Грядущая буря

Глава 33

Музыка органа усилилась, и многочисленные голоса хора возвысились в словах древнего гимна, который объявлял о каждом браке в семье жениха, на протяжении более четырех веков:

«Хоть я могу и говорить со смелостью огня,

и есть талант уже внушенный всем,

но без любви, мои слова напрасны,

как медь звенящая и нарастающая безнадежность. «*

Жених, одетый в синее с серебром цветах дома Винтонов, стоявший перед перилами алтаря, повернул лицо вниз у нефу в притворе собора Короля Майкла, когда музыка взмыла к его высоким сводам. Сам собор был переполнен, как никогда, не считая случая с несколько преждевременными государственными похоронами некоей Хонор Харрингтон. Который был довольно нелеп, так как герцогиня Харрингтон был членом свадебной процессии, а теперешние представители звездной нации, которая, как предполагалось, казнила ее, сидели на скамье, отведенной специально для них, и они тоже поворачивались, чтобы наблюдать, как свадебная процессия спускает вниз по центральному проходу собора по направлению к ожидающему ее алтарю.

Собор походил на огромную шкатулку для драгоценностей, заполненную аристократами в официальных одеждах цветов своих домов и простыми людьми, портновский блеск нарядов и драгоценности которых обычно имели тенденцию, оставлять элегантность дворцовых одежд в тени. Сквозь витражи струился поздний утренний свет, наполняя интерьер собора и образуя медленно движущиеся лужицы блестящих узоров. Стены, обшитые многовековыми деревянными панелями пылали в этом свете, бронзовые трубы сознательно сохраненного старинного органа сияли от блеска ручной полировки, одеяния сверкали богатой вышивкой. Внезапно вспыхнули подсвечники, вернув освещение, и толпы репортеров были осторожно препровождены на закрытые балконы, находящиеся в притворе.

Среди всего этого визуального великолепия, что богатство фактуры и цвета, света и звука, выделилось тонкое белое видение с охапкой цветов в самом сердце свадебной процессии, выделилось с чистотой, заставляющей замирать сердце, когда оно грациозно двигалось сквозь музыку.

Невесты, и особенно королевские невесты, всегда были красивыми. Это неопровержимый закон природы, просто спросите любого публициста или просто любопытного человека. В этом случае, однако, все это было верно, решила Хонор. И не потому, что Ривка Розенфельд была потрясающей красавицей, она таковою не являлась, хотя и была бесспорно привлекательной, с лицом, полным остроумия и интеллекта подчеркнутым расцветом своей молодости. И не потому, что в ее внешний вид были вложены часы усилий лучший стилистов Звездной империи. Нет, это было из-за свечения в ее глазах, когда она встретилась с Роджером Винтоном в этом длинном-предлинном проходе собора.

И, Хонор признала, что это было также из-за собственного безупречного вкуса Ривки. Как подруга невесты, Хонор была глубоко вовлечена в планирование свадьбы. Ее обязанности, возможно, и были менее обширны, чем у лорда-камергера Вундта или Дамы Ареты Харт, но они были сосредоточены на официальных аспектах дня свадьбы. Хонор была сосредоточены на самой Ривке, и она более чем один раз действовала как главный защитник молодой женщины, когда та восставала против отдельных требований государственного официоза.

Ривка стойко добивалась права на простое элегантное свадебное платье, без гламура и сложной вышивки, без сверкающих драгоценностей, а Хонор, чьи собственные вкусы, по правде говоря, были сориентированы в том же направлении, очень сильно ее поддержала. Конечно же нельзя сказать, что простота подразумевает дешевизну. Хонор стала гораздо более осведомлена в вопросах моды и дизайна платьев, чем когда-либо раньше ожидала, и она знала, как было дорого на самом деле, это обманчиво простое и безупречно пошитое платье. Все же оно прекрасно выглядело на тонкой, темноволосой и темноглазой молодой женщине продвигавшейся на встречу к своему жениху.

Одну уступку она все же сделала, это был ее свадебный кортеж, который протянулся далеко вниз по проходу позади нее, когда она двинулась вперед, чтобы встретить ждущего ее жениха. Хонор и другие подруги невесты последовал за ней, и, по настоянию Ривки, Вера Харрингтон возглавляла всю процессию, рассеивающую с торжественной сосредоточенностью цветочные лепестки на ковер богатой расцветки. Ее брат Джеймс следовал за нею, неся королевскую синюю подушку с ожидающими молодоженов обручальными кольцами и диадемой принцессы.

При подготовка всего этого всем нам пришлось проделать долгий путь и выполнить много тяжелой работы, размышляла Хонор, стоя за Ривкой в своем собственном платье грейсонского стиля, по тунике глубокого и богатого, «зеленого Харрингтоновского» цвета струилась малиновая лента, на которой сверкала звезда Грейсона, это была ее единственная драгоценность. И долгожданное отвлечение внимания, после того, что случилось с Массимо Филаретой и его флотом, подтверждение жизни и обещание надежды, было ей остро необходимо. Будучи с Ривкой, она помогала выбирать свадебную тему, подобрать дизайн для приглашения, поддерживала ее в борьбе за простоту платья, которая та захотела, выбирала цветы и подарки для подружек невесты. Раньше ей никогда не приходилось иметь дело с что-либо подобным. Ее собственная свадьба была гораздо более… импровизированным действом, и она обнаружила, что планирование свадебной церемонии стало душем, который помог исцелить сердце уставшее от убийств и кровопролитий.

Конечно, не всегда удавалось найти время для тех, у кого возникало чем-то вроде проблем, связанных «всего лишь» с выполнением служебных обязанностей в качестве командующего Великим Флотом. К счастью, большинство ее подчиненных радостно и тайно замыслили брать в максимально возможной степени часть того груза ответственности, который лежал на ней, и она была благодарна им всем за это. Она всегда любила Ривку, а за последние несколько месяцев она наконец поняла, почему именно Елизавета так сильно одобряла выбор сына.

Она собирается преуспеть, подумала Хонор. Она именно то, в чем нуждается Роджер. Если кто-либо и сможет сохранить его нормальным к тому времени, когда он окажется на троне своей матери, то это будет Ривка.

Не то, чтобы у Ривки не было некоторых сомнений и приступов растерянности. Даже сейчас, Хонор могла прочувствовать затаенное чувство трепета в мыслесвете молодой женщины. Стать будущей королевой-консортом Звездного Королевства Мантикоры в возрасте двадцати лет было достаточно сложно для любого, а стать будущей императрицей-консортом Звездной империи Мантикора было и того хуже. А тот факт, что Звездной империи придется столкнуться в борьбе за свое существование против всей огромной мощи Соллерианской лиги делал ее положение совершенно ужасающим. Но так или иначе Ривка справился со всем этим, и чистый, сфокусированный вкус ее мыслесвета, был наполнен радостью и желанием которые переполняли ее и Роджера, несмотря на все эти заботы, все эти будущие угрозы, и то как они смотрели друг на друга подсказало Хонор, насколько хороший они оба сделали выбор.

Процессия достигла ожидающего жениха с его свитой и сопровождающие лица разошлись в стороны с прекрасно отрепетированным изяществом, и Хэмиш Александр-Харрингтон, стоящий рядом с Роджером, улыбнулся жене, когда она подошла вместе с Ривкой и взяла свадебный букет, составленный из родных цветов с каждой из пригодных для обитания планет Старого Звездного Королевства. Хонор улыбнулась, вспомнив, насколько более простой (точнее неожиданной) была ее собственная свадьба, и отступила с цветами, чтобы позволить Ривке взять руку Роджера, и в этот момент они оба повернулись к лицом к Епископу Роберту Телмахи.

Архиепископ Мантикоры не просто улыбался — он сиял. Его глаза горели от счастья, и Хонор могла физически вкусить радость царящую в нем. Она хорошо его узнала за несколько последних лет, и она видела его личную радость, его радость за двух молодых людей, которые были очень важны для него, и почти столь же мощное чувство, как и эта радость, он ощущал целительную силу этой свадьбы для всего Звездного государства. Это был огромный и, в конечном итоге, несправедливый вес возложенный на плечи такой молодой пары, но, как всегда в трудные времена, народ Звездного Королевства обращал с надеждой свои взоры на дом Винтонов. Они были частью этого дома сами, каждый из них, особенно когда дело доходило до престолонаследия, так как требования Конституции состояли в том, чтобы наследник женился вне аристократии. И династия Винтонов сделала гораздо больше хорошего, чем было на виду у публики, потому что из этой связи с простыми людьми Королевства и вытекали их обязанности. Глубокое согласие между субъектами Звездного Королевства и их правителями, выходило далеко за рамки простой буквы закона, и оно превращало Роджера — и особенно Ривку — в обещание будущего.

— Возлюбленные, — начал Телмахи — Мы собрались здесь, перед лицом Бога, и перед лицом всех здесь присутствующих, чтобы соединить этого мужчину и эту женщину священными узами брака, который является является благородным состоянием, установленным Богом, означающим мистический союз, установленный между Христом и его Церквью: каторый украсило святое состояние Христа, как украсил он своим присутствием и первым чудом, которое сотворил в Кане Галилейской, как рекомендовал Св.Павлу быть благородным среди всех людей, и поэтому, никто не может вступиться необдуманно и легкомысленно, но почтительно, осторожно, обдуманно, трезво, и в страхе Божием. В этот святом состоянии эти два человека теперь соединятся. Если какой-либо человек может сказать и доказать, почему они не могут на законном основании быть соединены вместе, пусть теперь говорить, или иначе здесь и с этих пор пусть замолкнет навсегда.

Древние, древние простые слова разливались по беззвучному, слушающему залу, и Хонор Александр-Харрингтон также мысленно потянулась вслед за звуками. Она коснулась мыслесвета Хэмиша, стоящего подле нее, и мыслесвета Эмили, сидящей в кресле жизнеобеспечения в конце передней скамьи собора со стороны невесты. Она потянулась дальше, касаясь чувств счастья своей матери. Касаясь своего отца, она продегустировала его боль все еще горящую в глубине его души… и ощутила исцеление, которое несли эти вечные, радостные слова, рассеивая его боль, как рассеивали и ее собственные печали. Весь собор был заполнен до взрывного состояния и не сколько от обилия человеческих тел, сколько человеческим разумом, мыслями, надеждами и радостью. Это давило на нее со всех сторон, впитывалось ею, целое море, но это было море света, энергии, понимания и целей и перспектив. Оно вливалось в нее, как само солнце, и наконец слезы сняли это видение, поскольку ей было отчаянно жалко, что все остальные в том соборе не могли испытать того, что испытывала и знала она в этот момент.

* * *

— Я был на некоторых замечательных свадебах в свое время, — сказал Жак Бентон-Рамирес-и-Чоу — но это…

Он махнул своим бокалом шампанского на блестящую толпу, переполнившую территорию горы Королевского Дворца. Обеспечение безопасности было очень жестким, и наличие большого количества древесных котов служило этому доказательством. Многие из них сидели на плечах своих людей располагаясь посреди всей этой толпы, а другие, десятки других котов, бодро взгромоздились на ветвях ландшафтных деревьев, на декоративных беседках и крышах. Время от времени их можно было услышать, даже сквозь устойчивый прибой человеческих голосов и музыку живого оркестра, так как они весело «чирикали», переговаривались друг с другом, поскольку они наслаждались жаром мыслесветов человеческих разумов циркулирующих вокруг них, как богатым, пьянящем вином. Но они были в постоянной готовности, их бдительность не снижалась даже в самый разгар их восторгов, а вооруженные аэромобили и истребители слонялись наверху, в то время как персоналы служб безопасности полдюжины звездных наций наблюдал за котами, также внимательно, как в некоторых древних угольных шахтах шахтеры наблюдали за своими канарейками.

Возможно никто на приеме не смог настроиться на этот режим вездесущий безопасности, но большинство гостей уже привыкли к присутствию своих опекунов. Всегда могли существовать новые варианты угрозы, для борьбы с которыми и были развернуты их опекуны, и никто не собирался позволить этому пониманию расхолаживаться в такой день.

Хонор, наконец, удалось ускользнуть, чтобы украсть несколько минут, чтобы пообщаться со своим дядей и своей семьей. Она дала своей матери честное слово вернуться. Затем с помощью многочисленного персонала из офиса Дамы Ареты, она удостоверилась, что тысячи свадебных подарков, которые получили Ривка и Роджер, был все должным образом сохранены и маркированы. Ривка же объявила о своем намерении отправить личные благодарственные письма для каждого из них, и Хонор был уверена, что эта, внушающая уважение, молодая женщина будет делать именно то, что… однако на это потребуется слишком много времени.

Отложив в сторону эти проблемы, она исчезла вместе с Ривкой на достаточно долгое время, чтобы помочь ей переодеться из свадебного платья в не менее дорогое (но столь же простое и изящное) вечернее платье цветов дома Винтонов, синее с серебром, носить которые она теперь имела полное право. Конечно, «помощь» Хонор состояла главным образом в оказании моральной поддержки, поскольку Ривка с нетерпением ожидала своего первого дня, в качестве наследной принцессы-консорта Мантикоры. Было бы несправедливо утверждать, что у Ривки холодели ноги от такой перспективы, но пальцы ее ног определенно чувствовали холод, когда она готовилась взять на себя исполнение общественных обязанностей, которые будут возложены на нее до конца жизни.

Хонор чувствовала, как молодая женщина готовила себя, мысленно выпрямляя плечи, чтобы выдержать это бремя. А поскольку она поняла, что одной из причин, почему Ривку так сильно тянуло к ней было то, что Хонор тоже родилась в простой йоменской семье. И ни один из них никогда и не мечтал в детстве восхождения к таким, вызывающим головокружение, высотам, и, поскольку чувствовался растущий трепет Ривки, она обняла плечи молодой женщины в кратких, успокаивающих объятьях.

— Все это не настолько плохо, на самом деле, — сказала она, и Ривка повернула голову, чтобы улыбнуться в ответ, правда эта улыбка получилась несколько кривой.

— Что, моя дрожь так очевидна?

— Ну, вы же знаете, что я всю жизнь была окружена древесными котами, — улыбнувшись ответила Хонор. — В этом отношении я точно не начинала самостоятельно приспосабливаться к этой толпе.

— Тем не менее Ваша мать успешно справилась с этим, — указала Ривка.

— Ну да, она убежала бы от всего этого с неприличной поспешностью, как только получила бы такую возможность. И я обещаю Вам, что она не воспитывала меня, чтобы стать королевой бала, тоже! — Хонор фыркнула, развеселившись от такой мысли. — Я не утверждаю, что не было никакой помощи, ведь кое-кто является потомком семьи Бентон-Рамирес-и-Чоу, но я никогда не видела ничего похожего пока Бенджамин не сваливал на меня обязанности Землевладельца. А потом Королева — Ваша теща, как теперь я думаю обо всем этом, решила открыть свою коробку с игрушками! — Она покачала головой. — Поверьте мне, все это можно пережить. И причина, почему вы сегодня здесь, в том что Вы вышла замуж за Роджера такая, как Вы есть, а не то, что Вы или кто-либо другой ожидают от Вас, кем Вы станете в будущем. — Она улыбнулась еще раз, более мягко. — Вы просто продолжайте оставаться сама собой, и все получится прекрасно. Поверьте мне.

Теперь, когда Хонор смотрела туда, где Роджер и Ривка стояли на террасе, легко улыбаясь и смеясь, болтая то с одним гостем то с другим, она убедилась, как она была права.

— Я думаю Жак, что это очень внушительный список гостей, — сказал Хэмиш разумным тоном.

— «Внушительный»? — повторил другой голос. — Что? Это Ваше самое преднамеренное преуменьшение за весь день?

Хонор с усмешкой обернулась, когда кресло жизнеобеспечения скользнуло рядом с ней.

— Эмили, я думаю, что это, вероятно, столь же хорошее описание дяди Жака, как «замечательный» — сказала она. — И Вы должны помнить источник. Вы же знаете, что ни один из них не является тем, кто хорошо владеет языком.

— Вы заплатите за это позже, — пообещал ей Хэмиш с дьявольским блеском в глазах, и Нимиц, сидящий на плече Хонор, залился смехом.

— Я с трепетом жду этого момента, — сообщила сладким голосом своему мужу Хонор, потом повернулась к дяде. — Однако, я должна сказать, что несмотря на вызов брошенный Вашему родному языку, Вы оба правы. Интересно, была ли когда-либо свадьба похожая на эту?

— Я сильно сомневаюсь в этом, — заявила Эмили. — На самом деле, я чертовски уверена в том, что такого не было никогда, по крайней мере после расселения со Старой Земли! Давайте посмотрим, кто у нас есть, это императрица Мантикоры, Президент Республики Хевен, Протектор Грейсона, председатель совета директоров Беовульфа, королева Берри и двоюродный брат императора Андерманской империи. Не говоря уже о такой скромной персоне как о Землевладельце Харрингтон командующей Великого Флота, сопровождаемой рассыплю простых планетарных Великих Князей, Герцогов, Графов, членов кабинета министров Хевена, трех других членов совета директоров Беовульфа, председателя Объединенного комитета начальников штабов Альянса, первого Космического Лорда, начальника военно-морских операций Хевена, начальника военно-морских операций Беовульфа, Гранд-адмирала Янакова, адмирала Ю, двух или трех дюжин послов, и один только Бог знает кого еще. Я уверена, что были и другие свадьбы с таким же количество гостей или даже больше, но разве когда-нибудь собрались все эти люди в одном месте?

Она покачала головой, и Хонор кивнула в знак согласия.

— Мне очень жаль, что эти кретины из Старого Чикаго не смогли увидеть этого, — сказал ее дядя гораздо более мрачным тоном. Она подняла бровь, и он пожал плечами. — Они до сих пор просто не получили записей. Но я думаю, что истинная проблема состоит в том, что для них не существует ничего вполне реального за пределами их собственного небольшого мира. Мы все для них — только лишь неудобные и беспокойные символы, которые они перемещают на игровой доске в нужном им направлении. Все, что для них действительно имеет значение, это то, как отражаются неприятности в палатах где они проживают.

— Это то, из-за чего мы попали в наши неприятности, — согласился Хэмиш, — но я гарантирую Вам, что есть некоторые другие звуки, которые просачиваются в эту звуконепроницаемую «палату», к настоящему времени Вашу, Жак! Им не нравится это, и они пытаются заткнуть свои уши пальцами, но они не смогут поддерживать текущее состояние длительное время.

«Они продолжали это достаточно долго, чтобы оставить всех нас убирать этот чертов беспорядок, — ответил Бентон-Рамирес-и-Чоу, и Хэмиш кивнул в ответ.

— У них нет аргументов. Вопрос, на мой взгляд, состоит в том как долго они будут в состоянии оставаться на спине гексапумы. Я думаю, что они достаточно четко продемонстрировали то, что они преисполнены решимости продолжать попытки играть с нами до тех пор, пока не возникнет ситуация, когда их корабль пойдет ко дну. Но когда это случается, тогда кто-то другой придет на их место, и как этот кто-то другой будет на все это реагировать? Это станет верным путем к тому, что все это дело вытряхнет их с насиженных мест в конце концов, Жак.

— И сколько еще людей мы должны убить прежде все будет закончено. — Рот Хонор сжался от холода ее собственных слов, который омрачил теплоту и радость этого дня, тогда Нимиц издал мягкий звук и зашевелился на ее плече.

— И это так, — согласился ее муж, обвил ее руками и крепко обнял. — Хотел бы я сказать вам, что мы не должны убивать или не потеряем кого-нибудь еще, но это не сработает, таким путем проблем не решить.

— Я знаю. — вздохнула она и тоже обняла мужа. — Я знаю. И я обещаю, что постараюсь не заливать дождем слез всю свиту Роджера и Ривки.

— О, доверие этой счастливой парочки к Вам, Хонор, находится на довольно высоком уровне, — заявила ей Эмили с хихиканьем. — Я не думаю, что они будут вынуждены выдержать незначительный дождь или два от Вас. Никаких ливней, хотя бы теперь!

— Нет, мэм, — послушно, со скромной улыбкой пообещала Хонор, а ее дядя засмеялся.

— Вы три заслуживаете друг друга, — сказал он, тепло улыбаясь им всем. — И я рад, что Вы есть друг у друга. Поддерживайте это, потому что, поверьте мне, это что-то особенное.

— Я согласна, — тихо сказала Хонор, она опустилась вниз и прикоснулась к рабочей руке Эмили, потом обнаружила, что оркестр прекратил играть и начался еще один раунд официальных тостов. Предложить первый тост была очередь Чайанга Бентон-Рамиреса, когда он поднял свой бокал, золотой свет солнечного дня горел в сердце его вина. Их защищенный уголок находился слишком далеко от говорившего, чтобы услышать его подлинные слова, но, как он закончил, они услышали громкие аплодисменты.

— Что? — услышала она, и посмотрела на своего дядю.

— Что, «что»? — спросила она, слегка подняв голову.

— Ты снова погрузились в глубокие раздумья, — обвинил ее Жак Бентон-Рамирес-и-Чоу. — На сколько я тебя знаю, ты готовишься найти что-то еще о чем придется беспокоиться!

— Это не так! — запротестовала она.

— О, да, это так, — выпалил он. — Нимиц?

Он, Хэмиш, и Эмили все уставились на Нимица, который на мгновение задумался, глубокомысленно глянул на них… а затем кивнул.

— О, ты предатель! — заявила она коту.

— Давай, выкладывай! — скомандовал Жак. — Открыто изложи свои подозрения, чтобы избавиться от них, прежде чем придется вернуться назад и обнаружить, что у подруги невесты есть проблемы.

Хонор на мгновение впилась в него взглядом, а затем пожала плечами.

— У Вас на самом деле, наверное, есть некий пунктик, хотя мне трудно поверить, что я это говорю вслух.

— У меня всегда есть пунктик, — ответил ее дядя с достоинством. — Это увы, просто моя судьба, находиться в окружении людей не способных в полной мере осознать точность иглы и быстроту рапиры моего интеллекта. Теперь давай излагай!

Хонор поморщилась глядя на него, а затем вздохнула.

— Ну хорошо. Просто я наблюдала за Председателем Бентоном-Рамиресом, глядя на то, каким веселым и беззаботным он кажется, и при этом постоянно думающим о голосовании по движению Рида.

Остальные посмотрели на нее. Одновременность была скользкой концепцией, когда она применялась к межзвездным расстояниям, так голосование по движению Тайрона Рейда, расследовавшее «измену» Беовульф против Соллерианской лиги, будет происходить на далекой Старой Земле менее чем через двадцать четыре часа.

— Пока нет особого смысла беспокоиться об этом, — сказал ее дядя сказал через секунду или две. — Мы все знаем, как в конце концов пройдет голосование. И у Фелисии есть свои инструкции по тому, что надо сделать, когда это произойдет. — Он передернул плечами. — И это не такой уж и большой вопрос, как собирается реагировать электорат. Каждый отдельный опрос общественного мнения и электронные конференций с горожанами, которые мы провели, подчеркивают это, Хонор. И вы уже видели редакционные статьи и публичные комментарии к ним!

— Я знаю. Помните, я же наполовину беовульфянка, дядя Жак. Но это просто такой большой шаг, и я очень беспокоюсь по поводу того, как собираются Мандарины реагировать на него.

— Не так уж и много, они могут делать с этим, — указал Жак.

— Проблема и состоит в том, понимают они это или нет, — возразила Хонор, — а их послужной список до настоящего времени точно не внушает мне уверенности в адекватности их суждений. Я постоянно напоминаю себе, что они на самом деле не такие и глупые. Они слепы, высокомерны, нетерпимы, и до сих пор потеряли связь с нами, нахальными «неоварварами», кажется что они действуют глупо, но, в рамках их мировоззрений, они на самом деле не являются идиотами. А это означает, что они должны быть в состоянии увидеть зловещее предзнаменование, особенно когда их нос достаточно жестко потыкали в него, не так ли?

— Возможно. — кивнул Жак. — Во всяком случае, вы можете предположить, что это так, согласны?

— Вот именно это меня и беспокоит, — откровенно сказал Хонор. — Для меня, для нас всех очевидно, какие действия собирается вести Беовульф. Я думаю, что мы должны предположить, что это является достаточно очевидным и для них тоже. А если это так, то на основании анализа их действия до сегодняшнего дня, я думаю, мы обязаны считать, что они обязательно попытаются что-нибудь сделать прежде, чем это произойдет.

— Я не думаю, что у них есть много вариантов действий по этому поводу, по крайней мере в краткосрочной перспективе, — ответил дядя.

— Может быть и нет, но я чувствовал бы себя намного лучше, если бы мы имели пару дюжин кораблей стены класса Инвиктус на орбите Беовульфа.

— Я не уверен, что не соглашусь с Вами, — медленно проговорил Жак, — Но это было всего лишь политическое решение, и я вижу их точку зрения. Одно дело, когда мы обращаемся за помощью к Мантикоре с просьбой о предотвращении насильственного захвата Цангом контроля над терминалом Беовульфа. И я не думаю, что у кого-либо на Беовульфе возникла проблема в понимании того, что Ваш флот собирается защищать терминал и разворачивает достаточно большой количество кораблей, которые смогут обеспечить это. Но если мы начнем размещать «корабли стены» Манти на орбите вокруг планеты, это будет выглядеть как принудительный акт. Беовульфовцы, у которых есть сомнения в нашем присоединении к Альянсу, а есть и такие, то некоторые из них, вероятно, будут чувствовать угрозу себе, а это совсем не то, чего мы хотим добиться в преддверии голосования. Впрочем, если бы у нас была стена Манти, вращающаяся вокруг Беовульфа, то это могло бы сделать работу Рида и Ненга в Ассамблеи только еще проще. Намного легче осудить нас в государственной измене при таких обстоятельствах, разве не так?

— Но, как вы только что отметили, мы уже знаем, как пройдет это голосование, и что получится в конце, в любом случае, — выпалила Хонор.

— Я и сказал, что не уверен, что не согласен с Вами. — покачал головой Бентон-Рамирес-и-Чоу. — Но есть еще одно соображение по этому поводу. Фелисия собирается бросить свою маленькую атомную бомбу в Ассамблее, как только закончится подсчет голосов за движение Рейда, и мы не можем позволить, чтобы мандарины и поддерживающие их депутаты смогли бы поставить под сомнение легитимность ее действий или результатов голосования. Как Вы знаете, если на орбите Беовульфа будут находиться какие-нибудь корабли, то независимо от результатов голосования или того, что скажет Совет Директоров, они будут утверждать, что все это результат принуждения угрозой исходящей от мантикорских боеголовок.

«Мне очень не хочется это говорить, но я думаю, что они попали в точку, Хонор», — указал Хэмиш, и даже Эмили кивнула в знак согласия.

«Я не говорю, что они не правы, Хэмиш» — сказала Хонор немного едко. «Как я сказал — это означает я подвергаю сомнению, независимо от того, достаточно ли это хороший момент, чтобы оставить все наши современные корабли стены слишком далеко от внутренней системы, чтобы вмешаться, если случится что-то… плохое».

«Именно поэтому мы работаем над системой Майкрофт», — отметил Хэмиш, и Хонор была вынуждена кивнуть в знак согласия. Трусливо ?? с его стороны использовать Майкрофт, так как она была первой, кто предложил этот концепт Соне Хемпхилл.

Одной из проблем, с которой Альянс должен был столкнуться, если ситуация продолжит ухудшаться — была необходимость высвобождать линейные корабли для мобильных операций, а не связывать их в статической обороне. Хонор, несклонная устраивать проверку для системы (нежелающая тестировать систему?) Мориарти, разработанную Шеннон Форейкер, развила глубокое признание (уважение?) к эффективности использования большого количества подвесок с МДР в роли системы обороны. Успех Мишель Хенке на Шпинделе подтвердил это признание еще ​​до впечатляющего разгрома Филареты. Именно поэтому Хонор посвятила много своих размышления способам, как рассеянные по всей системе датчики в и станции управления огнем системы Мориарти, могут быть обновлены, чтобы использоваться для управления ракетами Марк–23 и Марк–23–E. В ответ Хемпхилл придумала Майкрофт, названную в честь персонажа из того же детектива докосмической эры, откуда Форейкер взяла Мориарти.

По сути, Майкрофт был просто несколькими десятками платформ «Замочная скважина–2» размещенных в разных точках звездной системы. Это создавало некоторые сложности, так как платформы были разработаны, чтобы получать энергию, передаваемую с их материнских кораблей, поэтому было необходимо обеспечить каждую платформу собственным источником энергии. И это также ставило необходимость разместить на платформе базовую (raw) систему управления огнем и другое необходимое оборудование (остальную поддержку аппаратного и программного обеспечения?), которое было обычно размещено на борту корабля стены. Это были относительно простые проблемаы в области проектирования, тем не менее с целой планетой для работы, и технических команд, работающих в головокружительном темпе, даже как Хонор поддерживала […] с помощью своего дяди и супруга для их удовлетворения.

Преимущества Майкрофта над Мориарти будет глубоким. Майкрофт, не ограниченный каналами управления Мориарти, работающими со скоростью света, сможет в полной мере воспользоваться преимуществом ракет Марк–23–E и сверхсветовых платформ разведки, которые были также густо рассеяны по всему объему системы. И в отличие от Мориарти, которые были безоружны и беззащитны, когда Хонор использовала Baldur Хемпхилл, чтобы взять его, платформы замочной скважины–2 были просто задавлены с помощью (при?) активной противоракетной обороны. Без сомнения, они тоже могут быть разрушены, но это будет трудной задачей, и достаточное их количество было развернуто в составе Майкрофта для обеспечения живучести с помощью явной избыточности.

«Я согласен, что однажды Майкрофт заработает, любой, кто идет после Беовульфа собирается выйти окровавленным быстро […]», — говорит она теперь. «Я думаю, мое основное беспокойство из-за того, что Майкрофт не является видимым сдерживающим фактором, тем более, что мы держим его в тайне, пока он на самом деле работает, и, во-вторых, что он не запущен еще и не будет по крайней мере еще несколько месяцев. А возможно и дольше. «Она покачала головой. «Это то окно, что меня беспокоит», сказала она трезво. «На месте Мандаринов, я предположила бы, что мы должны знать об уязвимости Беовульфа и что-нибудь делать с этим, но я не уверена в этом».

«Хорошо», — сказал Бентон-Рамирес у Чоу пожав плечами, что было чуть более философским, чем ощущение его мыслесвета. «Я думаю, есть один способ узнать».

«И это то, чего я боюсь, дядя Жак,» — сказала она. «Это то, чего я боюсь».