Город сестёр

Закончив общупывание подозреваемых, Бригада зашла в градоначальнику в кабинет.

Тот сидел, поставив локти на стол и обхватив голову. Переживал. Поднял тоскливые глаза.

— Вот так вот, Мила, бывает…

— Да ладно, Вадим, не переживай. Давай поговорим.

Алмаз глубоко и тяжело вздохнул.

— Давай. Если ты насчёт оплаты, то я уже распорядился. В кассе получите.

— Это хорошо. Беда, сходи, получи жемчуг.

Мария с Ромкой ушли.

— У меня ещё два вопроса.

— Давай.

— Продай мне усадьбу Векселя.

— А на кой чёрт тебе эти головёшки? — удивился городской голова.

— Мне эта территория нужна.

— Да, забирай за так. Это самое малое, что я для тебя могу сделать. Я скажу Аврааму, он оформит.

Поморщился:

— Чёрт, по привычке всё на Авраама. Ладно, я сам оформлю.

— Спасибо. Второй вопрос такой… У тебя палатки армейские есть?

Алмаз посмотрел на неё грустно:

— Сначала территория, потом палатки. Ты, что — палаточный городок там собираешься сделать?

— Да, Алмаз. Собираюсь, не стану скрывать.

— А на кой он тебе?

— Вадим, ты извини, но всему своё время.

— Не доверяешь?

— Я никому не доверяю. Даже тебе. Оттого до сих пор и жива… Ну, так что? Есть палатки–то?

— Должны быть. Сейчас узнаю.

Он поднял трубку, позвонил куда–то.

— Есть, Бабка, палатки.

— Дай, я с человеком поговорю.

Поговорила. Расстроилась:

— Мало. Десяток штук на тридцать матрасов и десяток на десять. Это выходит — четыреста человек… Мало. Мало.

Алмаз глаза вылупил:

— Этого мало?! Мила, ты что собираешься устроить?

— Вадим, скоро прибудут примерно восемьсот человек беженцев. Их надо где–то разместить.

Вадим ещё больше расширил глаза, брови у него полезли вверх. Он прошептал:

— Я понял!.. — он затряс пальцем. — Я понял, что ты собралась сделать!… Бабка, ты сумасшедшая! Ты со смертью играешь!

— Ну, понял — и хорошо. И молчи. А поступить иначе, Алмаз, я не могу.

— Фукс в курсе?

— Нет.

Вадим на секундочку задумался.

— Вам понадобится продовольствие. В Полисе есть стратегический запас. Я прикажу отдать его тебе. Там… Если восемьсот человек… На пару месяцев хватит.

— Спасибо, Алмаз. Но не надо баламутить народ, раньше времени.

— Договорились. Но на продзапас можешь твёрдо рассчитывать

— Спасибо.

Шеф подумала маленько:

— Надо за палатками к Гоги идти… И, кстати, последний вопрос. Что ты собираешься делать с базой Векселя?

— Хочешь себе забрать?

— Не отказалась бы.

— Забирай. Мне некого туда поставить. А ты наверняка найдёшь надёжного человека… Значит оформляем на тебя коттедж Векселя и его базу. Кстати, я сейчас позвоню эмчеэснику, скажу, чтобы он тебе помогал во всём. Он человек опытный.

— Спасибо, Вадим. Ты снова меня выручил.

— Так это… Взаимно… А для твоего дела, и вовсе не жалко.

Маленько подумал.

— Подмоги не надо? Справитесь с этой авантюрой?

— Нет, не надо. Сами всё сделаем.

Алмаз покрутил головой:

— Ох Бабка…

— Так. Ладно. Первым делом на склад Векселя.

Потом поправилась:

— На наш склад.

Сначала вернулись в общагу, отцепили неваляшку, и, уже на багги, поехали в царство Гоги.

Царство уже захватили.

У двери стояли в карауле два мужика с длинностволом наголе. Стояли спокойно и уверенно, как у себя дома.

Бригада вышла из машины и подошла ко входу. Один, тот, что помельче, её узнал:

— Стой, Бабка, туда нельзя.

— Интересный расклад. Мне, к себе домой, и «нельзя»? Пропусти, деточка, хозяйку.

Второй, здоровый бугай. Одетый киношно, в одну кожаную безрукавку, с бицепсами напоказ, прищурился:

— А то, что?!… Что ты сделаешь?! Е**ть тебя в с**ку!

Скорый вынул оба ствола и выстрелил охранникам в животы. В Улье это не смертельно, но очень больно. Очень.

Караульные валялись на земле, сучили ногами и грязно матерились.

Шило с Коротким и Скорым быстро обобрали раненых. Забрали даже у бугая небольшую плоскую фляжку с живцом. У Пашки, за сорок дней, проведённых в Улье, привычка к мародёрству уже въелась в кровь. Не ограбить покойника, это как–то… Бесхозяйственно, как–то. Некрасиво даже.

Да и живого противника ограбить не грех.

Бабка спросила:

— Может стоило просто усыпить?

— Нет, Мила. Эти только так и понимают. У меня большой опыт общения с такими уродами.

Из недр конторы закричали:

— Щур! Это что там за стрельба?! Щур, слышишь?!

— О! Гвоздь! — узнала Бабка. Сказала громко в ответ:

— Витя! Это я! Бабка!

— А-а. Ну, заходи.

Бригада грамотно зашла в помещение. Выставили стволы, встали на колено, держали сектора по позициям.

Гвоздь, в окружении десятка человек, тоже выставивших длинноствол, стоял облокотившись на витрину.

— Привет, Мила. Ты чего?

— Пришла проверить.

Гвоздь повернулся к сотоварищам:

— Опустили стволы!

Потом Бабкиной бригаде:

— А охрану зачем убили?

— Никто их не убивал, — удивился Пашка, — так… покалечили немного. Так это — пройдёт.

— Ага. Ты же Скорый?

— Ага, я же Скорый, — передразнил Пашка.

— Что они такого вам сделали?

— Нахамили уважаемой женщине.

Бабка перебила:

— Витя, ты чего тут делаешь?

— Я тебя об этом же могу спросить.

— Ах, как интересно! — всплеснула руками Бабка. — Что же это я, дура старая, могу делать в своей собственной конторе?

У Вити отпала челюсть:

— Упс… Так это… И давно ты — хозяйка?

— С сегодняшнего утра.

— Так оно — Векселевское.

— Всё имущество предателя города и врага народа изъято в пользу государства. Я купила у Полиса это заведение. Вот свидетельство о собственности.

Бабка помахала бумажкой. Потом прошлась по конторе. Оглядела пустые полки.

— А тут, как я понимаю, ты меня грабишь? Много уже вывезли?

— Да нет, Бабка. Одну газельку только, — примирительно ответил Гвоздь.

— Первым делом увезли оружие… Я права?

Гвоздь вздохнул, понимая, что сейчас у него потребуют возвратить украденное.

— Да, Мила.

И тут один из бандюков не выдержал:

— Гвоздь! Да что ты с ней разговариваешь?! Кто она такая?! Пришить эту падлу и всё!

Скорый спокойно выстрелил с одной руки, прямо от бедра. В голову.

Банда снова подняла стволы. Бригада снова упала на колено.

Гвоздь завозмущался:

— Скорый! Ты что творишь?! Это же хлопок! Это же хрен отстираешь! Теперь только выбросить!

Он пытался стряхнуть с белой рубашки брызги крови.

Скорый повинился:

— Ну ладно, извини. Дурацкая привычка — стрелять в правый глаз. Надо было — в левый… Я заплачу. Сколько рубаха стоит?…

Потом возмутился:

— Но и ты, тоже хорош! Распустил подчинённых! Никакой дисциплины!

Гвоздь повернулся к банде, ткнув пальцем в покойника, зло прошипел:

— Понятно?! Дисциплина должна быть! Дисциплина!

Те молча покивали.

Бабка подошла к Гвоздю.

— Ладно, Витя. Давай решим так. Вы отдаёте мне своё оружие. Всё. А я тебе прощаю кузов со стволами.

Гвоздь потянулся к кобуре. Стволы Скорого отследили это движение. Но глава бандитов двумя пальцами вытащил дезерт игл, приподняв его к Бабкиным глазам. Иронично спросил:

— Бабка, ты предлагаешь вот это тебе отдать? Он же мне, как сын.

Пистолет был красив. Большой, хромированный, с гравировкой.

Но Бабка не отступала:

— Там, в целом кузове стволов, ты найдёшь себе новый.

Один бандюган, за спиной Гвоздя побухтел:

— Я свой винторез не отдам…

Гвоздь усмехнулся:

— Милка, ты как бульдог. Если вцепилась, то уже не отпустишь.

Он вытащил из кармана рацию.

— Дутый! Ты меня слышишь?

— Слышу, шеф.

— Газельку разгрузили?

— Нет, ты же сказал тебя подождать.

— Верни её на склад.

— Зачем?

У Гвоздя лицо вытянулось:

— Да вы что сегодня, *** *** ***?! В грёбаную демократию решили поиграть?! Страх, нахрен, потеряли?! Я приеду, я вас там…

— Я понял, шеф! Я понял! Какую газельку вернуть?

— Последнюю.

Бабка картинно удивилась. Как будто не ожидала. Скромненько, так, спросила:

— Так вывезли, значит, не один кузов? Тогда так. Возвращаешь одну машину, и отдаёте все ваши стволы…

Гвоздь снова нажал кнопку на рации:

— Дутый! Возврати машины на склад.

Бабка подсказала:

— Все…

— Все! — повторил в рацию Витя.

— Только, Гвоздь. Я ведь проведу инвентаризацию. И всё, чего не хватает, стрясу с тебя.

— Мила, я возвращаю всё. Всё, это значит — всё.

— Ну ладно… Как хоть у тебя дела?

И Гвоздь с Бабкой, совершенно по–дружески, разговорились негромко про жизнь.

Когда машины разгрузили в ангаре, и банда ушла, несолоно хлебавши, Пашка спросил:

— А чего это ты с ним так строго?

— С Витей–то? А он мне жизнью обязан. Я один раз его шкуру спасла… Можно сказать, из жопы его вытащила. Ладно. Пошли смотреть гражданское.

И они пошли во второй ангар.

Прямо у входа, привязанный бельевой верёвкой к стулу, сидел Гоги.

Выглядел он неважно. Лицо разбито в кровь.

Бригадные его размотали, кляп вытащили, дали хлебнуть живца.

Грузин немного очухался и тут же взревел:

— Зарежу! Всю банду зарежу!

И покачиваясь, но решительно, побрёл к выходу.

Бабка тормознула:

— Э! Э! Гоги!… А поблагодарить?!

Тот повернулся:

— Извини, Бабка. Спасибо. Спасибо, большое.

И отправился дальше.

— Эй! Гоги!… А поговорить?!

Тот вернулся. Снова тяжело плюхнулся на стул.

— Извини, Бабка. Чего ты хотела?

Акцент у него пропал напрочь.

— Слушай внимательно, Гоги. Эта контора, — она обвела пальцем пространство, — теперь моя. Уловил мысль?

— А… Ага… Ну ладно. Хорошо.

— Я тебя прошу её возглавить. Будешь тут на правах хозяина.

— То есть, у меня ничего не меняется?

— Ну почему же «не меняется». Сколько ты получал у Векселя?

— Триста споранов.

— За пятьдесят дней?

— Да за пятьдесят.

— Я хочу заключить с тобой соглашение. Ты работаешь по–прежнему. Тянешь всю эту контору на себе. А мне отстёгиваешь половину прибыли.

Гоги немного охренел.

— То есть… То есть, половина прибыли — моя?

— Да.

Плохое настроение у грузина куда–то улетучилось. Он вытер рукавом лицо, выпрямился, принял гордую осанку.

— А замуж за меня пойдёшь?

— Вот же неугомонный… Гоги, ты у меня работаешь? Или не работаешь?

У Гоги внезапно прорезался горский акцент.

— Канэчна работаю.

— Тогда выполняй мои требования, и не выдвигай своих. Я понятно выразилась? Теперь о деле.

Посмотрела на разбитую физиономию грузина. Вздохнула огорчённо:

— У тебя тут умывальник есть?… Иди умойся.

На складе нашлись ещё штук тридцать разномастных палаток. Это те, которые большого размера. А маленьких так и вообще куча.

Всё это добро сложили отдельно в угол, чтобы при первой надобности забрать.

Когда закончили, сели в конторе на табуретки. Гоги, уже умытый, переодевшийся в чистое, с опухшим лицом влюбленно смотрел на новую хозяйку.

И тут Скорый напомнил ему:

— Гоги, ты как–то говорил об атомной бомбе…

Гоги посерьёзнел:

— Да, говорил.

— Мне нужен ядерный фугас с таймером.

— Я спрошу — зачэм?

Бабка тоже поинтересовалась:

— Скорый, зачем тебе такая опасная игрушка?

— Видишь ли, Бабка, если там… У внешников, на той стороне, всего один портал… То сама понимаешь…

Все на него с опаской уставились.

— Значит — вот как… Значит, ты хочешь решить проблему радикально… А идея с перемещением Улья тебе чем не нравится?

— Непредсказуемыми последствиями. Так что ты скажешь, Гоги?

— Эм сто пятьдесят дэвять, пойдёт?

— Я не знаю, что это такое.

— Это, — акцент у грузина снова исчез, — ядерная мина, семьдесят килограммов весом, мощностью десять килотонн. Она может детонировать и по таймеру и на радиоуправлении.

— Большая?

— Нет. В рюкзак влезет. Но очень тяжёлая. Свинец…

— Ты же её не здесь хранишь?

Гоги возмутился:

— Я что — дурак?! Она у меня на границе кластера спрятана. — Уточнил, — на границе с Бизино.

— Обращаться с таймером умеешь? Меня научишь?

— Научу, конечно. Только это… Мне надо охрану сюда. Многие рты разинут на ничейный кусок.

— Хорошо. Сделаем.

Скорый уточнил:

— Когда ты игрушку привезёшь?

— Я её сюда не привезу. Такого делать нельзя. Потом вместе съездим. Я тебе покажу, где она лежит и покажу как с ней работать.

— Договорились.

* * *

После склада, поехали первым делом к магазину стройматериалов.

По дороге все насупившись молчали. Затея с бомбой никому не нравилась.

Бабка спросила:

— Слушай, а может обычной взрывчаткой обойдёмся?

— Вы не волнуйтесь, ребята. Идея — моя. Значит — рисковать буду тоже я. Не думайте, что я дурак и ничего не понимаю.

— Да никто и не думает… — неуверенно добавил Шило.

В конторе строительных материалов заказали сколотить два фанерных щита.

Работнички конторы быстренько управились, буквально за пятнадцать минут. Там же получившиеся вывески покрасили из пульвера белой нитрой, а поверх женщина маляр, которая, говорят, на земле была очень известным в узких кругах художником, написала красным текст.

«Принадлежит Бабке.

Убедительная просьба

уважать чужую собственность».

Щиты, размером три на два, положили на крышу пепелаца, Скорый с Шилом их придерживали, чтобы не улетели и не спеша подъехали сначала к Гоги и приколотили одну вывеску там, над воротами в Ангар. А со второй подкатили к бывшему коттеджу Векселя.

По дымящимся руинам бродили парочка неприкаянных мужиков.

Шило вышел из машины и распахнул металлические фигурные ворота. Замок жалобно звякнул, не выдержав грубой силы.

Бабка крикнула ковыряющимся в головёшках гражданам:

— Привет, мужики! Что потеряли?!

Те отмахнулись от неё как от мухи.

Скорый и Шило прикрутили проволокой свой фанерный шедевр к забору повыше.

Бабка ещё раз обратилась к поисковикам:

— Эй, мужики, идите–ка сюда!

Те продолжали что–то выискивать, тыкая в пепел палочками и не обращая внимания на бригаду.

Бабка посмотрела на Скорого со значением…

Он вынул свой верный инструмент, изобретённый товарищем Стечкиным, и банально перестрелил ветки в руках у того и у другого.

Бабка снова крикнула:

— Я вас прошу, уважаемые господа, подойти ко мне.

Парочка в крайнем расстройстве подошла к воротам.

— Вы кто? — поинтересовалась Бабка.

— Бабка, мне кажется, это не твоё дело.

— Ага… Читать умеешь? Читай, — она ткнула пальцем.

— Тьфу ты чёрт! — ещё больше огорчились мужики. — Ладно, уходим, Родик. Хозяйка пришла.

— А что искали–то?

— Да хоть что–нибудь ценное.

— Понятно. Ну звиняйтэ, хлопци…

Походили по территории. Поприкидывали расстановку палаток.

Дом сгорел аккуратно. Никто его тушить не спешил. Шифер никто не сбрасывал, брёвна не растаскивали, добро не спасали. Слишком много у Векселя было должников. Считай весь город. Поэтому народ терпеливо и без паники ждал, когда здание как следует прогорит. А вместе с ним и долговые расписки. Так оно и сгорело, аккуратно, без обычного для пожара бардака — без залитого водой участка, без заваленной обгорелыми брёвнами территории и без разбросанного имущества.

Единственно — кое где валялись куски разбросанного взрывами шифера. А так — очень компактный пожар получился.

Бабка сказала тихонько Скорому:

— Надо как–то в подвал попасть. Даже не знаю, чем это всё разгребать.

— Пусть пока полежит. Потом разберёмся. Поехали. Нам надо ещё в рейды.

И они вернулись в общагу.

Дед уже застеклил два окна и, на столе, резал стекло по размерам для остальных.

Танечка с Надей наварили без затей вермишели здоровенный котел. Выставили на стол пластиковые бутылки с майонезом.

Пообедали.

Тут подошла Ванесса с толпой мужиков. Накормили и этих. Потом те уселись в броню и отправились в Отрадный.

А Короткий и Скорый прицепили неваляху и погнали следом за колонной до Сафоново.

За день успели многое.

Когда начали копать яму под фундамент вокруг тьмы, Короткому пришла в голову мысль.

— Слушай, а как мы будем ремонтировать наше электро… это… будем говорить — снабжение? И как мы кабель будем укладывать?

Скорый понял оплошность. Отступили от круга черноты полтора метра, разметили колышками, натянули верёвку и начали копать.

Копна и Бром подошли, постояли, посмотрели и тоже подключились.

Короткий у них спросил:

— Ну, что? Не страшно?

Бром отмахнулся:

— Да ладно… Мы же думали, что прямо вплотную к темноте надо работать. А так–то ничё. Так–то — нормально.

— Тогда работайте. У нас ещё дел много. Пошли, Скорый, снова присобачим корд на крышу.

Бром остановил:

— А вот это… Вот этот тамбур зачем? И вообще… Двери…

— Эксперименты буду ставить с чернотой.

И они пошли химичить с пепелацем.

По территории, с серьёзными лицами и блокнотами в руках, ходили Беда с Янкой. Шпатель бегал вокруг них, размахивал руками и что–то доказывал.

Инвентаризация!

Сняли круговую турель со старого каркаса и приварили на новый. Разместили пулемётное гнездо не крыше справа. Слева проделали ещё одно гнездо и перенесли туда два гранатомёта. Пашка решил посадить на это место ещё одного бойца. Например — Деда, который постепенно утрачивал признаки старика и становился крепким мужиком, рукастым и головастым.

Центральный люк над головой заварили листом жести. И придумали расстановку сил поменять.

За тяжёлый КПВ надо садить Шило. Он с лёгкостью сможет управляться со стокилограммовым орудием. Пашка по старинке за кордом. А Дед пусть учится стрелять из седьмого РПГ.

Потом спохватились. Пашкин–то корд подарили квазу! Пошли в общежитскую каптёрку и забрали там новый пулемёт. Судя по чистому стволу, непотёртому воронению и обилию смазки в затворной коробке, эта штука только на заводе и поработала в пристрелке, больше ею не пользовались.

Пашка взял свою новую снайперку, и с Коротким выехали в поле, пару раз пальнули из корда и пару раз из ОСВ. Оружие показало себя на отлично.

После, мужики пристегнули прицеп и свалили в него ненужное оружие. Весь калибр пять пятьдесят шесть, то есть — все американки и ака семьдесят четыре. Куда они к чёрту в Улье. От трёх пулемётов-Дегтярей, и шести ПК тоже решили избавиться. Как–то они, ни к чему. Слишком уж длинные. А вот два новеньких РПК Короткий оставил. Ну так… Чтобы были.

АК‑47 и АКМы составили вдоль стеночки киздыма. Получился внушительный арсенал.

И, само собой, все пять штук пятнадцатых калашей прибрали на полочки. Потому, что команда имеет тенденцию разрастаться. И в неё приходят женщины. А «пятнашки», это для слабого пола — самый сок.

Над двумя «Никоновыми» долго мучались. Продать — не продать? Но решили, что калибр маловат, и тоже закинули в кузов.

Осталась «мелочь». Короткоствол, ножи и совсем уж экзотика. Например девятимиллиметровый пистолет–пулемёт Хеклер–кох. Который в Улье вообще никому нахрен не нужен. Или, тот же австрийский АУГ. Который, впрочем, может быть кому–то и подойдёт.

Пашка, копаясь в куче оружия, выудил вообще странную конструкцию. Железяка по системе булпап, с подствольником, с обрезанным прикладом и высокой планкой прицеливания. Поинтересовался у Короткого:

— Аркаша, это что за хренотень?

— Не знаю, Скорый. Ну–ка, дай–ка… А. Вот — ОЦ‑14. Ты смотри — семь шестьдесят две… Не знаю, Паша. Не сталкивался.

— Продадим, — решил Скорый. Он не представлял себе, что это за фигня и как она себя поведёт в бою. АКМ или его Сайга — привычный и надёжный инструмент.

Весь короткоствол, кроме апээсов, которых набралось аж восемнадцать штук, тоже сгрузили в кузов.

Ножи, штыки, кортики и прочее колюще–режущее, оставили на всякий случай. Пусть. Даже колбасу порезать и то пригодятся. А уж девять штук мачете и парочку кукри сам Бог велел применить в хозяйстве.

Разложили всё аккуратно на полках. Решили попозже сварить оружейные стоечки для арсенала. Конструкцию Пашка и Аркаша углядели в хозяйстве Векселя. Очень удобно.

Постояли, почесали репу, да и отправились в Полис, к Гоги, в теперь уже свою лавочку.