странно изгибался, как настоящие губы.

Выглядело это жутковато!

— Хорошая работа, — похвалил он меня и полез в карман. — Держи свое вознаграждение!

Я подставила ладони, и из костяных пальцев в них упали три увядших коричневых листка.

— Вы очень щедры, спасибо, — произнесла я, шокированная, рассматривая свою зарплату.

Да, спасибо, так спасибо.

Всю ночь пластаться, чтоб получить это?!

С тем же успехом я могла б и у фикуса листья обломать.

У фикуса даже лучше. Листья больше. И свежее.

— Спрячь, — страшны свистящим простуженным голосом посоветовал возница. — Не то потеряешь!

Я послушно кинула листья в пакет и последовала за ним к Экспрессу.

Ну, что сказать?

Все горничные, убиравшиеся нынче в Монстрвилле, были недовольны и унылы.

Стоило нам сесть в повозку и закрыть за собой дверь, как блондинка тотчас разразилась ругательствами.

— Черт знает что! — прокричала она, яростно терзая свою красивую метелку для уборки пыли. Та заметно потускнела, посерела и растеряла часть своих перьев. Видимо, блондинке пришлось потрудиться намного больше, чем она рассчитывала… — Ничего не нашла! Ни камешка!

Две ее подруги уныло поддакнули ей.

И все трое с подозрением уставились на меня.

Да так хищно и опасно, что я невольно прижала Бобку к груди.

— А ты случайно не перекачала Тыкводжека? — страшным голосом произнесла блондинка.

Она оттянула край моего пакета и заглянула туда, где лежала моя верная маленькая тыковка.

На мгновение мне показалось, что у девчонки физиономия страшная и злая, как у горгульи.

И глаза горят алыми огнями!

Но Тыкводжек-003 выглядел совершенно невинным и крохотным, и блондинка лишь сердито фыркнула, оставив мою тыкву в покое.

— Не-ет, — проблеяла я и отчаянно затрясла головой. — Не перекачала, что ты!

— Я ее предупреждала, чтоб она этого не делала, — вклинилась девчонка, моя доброжелательница.

— И ты ведь этого не делала, не так ли?

Не знаю, как связан мой раздутый Тыкводжек и отсутствие кладов в других домах, но, верно, как-то связан.

Так что я предпочла отнекиваться до последнего, чтоб эти гарпии меня не сожрали!

— Конечно, нет! — соврала я.

И густо покраснела.

Врать, даже гарпиям, было неприятно.

— Я всего-то успела вымыть окошко, — наивно выкручивалась я.

— А заплатили тебе сколько? — продолжила свой допрос въедливая блондинка.

— Три л… — чуть было не призналась я. Но тут же заметила, что блондинка нервно перекатывает из ладони в ладонь мелкие белые камешки. Горстку. И я тотчас ответила: — Три камешка.

Может, отличия листьев от камешков и невелики, если смотреть взглядом банковского работника.

Но что-то мне говорило, что эти гарпии наваляют мне и за полученные листики.

Сами-то они побрякивали в карманах мелкой галькой…

— Хм, хм, — блондинка моим ответом осталась довольна. И продолжила нервно перекатывать камешки. — Неужто попался бедный квартал?! А по виду и не скажешь… А ты нашла драгоценности? — снова обратилась она ко мне.

Я отчаянно затрясла головой.

— Что за драгоценности можно было найти? — спросила я.

— Разные, — неопределенно дернула она плечом. — Там… камни. Или золото.

— Ничего не нашла, — убито сообщила я. — Да я и не думала, что что-то можно найти…

— Плохо, плохо! — простонала блондинка. — Если завтра повторится то же самое, то придется по-настоящему убираться, чтобы хоть что-то заработать!

— Ищи дураков, — небрежно отозвалась ее подружка. — Если завтра не найду ни камешка, то и не подумаю продолжать.

— А что, так можно? — удивилась я.

Все три девицы насмешливо фыркнули в один голос.

— Так нужно, — отрезала блондинка решительно. — Ты что, действительно хочешь неделю разгребать все эти завалы за сущие гроши?

— Дураков нет, — снова повторила одна девица.

— Но главный приз… — заикнулась было я.

— Убрать целый дом? Да это невероятно трудно, — фыркнула третья девица.

Блондинка сникла.

А я поняла, что эти девчонки вместо уборки просто рыскали по дому, копались в книгах, попутно смахивая пыль, и всего лишь искали спрятанные ценности.

Домой мы с Бобкой попали затемно.

В парке, где я захватила свою оставленную одежду, было темно, хоть глаз выколи.

Не знаю, сколько было времени, но в доме не горело ни одно окно. То ли глухая ночь, то ли очень раннее утро.

А я была уставшая настолько, что еле ноги волочила.

У дверей, пока я возилась с ключами, Бобка вдруг заволновался и внезапно отчетливо гавкнул:

— Нельзя! Это! Домой!

— Точно, — я звонко хлопнула себя по лбу. — Надо было в мусорку выбросить…

Но возвращаться обратно, в холод и мрак, мне не хотелось.

— Оставим это под дверью, на коврике? — отчаянно зевая, малодушно предложила я. — А утром выкинем…

Квартира моя была в небольшом закутке, так что никому, кроме меня, эта тыква не помешает.

Так что я решительно опустила пакет на коврик и принялась вытаскивать из него термос.

Термос отыскала.

А вместе с ним и три ярко-красных бумажки!

Пятитысячные!

— Вот это да! — вскликнула я и испуганно зажала рот руками. Голос мой эхом прокатился по тихому подъезду.

— Откуда это?!

— Плата! — гавкнул Бобка уверенно. — Листья!

Листья превратились в купюры?

А что, вполне может быть. После Тыкводжека вообще все может быть.

Однако, даже на то, чтоб полноценно поудивляться, сил у меня тоже не было.

Я поспешно собрала вещи, аккуратно поместила тыкву в уголочек, где она уж точно никому не помешала, и поспешила домой, отдыхать.

То ли я наработалась до упаду.

То ли кофе, который я пила в холле странного, неубранного дома и правда был волшебный и унес с собой все тревоги и печали.

Да только уснула я, едва добравшись до кровати, как убитая.

И Бобка вместе со мной, развалившись кверху брюхом на моей подушке.

Так что утром, когда явился сосед с целью меня поколотить и отомстить за свою дочурку, мы его стука не услышали.

Хотя ломился он дай бог.

Пинал ногами двери и орал угрозы.

— Сволочь поганая! — вопил он, долбя ногой в ни в чем не повинную дверь. — Затаилась, крыса! Стерва тощая! Избила ребенка, и в кусты? Ты за это ответишь! Вылезай давай, я знаю — ты дома!

Но за дверями было тихо, даже собака не лаяла.

И сосед, не найдя удовлетворения в рукоприкладстве, что есть силы наподдал ногой по стоящему у дверей пакету.

В пакете была тыква — это он хорошо разглядел.

Красивая, оранжевая, блестящая, спелая.

Наверняка чей-то осенний подарок.

Лишить меня этого незатейливого подарка — эта мысль соседу очень понравилась.

И он несколько раз с остервенением топнул по тыкве, разбивая ее на куски.

Тыква была, видимо, очень переспелая.

Потому что лопнула с первого же удара на несколько мелких частей.

От второго удара сосед неловко поскользнулся на оранжевой мякоти и чуть не упал.

Из тыквы брызнула странно грязная, как будто с золой, вода, и на ботинке разъяренного мстителя повисли какие-то белые нити.

Видно, тыквенные внутренности. Жилки.

— Вот дерьмо, — выругался мститель, неловко задирая испачканную ногу и пытаясь стрясти с нее остатки тыквы.

Остатки после встряски как будто бы пропали.

Но эти же самые тонкие белые нити появились на штанине, выше колена…

Мститель подумал, что разбрызгал на себя внутренности тыквы и, чертыхаясь, стряхнул их ладонью.

Странные нити исчезли.

Зато как-то сильно и внезапно засвербело в затылке, словно огромный комар укусил.

— Да чтоб!.. — сосед хлопнул себя по загривку что есть силы, яростно почесался, воровато оглянулся — не видел ли кто его вандализма? — и поспешил скорее прочь от чужих дверей, оставляя на коврике куски разбитого им овоща.

Но пролежали они там недолго.

Как только сосед поднялся по лестнице этажом выше, и разбитая тыква, и пакет испарились, словно привидения под лучами солнца…