Хозяйка графских развалин

Глава 22

Из памяти выныривает то ли ассоциация, то ли вовсе реальное воспоминание. Неужели обрывок моего прошлого?!

Перед внутренним взглядом зима во всём её великолепии. Не такая убийственная, как в графстве, а живая, весёлая, наполненная детским смехом и, благодаря теплу домов, безопасная. Почему-то сам дом я вспомнить не могу, лишь смутное очертание, стёртое сумерками. Картинка памяти будто фонарём подсвечена — центр яркий, а по краям всё выцветшее настолько, что не разобрать.

И на той картинке маленькая девочка, лет семи-восьми, стоит на вершине рукотворного сугроба. Откуда-то я знаю, что он рукотворный. Внизу сверстники девочки, и выделяется мальчишка в васильковой вязаной шапке.

— Ты не можешь выиграть! — кричит он. — Выигрывает царь горы, а девочка царём быть не может!

Он карабкается вверх, но девочка со смехом пуляет в него снежок, и мальчик срывает по ледяной корке вниз, съезжает на пузе.

— Я царица, — выкрикивает девочка.

Я понимаю, почему пришла эта внезапная ассоциация-воспоминание.

Мне тоже предстоит сейчас сыграть, только в царицу сундука.

Чтобы никто не дотянулся до второго ларца, я, не боясь запачкать платье, опускаюсь на колени. На корточках слишком легко потерять равновесие.

Я достаю лёгкий ларчик.

— Ты испортишь печать, — предостерегает Медведь.

Спасибо ему за подсказку. Значит, я точно могу открыть замок.

— Что здесь?

Я плохо понимаю, что именно делать. Кольца у меня нет. Татушка-цветок явно не годится, потому что досталась мне от брака, а тут имущество добрачное. Но опыта с цветком хватает, чтобы интуитивно коснуться замка чем-то незримым. Магией?

Печать моими стараниями рушится, и я без колебаний поднимаю крышку.

— Это же от твоей тётушки, Даниэлла.

— Да-а-а…

Какая замечательная у Даниэллы тётушка.

В ларце гарнитур, и великолепие драгоценностей почти ослепляет. Гарнитур, насколько я могу судить, полный: серьги, два браслета, ожерелье и кольцо. И, кажется, у ларчика двойное дно.

— И зачем, дочка? Нам теперь каждый предмет описывать?

— Без экспертизы исключено, — тотчас открещивается чиновник.

— Зачем экспертиза? — удивляюсь я. — Здесь же ювелирка, и она совершенно не тяжёлое. Мы просто так возьмём, проблем при переходе не будет.

Я захлопываю крышку и отдаю ларчик Гарету.

Тётушка, прости, но я едва ли сохраню подарок — теперь нам есть, что сдать в ломбард.

Снизу мне хорошо видно, как Медведь стискивает кулачищи, как белеют костяшки, как он переступает с ноги на ногу, а на лице ничего не отражается. Почти… Злость горит в глазах.

— Батюшка, что-то не так?

— Ты создаёшь проблемы, дочь.

— Какие проблемы? — наигранно удивляюсь я. — Я возьму с собой то, что мне подарила тётушка.

Медведь молчит, возразить ему нечего. Я ведь действительно даже не часть приданого забираю, а по-настоящему своё. Медведь со свистом выдыхает. Он справился с собой, но этой краткой вспышки хватило.

Всего один вопрос.

С чего бы ему злиться, если бы он действительно собирался доставить гарнитур, как и всё прочее, в целости и сохранности? То, что я забрала камушки, его бы не волновало. Но раз его волнует…

Очередное подтверждение моей теории — он не собирается отдавать.

В конце концов, что такое безупречная репутация? Это отсутствие свидетелей мошенничества.

— Вставай, Даниэлла, — Медведь протягивает мне лапищу с натянутой улыбкой. — Не задерживай нас капризами. Загружайте всё обратно!

— Но я ещё не всё увидела, — возражаю я.

— Стой!

Ищите дуру.

Медведь хватает меня под руки и вздёргивает на ноги.

— Ай!

Я по-настоящему пугаюсь. Не того, что он ударит или сделает мне больно. При Гарете Медведь точно не посмеет поднять на меня руку. Здравые мысли проходят по краю сознания, а в душе поднимается ужас перед своей уязвимостью, перед слабостью, смешиваеться с отчаянной злостью. Мало того, что Гарет из-за своего слепого благородства не помогает, а наоборот, так ещё и денежки из-под носа уводят.

Мне кажется, что сама кровь в венах закипает

Трюм подсвечивается розовато-алым светом, и хватка Медведя исчезает. Где-то далеко-далеко, словно из другого измерения, я слышу грохот падения и даже осознаю, что это Медведь бахнулся на один из сундуков, и теперь стонет, держась за ушибленным бок.

Розовый свет пылает.

— Инициация, — голос чиновника тоже доносится издали. — Она же сейчас сгорит! Сделайте что-нибудь!

А сам?

Мне хочется спросить, но тело не слушается.

Оказывается, опоры под ногами нет, и я буквально парю в воздухе, подхваченная сиянием.

Я могу думать и видеть стену трюма, в которую упирается мой взгляд. Ни повернуть голову, ни хотя бы закрыть глаза или отвести взгляд — ничего не могу. Но страха при этом почему-то нет, страх словно первым сгорел в розовой феерии.

Тело горит…

— Даниэлла! — зовёт Гарет. Его голос в отличии от всех остальных звуков, звучит для меня ясно.

Я хочу ответить, но ничего не получается.

— Она сейчас корабль подожёт!

— Доча…

— Дани, слышишь меня? — Гарет внезапно сокращает моё имя, переходит на “ты”. — Ты обязательно справишься. Давай, сделай глубокий вдох и выдохни.

А если у меня не получится, я действительно сгорю?

Хотя тело горит, боль появляется только сейчас и она не в венах кипит вместе с кровью, а в груди от нехватки воздуха. Я не могу двигаться, а значит я не могу дышать.

Розовое сияние словно обгорает по краям, обугливается — без кислорода зрение начинает пропадать.

— Доча! — тревоги в голосе Медведя неподдельная.

— Дани, выдыхай.

Совет, наверное, хороший, но не помогает, и чернота собирается кольцом. Поле зрения сужается до кружочка размером с одну из тех монет, что упакованы в сундук. Мне начинает казаться, что я теряю связь с телом. Оно словно дневное платье начинает сползать с меня перед вечным сном.

Но я не хочу умирать!

— Хей, кто-нибудь! — кричат сзади.

— Дани, я отказываюсь забрать деньги в банк, соглашаюсь переправить приданое кораблём. Ты против. Скажи, ты зла на меня?

Ещё как.

— У нас инициация!

— Так покажи мне свою злость, давай! Покажи, как ты недовольна! Ну! Если не покажешь, я оставлю гарнитур на опись в сундуке на корабле.

Мне всё равно. Я не считаю себя настоящей Даниэллой. У меня нет её воспоминаний, зато есть обрывки картинок иномирного прошлого и даже одно полноценное воспоминание из детства, та самая победа в царицу горы.

Но в то же время… Здесь, сейчас я Даниэлла и другой Даниэллы нет. И это именно я, а не какая-то иная Даня, пытаюсь помочь Гарету. Я действительно на него зла. Зрение гаснет, и если я прямо сейчас не справлюсь…

Как ни странно, я не чувствую угрозы конца. Если я не справлюсь, то окажусь за гранью, где уже была. Ведь я уже теряла тело… Хороший повод выжить на этот раз.

Хотя Гарет предлагает разозлиться на него, больше всего я зла на Медведя.

— Всем отойти.

— Дани? — руки Гарета ложатся на плечи, и я снова чувствую тепло его объятий. А ещё я понимаю, что снова дышу. И розовый туман, и тьма — всё развеялось. Остались лишь шум в ушах и слабость.

Гарет поднимает меня и аккуратно усаживает на ближайший сундук. Сам присаживается рядом, но на самый краешек и даёт мне опору, поддерживает со спины. Я вижу с каким искренним беспокойством он на меня смотрит…

А вот Медведь хоть и тревожился, но уже взял не только успокоился, но и скорчил недовольную рожу.

Я ему не навредила? Ну, кроме того, что магией отшвырнула от себя и получилось, что на сундук, о который он ударился? Не хотелось бы проблем со стражей, которую, я точно слышала, вызвали.

Не проходит и минуты, как раздаётся топот, и в трюм спускаются трое мужчин в военной форме. Убедившись, что прямо сейчас ничего угрожающего не происходит, старший из троих выходит вперёд, оставив подчинённых у лестницы.

— Что здесь произошло? Старший офицер портовой стражи Авран Эйт, — рекомендуется он.

— У моей супруги случилась инициация, — немедленно отвечает Гарет, не ослабляя объятий.

Офицер поднимает затянутую в белоснежную перчатку руку и делает лёгкий взмах. Трюм тотчас подсвечивается слабым розовым сиянием.

— Госпожа? Инициация на злости? Пройдёмте со мной, госпожа. Вы задержаны до выяснения обстоятельств.

Раньше, чем я успеваю испугаться, Гарет оказывается на ногах и закрывает меня от офицера собой. Я поражаюсь, как Гарет мгновенно преображается. Появляется выправка, осанка. Он распрямляет плечи, поднимает голову.

Медведь переступает с ноги на ногу, словно и он тоже ощущает на себе давление.

Гарет держится царственно.

— Старший офицер Эйт, — вмешивается Медведь. — “Зелёная Черепаха” частный корабль, поэтому…

— Частный корабль находится в порту, где действуют общие законы, господин Пегкер.

— Старший офицер Эйт, — голосом Гарета можно океан заморозить, — вы берёте на себя слишком много.

— Вы…

— Супруг леди, граф Оттонский.

— Тот самый граф, которому его величество рекомендовал покинуть столицу?

— Именно так.

Гарет не дрогнул.

— В таком случае, графиня Оттонская, — офицер продолжает говорить и обращается ко мне буквально “сквозь” Гартеа, — вы можете остаться на корабле, не следовать за мной. Но даже не рассчитывайте, что об инциденте не будет доложено, куда следует.

Офицер круто разворачивается и уводит подчинённых. Капитан корабля идёт лично проводить представителей стражи, а вот Медведь остаётся на месте и, странное дело, недовольным он больше не выглядит. А вот хищником, почуявшим добычу — да.

Я оглядываюсь на Гарета:

— У нас проблемы?

— Конечно, проблемы. Чем ты думала, дочь?! Позор, какой позор!

Почему позор? Разве обладать магией не престижно?

Спросить я не успеваю, только рот открываю:

— А…

— Заканчиваем, — перебивает Медведь. — Граф, вы сами знаете, что вам стоит вернуться в графство как можно скорее. Остался опечатанный…

Я спохватываюсь.

Не знаю, что в ларце, надеюсь, что-то ценное. Не зря же Медведь торопится внести его в опись и оставить.

— Мы заберём с собой, — заявляю я.

— Доча, что за блажь? Ты мало проблем создала? Теперь не только мне, но и графу? Мне стыдно за тебя.

— Батюшка, вы себя слышите? Я забираю то, что по вашим словам принадлежит мне. Какие проблемы?

— Переход сломается.

Я понимаю, что в одиночку противостоять Медведю не смогу хотя бы по той простой причине, что мне не хватит сил поднять ларец. К счастью, в этот раз Гарет полностью на моей стороне, он поднимает ларчик и, осторожно повернув на ребро, удерживает одной рукой:

— Он не слишком тяжёлый, не сломается.

Медведь что-то прикидывает в уме…

— Дорогой зять, я не хотел говорить раньше времени в избежании неловкости. Я намерен проводить вас не с простыми руками. Сменная одежда для Даниэллы, набор лечебных зелий, прочие важные мелочи. Вы не сможете забрать и то, и то.

Ха, Медведь любыми правдами и неправдами пытается сохранить ларец. И я вижу как волшебно на Гарета действует упоминание лечебных зелий.