Граф в универе. Книга 1

Глава 8 Заговорщики

— Кто там?

— Они нас слышали!

Я резко развернулся и приложил палец к губам. Схватил Катерину за руку и утащил в ближайший кабинет. Благо, что пустой.

— Что… — начала она и перехватила мою руку, которой я собирался зажать ей рот.

Что оставалось — заткнул ей рот поцелуем. Катя пискнула и начала вырываться.

Поцелуй не удался, но удержать от шума я ее смог. И выпустил, когда шаги и голоса в коридоре стихли. Кажется, женщина хромала, отложилось в голове.

— Ты с ума сошел⁈ — Катерина не испугалась, ее глаза полыхали яростью.

— Тебе этот жест, — я приложил палец к губам повторно, — ни о чем не говорит?

— Почему я должна была молчать?

— Ты не думаешь, что в тот момент не было времени объяснять? — выгнул я бровь.

— А… ну да… — смутилась она. — Теперь ты можешь объяснить?

Я открыл рот, чтобы сказать «да», но…

— Ты же хочешь нормально отучиться сегодня?

— Конечно.

— Тогда давай встретимся после занятий. Поверь, я услышал такое, что думать о чем-то еще будет сложно, — серьезно сказал я.

— Если это розыгрыш…

— Я еще никогда не был так серьезен.

Катя посмотрела на меня, закусив губу, явно обдумывая, верить или нет. Не удивительно — мы знакомы меньше недели.

— Буду ждать тебя на главной аллее. Займем свободную беседку и поговорим, — в итоге сказала она.

— Договорились. Целоваться будем?

— Нет. Как друг ты мне нравишься больше, — ответила Катя после секундного замешательства.

— Тогда идем учиться, — легко согласился я.

Мы осторожно вышли. Коридор уже наполнился студентами и мы спокойно влились в поток, не привлекая к себе внимания. На перекрестке Катя свернула к залу, где изучали ветку проклятий, а пошел дальше на ограждение. Теперь надо было очень быстро принимать решение, что делать с полученной информацией.

Если бы не тот разговор с Катериной, я мог бы и не понять, о ком идет речь, но сейчас картинка сложилась. Мальчишка и его сестричка — никто иные как цесаревич Святослав и великая княжна Ольга, за каким-то бесом возжелавшие побыть простыми студентами. Тем самым они помогли заговорщикам — уж точно в Кремле провернуть такое сложнее, чем тут. Или нет?

Итак, некто хочет снести Романовых и занять их место. Логично сначала устранить наследника, потом уже самого императора. Ольга нужна им для того, чтобы жениться на ней и тем самым узаконить свои притязания на трон. Младшие сыновья императора при таком раскладе идут по боку. Вопрос в том, что делать мне в этой ситуации, потому что я тоже хочу на трон.

Изначально я не собирался спешить и постепенно идти наверх, но если судьба подкидывает шанс, им надо пользоваться.

Возможность примкнуть к заговорщикам и на их спинах подняться я отмел сразу. Понятно, что там участвуют первые фамилии России, других просто не воспримет народ при смене власти. Я же никто, даже больше, чем никто — брат предателя. В лучшем случае меня попользуют и выкинут. Выходит, играть эту партию надо на другой стороне. Но как?

Конечно, можно позволить убить цесаревича, самому героически спасти Ольгу, жениться на ней и… все. Я останусь никем, брак равноценным не признают, императором мне не стать, только мужем императрицы.

Остается другой вариант — метод Алексашки Меньшикова. Пусть он и не был чародеем, но брал умом и смекалкой. Потом женился на польской колдунье и уже его сын получил княжеский титул. Мне же проще — титул уже есть. Нужно всего лишь спасти будущего императора, стать его лучшим другом и любимцем страны. Потом он помирает, а я становлюсь регентом при его малолетнем наследнике. И пока он растет, я его именем вершу свой план. А там уже наследник не будет иметь значения — я стану императором мира.

Да, пожалуй, такой план имеет больше прав на жизнь. В таком случае, Катерине вечером рассказываю все. И уже вместе решим, как действовать дальше.

С такими мыслями я дошел до кабинета и потянулся к ручке двери. Но не я один — мои пальцы встретились с тонкой и мягкой ладонью… Ольги. Легка на помине. И как же хороша. Жаль, что царевна, иначе бы уже подкатил.

— Доброе утро, — справился я с собой и с приветливой улыбкой открыл перед ней дверь.

— Доброе утро. Слышала о том, как ты тут оказался. Сочувствую, — ответила она вежливой улыбкой.

— Не стоит. Может оказаться, что это не удар, а подарок судьбы. В любом случае, плохих специализаций нет, найти применение можно любой.

— Тоже верно.

— Вы проходите, голубки? — прервал нас насмешливый голос.

Я повернул голову и едва не закатил глаза — Юсупов. Но отвечать ему не стал — жестом пригласил Ольгу в кабинет и последовал за ней под презрительное фырканье Даниила. А он пропустил ту самую Верочку-выскочку, что перебила меня на телепортации. Кто же она такая? Через минуту зашел Святослав и присоединился к сестре.

Я бегло осмотрел не самый большой кабинет: десять сдвоенных парт в два ряда у окна, доска и свободное пространство для практики. Народ расселся и привычно болтал. Кто-то уже знал друг друга, кто-то знакомился сейчас. Цесаревич с царевной сидели на самом дальнем ряду, наблюдали и тихо переговаривались.

Вскоре зашла Мария Викторовна и шорох голосов стих.

Профессор еще раз представилась и вызвала тех, у кого специализация не открыта. Таких оказалось шестеро, включая Даню и Веру. Ничего удивительного в том не было — дома открывали одну ветку, в которой точно уверены, на счет остальных принимают окончательное решение уже на испытаниях, для того их и проводят. Да уж, если бы я заранее открыл все три, какие планировал изначально, а в том бою воспользовался ограждением, валялся бы сейчас с истощением в больнице и не услышал того разговора.

Наконец, я узнал, кто такая Вера, когда профессор Ягужинская вызвала ее — княжна Голицына собственной персоной. Да у нас тут на потоке прямо цвет нации, с сарказмом заметил я. Интересно, отпрыски Долгоруковых, Шереметевых, Меньшиковых и прочей верхушки тоже где-то тут?

А ведь именно их родители могут стоять за заговором! Интересно, детишек своих они тоже втянули? Но Даня и Вера ни разу не обернулись на последнюю парту — то ли действительно не знали и не интересовались «Нарышкиными», то ли умело делали вид. Я ставил на первое. Это я опытный демон в теле юнца, а они просто юнцы, порывистые и неискушенные, нет-нет, а бросили бы взгляд на предмет интереса. Если их и будут использовать, то в темную.

Тем временем с открыванием ветки закончили и приступили к лекции и совсем немного к практике. Уже после я напрыгался на фехтовании и занятии по темной магии и откровенно отдыхал на начертании рун.

И вот первая учебная неделя закончилась. Я забежал в столовую, взял два стакана чая и бутерброды на вынос и отправился на встречу с Катей Куракиной.

Она уже ждала меня. Мы нашли самую уединенную беседку из раскиданных по роще вокруг универа и уселись там. Пока я рассказывал, Катя ела. Вернее, начала есть, но быстро забыла про бутерброды, только стакан с чаем не выпускала из рук.

— И на вопросе о том, когда все планируется, ты и подошла, — закончил я пересказ диалога.

Катерина долго молчала, хмурилась, покусывала губу и грела руки о стакан с чаем. Мне оставалось только гадать, поверила она мне или нет.

— Ты уверен, что это граф Толстой? — нарушила она, наконец, молчание.

— Его голос ни с кем не спутать. Ты мне веришь?

— До сих пор ты не выдал ни одной глупой шутки. И я слышала последние их фразы. Сначала решила, что речь о каком-то студенте, но «подробности позже» звучит странно в этом контексте, — медленно сказала Катя и отпила остывающий чай. — Ты был прав, что не сказал сразу. Я бы не поверила.

Я благодарно улыбнулся.

— И что теперь делать? — тихо спросил я.

Этот вопрос я гнал от себя все четыре пары, иначе не смог бы нормально заниматься. Теперь же он встал костью в горле. Пока рассказывал, пришел к некоторым выводам, но не хотел их озвучивать. Будет лучше, если Катерина сделает это. Только нужно подтолкнуть ее в нужном направлении.

— Как что? Сообщить.

— Ты забыла, какая у меня репутация? Мне или не поверят, или мозги вывернут, — покачал я головой.

— Но ты же ничего не делал. Это твой брат.

— Ты же слышала Юсупова на дирижабле — яблочко от яблоньки, — болезненно поморщился я. — К тому же про отца тоже ничего не известно: зачем он поехал в Альпы, что с ним там случилось?

Катерина с пониманием кивнула, но еще не сдалась:

— Почему ты думаешь, что тебе вывернут мозги?

— А с чего бы им со мной церемониться?

Все знали, что псионики-дознаватели деликатно обращаются только с ценными свидетелями, потому что им проще ворваться в сознание и выпотрошить его, а на осторожную работу требуется в разы больше усилий. Чтение верхнего слоя мыслей в расчет не принималось — их довольно легко подменить и так обмануть псионика.

— Ну да, — согласилась все же Катя. — Но как мы справимся сами? Мы же всего лишь на первом курсе, а там профессора и другие опытные чародеи.

Вот она и сказала, что мне надо.

— Они знают, что их кто-то услышал, — начал я излагать доводы. — Но не знают кто и как много слов. Если будут исходить из худшего для себя сценария, могут или слишком поспешить, или потратить время на лучшую подготовку. Оба варианта нам на руку.

— А если за это время они убьют Императора Константина?

— Вряд ли. Логично сначала устранить более легкую цель — наследника.

— Как-то очень профессионально ты рассуждаешь, — прищурилась Катерина.

— Читаю много.

— Ну-ну. Но что мы можем? Их надо предупредить же. Хотя… тоже могут не поверить. Скажем остальным? Вите, Леше, Роме.

— Странно, что ты не назвала Оксану, — улыбнулся я.

— Она в тайне умеет держать только свои похождения, — сморщила Катя носик. — Ее родители так и думают, что она все еще невинна. А она только за эту неделю уже трижды бегала в мужской корпус. — У меня бывала только дважды, промелькнула мысль, но не оставила и следа ревности. — Все остальное не задерживается за зубами.

— А Алексей растекается перед ней шоколадкой на солнце, так что все расскажет, чтобы заслужить лишний ласковый взгляд, — добавил я.

— Но остальным можно сказать. Виктор сын главы Надзора, может что-то подсказать. А Рома хитрый и умный.

— Согласен. А ты пригласи их высочеств в нашу компанию. Так нам будет проще за ними приглядывать.

— А когда они станут тебе доверять, тогда и расскажем, — продолжила она мою мысль.

— Юсупов с Голицыной знают их в лицо?

— Нет. В Кремле они не бывали, а в Питере Свят и Ольга останавливались в Зимнем. Туда дети придворных не допускались. Думаешь, они могут быть замешаны?

— Не напрямую.

— Будем осторожнее. А сейчас идем, пока нас в парочку не записали.

На следующий день мы дождались, когда кузен уведет Оксану на свидание, и позвали Корфа и Ушакова погулять в деревне и поговорить.

— Со знакомства с тобой жить стало интереснее, — в очередной раз сыронизировал Роман. — То домовой, теперь заговор. И что им в Кремле не сиделось?

— Там только кажется безопасно, — покачал головой Виктор. — На самом деле это золотая клетка. Там много мест, где можно спрятаться, но все они тупики — зажмут и не выберешься. Мне отец рассказывал.

— Я читал, что там есть несколько переходов в Навь, — вспомнил я.

— Есть. Только надо знать, где они, и уметь воспользоваться. У нас в детстве такая игра была — найти хоть один, — улыбнулась Катя.

— Нашли? — улыбнулся я.

— Нет.

— Что же, мальчик с девочкой отвалились — мальчик с девочкой вольются, — хохотнул Ушаков.

— Почему отвалились? — не понял Виктор.

— Потому что Апраксин с Платовой теперь отдельно гуляют.

Все дружно засмеялись. И услышали смех за поворотом, издевательский и злой, на несколько голосов. Слова мы не разобрали за плеском воды.

— Давай посмотрим? — предложил Виктор.

Сначала я хотел отмахнуться — не наше дело — но вовремя вспомнил, что я же сейчас играю на стороне хороших ребят, цесаревича вот спасаю. Придется причинять добро и в других аспектах, иначе не логично. К тому же остальные дружно ринулись в ту сторону.

— Не спешите, — остановил я. — Сначала надо осмотреться, понять, в чем дело, иначе еще хуже можем сделать.

Катя остановилась. Мы с Виктором прошли по тропинке между заборов, правый заканчивался стеной сарая. Я осторожно выглянул.

За постройками зеленел лужок, а метрах в десяти плескалось небольшое озеро. На пологом берегу стояли шестеро. Трое, одна из них девушка, смотрели, как двое их приятелей напирали на шестого, оттесняя его в воду. Я знал четверых из них. Пятого видел, но имени не знал, не пересекались. В воду гнали того тихого парня с гетерохромией.

— Ну давай, шлепай, не заставляй нас ждать, — говорил Даня Юсупов.

— Давай-давай, Бестужев. Ты как бы пошел топиться от стыда за свою семью, а мы тебя спасли, — вторил ему с насмешкой незнакомый мне парень.

Ах, Бестужев! Можно его понять. Один из его рода, по всей видимости дядя, попал в международный скандал со Священной Римской Империей три года назад — ляпнул что-то не подумавши. С тех пор он в опале. Но некоторые обобщили и пошла молва, что в опале вся семья. Еще вопрос, кому хуже, ему или мне. Тут точно стоит вмешаться. Тем более пойти против Дани — милое дело.

Я отошел и быстро обрисовал ситуацию. Одновременно надевал перчатки.

— Тормозим их, а он пока пусть уходит, — предложил я.

— Унизить его вместо них? — нахмурился Корф.

Да, об этом я не подумал. Просто спасти — дать понять и ему, и своре Юсупова, что он ни на что не способен.

— Бестужев фокус достал, — предупредила Катя, занявшая место наблюдателя.

— У, как страшно, и что же ты сделаешь? Цветочки нам тут вырастишь? — донесся голос Даниила. Ох зря он недооценивает чародея растений.

— Тогда поможем ему выиграть, — тихо сказал я.

На этот раз со мной согласились все.

Первыми вышли я и Виктор. Он заставил песок забурлить и обхватить ноги Юсупова по щиколотки. Я накрыл темным облаком его фокусировку, зажигалку. Бестужев, уже в воде по лодыжки, не стал отвлекаться на благодарности и связал травой ноги остальной благородной шайки.

— Что⁈ Какого… — От возмущения Даня едва не забыл о воспитании.

Пока до него доходило, что надо хотя бы выдернуть руку из облака, его друзья выхватили свои фокусы. Деев первым увидел нас и указал остальным. Голицына уже чертила руны. Кирилл Вяземский, сынок ректорский, пытался освободить всех от травы, будучи чародеем растений. Еще один, которого я не знал, собирался сделать что-то с водой. Его фокуса я не видел, так что переключился на него.

В арсенале темной магии много атакующих заклинаний, но калечить или убивать я тут никого не собирался. Так что бросил темный сгусток у него перед лицом, чтобы сбить концентрацию. И едва успел поставить щит, чтобы в нас не влетела молния от Веры Голицыной.

Молния отлетела от щита в небо и там рассеялась, а мы рассредоточились. Земля вокруг бурлила, корни и травы сплелись в борьбе. Бестужев выскочил из озера за секунду до того, как его заморозили. Значит, этот парень чародей воды. Юсупов огнем нагрел землю вокруг своих ног, видимо, надеялся, что она станет ломкой глиной и удастся ее разбить. Но, смешанная с песком, она обхватила его ноги твердым камнем.

— Освободите меня! — взвыл он.

Но в пылу боя его не услышали. А если и услышали, то не отреагировали, слишком занятые задачей победить, но не покалечить противника. Все мы знали, что за подобное придется отвечать. А ведь тут ректорский сынок, который явно пользовался своим положением и лез на рожон.

Деев, до того просто наблюдавший, все же порезал палец и вывел алый Алатырь. Я не стал дожидаться продолжения и быстро начертил руны сам, заключая его в клетку, подобную той, в какую цесаревич запер свихнувшегося тренера по фехтованию. Только моя мрачно темнела, а не сияла золотым светом. Все же ограждению можно найти применение.

Краем сознания я отметил, что не видел ничего от Катерины. И хорошо — незачем тратить кровь на всяких идиотов.

Еще одним сгустком тьмы я сбил заклинание Юсупову, который пытался что-то сделать из обездвиженного состояния. И ощутил запах озона. Слишком сильный запах озона. Повернулся в поисках Голицыной.

Алатырь, Крада, Перун, Уд, Нужда — увидел я руны и похолодел. Она же тут всех сейчас испепелит! Как никто не заметил⁈ И уже не остановить. Я попятился…