Хозяйка графских развалин

Глава 10

Обойдя стол, я сажусь на стул с высокой резной спинкой, провожу пальцем по подлокотнику и чувствую, как рука пачкается в пыли. Стряхнув грязь ладонь о ладонь, я не рискую опереться на столешницу локтями.

Конверт…

Пропитывать бумагу ядом слишком сложный ход. Проще было бы удавить меня подушкой, поэтому письмо я беру безбоязненно, но открывать не спешу. На конверте не сказано, кто получатель. Точнее… на чёрной бумаге огнём горят символы. Что-то вроде рун или иероглифов, и один значок я узнаю — я видела его на регалиях. Это знак рода. Должна я отдать конверт Гарету или вскрыть сама на правах графини?

Его подбросили в мой кабинет, а не в кабинет Гарета. Ведьма подбросила? В смысле, тётушка Хлоя? Кто-то из сестёр? Сам Гарет? Додуматься можно до чего угодно.

Есть ли в доме кто-то, с кем я ещё не сталкивалась? Вероятно…

Почему я должна разбираться не со своими проблемами, а с чужими интригами?

Я раздражённо ломаю печать, подцепляю уголок бумаги ногтем и разрываю конверт. На ладонь выпадает не письмо. Всего лишь засушенный цветок, тонкий стебель переламывается в моих пальцах. Возможно, я зря убедила себя, что в конверте нет ничего опасного. Цветок рассыпается. Я сдуваю с ладони порошок.

Что-то, будто мелкая колючка, колет кожу, и на руке проступает… ещё одна татуировка, тоже цветок, очень похожий на тот, которым наградил меня Гарет, но всё же другой. И главное отличие в цвете — он огненный, а не морозно-голубой.

Эй, надеюсь, я сейчас по незнанию не обзавелась вторым мужем?!

Меня от такого предположения аж в дрожь бросает.

Нужно посоветоваться с Гаретом. Только вот выпустив искорку, цветок на моей руке поджигает конверт, и чёрная бумага, полыхнув, в считанные мгновения рассыпается пеплом. На пальцах снова остаётся грязь, и я повторно отряхиваю руки. Цветок гаснет…

И что мне теперь сказать Гарету? После истории с потерей памяти он может принять мой рассказ за плод больного воображения. Предъявить в качестве доказательства мне больше нечего.

Хм…

Вопрос на миллион — зачем в кабинете ростовое зеркало? Почему шаги прервались именно в кабинете? Как тайный визитёр пересекал гостиную я не слышала…

Самой разбираться глупо.

Я возвращаюсь в спальню, подхожу к двери, отделяющей Опочивальню графини от Опочивальни графа.

Да какая разница, что Гарет подумает?! Мне помощь нужна.

Я стучусь и окликаю:

— Гарет… вы спите? Я не помешаю? — конечно, я мешаю.

За окном окончательно посветлело. Ещё немного, и взойдёт солнце.

Гарет не отвечает.

Видимо, пожелав мне отдыха, он и сам лёг, и сейчас спит. Будить его… неправильно, но я отмахиваюсь от чувства неловкости. Я не буду будить, я только одним глазком загляну, благо дверь открывается без скрипа. Гарет же говорил, что я могу обращаться к нему в любое время дня и ночи, вот я и воспользуюсь приглашением.

Дверь приоткрывается, и я заглядываю в щёлку.

Хм?

На постели горой пузырится толстое одеяло, и я подхожу ближе, чтобы обнаружить, что мужа в кровати нет. Он не спит, работает?

Я выжидаю минут пять — вдруг муж в уборной и ему неудобно отвечать? Но нет, Гарет не появляется, в спальне тишина.

— Граф? — окликаю я повторно.

Ответа нет.

Я осматриваюсь. Спальня выглядит как зеркальное отражение моей. И как у меня есть выход в будуар, так и у Гарета выход в личную комнату, за которой располагается кабинет.

Мужа нет.

Очевидно — если бы он сидел в кабинете, он бы откликнулся.

В отличии от моего кабинета, у Гарета чисто, ни пылинки. На столешнице лежат писчие принадлежности. Везде идеальный порядок. Стол как у меня, стул более массивный, но тоже похож.

Пробежав взглядом по закрытым шкафам, я отмечаю главное — в кабинете Гарета нет зеркала.

Хм…

Наверное, нет смысла бегать по Дому в поисках мужа. Не факт, что найду, зато рискую либо потеряться, либо наткнуться на Бетти, общаться с которой мне совершенно не хочется, и я возвращаюсь в свой кабинет.

Меня всё больше интересует зеркало — ему место в будуаре, но зачем-то оно установлено именно в кабинете и рама явно подобрана под мебельный гарнитур. Я убеждаюсь, что резьба на раме совпадает с резьбой, украшающей рабочий стол и стул, а вот в будуаре и спальне мебель выдержана в совершенно ином стиле.

Это не просто зеркало? Переход?

Тогда почему Медведь отправил меня в руины, а не в Дом графа? Допустим, Медведь про второе зеркало не в курсе. Я бы тоже не стала давать доступ в столь личное место, как рабочий кабинет.

Но тогда для чего здесь зеркало? И почему оно в Опочивальне графини, а не графа?

Я рассматриваю зеркало. У меня и в мыслях нет его тронуть — мало ли?

Вообще-то странно. Если в кабинете находится артефакт перемещения, то почему граф меня не предупредил? Отложил разговор на время, когда будет показывать мне Дом? Не думал, что я в первую же брачную ночь заинтересуюсь?

Скорее, зеркало никакой не артефакт. Могут быть тысячи причин, почему одна из графинь захотела в кабинет зеркало.

Клянусь, я ничего не делала, оно само.

На руке проступают оба цветка одновременно, голубой и огненный. Их свет падает на стекло, и оно идёт рябью, в которой пропадает моё отражение и появляется переход невесть куда.

Я шарахаюсь назад до того, как осознаю, что делаю. Сознание сливается с телом. Ещё миг назад воспринимавшееся тесным и чужеродным, тело становится будто родное.

Инстинкт самосохранения творит чудеса…

Попятившись, я болезненно упираюсь поясницей в край столешницы и задаюсь единственным вопросом — мне бежать или угрозы нет? На всякий случай я, не сводя глаз с перехода, отступаю к будуару. Я представляю, как при малейших признаках опасности, метнусь в спальню, оттуда — в спальню к графу и побегу искать мужа. Но пока что ничего плохого не происходит. Собственно, вообще ничего не происходит.

Первый испуг сходит, я нервно сглатываю. Эм… А я в порядке? В голове вместо логично выстроенных цепочек снова каша, снова путаница. Вот о чём я думаю? О важном или нет? Какие решения и действия сейчас будут самыми здравыми?

Вряд ли древнее зеркало в рабочем кабинете ведёт в логово врага. Будь так, оно бы здесь столько веков не висело.

Но это не значит, что я пойду его проверять. Нет-нет. Я подожду Гарета, расскажу, спрошу.

При нём открыть переход повторно мне не страшно.

Гарет же должен знать, в чём дело, правильно?

Любопытство побеждает, и я вытягиваю шею. Отступаю в угол, чтобы оставаться от перехода как можно дальше, но при этом заглянуть на ту сторону. Я ведь запомнила, как было в руинах. Точнее, сперва, как было в зале, куда меня проводила рыжуха — сперва зеркало отражало интерьер, а затем показало северный пейзаж. Вот мне и интересно рассмотреть, куда я попаду через зеркало.

Не на природу. По ту сторону слишком сумрачно, чтобы разобрать нюансы, но достаточно света, чтобы опознать стены. Сине-красное свечение набирает силу и резко гаснет, и вместе со свечением пропадает вид на неизвестное помещение, зеркало вновь показывает интерьер моего кабинета.

Фуф.

Кажется, никто не пролез.

Только чему я радуюсь? Если обитатели той стороны могут открывать переход, когда им захочется, тоя им с цветочком-ключом не нужна. Только вот это всё подозрения и догадки, наверняка, откуда пришёл и куда делся незваный визитёр я не знаю.

Оставаться в кабинете смысла нет. Я выхожу в коридор, прислушиваюсь к царящей в Доме тишине. Где мне искать Гарета? Проще найти сестёр — полагаю, девушки ещё спят. Но нет. Уж лучше спущусь в кухню. Заодно позавтракаю.

И попробую присмотреться к тётушке Хлое.

Я успела заметить, что Гарет относится к ней с уважением и теплотой. Близняшки — тоже. Бетти нет, но Бетти сама по себе заносчива и спесива, так что её мнение ценности не представляет. Впрочем, даже она не позволяла себе пренебрежения, и, как бы парадоксально ни звучало, хотя она и смотрела на кухарку сверху вниз, во взгляде чувствовалось если не уважение, то отсутствие пренебрежения.

Получается, в семье тётушку Хлою любят и ценят. Почему у меня к ней острое недоверие? Почему я вижу её ведьмой?

Размышляя, я спускаюсь на первый этаж. Найти кухню легко — коридор за парадной лестницей идущий вглубь дома один, и он-то мне и нужен.

Услышав голоса, я резко останавливаюсь.

— Нет масла-то, ваше сиятельство.

Почему Гарет занимается меню завтрака?!

— Но…

— Вы уж простите меня, ваше сиятельство, но ничего нет. Крупа ещё осталась, корешки ещё остались. А больше-то и ничегошеньки. Но я кашу приправлю специями, графине понравится.

Подслушивать обсуждение хозяйственных дел незачем — ничего полезного не узнаю, зато рискую попасться на столь порицаемом занятии.

Кстати, тётушка Хлоя сказала графу, что я вчера подслушивала?

— Что мне понравится? Доброе утро, — пожалуй, кое-что полезное я услышала. Положение семьи ещё хуже, чем я представляла.

— Даниэлла.

— Графиня.

То, что тётушка Хлоя встречает меня поклоном, меня не удивляет, а вот то, что Гарет тоже приветствует меня по всем правилам этикета, неожиданно. Впрочем, я неправа, говоря обо всех правилах, потому что я их не знаю.

— Тётушка Хлоя мастер специй. К сожалению, я не могу предложить вам разнообразия блюд, зато тётушка готовит так, что не стыдно подать на стол императору. Я надеюсь, вам понравится завтрак.

Приправы, говорите? Сушёные травы, неведомые порошки и невесть что ещё? У меня вновь ассоциации с образом старухи-ведьмы из страшной сказки.

Я улыбаюсь:

— Не сомневаюсь. Отвар, который заваривает тётушка Хлоя, бесподобен. Я не заболела.

Зелье какое-нибудь? Ещё одна ассоциация…

— Вы голодны, Даниэлла? Тётушка, подай, пожалуйста, кашу сейчас.

— Подать в Опочивальню графини или в вашу, ваше сиятельство?

Я прищуриваюсь. Мне кажется, или тётушка Хлоя под благовидным предлогом спроваживает меня из кухни? С одной стороны, недоверие — это прямой путь к нервному расстройству и потери связи с реальностью. С другой стороны, безоглядно доверять означает открыться для удара, а я со своим беспамятством и так уязвима.

— Здесь так тепло. Тётушка, не беспокойся, меня не смущает завтрак на кухне.

— Где же это видано, чтобы графиня на кухне сидела? Ох, лишенько, — тётушка Хлоя скорее жалуется, чем выпроваживает всерьёз.

Она вооружается ухватом и снимает с огня два небольших горшка, вероятно, с кашей. За её спиной я не вижу, чем она подцепляет крыши, зато я вижу, как она их снимает и откладывает в сторону, вижу поднимающийся от каши густой пар. Есть будет горячо, надо подождать. Буду совершенно неаристократично дуть на ложку…

Вместо того, чтобы передать горшки на стол, тётушка достаёт мешочек и, зачерпнув щепотку сухих трав, принимается замешивать их в кашу.

Я готова соврать, что не люблю приправы, но вовремя спохватываюсь. Если я не помню даже собственного имени, свои вкусы я тем более знать не могу. Мне будет трудно объяснить Гарету причины лжи.