Хозяин восьми морей: Бессмертная Легенда

Глава 12

— Ох, капитан Лаграндж, вы даже не представляете, как я рад, что могу вновь заниматься Лудестией. От всего сердца благодарю вас за такую возможность, — улыбаясь, проговорил Кевин Рассел — в прошлом мой главный плотник-артефактор, а ныне профессор морской Академии Торвиля.

Мы с ним как раз отдыхали, сидя на лавке в одном из отремонтированных доков верфи. Через Лагранджа-старшего и Мэри Кэролайн мы заранее умудрились забронировать целый док для ремонта нашей эскадры.

И вот сейчас, попивая чай, мы с Расселом любовались шестью кораблями, которые уже можно спускать на воду.

Но это ведь ремонт и модернизация кораблей, верно? Всегда можно что-то улучшить, что-то доделать… Так-то они готовы, и их состояние уже гораздо лучше, чем было до боя с эскадрой Бари (ну кроме Франки-Штейна, этот ушёл в минус из-за сломанной водяной пушки). Однако пока я не спешил объявлять завершение ремонтных работ. Может быть, завтра что-нибудь ещё подделаем…

У нас, конечно, куча дел за пределами острова. Но… эм…

— Хах, капитан Лаграндж, вы даже меня не слушаете, — весело рассмеялся Кевин. — И на корабли смотрите точно таким же голодным взглядом, как и капитан Джонсон. Он точно так же не мог оторваться от ремонта и модернизации. Как и вас, корабли его интересовали даже больше прекрасных дев.

— Эй! — возмутился я. — Вы говорите какие-то извращённые вещи и наговариваете на меня! — возмутился я, повернувшись к Кевину.

— Ой ли? — хохотнул он, для пущего эффекта приложив ладонь к щеке. — Я слышал, у вас появилась невеста, капитан Лаграндж.

— Урсула мне не невеста, — парировал я.

— Пусть так, — сразу же согласился Кевин, — и тем не менее поговаривают, что она вам не безразлична. Да и вы ей интересны. Когда она заглядывает на верфь, чтобы передать корзинку с едой, я вижу, как вы смотрите друг на друга.

Он добродушно улыбался, и я задумался над его словами.

Моё молчание Кевин воспринял как согласие с ним и продолжил:

— Так вот, напомните, когда вы последний раз виделись с гостьей вашего дома?

— Вчера! Когда она принесла корзинку! — тут же нашёлся я.

— Ага, — хмыкнул он, — перекинулись с ней парой слов, жуя бутерброд, а затем бросились дальше обновлять контур в сердечнике артиллерии на Лудестии. Когда вы спокойно ужинали дома со своей гостьей? Уделяли ей внимание?

— У моего приёмного отца огромная библиотека, — вздохнул я. — Будь уверен, Урсуле есть чем заняться. Её за уши не вытянешь из этой библиотеки.

— О, я не сомневаюсь. Как не сомневаюсь и в том, что она с радостью отложит книги ради общения с вами.

— Вот сегодня и пообщается! — возмутился я.

— Ну да, после того как ваш батюшка настоятельно попросил вас переночевать сегодня дома, а не на верфи.

— Ой, всё, Кевин! Хватит! Корабли сами себя не починят!

— Да и юные девы сами себя не одарят мужским вниманием.

— Нет… ну варианты, как заменить мужское внимание, у них точно есть.

— При всём уважении, капитан, насколько я могу судить, главный по сальным шуточкам в вашей команде офицер Берг. Не отбирайте у него хлеб.

— «В вашей команде», — передразнил я. А затем быстро атаковал: — Кевин, скажу без обиняков. Лудестия моя. Добро пожаловать на борт.

Мой старый друг замер, внимательно глядя мне в глаза. Затем вздохнул и проговорил:

— Вы уверены, что вам нужна на борту старая развалина? Осколок прошлой эпохи?

— Такое нам не надо, — я мотнул головой. — Мне нужен надёжный товарищ и старший плотник-артефактор на Лудестии, офицер Кевин Рассел.

— Но… хех…

Он поднялся и, встав передо мной, расправил плечи.

— Я принимаю ваше приглашение, капитан! Для меня будет честью служить под вашим командованием, я с радостью вновь взойду на борт Лудестии.

Я улыбнулся и обнял его за плечи.

— Вот и славно, — проговорил я. — Но всё-таки, дружище, давай без всей этой витиеватости. Мы — моряки, люди простые.

— Как скажешь, капитан, — хмыкнул он.

— Так-то лучше.

— Эх… Всё-таки выполню я волю капитана Джонсона, — сказал он непринуждённо, будто только что скинул с плеч тяжёлую ношу.

— Какую из? — мне в самом деле было любопытно.

Он посмотрел на меня словно на младенца и невозмутимо ответил:

— Открою вместе с вами Восьмое Море. Но перед этим давайте-ка ещё раз глянем на узлы Лудестии?

Удивительное дело, хоть ещё недавно Кевин сам подкалывал меня, что я не могу оторваться от кораблей, сейчас уже мне пришлось убеждать его, что с Лудестией всё в порядке, а ему нужно идти домой и поговорить с семьёй, о том, что он собирается уйти в плавание.

Теперь уже бывший профессор Академии, как мог, оттягивал этот момент. А ведь, по его словам, семья и без него отлично справится.

— Старший поступил в Академию в этом году, а младшие не такие проблемные, — изрёк он.

— А красавица-жена?

— А красавица-жена поддержит любое моё решение, — произнёс он важно. Затем стушевался и добавил: — Наверное.

А потом ещё тише:

— Хочется верить.

В общем, пришлось гнать его домой чуть ли не ссанными тряпками.

А потом и я пошёл домой. Ну не сразу… Нужно было кое-что проверить. Да и проверить работы других людей, помогавших нам с ремонтом. Например, солнечные алти под личиной алти обычных закончили покрывать лаком правый борт Лудестии. Получилось у них очень даже неплохо. Ребята вообще стараются. И живут здесь же, в доке — когда начались ремонтные работы, они сами напросились помогать. В итоге в имении Лагранджа они прожили лишь одну ночь.

Зато во время ремонта мы здорово сдружились. Нам удалось даже несколько раз поговорить по душам. Сделать это было непросто — народу в доке полно, а солнечным алти нужно поддерживать инкогнито.

— Сынок, наконец-то ты дома! — Лаграндж радостно встретил меня на пороге особняка. Отец обнял меня, а затем проворчал: — Уважил-таки старика, я уж бояться начал, что ваша корабельная перестройка совсем утянула тебя в далёкие дали.

— Ну как я мог тебе отказать, когда ты так настоятельно просил прийти? — усмехнулся я. — Что-то случилось?

— Что-то хорошее, — заговорщически прошептал он и рассмеялся. А затем, хитро сощурившись, добавил: — Но всё позже, сынок. Иди помойся, а то от тебя пахнет трудовыми подвигами. Ну и оденься подобающе случаю. Я взял на себя смелость подобрать тебе наряд, а Григорий всё подготовил. Через сорок минут спускайся в столовую.

Я не стал с ним спорить, лишь поблагодарил за одежду. Для меня это важно. Очень удобно, когда не приходится тратить своё время на бесполезное занятие в виде выбора шмоток. Но! Я ведь и выглядеть хорошо люблю. Человеку без вкуса такое не доверишь.

Благо Лаграндж и свой вкус имеет и чужой уважает.

Когда я погрузился в горячую ванну, едва не застонал от наслаждения. Проклятье, и подумать не мог, что я настолько устал. Водичка помогала расслабиться. В неё ведь и всяких полезных травок насыпали…

Блаженство!

Отмокая, я вспомнил, как Кевин лет двадцать пять назад ворчал, обращаясь ко мне (тогда ещё Леону Джонсону). Он говорил что-то вроде:

— Капитан! Храни вас Дева под Килем, но вы из тех людей, которые, когда увлекаться чем-то, забывают про еду и сон. Это только звучит красиво! А по факту, вы помрёте и не заметите этого. И будет ваш труп чинить Лудестию, пока не достигнет идеала. А там, закончив с работой, упадёт и не встанет.

На это я ему сказал, что идеала никогда не достигнуть, так что мой хладный труп при таких условиях мог бы чинить и улучшать Лудестию вечно.

Но, увы, трупы не способны заниматься артефакторикой, структурные вибрации — проявление жизни.

И живых трупов тоже не существует.

И самое забавное, что Кевин, несмотря на всё своё ворчание заботливой матушки-гусыни, всегда встаёт со мной рядом и занимается тем же (корабельной артефакторикой), натурально до посинения. Да-да, из нас двоих только он умудрялся работать так долго и усердно, что его организм не справлялся и начинал болеть. Однажды заболел синей лихорадкой.

Воспоминания тоже помогли мне расслабиться. Я бы уснул в ванне, если бы не настойчивый стук в дверь Григория. Я попросил его следить за временем. Не хотелось заставлять Лагранджа ждать ещё дольше — он очень редко меня о чём-то просит.

Я вылез из ванны, перешёл в комнату. Несколько секунд постоял у зеркала, разглядывая почти затянувшиеся раны. Лечебные мази, артефакты и тело алти творят чудеса. Хоть бой с Бари и был тяжёлым, моё тело исцелено. Через пару дней вообще следов не останется.

Я, как и моя Лудестия, полностью готов к бою и новым приключениям.

Закроем глаза на тот факт, что всегда можно что-то улучшить.

Облачившись в шикарный чёрный фрак, который я надел поверх белоснежной сорочки, я спустился в столовую.

— А вот и один из опаздунов, — добродушно проговорил Лаграндж, сидевший во главе стола.

Он с вилки кормил Джу мраморным пармезаном. Мой барашек уже настолько вымахал, что вполне мог бы положить свою громадную рогатую морду на стол. Но Джу приличный баран — соблюдает этикет и даже наслышан про личные границы — он умудрялся быть настолько аккуратным, что не задевал Лагранджа своими рогами, и не пускал ему на брюки слюни.

Подивившись милой картине «Дедушка и внучок», я перевёл взгляд на соседний стул, где сидел Эндрю. Бесшумно отодвинув стул, высокий, худощавый, молодой мужчина с чёрными прямыми волосами до плеч встал. Одет он был в свою любимую одежду чёрных тонов, правда сегодня украсил себя белым кружевным жабо.

— Рад видеть тебя, Теодор, — проговорил Эндрю, протянув мне руку для рукопожатия.

Я подошёл к нему и с улыбкой посмотрел ему в лицо. Эндрю не изменял себе — всё так же носил острую бородку и усы.

— И я тебя, — честно признался я. — Не знал, что ты в городе.

— Конечно, не знал, это ведь наш сюрприз, — вклинился Лаграндж. — Мне хотелось собраться впятером за столом! Думал ещё и Мэри с Марси пригласить… Но лучше потом. Сейчас будем есть малой семьёй!

Я усмехнулся, усаживаясь на своё место напротив Эндрю.

— Сегодня приехал? — спросил я.

— Да, на попутном торговце, — ровным тоном ответил он.

— Не думал, что тебя интересует мореплавание. Ты ведь раньше от отца ни на шаг не отходил.

— Не отходил. Да вот впечатлился тобой и твоими успехами. Тоже захотел мир глянуть одним глазком.

— И где уже побывал?

— Да там… сям… Сюда, например, из Лорьена прибыл.

— И как тебе алиссийцы?

— Да так же, как и все остальные, — он чуть поморщился и пожал плечами.

Лаграндж с любопытством смотрел то на меня, то на Эндрю, а когда мы замолчали, весело произнёс:

— Гляжу, вы всё также отлично ладите.

— Ага, как кошка с собакой. Вы уже говорили, господин Лаграндж, — кивнул Эндрю.

Хех, об этом мой приёмный отец и с ним тоже говорил.

— Да-да! — наставительно поднял указательный палец Лаграндж и произнёс ту же фразу, что и год с лишним назад: — Как кошка с собакой, которые живут в одном доме, стоят друг за друга горой и никогда серьёзно не вцепятся друг другу в глотки.

Мы с Эндрю одновременно нахмурились, не сводя друг с друга пристального взгляда.

Справа от меня послышался лёгкий щелчок и открылись двустворчатые двери.

Мы перевели взгляды на вошедшую.

Я едва не ахнул от восторга.

Урсула шла, гордо держа голову, и твёрдо смотрела перед собой. Она была одета в пышное платье цвета кофе, которые оставляло открытыми покатые плечи. Лиф платья выгодно подчёркивал грудь, а шею девушки украшало золотое колье с крупным изумрудом. Её волосы были собраны в замысловатую причёску, а несколько прядей спадали локонами на шейку.

Заметив мой взгляд, она чуть сбилась с шага.

— А это второй сюрприз тебе, Тео, — довольно проговорил Александр Лаграндж. — Вижу, ты в восторге.

Я молча кивнул, пытаясь понять, что тут вообще происходит.

— Тебе правда нравится этот облик? — осторожно спросила девушка.

— Да, — я наконец-то переборол оцепенение. Быстро подойдя к девушке, я взял её за руку.

Затем подвёл к стулу и, галантно отодвинув его, предложил присесть.

— «Да», — передразнил меня Лаграндж, когда Урсула заняла своё место справа от меня. — Мог бы быть и более щедр на комплименты. Доченька так старалась, чтобы поразить тебя!

— Это всё ваша заслуга, господин Лаграндж! — в голосе Урсулы слышалось одновременно возмущение и благодарность. — Ну и Марселы тоже.

— Я говорил тебе, можешь звать меня «папа». Да и Марси просила тебя обращаться к ней проще.

— Отец, прошу не дави, — произнёс я.

Он же расплылся в довольной улыбке.

— Правильно, Тео! В любой ситуации оставайся на стороне супруги!

Я выдохнул и закатил глаза.

— Прости, Тайон, — приблизившись ко мне, прошептала Урсула, — наверное, мне не стоило поддаваться и соглашаться.

Я тепло улыбнулся и ответил:

— Конечно, стоило! Особенно если тебе самой понравился и процесс, и результат. Что же до меня, то я восхищён, Урсула. Ты прекрасна, подобно весеннему Солнцу. Такая же красивая, тёплая и долгожданная.

— Спасибо, — сдержанно произнесла она. Её щёчки покрылись румянцем.

— Ага. Долгожданная это верно, — проворчал Эндрю. — Ждали мы вас, леди, очень долго. Господин Лаграндж, Теодор, я прошу представить меня гостье дома.

Урсула встрепенулась и недобро уставилась на нашего черноволосого буку.

Лаграндж закатил глаза и тяжело выдохнул:

— Ты неисправим, Эндрю. С такой галантностью жениться ты сможешь разве что на беременной самке накера. Эту даму корми вовремя, под руку не лезь, и всё — она твоя.

— Любая дама, если её вовремя кормить и не лезть под руку, растает и навечно привяжется к человеку, — парировал Эндрю.

На несколько секунд в столовой повисло тяжёлое молчание. Я заметил вопросительный взгляд Урсулы. Она не понимала, как реагировать на этого человека, и, вероятно, опасалась сделать что-нибудь не так.

Девушка приняла «цивильную» часть моей семьи, и за последние дни, как я посмотрю, ухитрилась сдружиться с Лагранджем.

Хотя это не удивительно. Всякие странные личности всегда к нему тянулись.

— Эндрю, Урсула Панье — мой дорогой товарищ, и важный член команды. Урсула — это Эндрю Дэвис. Воспитанник Александра Лагранджа. Он был в отпуске и теперь вернулся, — проговорил я.

— Рада знакомству, господин Дэвис, — вежливо произнесла девушка.

— Взаимно. Гляжу, для Теодора вы в самом деле дорогой товарищ, раз уж поселились в особняке господина Лагранджа.

— Эндрю, как можно, — заявил Александр и, прежде чем тот успел хоть что-то ответить, быстро произнёс: — Давайте уже приступим к трапезе.

За ужином Эндрю несколько раз недобро пялился на Урсулу, за что Лаграндж обозвал воспитанника «женоненавистником», и припомнил все те едкости, что Эндрю позволял себе бросать в адрес дель Ромберг-старшей.

Эндрю же заявил, что всегда держал себя в рамках приличий.

— Главное не слова, а тон! — возмущённо ответил на это Лаграндж.

— Если я добродушно и с улыбкой пошлю нахер Премьера, меня всё равно изобьют дубинами, — пожал плечами Эндрю.

Ну и так далее и тому подобное. Обычный приём пищи с Эндрю. Вероятно, Урсула бы чувствовала себя неловко при этом грубияне, но моя улыбка давала ей сил.

— Кстати, Теодор, слышал, после всех твоих безумств, о которых судачат едва ли не на каждом острове нашего моря, твой корабль и, корабли тех, кто тебе помогал, сильно пострадали? — с невозмутимым видом спросил Эндрю, когда мы перешли к десерту.

Я отрезал кусочек шарлотки, наколол его на вилку и показательно задумался.

— Сильно-несильно, но пострадали, — изрёк я.

— Чинитесь? — уточнил он.

— Чинимся.

— И сколько ещё?

— Хм, думаю, неделю ещё корабли в доке простоят. Видел бы ты их, Эндрю. Разбирать пришлось капитально. До сих пор ни один даже на воду не спустить.

— Вот как? — поморщился он. — Стало быть, мне ещё неделю лицезреть твою самодовольную рожу?

— Эндрю, — тяжело вздохнул мой приёмный отец. — Что ж ты такой злобный-то?

— Всё, молчу-молчу, — он поднял обе руки, признавая поражение. — И вообще, я ухожу, чтобы никого не нервировать!

Он вышел из-за стола и поклонился Лагранджу-старшему.

— Куда ты? — буркнул отец.

— Боюсь, такие места неприлично поминать в присутствии дамы, — проговорил тот.

Лаграндж тяжело вздохнул, в который уже раз за вечер, и закатил глаза.

Эндрю обошёл стол, остановился рядом со мной и протянул руку.

Я поднялся, глядя ему в глаза.

— Удача сопутствует тебе, капитан Лаграндж, — проговорил он. — Но нельзя полагаться лишь на неё.

— Будто я полагаюсь, — второй раз за вечер я пожал ему руку.

Он кивнул и пошёл к дверям. Остановившись, обернулся и поклонился Урсуле.

— Госпожа Панье, приятно было познакомиться. Мой вам совет — не тратьте времени даром. Никогда не знаешь заранее, сколько нам отмерено. Хватайтесь за возможность. А то… — он покосился на меня и закончил мысль, — а то кто-то опять закроется в доках, и вы не сможете увидится. Всего хорошего!

Сделав ручкой, он быстро зашагал прочь.

— Ну надо же, какой он у нас душка, — растроганно произнёс Лаграндж. — Эх… детишки, на самом деле мне тоже нужно собираться. У меня важная встреча.

— Дай угадаю, — усмехнулся я. — С губернатором острова?

— О да, — закивал Лаграндж. — Нужно решить… вопросы.

Лаграндж покинул нас, а я предложил Урсуле полюбоваться ночным прудом. Служанка мадам Друшлакью постелила пледы на берегу, где мы и сидели, молча привалившись друг к другу.

Удивительно, но Урсула умудрилась уснуть в таком положении.

Ещё было удивительнее, что она даже не проснулась, когда я принёс её в её комнату. И что самое удивительное, смогла спать в этом пышном платье.

Надеюсь, меня никто не станет убивать, потому что я уложил девушку в кровать в такой одежде? Как там у них с платьями? После такого обращения ремонту подлежат?

Сам же я быстро пошёл в свою комнату. Мне тоже нужно отдохнуть. Чувствую, ночка будет жаркой.

Однако не успел я толком провалиться в сон, как заревела терпси-жаба.

Морская тревога.

Остров атакуют.