Хозяйка графских развалин

Глава 43

Подстава…

Эти роскошные троны ни что иное как вызов императорской власти. Нечего думать принимать в зале гостей. Закрыть, запереть, даже замуровать… и всё равно рано или поздно информация просочится. Лучше бы поздно. Я всё лучше понимаю, о чём беспокоиться Гарет, но… У меня перед глазами стопки ларцов с куклами. Как долго люди могут оставаться в форме глиняных статуэток без вреда для себя? Змея и гном выглядят так, будто очнулись от сна без сновидений, но о что насчёт других?

Гарет делает пару шагов вперёд.

— Когда я был маленьким, я однажды услышал от деда, что Корона не простит нам трон. Я тогда ничего не понял, я забыл те слова, а сейчас вспомнил.

— Глупо, но… Я хочу увидеть тебя на троне.

— Как пожелаете, моя леди, — Гарет почему-то обращается ко мне официально.

Он поднимается по ступеням на вершину. Осанка, выправка… Гарет такой величественный, царственный. Я смотрю на него снизу-вверх и удивляюсь — неужели он действительно мой муж?

Гарет занимает трон.

— Ты великолепен!

— Разве это не я должен тебе сказать, Дани? Великолепна ты.

— Мы оба?

— Дани, я… не хочу видеть тебя внизу. Я хочу видеть тебя рядом.

— Да…

Я поднимаюсь, и Гарет встаёт с трона, чтобы встретить меня. Мне вдруг начинает казаться, то, что я начала как почти что шутку, приобретает оттенок символизма и превращается в ритуал? Наши троны ведь… артефакты? Новые ржавые артефакты? А зал и дворец в целом, надо полагать, соединены с родовым храмом?

Поймав мою ладонь, Гарет наклоняется и целует.

— Как тебе вид сверху? — он помогает мне сесть,

— Головокружительно.

Больше Гарет ни о чём не спрашивает. Он достаёт ларец и наносит на крышку рунный ключ, после чего быстро спускается вниз и кладёт ларец на пол у подножия лестницы.

Гарет успевает подняться и сесть с непринуждённым видом до того, как нас находит змея.

Исполняющая обязанности управляющей дворца леди Касша Тесшерис пересекает зал быстро, но не тем впечатлившим меня рывком, когда она поспорила бы в скорости со стрелой из лука.

Она склоняет корпус:

— Гос-сподин, гос-спожа.

— Чем вы нас порадуете, леди Ка? — улыбаюсь я. Будет правильным, если первой укороченный вариант имени использую я.

— Кладовые забиты доверху. Можно не беспокоиться о количестве с-слуг, однако запасы не безграничны, и я прошу дать мне срок до завтра для точных расчётов.

— Хорошо, — в разговор вступает Гарет. — Мы ждём ваш доклад утром, леди Ка.

Она демонстрирует очередной по-змеиному грациозный поклон и уступает место казначею.

Гном топает, и его шаги тяжело отдаются по залу, грохочет раскатистое эхо.

В ожидании пока гном приблизится, я делаю неприятное открытие: каким удобным ни был бы трон, он остаётся креслом, и изображать неподвижность, держать осанку и следить за выражением лица, оказывается, не так то просто. Но я научусь. Прямо сейчас учусь…

Казначей видит лежащий у подножия лестницы ларец и сбивается с шага, но тотчас восстанавливает спокойствие и с позволения Гарета начинает доклад. И если змея обошлась парой фраз, то гном обстоятелен, и его доклад затягивается. А ведь он успел лишь мельком осмотреть некоторые помещения. Кстати, надо отметить его чутьё — он ведь чуть ли не с первой попытки нашёл покои, предназначенные правящей чете.

— Прекрасные новости. Что же, мы готовы принять вашу семью, лорд, — решает Гарет.

Я замечаю, что по имени к гному он не обр

— Мой господин, ну какой же я лорд? Всего лишь мастер Горш, мой господин.

— Как скажете, мастер Горш.

Гарет указывает на ларец открытой ладонью, появляется знакомый свет. Гарету ведь хватит сил на целую семью разом? А как мы пробудим ларцы, где сразу десятки фигурок?! Сияние вроде бы становится ярче, но тотчас мне начинает казаться, что оно мерцает, как грозящая перегореть лампочка. Или мне только кажется?

По глазам бьёт ослепительная вспышка, ларчик с треском разрушается, и, когда я открываю глаза, я вижу семью нашего казначея. Кто-то растерянно оглядывается, дети прижимаются к родителям, а одна из женщин — вероятно, супруга, — с тихим всхлипом бросается гному на шею, и он её обнимает будто от всего мира прикрывает. Выглядит он очень смущённым.

Мы с Гаретом обменивается понимающими взглядами — почему бы не отослать гнома с семьёй осмотреть город и ближайшие угодья? А мы в компании змеи пробудим кухарку, нескольких горничных. Кто нам ещё нужен в первую очередь? Лично мне — ассистентка, которая не позволит мне утонуть в океане дел и всегда напомнит о важном.

— Гос-сподин, гос-спожа, будут ли распоряжения для меня?

— На ваш взгляд, леди Ка, кто из слуг нужен во дворец в первую очередь?

— Прос-с-стите, госпожа, но все. Сегодня достаточно пары лакеев, десяти-пятнадцати горничных, повара, посудомойки, пяток слуг на чёрную работу.

Цифры…

К вечеру я их ненавижу.

Казалось бы, есть управляющая, и пусть у неё голова болит, кого и чем кормить, скольких слуг нанимать, как быстро и точно провести инвентаризацию и что делать с оставленными на улице ларцами, но… Какая же я хозяйка, если ничего не знаю о своём хозяйстве?

Сорок мешков муки по пять мер.

Пятьдесят мешков солёной рыбы по три меры.

Двадцать пять мешков вяленого мяса по три меры.

Три ящика паучьей икры.

Один мешок чая по пять мер.

Один мешок соли по пять мер.

Я не знаю, преследуют меня цифры во сне или наяву? А ведь кроме продовольствия кладовые забиты домашней утварью, отрезами ткани, готовой формой для дворцовых слуг. Одеяла, подушки, магические светильники, зелья для мытья посуды, садовые инструменты, молотки, верёвки, бытовые артефакты…

Зачем я в это ввязалась?!

А ведь ещё жилые покои, которые надо распределить согласно статусам, проверить меблировку, оценить сад и назначить садовника, без заботы которого рукотворная красота быстро оживает и зарастёт сорняками. И это всё — только внутри дворца.

Можно ли считать утешительным тот факт, что мне, по крайней мере, не нужно запоминать имена горожан и крестьян? Чего не скажешь о тех, кто отныне будет рядом со мной — экономка, личная горничная, две ассистентки и у них на подхвате секретарша.

Такое чувство, будто мозг натуральными образом закипает. Я не в силах запомнить столько! А запомнить мало, надо ещё принимать решения.

— Дани? — раздаётся над ухом.

Гарет отбирает у меня карту графства, сворачивает и вместо неё ставит на стол чашку с чаем и блюдце с сухим печеньем, щедро смазанным маслом.

— Масла двадцать мер, помню. Печенье не помню.

— Дани, ты меня пугаешь.

— А?

— Достаточно на сегодня, ладно? Тем более ты в положении. Тебе нагрузки…

— Умеренные нагрузки при хорошем самочувствии с одобрения целителей только на пользу! — вскидываюсь я.

— У нас разные представления об умеренности, Дани.

— Гарет…

— Дани, о чём спор? Сейчас мы пойдём отдыхать. Знаешь, мне очень нравятся наши новые покои, особенно кровь.

— Что же, давай опробуем, — я раскусываю печенье.

Избавиться от вопроса, откуда оно взялась и почему его нет в моих списках, так и не получается. Но я не повторяю — не хочу расстраивать Гарета и тем более заставлять беспокоиться.

Я позволяю отнести себя на руках как настоящую принцессу и, наверное, на руках у Гарета я и засыпаю. Иначе почему я совершенно не помню, как оказалась под одеялом.

Меня будит чей-то крик из-за двери:

— Корабль! Корабль на горизонте!

Что?

Какой ещё корабль? Я поворачиваюсь на бок и тяну — с одеялом слишком жарко — простынку на голову, отчего голой оказывается пятка. Можно я ещё посплю? Я дёргаю ногой.

В отличии от меня Гарет будто вовсе не спал. Он рывком садится, проводить ладонью по лицу.

Я тоже сажусь. Мысли постепенно проясняются. Если корабль, то это, наверное, моё приданое? Я о нём не забывала, но, говоря откровенно, меня мало волновало, когда его доставят и доставят ли. Получается, мы напрасно поспешили? Об этом говорил Гарет — новости о графстве в столицу доставит капитан?

Ну да, лучше было бы дождаться корабля, потом начинать все работы, но… мы бы просто не смогли объяснить господыне Оти, почему она должна терпеть нас на своей территории в два раза дольше. Объяснение, что мы хотим оставить возрождение графства в тайне, она бы не приняла. Точнее, она не приняла — Гарет пытался с ней поговорить, но господыня предпочла оставаться глухой, ведь… бесценные слёзы солнца у меня закончились.

— И как скоро корабль подойдёт? — уточняю я.

— Через час-полтора, госпожа.

Как раз успеем встретить.

Опередив Гарета, я ныряю в ванную. Нет,т наши покои соединены смежным будуаром, и у меня своя спальня, своя ванна, но вечером Гарет унёс меня к себе. Или ко мне? Не важно. В любом случае в соседние покои я не поеду, а Гарет… либо пойдет, либо будет ждать, пока я умоюсь и приведу себя в порядок.

Гарет выбирает не ждать, и, когда я возвращаюсь, меня встречает горничная с новым платьем небесного голубого тона. Или морского? Белое кружево считать отсылкой к облакам или пене прибоя? Горничная помогает собрать волосы, а я… так и не могу вспомнить, как девушку зовут. А ведь вчера не только она была мне представлена, но и я несколько раз обращалась к ней по имени.

— Вы очаровательны по-королевски, моя госпожа. Нет! Вы как императрица.

Я вздрагиваю. Это не так слова, которые стоит произносить, но… приятно.

— Где мой супруг?

— Ожидает вас в будуаре, госпожа.

Хм, Гарету не позавидуешь. Если для меня подготовили наряд из невесомой дышащей ткани, то ему пришлось облачиться в костюм-тройку.

— Готова? Идём. Дани, выглядишь чудесно.

— Ты тоже, но… Гарет, ты не сваришься?

— Нет.

До причала нам предстоит шпагат через год пешком. Как сказал гном, мастер Горш, экипажи есть, парадная карета есть, хозяйственные телеги тоже есть. Нет лошадей. В ларцы Коллекционер упаковывал разумных.

Завести животных пока нет ни корма, ни конюхов нельзя, вот и получилось, что в бесконечном списке особо срочных дел добавился очередной пункт — решить проблему с транспортом. До причала мы дойдём, а вот до границы графства уже не дошлёпаем.

На улицах нас встречают подданные, пока ещё малочисленные. Открываются окна домов по пути нашего следования. Люди и нелюди выходят на улицы, и очень скоро собирается небольшая толпа. Нам машут, кричат:

— Да здравствует Оттон!

— Да здравствуют господин и госпожа Оттон!

Гарет в знак благодарности и ответного приветствия поднимает руку. Память вдруг подкидывает воспоминание, как я смотрела хроники коронации Елизаветы Второй, её выход на балкон и тоже поднимаю ладонь. Когда учиться, если не прямо сейчас?

Когда мы выходим к причалу, корабль уже близко — знакомая медлительная посудина с приданым на борту.

Неужели?