Хозяйка Монстрвилля. Чудовищная уборка

Запись 11. Найм бригады

Сосед-очкарик проводил меня до дома, охраняя от нападения буйного.

Но тот нас не торопился догонять. Кажется, его все-таки забрали в отделение вместе с его баклажкой пива.

Ах, всем бы хорош был этот мой нечаянный провожатый! И приятный, и интеллигентный. Но уж больно робкий.

Он брел рядом со мной и все время порывался что-то сказать.

Но потом чего-то пугался, и разговор не клеился.

А сегодня в Монстрвилль мне придется собрать целую кучу всего!

Помимо Тыкводжека и еды, еще и одежда для неугомонного скелета.

Поразмыслив, я ему упаковала свою черную куртку-оверсайз и черную вязаную шапку с вышитой белыми нитями угловатой надписью. Видеть его кости было выше моих сил!

Выходили мы с Бобкой, как партизаны, озираясь и прислушиваясь к каждому шороху. Попасть под горячую руку буяну-соседу не хотелось.

И нам бы не удалось!

Потому что мы все-таки встретили его в подъезде.

Но он, кажется, пребывал на грани обморока.

И передвигался ползком. Но по потолку.

— Куда подевались ступени? — бормотал он, бестолково тычась во все стороны и ощупывая ладонями лестницу с обратной ее стороны.

Я так и замерла на пороге, чуть не выронив из рук мешок с тыквой, глядя на удаляющуюся по потолку соседову задницу. Бобка уселся на окорока и слабо тявкнул на соседа.

На голове его толпились призраки тараканов.

Они сплели короткие волосенки соседа в импровизированную узду и рулили им, как могли.

Несколько тараканов восседало у несчастного на пояснице.

Когда тот сбивался с курса, они нещадно его кусали в место, где кончалась куртка и начинались штаны. Там была небольшая прореха между слоями одежды, и виднелась дебелая соседская спина с началом полужопий.

Так вот все это было искусано и изгрызено до красна.

Несчастный нервно чесался и медленно, как индийский тяжелый слон, полз дальше. Компания тараканов на его теле весело покачивалась в такт его движениям.

Учуяв меня, тараканы разом обернулись, приветливо замахали мне лапами, оскалились во все свои зубастые пасти и тонкими голосами запищали: «Приве-е-ет!»

— З… здравствуйте, — машинально поздоровалась я.

— А?!

Сосед обернулся на звук и увидел меня.

При моем появлении свет, ясно-понятно включился.

И сосед увидел свое бедственное положение.

Меня внизу, у двери, на пороге моей квартиры, и себя — на потолке.

Завопив не своим голосом, он начал хвататься за потолок ногтями, боясь, что сейчас рухнет на ступени и разобьется.

Но падения не наступало.

Он перевернулся на спину, подавив своих наездников, и принялся брыкаться, стараясь отклеиться от потолка и спрыгнуть вниз.

Но не тут-то было.

Он висел там как приклеенный.

А обозленные тем, что он испортил им все катание, тараканы карабкались на него обратно и нещадно кусали его куда придется.

Кто в глаз, кто за нос.

Трое висело на его губах.

Сосед вопил, словно из него изгоняли дьявола.

Тряс головой, пытаясь тряской перевернуть мир на привычное место.

Но, разумеется, у него не выходило.

Жуть, да и только.

Несколько тараканов пытались усмирить взбесившегося, натягивая его волосы, как поводья.

Но это привело только к тому, что волосы вырывались из несчастной соседовой головы и летели по всему подъезду, словно шерсть из дерущихся котов.

— Сними меня отсюда! — орал он. — Сними, ведьма!

Я поправила остроконечную ведьминскую шляпу и несмело усмехнулась.

— Не могу, — ответила я, разведя руками.

— Это ты мне пожелала!.. По потолку!..

Я пожала плечами.

— Но исполнила-то не я. Всего доброго. Хорошего вечера!

И мы с Бобкой, подхватив вещи, ринулись на выход.

Примерно в полночь мы с Бобкой ждали Экспресс на прежнем месте.

Так как вещей было много, вышли мы пораньше, чтоб успеть все доволочить, выгулять Бобку и не опоздать.

И знаете что?

Это было очень кстати. Потому как Экспресс явился на пятнадцать минут раньше!

Реши я чуток задержаться — и все, опоздала бы!

Увидев меня на дороге, возница, казалось, был удивлен.

Он натянул поводья, останавливая лошадку, и склонился ко мне.

— Мне сказали, что ты слилась с соревнования, — прогудела тыква-голова строго.

Костлявый палец укоризненно ткнул в мою сторону.

Даже не сомневаюсь в том, кто выдумал это, и кто уговорил возницу пораньше проехать мимо моей остановки!

— Бессовестно солгали, — решительно ответила я. — Тот, кто в шаге от выигрыша, сливаться уж точно не будет.

— Тогда милости просим на борт! — ответил возница.

И дверцы повозки передо мной открылись.

Анжелика то злости скрипела зубами, но помалкивала, когда я устраивалась на сидении напротив нее и размещала свои вещи.

А вот девчонки как будто б обрадовались мне.

И даже помогли устроить сумку с припасами.

— О, ты все-таки решила не сдаваться! — воскликнула та, что подарила мне таракана.

— Было б здорово, если бы уборка поскорее закончилась, — поддакнула вторая.

— Что?! — воскликнула Анжелика, не утерпев. — Чем вам уборка не мила? Что значит — поскорее б она закончилась?!

Девицы покосились на нее.

— А что мы видим кроме ночи и куч мусора? — неодобрительно произнесла одна.

— Деньги за работу и сокровища! — выпалила Анжелика.

— Не сильно-то много сокровищ, — фыркнула ее недавняя подруга. — Да и плата за работу более чем скромная.

— Сами виноваты! Искали б лучше — были бы богаты! — выпалила Анжелика.

— Да не хочу я больше ничего искать, — огрызнулась одна из девиц. — Я хочу в Монстрвилль. Походить по лавкам и кафешкам. Потанцевать. Поесть штруделей в местной таверне! Может, еще и познакомиться с кем…

Анжелика надменно фыркнула.

— Познакомиться с голодранцем, — презрительно бросила она.

— Да уж где уж местным до твоего великолепия! — расхохоталась девушка. — Твой дом похож на сорочье гнездо! Все блестит и переливается!

— И раковина из розового мрамора, — машинально произнесла я.

Все трое спорщиц с удивлением уставились на меня.

— А ты откуда знаешь? — вскричала Анжелика.

— Ее бывший хозяин очень расстроился, узнав, что ее украли.

— Украли! — одна девушка толкнула другую в бок локтем. — Ну, что я говорила? Украли! Теофил не хозяин этим домам, где мы убираемся! И его разрешения оттуда брать, что захочется ничего, ничего не стоит! Это все равно кража!

— Чушь! — завопила Анжелика. — Теофил величайший волшебник! Ему можно все! А она… просто догадалась. Или сам Теофил ей сказал. Не вернутся хозяева этих домов никогда!

— Тебе этого хотелось бы? — уточнила я.

— Я это знаю наверняка! — презрительно сощурив глаза, ответила Анжелика.

Спорить я с ней не стала.

Тем более, что мы уже прибыли — намного раньше, чем позавчера, например.

Как будто расстояние между Монстрвиллем и остальным миром сократилось.

Возница помог мне выгрузить сумки и укатил восвояси.

А мы с Бобкой двинули к дому.

И первое. Что мы обнаружили — закрытая дверь!

— Ну, ясно, хозяин-то объявился, — недовольно заметила я, подергав резную ручку.

— Звони! Звони! — гавкнул Бобка.

Я и позвонила. Надавила на черную кнопку звонка у двери.

Принц-скелет открыл мне достаточно быстро. Словно поджидал меня у двери.

На нем был все тот же легкомысленный банный халат, почему-то высокие кожаные сапоги на босу ногу, и половина лица в пышной пене!

Словно борода у Деда Мороза.

— Ты ешь торт со взбитыми сливками, чистишь зубы или бреешься? — ляпнула я, глядя, как пышная пена с шипением оседает на его костяных челюстях.

— А ты что, — возмущенно выпалил принц, — вчера испекла мне торт?!

— Значит, чистишь зубы, — заключила я, втаскивая в дом свои сумки и Бобку.

— А вот и не угадала, — язвительно ответил скелет.

— Бреешься?! — изумилась я.

— Любой мало-мальски чистоплотный мужчина перед выходом из дома должен побриться! — ответил скелет.

— Но у тебя борода не растет! Для этого нужны щеки, кожа, а не высохшие кости! — вскричала я. — Стоп, что? Ты собрался выйти из дому?!

— Ну, разумеется, — высокомерно ответил принц. — Не думала же ты, что я поручу тебе такое ответственное дело, как найм бригады для ремонта!

— О, нет, нет!

— О да. Я уже и одежду подыскал. Не идеал, конечно, но что уж нашлось.

И он продемонстрировал мне сапог на костяной ноге и коротенькие и очень веселенькие штанишки под халатом, расшитые золотом и серебром.

— О, нет! — вскричала я. — Ты похож в этом на клоуна. На чудовищного, зловещего клоуна!

— Что же делать, — философски заметил он.

— Дома сидеть, — огрызнулась я.

— И не подумаю, — преспокойно ответил мне скелет. — Ой, а что это у тебя там, в мешке?

— Штрудели, кофе, — сдавшись и тяжело вздохнув, ответила я. — И бутерброды с колбасой и сыром.

— О, мы поужинаем?! — обрадовался скелет и чуть не запрыгал от радости. — Знаешь, что? Свари-ка мне кофе с корицей!

Ужин удался на славу.

Оказалось, что на отмытой кухне есть было невероятно вкусно.

И очень уютно.

В печи потрескивал огонь. Языки пламени клали теплые блики на чистый кафель.

Языки пламени танцевали и на тающих свечах, делая атмосферу совсем праздничной. В приятном полумраке, расцвеченном живым огнем, даже ароматы дешевого кофе казались волшебными.

Штрудели из супермаркета имели шумный успех.

Пока принц перебирал яркие пакетики с кофе, выбирая себе по вкусу, я расставляла миски для котов и выдавливала туда корм.

Коты с недоверием принюхивались, а Чума влезла на стол и торопливо кусала мой кусок штруделя.

— Что… что это такое, что за тюремная баланда?! — возмутился Маркиз. Вид еды показался ему непрезентабельным. — Я не стану этого есть! Это как будто кого-то вытошнило!

— Хе! — презрительно гавкнул Бобка.

В отличие от кота, у него была настоящая, вкусная, мясная косточка.

И кот смотрел на него с завистью.

— Своего шерстяного кормишь хорошо, — шипел Маркиз. — А меня что, на помойке нашла?!

— Ну, хотя бы понюхай, — предложила я ему.

Воющую Чуму с куском надкусанного штруделя пришлось столкнуть со стола, заменить себе тарелку и налить кипятка по чашкам.

Принц, наконец-то, определился с выбором, у него в чашке растворялся кофе со сливками и лесными орехами.

— Кстати, прекрасный штрудель! — похвалил он, с удовольствием пожирая — иначе и не скажешь, — свою порцию.

Маркиз убито вздохнул.

Чума натрескалась и теперь вылизывала свою заднюю лапу с видом победительницы, щуря наглые и хитрые глаза.

Не желая оставаться голодным, Маркиз сунул усатую морду в миску с утиным паштетом из пакетика и осторожно лизнул.

— Ну, пахнет неплохо, — сказал он, наконец. — На вкус тоже, кажется, ничего…

Прочие коты налетели на миски, как саранча, с воем и шипением.

Сиськасос был удостоен ужина за одним столом с принцем. Чтоб прочие коты не обидели и не отобрали у него еду.

И он не ломался, в отличие от папаши. Ел, что дают.

Его маленький пушистый хвостик трясся от удовольствия.

Маркиз, наконец, распробовал угощение и взвыл не своим голосом.

Он растопырил лапы, выпустил когти, защищая свою миску от интереса прочих котов.

Сунувшейся Чуме дал лапой по голове. По-отечески.

И снова взвыл страшным потусторонним голосом.

— Мау-у-уло! — орал он, давясь и удерживая Чуму, придавив когтистой лапой ее голову к полу.

— Маркиз, где ваши манеры! — возмутился принц.

Сам же он отужинал и изящно промокнул костяной рот салфеткой.

— Ну, идем? — бодро подскочил он на костяные ноги.

— Вот так? В штанах в цветочек?

— А что делать, — развел руками скелет. — Другая одежда девалась… куда-то. Ничего подходящего найти не смог.

Я вздохнула.

Признаться, не хотелось разгуливать по Монстрвиллю в компании со скелетом.

И уже задумывалась, а правильно ли я сделала, что привезла ему одежду.

Но не одень я его прилично, он ведь потащится со мной как есть.

— Я предлагаю переодеться, — сказала я. — Я привезла кое-что, в чем вы будете не так заметны.

— Да? В самом деле? — удивился принц.

Одежда его несколько смутила.

— Это у вас такое носят? — с недоверием спрашивал он, вертясь в холле перед отмытым зеркалом в черных джинсах.

Надо же, угадала с размером.

Они налезли на костяной зад, как влитые.

Да и куртка подошла, и шапка.

— Это какие-то неблагородные ткани, — произнес скелет, нервно приседая с коленками, растопыренными в разные стороны, и одновременно стараясь выколупать шов, жестко впивающийся ему меж костями. — Такое только пастухам носить! Это ж никакой терновник не порвет!

— Так и есть, — вздохнула я. — Раньше эти… то есть, похожие штаны, из грубой и прочной ткани, носили только пастухи. Которые пасли коров.

— А я что говорю?! Ужасно, ужасно, — сказал принц, присев еще пару раз. Как лягушонок.

— Больно уж мрачно, — продолжил он, рассматривая черную куртку и сползающую на нос шапку.

— У нас так ходят практически все, — ответила я.

— Какой ужасный мир! — всплеснул руками принц. — А как же красивое шитье? А как же драгоценные пуговицы? Бархат? Шелк? Кружева? Вышивка? Тонкий батист? Разноцветные ткани, шнурки, ленты? Ну, хоть что-то?

— Иногда, — ответила я. — Но в основном вся одежда практичная, темная, немаркая и простая.

— Ужасный мир! — сокрушался скелет.

Все деньги, что им с Маркизом удалось отыскать, его высочество ссыпал в свой карман и надежно застегнул его на молнию.

— Тут будет сохраннее, — он с удовольствием похлопал по боку. — Пошли!

Бобка снова должен был нас провожать через парк.

Рыча и огрызаясь на котов, насмешлив за ним наблюдающих, он ухватил свою недоеденную кость и под их внимательными взглядами потащил ее в сад — закопать в только ему известном месте.

— Нехорошо, нехорошо жадничать, — недобрым голосом протянул Маркиз, на мягких лапах попытавшись проскользнуть в сад вслед за песиком.

— Вот и не жадничай, — отрезала я, водворяя кота обратно в дом и захлопывая перед его носом двери.

Итак, мы выдвинулись.

Как и в прошлый раз, Бобка бежал впереди и метил все подряд деревья на нашем пути. И чем дальше мы отходили от дома, тем холоднее становилось.

За спиной остался осенний подлесок, крупчато блестящие в свете фонарей дорожки и машущие лапами сосны.

В низинке перед дорогой стало так холодно, что по ногам потянуло поземкой, и посыпал снег, колющий острыми иголочками лицо.

— Хм, хм, — произнес принц, шагая по вмиг наметенным сугробам. — Какое странное заклятье… Оно как будто отсекает любого желающего пройти по парку, так? Чтобы никто из Монстрвилля не мог сюда пройти.

— Мы с Бобкой смогли, — беспечно заметила я.

Скелет вдруг ухватил меня за локоть и с силой притянул меня к себе.

Я ахнула, а он прошептал мне на ухо таинственно и зловеще:

— Это потому, что он не знает, что здесь пройти невозможно, — и скелет кивнул на беспечно бегущего впереди Бобку.

— А если узнает? — ахнула я.

— Тогда никакой нюх ему не поможет, — ответил принц, отпуская меня. — Вероятно, он либо вернется назад, либо так и останется блуждать в этом снежном тумане.

Но тут Бобка потянул за поводок и вытянул нас из ложбинки на дорогу.

И огни Монстрвилля весело заблестели впереди.

На этот раз мне не пришлось бегать по лавкам и тавернам.

Принц тотчас потащил меня в сторону, где в прошлый раз мне бывать не приходилось.

Домишки тут были каменные, низенькие и надежные на один только вид.

А над дверями висели вывески с изображением различных инструментов, приборов, граненых камней…

— Гномы мастера на все руки, — пояснил мне принц, когда я с раскрытым ртом рассматривала витрину с заводными механическими игрушками. Там поезд катался меж скал, дымя трубой и стуча колесами, и шагали по перрону заводные куклы. А на башне били часы. — Только и пройдохи немалые. Так и норовят обмануть и обобрать. Цену заламывают дай бог!

Мы постучали в дом с вывеской, изображающей каменную кладку из трех кирпичей под перекрестьем молотка и пилы. Сразу видно — тут живут строители!

Встретил нас приземистый лысый гном с густой рыжей бородой и лихо прикушенной трубкой.

Его руки были просто неимоверно мощные, а кулаками можно было сваи забивать.

— Нам нужен ремонт, — обратилась я к нему.

Принц предпочел не привлекать внимания к своему костяному лицу и остался скромно стоять позади, вместе с Бобкой.

— Какого рода? — сурово осведомился гном.

— Ремонт ванной комнаты, — ответила я.

— Ясно. Санузел, — рявкнул гном. Он выхватил из кармана книжечку, из-за уха — карандаш. Яростно помусолил его совершенно фиолетовым языком и что-то вписал на новую страничку в книжечке. — Что ремонтировать?

— Все, — ответила я. — Там практически голые стены. И старая ванна.

Гном крякнул и поставил три восклицательных знака.

— Полный комплект! — рявкнул он. — Плитка? Кафель? Замена ванны на новую, из лучшего мрамора? Замена сантехники? Раковина в форме морской раковины? Красивый лепной потолок с золочеными ангелами? Зеркала? Хрустальные полки?

Я оглянулась на принца. Тот еле заметно кивнул, и натянул шапку поглубже.

— О, да, — ответила я.

— Это встанет вам в двести серебряных, — заметил гном.

— Что!.. — вскричала я.

— И примерно столько же за материалы, — гном начал загибать толстые пальцы на могучей ручище, — доставку, разгрузку, услуги потолочного лепщика, сварщика труб и дверника.

— Вот черт! — вскричала я.

— А еще лестницу починить, — подсказал тихонько принц.

— Лестница большая, маленькая? Витая, с перилами? Со скульптурами из дерева?

— Парадная, — ответил принц.

— Демон, — выругался гном и снова уткнулся в свою книжечку. — Тогда это будет стоить вам еще полста серебра.

— Годится, — ответил принц. — Когда можете приступить?

— Сразу, как осмотрю объект! — сурово ответил гном. — Куда прикажете идти?

— В дома в парке, «Набережная — 1», — ответил принц.

Я думала, что гном забьется в истерике.

Ну, минимум — напугается.

Но тот остался непоколебим.

Ах, так вот кто вырвал розовую мойку…

Следовало догадаться. Сама Анжелика вряд ли сумела бы.

— Тогда нужен еще метлокат, — заметил гном. — Перенести через парк кучу строительных инструментов и материалов, цемента, штукатурки и плитки, а тем более ванну можно только на метлокате. А метлокат стоит пять золотых. И его придется купить, потому что никто не сдаст в аренду свой метлокат, чтобы кто-то прокатился через парк… и не вернул его.

Тут череп почесал уже принц.

— Досада, — произнес принц дрожащим голосом. — Ну, давайте посчитаем…

И он высыпал все свои сбережения на стойку перед гномом.

Гном считал, как банковская машинка.

Его палец мелькал, монеты сыпались в подставленный мешочек, как пули из автомата.

— Сто пять, — закончил подсчет принцевых сокровищ гном и громко выкашлялся. — Итого: девяносто пять серебряных не хватает. На метлокат вот, — он двинул принцу один мешочек с пятью брякающими монетами. — Вот этого должно хватить на материалы, раковину и ванну.

— Еще унитаз, — подсказала я.

— И унитаз, — добавил гном. — А на наши услуги не хватает.

Он сурово хмыкнул и решительно взял из мешка на материалы десяток монет.

— Вместо лепнины можно сделать современный потолок в черно-белом стиле, с черными светильниками. Прекрасный мрамор, гладкий и хорошо обработанный. И минус работы лепщика ангелочков, с позолотой! Вместо розовой раковины — современный умывальник, компактный и аккуратный. Унитаз современный. Да, не посидишь, как в мягком кресле. Но зато он устойчивый и прост в управлении. Итого должны уложиться в сто пятьдесят монет.

Принц издал сдавленный стон.

— Но я хочу розовую раковину!

— Такого уже никто не делает, — сурово прервал его гном. — В моде минимализм. Ровные линии, четкие углы. Черно-белые оттенки. Поверьте, смотреться будет идеально!

— Кто-то обещал этот дом мне, — напомнила я. — А меня устроит и черно-белый мрамор.

Скелет был безутешен.

— Но разок окунуться-то в своем доме, — с чувством произнес он, — я могу напоследок?!

— Я подумаю, — дерзко ответила я.

— И это мы еще не считали лестницу, — вдруг коварно напомнил гном.

Скелет издал вопль отчаяния.

— Но ее просто необходимо починить! — вскричал он.

— Все необходимо, — согласился гном. — Но на все требуются средства.

Он с ожесточением почесал блестящую лысину и закусил трубку покрепче.

— Можете, конечно, отработать недостающие средства, — неуверенно предложил он. — У моей супруги лавка, она продает пироги. Другой вход этого дома выходит как раз на оживленную улицу. Она бы заплатила несколько серебряных монет, если б вы помогли ей напечь побольше пирогов.

— Поможем? — оглянулась я на принца.

— Да черт с вами! — махнул он рукой. — У нас как будто бы выбор есть. Поможем.

Гном радостно потер ладони, та так жарко, что они у него едва не задымились.

— Ну а я пока пройдусь, подыщу вам метлокат! — оповестил он нас.

— Только смотри, пройдоха, чтоб метлокат был новым, не подержанным! — пригрозила ему я.

Разумеется, я ничего не понимала в предлагаемом мне аппарате, но сделала такой грозный вид, что гном стушевался.

И стало ясно, что он собирался нам всучить транспорт именно с рук.

— Я каждую метелку просмотрю, — пригрозила я ему. — Меня не обманешь!

И мы с принцем отправились на гномью кухню.

На кухне гномихи было жарко, как в кузне.

Оно и понятно было.

Там, в огромном котле, на вкусно пахнущем подсолнечником масле тушилась мелко нарубленная капуста вперемешку с красной морковью и зажаренным до золотистого цвета луком.

В бадье подходило белое, рыхлое, блестящее тесто.

И гномиха время от времени яростно уминала его кулачищами, ничуть не меньшими, чем у мужа.

И тут же, в огромной сковороде со шкворчащим маслом, жарились до соблазнительной золотистой корочки огромные пироги.

Размером с башмак.

— Гхм, — сказала я, глядя на такое расточительство.

Нет, ей-богу! Я б из каждого налепила по пять, а то и по семь пирожков!

Гномиха вылавливала готовые пироги большой шумовкой, выкладывала их на блюдо, в бумажные полотенца, и ждала, переводя дух, пока с них стечет масло.

А потом подхватывала заказ и с топотом уносилась к конторке, вручить заказчику.

Поговорит с ней нам тоже удалось, когда она яростно раскатывала блин теста.

Да в него младенца завернуть было можно!

— Зачем такой огромный пирог?! — вскричала я.

— По пять медяков штука! — пыхтела она. — Голодному гному пойдет.

— А не гном не возьмет ведь? — поинтересовалась я.

— Не осилит, — ответила гномиха. И скривилась.

— Так можно сделать пять мелких, по грошу! — сказала я. — Глядишь, и еще кто-нибудь прихватит. Да и гном возьмет не на пять грошей, а на семь, например.

— Или на три, — гномиха тотчас же подумала о плохом.

Я покачала головой.

— Нет, — твердо ответила я. — На семь. На три не наестся.

— Ну! — воскликнула гномиха. — Давай попробуем. Будешь лепить мелкие пироги. А ты умеешь с тестом возиться? — неуважительно ткнула она принца в бок.

Тот поглубже спрятался в куртку, отчаянно замотал головой.

— Значит, будешь внимать готовые! — гномиха решительно всучила ему шумовку. — Ну, раздевайтесь! Фартуки тут! — она ткнула пухлым пальцем в шкафчик.

— А оплата труда какая? — тотчас же спросил принц.

Я с досадой скривилась.

Вот я курица!

Я имела все шансы проработать бесплатно всю ночь, не заключив никакого договора и не спросив даже о деньгах. Хорошо, что принц такой бдительный.

Гномиха снова недовольно поморщилась.

— На вас двоих четверть от выручки, — ответила она. — А там все зависит от вас. Сколько уж налепите. Да живее давайте! Покупатели ждать не станут!

И она потащила наверх готовые пироги.

А мы сняли верхнюю одежду, облачились в фартуки и приступили.

Признаться, я беспокоилась за принца.

Вот кто, кто, а он точно ни разу пирогов не пек.

Как бы не пережег, превратив готовую еду в угольки.

Но я напрасно волновалась.

Принц четко уяснил, какого цвета должен быть готовый пирожок!

И даже вовремя вынул огромные, истекающие маслом пирожищи гномихи, пока я отхватила добрый кусок пышного теста и раскатала его.

Налепить маленьких, в половину ладони пирогов труда не составило.

Я только и успевала заворачивать сочную начинку в тесто и пускать свои пирожки, как рыбок в пруд, в кипящее масло.

— Быстрее, быстрее! — командовал принц, переворачивая пироги с бока на бок и зорко следя за тем, как корочка приобретает нужны, золотистый аппетитный оттенок.

— Я и так делаю все быстро! — огрызалась я.

Но принц вытаскивал пироги быстрее, чем я лепила.

Вытаскивал и складывал горкой на блюдо.

Притом масла с них не текло так много, как с гномьих пирожков.

Наши пирожки были аккуратные, крохотные и очень аппетитные. С хрустящей корочкой. Принц даже не утерпел — ухватил один, чуть остывший, и быстро слопал его, пока гномиха не увидела.

— Эй! Ты лопаешь наш заработок! — зашипела я, выкладывая в сковороду целую стайку пирожков.

— Зато я экономлю на нашем завтраке! — радостно заявил он мне.

Ну, я тоже куснула пирог, не удержалась.

Дурной пример был очень заразителен.

Пирог оказался неимоверно вкусным. И, несмотря на малый размер, очень сытным. Гномы и в еде знали толк.

Когда на блюде красовалась уже целая горки пирожков, гномиха снова появилась на кухне.

— Ну, чего там, готово у вас? — деловито осведомилась она. — О! Какие…

Она залюбовалась нашей стряпней, и не обратила внимания на принца.

Я-то думала, что он не хочет распугать своим видом людей. Но монстрвилльцы, кажется, ко всему были привычны.

Их скелетом в фартучке не проймешь.

А принц, скорее всего, не хотел быть узнанным.

И поэтому шапку натянул по самые надбровные дуги.

Но гномиха и не думала его узнавать.

— Какая прелесть! — вскричала она, ухватив полное блюдо пирогов и поставив пустое. — Да они разлетятся, как семечки!

И она умчалась их продавать.

Ночь прошла как в филиале ада.

Жарко, насыщенно и немного однообразно.

Я лепила и лепила пирожки и стряхивала их в кипящее масло, а принц…

С каждой минутой этот парень мне нравился все больше!

Он успевал и выловить изжаренных, и помешать тушащуюся капусту, и даже выложить ее в глубокую миску — остывать.

Капусту, к слову, крошила гномиха.

Она приносила ее просто ведрами и скидывала вместе с морковью и луком в освободившийся казан.

А принц, как истинный гурман, разбивал в полуготовую массу несколько яиц.

И сыпал специи по вкусу — из лотка с пакетиками приправ, что предоставила нам гномиха.

Для вкуса.

— Да ты, кажется, ничего парень, — сказала я, когда мы с ним отдыхали во время очередной технической паузы.

Таких пауз за ночь было аж три.

Гномиха тогда снимала с горячей плиты сковородку с маслом, с пригоревшей в нем мукой, и сливала потемневшее масло в ведро.

— Вылить в помойку? — предложила я ей.

— Еще чего! — возмущенно вскричала та. — Утречком добавлю в кашу свиньям! Они просто как на дрожжах пухнут с этой жратвы!

Все ясно.

Безотходное производство.

Пока гномиха возилась, моя сковороду и разогревая новое масло, у нас с принцем появилась возможность узнать друг друга получше.

Мы меланхолично ели горячие пирожки и запивали их горячим чаем. На чай гномиха не скупилась, и есть пирожки, кстати, не запрещала.

— Так как так вышло, что тебя заколдовали? — спросила я. — Обычно ведь только дурных принцев обращают в чудовищ. А ты не такой уж плохой, каким мог бы показаться. Только уж очень капризный… И эта твоя нездоровая любовь к розовым раковинам…

— Что?! — возмутился принц. — Я просто чистоплотный, я же Водолей по знаку зодиака!

— Ну да, ну да, — поддакнула я. — У всех свои недостатки. Так что там за заклятье?

— Да если б я помнил! — воскликнул несчастный принц. — Помню только, что вечеринка пошла не по плану…

— Ты здорово напился, — подсказала я.

— Ах, да за мной такого сроду не водилось! — снова закричал этот нездоровый любитель розовых раковин. — Никогда до беспамятства не напивался вообще!

— А что за тобой сроду водилось?

— Ну-у-у… обычно было хорошее угощение, — протянул принц задумчиво. — Танцы в большом зале с хрустальной люстрой, красивые наряды и фейерверки до утра.

— А Теофил тут каким боком?

— Теофил же мой дядюшка.

— Брат короля? — уточнила я. Это родство все объясняло бы!

— Да, он самый. Вечный неудачник Теофил. Очень умный, говорят, и сильный волшебник.

— Но?..

— Что — «но»?

— Обязательно есть какое-то «но», — ответила я. — Что с Теофилом не так?

— Он мерзкий, — содрогнувшись со стуком каждой своей косточкой, ответил принц. — Он как липучка. Как сопля на перилах, в которую вляпываешься голой рукой!

— Фу!

— Ага. Но он сам виноват. Его всегда звали на все праздники, из жалости. Но он не умеет танцевать, веселиться и заводить приятные дружеские знакомства. Стоит к нему обратиться с каким-нибудь приятным разговором о погоде, или, скажем, о красоте девушек, как тот каким-то образом переводит все внимание на себя и начинает бубнить о том, как он велик.

— Может, он и правда велик?

— Может быть. Но все должно быть уместно. И вовремя. И не обязательно каждый раз сосредотачивать все внимание на себе и на своих мерзких опытах.

— Он ставил мерзкие опыты?!

— О, да! Превращал милейших зверюшек во что-то противное и сопливое. Но они быстро обретали свой истинный вид. Потому что были невинны.

— Так это то же самое, что он с тобой сделал! — вскричала я. — Только ты почему-то не стал прежним. Значит, не так уж невинен!

Если б у принца был лоб, он бы наморщился — вот как глубоко задумался несчастный.

— Кажется, — неуверенно произнес он, — мы заключили какое-то пари… и решение этого пари не только от меня зависело…

— От Анжелики тоже? — догадалась я. — Она должна была тебя спасти?

— Может быть, — неуверенно согласился принц. — Но ведь она попыталась спасти меня. Надела фартук. Убиралась в домах. Но это не помогло. А вот у тебя получилось пробудить меня ото сна. Странно. Ты-то меня совсем не любишь.

И он умоляюще уставился на меня пустыми глазницами.

— Что? — вскричала я. — Понятия не имею, как это вышло! Я просто мыла полы в надежде заполучить дом!

Принц тяжко вздохнул.

— И ты его получишь, — печально заметил он. — Теофил провернул ужасно несправедливую штуку: либо ты уберешься на славу, и он тебе его отдаст, как выигранный приз, либо ты меня расколдуешь, и я сам тебе его отдам. И останусь бездомным и нищим. Так и так.

— Оу, — произнесла я. — Может, мне больше не стоит убираться дальше? Ну, все-таки, ты проснулся. Конечно, видок у тебя еще тот, но ты уже не беспомощен. Проскрипишь пару лет, а там и решение какое-то созреет…

— Нет, продолжай. В таком виде и скрипеть не особо хочется. Может, тебе все ж удастся сделать то, что не вышло у Анжелики…

Признаться, тут я ощутила укол ревности.

Значит, полы для его освобождения драю я, а тоскует он по этой белобрысой стерве?!

Нет, не то, чтобы я сильно хотела, чтоб скелет сох по мне.

Там и сохнуть нечему.

Но…

— Но если дом достанется мне… А как же ты? Где ж ты будешь жить? — спросила я, старательно проглатывая свою ревнивую обиду.

— Маркиз сказал, что предоставит с радостью мне свое жилище. И будет рад, если мы проведем остаток жизни под одной крышей. Так что обо мне не беспокойся. Маркиз и права верный друг. Он не подведет, никогда не упрекнет и обругает. Золотое сердце.

— Остаток? Так ты стар?!

— Мне двадцать пять, если верить подсчетам Маркиза…

— Готово! — вскричала гномиха в этот момент. — Дрова закинуты, масло свежее! Принимайтесь за работу, да живее! Ваши пирожки разлетаются, как… горячие пирожки! То ли запах всех манит, то ли молва, то ли еще что, да только их скупили уже двести штук!

— Если считать твоими огромными пирогами, то всего сорок, — со вздохом поднялся с места принц, отряхнув засыпанный мукой и забрызганный маслом фартук.

— Да я и двадцати не продавала за ночь! — захохотала гномиха. — А тут такой успех! Так что за работу, увальни!

И она скрылась за дверью в магазин, за которой неистово звенел звонок покупателя.

Пока нагревались огромная тяжелая сковорода и масло, я могла стряпать неторопливо.

Пять, десять…

Принц неторопливо помешивал тушащуюся капусту.

И тут произошло самое невероятное, что могло случиться.

На гномью кухню вполз призрак таракана.

Самый зубастый и самый голодный, какой только мог существовать.

Принц, увидев его, заверещал не своим голосом и с ногами взобрался на разделочный стол.

А таракан с золотой цепочкой на шейке, увидев меня, вдруг довольно осклабился, и с этой жуткой зубастой улыбкой подполз ко мне, стоя мне глазки.

Голубые невинные глазки сироты.

— Это… ты?! — выдохнула я, узнав «подарок» одной из горничных.

Господи, я ж о нем совсем забыла!

А ведь он сидел в ловушке, когда я стрельнула из Тыкводжека по Теофилу!

Значит, и таракана выкинуло в этого магического прохвоста!

Надо ж, какой он говнюк. Даже таракан от него сбежал, потому что есть Теофила невозможно!

Таракан с готовностью закивал головой, скалясь во все сотни сотни зубов. Я, я, говорил он мне.

— Прихлопни его ложкой! — орал принц. — Ужас какой! Они знаешь, какие кусачие?!

— Знаю, — твердо ответила я и склонилась над тараканом. — Ты хочешь есть, бедный малыш?

Призрак таракана с готовность затряс головой.

— Хорошо, — ответила я, показывая ему пирог. Сырой. — Я дам тебе это, если ты обещаешь меня не грызть.

— Не верь ему! — вскричал принц.

— Каждый должен иметь шанс, — сурово ответила я. — На, мой маленький! Ешь!

Я протянула пирог таракану.

А он протянул мне какую-то бумажку, наверняка стащенную у Теофила.

И жадно вцепился страшными зубами в тесто.

Первое, что бросилось в глаза — так это изящная подпись, исполненная злотыми чернилами.

— Это не твоя ли? — спросила я у принца.

— Моя! — радостно закричал он, боязливо спускаясь с разделочного стола.

— Таракан что, сожрал ваш с Теофилом договор? — недоверчиво произнесла я.

Таракан часто-часто закивал своей призрачной головой.

— И что же, — продолжила я, — договор без подписи недействителен?!

Таракан, оторвавшись от пиршества, глянул на меня так, словно хотел сказать:

— Вообще-то, именно на это я и рассчитывал. Но как знать, вышло ли у меня.

Принц осторожно приблизился ко мне.

— Вообще-то, вряд ли эта проблема решается так просто, — заметил он. — Но хотя бы можно узнать, в чем предмет спора!

Таракан выгрыз из нужной нам бумаги очень большой кусок.

Остальное, как я поняла из хлопаний его голубых глазок и зубастых ухмылок, он сгрыз в труху и оставил в конверте.

Конверт лежал за пазухой у Теофила, во внутреннем кармане его черного одеяния.

— Вот он удивится, обнаружив, что потерял такую ценную бумагу! — заметила я.

А на уцелевшем клочке колючим, как терновник, почерком было ясно написано: Пусть докажет, что кому-то нужен без своей молодости, красоты, богатств и короны. Пусть докажет, что кто-то будет ему помогать бескорыстно».

— Но я нужен! — в отчаянии вскричал принц. — Анжелике! Так нечестно, нечестно! Она же тотчас поспешила мне на помощь! Она принялась убирать мой дом!..

— Вовсе небескорыстно! Она же знала, что вы принц.

— Но я был заколдован! — упорствовал он. — И кто бы знал, как меня расколдовать! И она не знала! И у нее не было ни малейшей уверенности, что у нее получится! Значит, она драила мои полы бескорыстно!

— Она стащила вашу розовую раковину, — напомнила я. — Она мародерствовала в вашем доме. И не пахнет тут никакой бескорыстностью.

— Этого просто не может быть! — гневно воскликнул принц, топнув ногой.

Если б у него были глаза, на них наверняка сверкали бы слезы.

— Зачем вы оговариваете ее?! — прошептал он, кое-как справившись со своими чувствами. Своим «вы» он воздвиг между нами настоящую стену, и я почувствовала, что возникшей было дружеской привязанности как не бывало. — Вы ее совсем не знаете!

О, я-то как раз и знала.

Но понимала, что переубедить влюбленного принца не смогу.

— Не будем ссориться, — сказала я, перенимая его официальный тон общения. — Вам бы не помешало с ней переговорить. И все выяснить лично.

— И поговорю! — запальчиво выкрикнул принц.

— Вот и отлично. А пока давайте закончим стряпню и заберем причитающиеся нам деньги.

Работу мы завершили в полной тишине.

Над моей головой порхал фонарик, на плече дрых наевшийся таракан, свистя и храпя мне в ухо.

А у печи яростно намешивал шумовкой кипящее масло принц…

— Почти четыреста пирожков! — возбужденно верещала гномиха, под утро считая барыши.

— Восемьдесят серебряных, — устало выдохнула я. — Не густо.

— Двадцать серебряных ваше вознаграждение! — заметила гномиха. — Однако, неужто этого мало?

— Более, чем достаточно, — буркнул принц. — Давайте деньги, и мы пошли.

— Но я уже отдала, — гномиха невинно захлопала глазами. — Мужу. Он сказал — это в счет его работ. Что серебряшки из рук в руки пересыпать?

— Что еще за фокусы? — вскричала я. — А если мы передумаем что-либо у него заказывать? А если я найду мастеров и материалы подешевле? Деньги сюда, дорогуша!

Гномиха даже пятнами покрылась от злости.

— Сказано тебе — нет! — выпалила она. — Что это значит — ты передумаешь? А зря, что ли, мой муж всю ночь бродит и ищет вам метлокат получше?! Тогда плати за то, что он предоставил вам услуги при выборе метлоката!

Я только руками всплеснула.

— Да она нас пытается обмануть! — вскричала я.

— Ах ты, пройдоха! — прорычал принц инфернальным ужасным голосом, срывая шапку. Его пустые глазницы сияли, будто в черепе зажгли огонь. — Я слышал о том, что в этом семействе плутуют, но и подумать не мог, что настолько нагло! Как это ты отдала деньги мужу, если его еще дома нет?!

— Кто это сказал, что нет? — закудахтала гномиха. — Кто сказал?! Он спит! Он уже спит!

— Так может, мне подняться в вашу спальню и посмотреть?

— Не пущу! — завизжала отчаянно, закрыв собой выход с кухни.

Наверное, думала, что тщедушный скелет с ней не справится.

На худой конец она рассчитывала его огреть по черепу кочергой.

Но принц, разозленный разговором со мной, запросто отнял у толстухи-гномихи кочергу.

А ее саму легко поднял за шиворот, вздернул в воздух и зашагал по ступенькам.

Наверное, его высочество был довольно сильным и атлетичным мужчиной… Когда-то.

— Ну, где твоя спальня?

Я последовала за ними, стащив испачканный в муке фартук.

Гномиха с перепуга визжала и дергала руками и ногами во все стороны.

— Отпусти! — орала она. — Отпусти, я высоты боюсь!

— Будешь мне врать, я прокачу тебя на метлокате, который купил твой муж!

— О, только не это! Только не это!

— Пожалуй, подвешу тебя на крюк для тяжелых грузов.

— Да забери свои деньги, забери! — выкрикнула гномиха, яростно бросив монеты на ступени, прямо мне под ноги.

Я было наклонилась, но принц резким криком меня остановил.

— Не поднимай! — прогрохотал он и потряс изо всех сил несчастную гномиху. — А ты дай в руки, а не бросай, как собаке! Как не стыдно — такой черной неблагодарностью платить тем, кто тебе помог?!

Гномиха всхлипывала и шарила в карманах, раздобывая серебро.

Ей было не так страшно, что работники взбунтовались, как жаль денег.

— Муж тебе покажет, — прошипела она злым голосом. — Он не спустит тебе такое с рук! Сюсик, где ты?! Спаси меня, Сюсик! Убиваю-ю-ют!

— Страшись, чтобы я тебе не показал, — огрызнулся принц.

В этот миг где-то в доме раздался ужасный грохот и вопль.

Наверху дверь распахнулась, и в дверном проеме показался сердитый, красный от злости гном.

— Дея! — завопил он, размахивая топором. — Что они сделали с тобой, мерзавцы?! Порублю-у-у!

Принц нахмурился.

Гномиху он шмякнул, как мешок с тряпьем, себе под ноги, а сам, изящно подбоченясь, плавно провел рукой от талии до головы и выше, словно зачесывая назад длинные волосы.

И тут же с его плеч упала на пол — в том числе и на меня с гномихой, — алая, пылающая золотым огнем мантия с горностаями.

А на костяной голове вспыхнул золотой венец.

— Помогите, горю! — верещала гномиха, запутавшись в складках королевской мантии.

Гном же испугался явлению венценосной особы.

Из его ослабевшей руки выпал топор, гном шлепнулся на колени, разевая беззвучно рот.

— Ва… вашесво… — шептал он. — Принц Константин Феникс?!

— Ты что же, мерзавец, — окрепшим голосом произнес принц, — не сообразил, кто тебя нанимает, и чей дом придется ремонтировать?

— Да мало ли кому Теофил его сбагрил! — затараторил гном, ерзая на коленках по полу. — О вас-то ни слуху, ни духу, вашество!.. Чес-слово!

— Ладно, — устало ответил принц, жестом руки гася свое королевское великолепие. И мантия исчезла, и корона погасла.

— Принц на моей кухне! — выдохнкула освобожденная то мантии гномиха.

Гном налетел на нее, как коршун, ухватил за шею и чуть ли носом не ткнул в ступени.

— Подбирай деньги, дура! Да не смей больше ими швыряться незнамо перед кем! — рычал он. — Вы уж простите нас, вашество! Дура-баба, притом жадная! Что с нее возьмешь?

— Метлокат купил? — деловито осведомился принц.

— Самый лучший, вашество! — радостно воскликнул гном. И, думаю, теперь он не врал. И был очень рад, что не стал обманывать нас, таких внезапных и странных покупателей.

— Показывай! — велел принц.

Метлокат — это что-то среднее между велосипедом, деревянной лавкой и вертолетом.

Только лопастями служили крепкие, ровные, как по линеечке собранные, крепкие веники из прочных прутьев.

И располагались они снизу, где полагалось бы быть колесам.

Руль, причудливо изогнутый, как у Харлея Дэвидсона, выкованный из самой прекрасной меди по-праздничному блестел.

Он был наполирован и снабженный таким же чудесным звонком.

Рукоятки на концах этого руля, причудливого, как оленьи рога, были из красного дерева и лаковые.

Длинное сидение, изогнутое, как челн, выточенное явно из прочного дуба, было сверху оббито прочной черной кожей, тщательно прошитой толстыми желтыми декоративными нитями. Под сидением было что-то мягкое и упругое. Так что сидеть было наверняка комфортно.

Метлы снизу топорщились, как ножки табуреток, чуть расставленные в стороны.

Одна розетка из четырех метел была спереди, под рулем метлоката, вторая — сзади.

Впереди, на могучей шее метлоката, похожей на шею боевого коня, был прикреплен крюк из светлого металла. На такой крюк, полагаю, можно было и акулу поймать.

В подарок от продавца метлокатов к данному великолепному экземпляру прилагались кожаные лётные шлемы, защитные очки с толстыми хрустальными линзами в кожаных окулярах и пара белых шерстяных шарфов.

Чтоб ездоки не простыл, значит.

И принц с готовностью тотчас же нацепил один шлем.

И очки натянул на глаза!

Было б что там защищать… Глаз-то нету!

— А это для чего? — удивилась я, указав на грозный крюк на носу метло-судна.

— Чтобы вешать грузы, — сообщил гном, гордый тем, что сумел произвести впечатление купленным метлокатом. — Ну, или фонарь, чтоб освещать путь.

— Харлей, — невольно брякнула я.

Метлокат почему-то потряс меня.

То ли нелепостью конструкции, то ли странным сходством с упомянутым мотоциклом.

— Хорошее имя, — одобрил принц сухо. — Так его и назовем.

— Назовем?! — вскричала я.

Они с гномом наперебой закивали головами.

— Это же первосортный метлокат! — волнуясь, что ему не поверят, вскричал гном. — Такой аппарат! Такая мощь! Почти как конь! Ему непременно нужно имя! Вам любая ведьма скажет!

— Ну, что ж… — пробормотала я. — Если так нужно…

Словом, в дом принца мы отправились на метлокате.

И если принц уселся за руль, то мне пришлось сесть позади и обхватить его руками. Бобка поместился между нами, на моих коленях.

Я нипочем не стала бы прижиматься к принцу, если б не Бобка.

Но его в полете я боялась потерять. И поэтому изо всех сил попыталась его надежно зафиксировать, прижав покрепче к принцу.

Бобка оказался пассажиром очень неспокойным. Он любопытно крутил головой, чихал от запахов кожи и надраенной меди, и я обмирала, чувствуя, как он дрыгает лапами, стараясь высунуться у меня из-под мышки.

Таракан позаботился о себе сам.

Он накрутил на пуговицу моей одежды свою золотую цепочку, свернул краешек моего воротника на манер папироски, вполз внутрь и завалился спать снова.

Для гнома места не нашлось.

Точнее, оно было.

Но гном, посмотрев на то немногое, на чем ему предстояло сидеть, крепко прижавшись ко мне, вдруг покраснел и застеснялся, как девочка.

— Пожалуй, это не для меня, — произнес он, от волнения раскурив свою верную трубку так, что все вокруг заволокло вонючим дымом. — Взлетайте!

Принц послушно крутанул ручки метлоката, и тот бешено зарващал метлами.

Бл-бл-бл-бл — издал он странный звук. Словно кто дразнится толстым языком.

Но взлетели мы шустро, зависнув над головой гнома и подняв целый ураган.

Так, что с гномьего двора в разные стороны полетели листья и прочий мусор.

Гном же, лихо закусив трубку, оттянул свои подтяжки над головой и зацепил их на крюк.

— Полетели! — скомандовал он.

И принц уверенно направил метлокат повыше, чтобы пролететь над зачарованным парком над вершинами сосен.

А я — так уж и быть! — свой ручной фонарик отправила на крюк на носу метлоката. Чтоб освещал нам путь!

Сверху хорошо был виден и веселый, яркий ночной Монстрвилль, и странно одинокий, пустынный, отделенный снежным кольцом от города парк.

Но мне он казался ужасно уютным и красивым.

Шумные толпы только испортят его.

Наш бравый гном висел, покачиваясь, на крюке, под фонарем, скрестив руки на груди и попыхивая трубкой. Мы летели высоко над соснами, но он и не пискнул, хотя болтался на одних только подтяжках!

То расстояние, что мы с Бобкой прошагали по парку за пятнадцать минут, метлокат проделал за пять!

И дом принца беспрепятственно отыскался среди сосен.

— Надо же, как легко мы преодолели круг заклятья, — пробормотала я.

— Мы же на метлокате! — прокричал принц. — А он посильнее всяких заклятий!

— Если все так просто, то почему никто не прилетел и не выручил вас? — спросила я. — Были же у вас какие-то друзья? Знакомые? Родные?

Принц напряженно смолчал.

Видно, он и сам себе на раз задавал этот вопрос. Особенно после того, как таракан притащил клочок бумаги с условиями заключенного пари.

И ответа не находилось.

На подлете к дому принца гном, ничуть не колеблясь, отстегнул с пуза подтяжки и со свистом десантировался в сад. Готова поспорить, что парни с парашютами прыгают не так храбро, как этот парень — без.

Раздался смачный чавк. То гном, словно каменная статуя кубической формы, приземлился на раскисший под осенним дождиком пожухлый газон.

Мы приземлились рядом.

— Пройдемте, — деловито произнес гном, отряхнув сапоги от грязи и травы.

И мы прошли — покосившись на мою табличку о запрещении вхождения посторонним.

В доме гном развил бурную деятельность.

У него за пазухой оказалась фомка, которой он ловко отодрал удерживающие ковер планки на лестнице.

До пролома он добрался в пять минут, ловко орудуя инструментом разрушения.

Откинув недрогнувшей рукой ковер в сторону, он сунул свою голову в пролом.

И оттуда усиленно пошел табачный дым.

— Так-так, — произнес он, извлекая голову из пролома. — Все ясно. Три ступени на замену. Перила починить, покрасить, отполировать.

Он что-то пометил в своей книжечке, яростно намусолив карандаш.

— Ковер изволите заменить? — деловито осведомился он.

— Да еще чего! — возмутилась я. — Он же практически новый. И целый. Только грязный. Я его отстираю.

Гном неодобрительно хмыкнул.

Он был поклонником всего нового.

И без колебаний вышвырнул бы грязный ковер на помойку.

Но у нас было не так много денег, чтоб сорить ими налево и направо.

— Пройдемте в ванную! — решительно произнес гном и первым ринулся в упомянутую комнату.

Моя уборка ему понравилась.

Он колупал ноготком стены, попинал носком сапога цементный порожек у двери.

— Качественный демонтаж! — похвалил он меня. — Но за вынос мусора придется доплатить!

И он указал толстым пальцем на полные мусора мешки, что я пристроила рядом с белым троном.

— Заплатим! — язвительно ответил принц.

Далее гном принялся все измерять кожаной рулеткой, чиркая на стенах своим невероятным химическим карандашом и рисуя что-то в своей книжечке.

— Ра, два, три шага в ширину, — бормотал он, намерив три метра, — четыре в длину… Желаете ванну от стены до стены?

— Трехметровую? — ужаснулась я.

— Желаем, — непоколебимо ответил принц.

— О, как это здорово, — похвалил гном. — Сейчас как раз пошла мода на прекрасные ванны из чистейшего белого мрамора, на ножках, похожих на лапы льва. Черненые ножки, разумеется. Чудно выглядят.

— Мне бы заколотить там все, — сказала я, припомнив маркизову кучу волнения. — Чтоб коты не шастали.

— О, как это чудно! — обрадовался гном. — Можно установить чудесный раздвигающийся экранчик. Белый. Из матового стекла. С агатовыми черными ручками! А можно и из тонких пластин мрамора. Но это тяжеловато. Трон тоже будем менять?

— Разумеется! — вскричали мы с принцем в один голос возмущенно.

— О, как это хорошо, — похвалил нас гном. — А вот сюда, где была роз… словом, сюда установим чудное трюмо. Белое, конечно. С глянцевыми дверками, с двумя тумбами для всякой всячины, с ящичками для мыла, духов и прочей мелочи, и с тремя зеркалами над роз… над маленькой моечкой. Белой, конечно. С черным агатовым краном.

— Агатовый кран? — удивился принц.

— Писк моды! — обиделся гном. — Все обточено до идеальной, зеркальной гладкости. Да ему сноса не будет!

И гном снова зачиркал что-то в своей книжечке.

— Потолок выровняем. Он будет…

— Дай угадаю, — язвительно перебил его принц. — Белым?

— О, да! — восторженно воскликнул гном. — Вот тут вмонтируем карниз. На него повесим шторы…

— Только не белые! — взмолился принц. Гном пожал плечами.

— Ну, нет — так нет. Вот тут сделаем лючок, — гном чиркнул над белым троном, — для оплаты. Разумеется, белый.

— Кто бы сомневался, — проворчал принц.

— Нет, можно сделать и черным, — согласился гном. — Но на белой стене будет как-то…

— На белой?! — возмутился принц.

Гном снова пожал плечами.

— Так а нынче никакой другой плитки и не кладут.

— Что, и салатовой нет?! — возмутился принц.

— Не-а, — ответил зловредный гном. — Завтра, когда я высплюсь, — он вдруг смачно зевнул, — мы поедем в лавку и все выберем. Что пожелаете, то и возьмем. Вы сами увидите, что никаких других цветов нет. Ну, есть еще, правда, песочный цвет, под грязный мрамор…

Принц тоскливо вздохнул.

— Значит, светильнички в потолок вкрутим черные, агатовые, — решил гном и что-то нарисовал в своем блокноте. — И черный агатовый кран и душ на черной каменной тонкой стойке! Будет шик — закачаешься!

В этот момент Бобка, до того момента вместе с нами слушающий болтливого гнома, вдруг сорвался с места и кинулся с лаем к дверям.

— Что, что такое?! — всполошилась я.

Промчавшись по холлу, я распахнула двери и выбежала во двор.

Но лишь затем, чтобы увидеть исчезающий в занимающемся утре фонарик удаляющегося Экспресса.

— Да как же так! — прокричала я в отчаянии. — Часы на башне не били! Я б их звон нипочем не пропустила! Как так-то?!